Блять извините

      Парни вышли на улицу, где у Антона сразу же развязались шнурки. Он накинул капюшон и цокнул.       — Да блин, подержи телефон, — отдав телефон Арсению, который, зевая, положил его в карман, принялся завязывать шнурки Шастун.       — Шаст, мы только вышли из твоего дома, где ты мог спокойно завязать шнурки, что теб…       — Все, не душни, а то опоздаешь к родителям.       — С каких пор ты решаешь?       — Я не решаю, а напоминаю. А то ты стар и забываешь уже все, — улыбаясь, сказал Антон.       Арсений дернул того за вязочки на капюшоне от толстовки, от чего стал виден только нос.       — Да блин, Арс, а если я наебнусь, — ослабляя туго завязанные веревки, недовольно промычал Шастун.       — Не переживай, я бы тебя поймал.       Вечер прошел еще сумбурнее, чем день. Парни приехали в общежитие, встретились с непонимающим, где их таскало, Сережей. Быстро переодевшись, Арсений поехал к родителям. В двенадцать часов ночи они стояли на вокзале и прощались: парень, как всегда, выслушивал дельные советы и просто ложные переживания, мама больше всех нервничала, а отец похлопал того по плечу, сказав, чтобы тот приезжал чаще. Арсений настоял на том, чтобы ни Антон, ни Сережа не ехали встречать его. Таким образом он, в задумчивом настроении, приехал в общежитие в полвторого.       — Комендант нас скоро пускать перестанет, — вздыхая, сказал Арсений, снимая куртку.       — Косичка, а ну, иди сюда, — бегая по кроватям за Сережей, кричал Антон.       — Это не косичка, это кичка! Не брал я твой телефон! — смеясь, отвечал Сережа, спрыгнув с кровати на пол, чтобы их разделял стол.       — Ой, да конечно.       — Вон у парня своего спроси, — указывая на уставшего Арсения, сказал Сережа.       — Арс, где мой телефон?       — То есть тебя не смущает как он меня назвал? — не собираясь особо вникать в то, что происходит и почему так шумно в час ночи, спросил Арсений.       — Меня смущает только то, что я без понятия где мой телефон уже несколько часов.       Арсений пожал плечами и сел на кровать, выдыхая и наблюдая за тем, как один бегает от другого. Новый жилец с шилом в одном месте — горе в общаге. Что может быть лучше?       Спустя некоторое время телефон обнаружился в кармане Арсения, так как Шастун передал ему как-то свой телефон, но забыл забрать.       — Зашибись, Арс, ну, блин я же…       — Антон, радуйся своему телефону и ложимся спать. В смысле, я ложусь спать, а вы как хотите, — разбирая кровать, устало сказал Арсений.       — Что ж, вы ложитесь спать, а я пойду, — гордо сказал Сережа, надевая свитшот.       — Ты куда это в два часа ночи собрался? — поинтересовался Антон, крутя в руках телефон.       — Пока вы были заняты друг другом, у меня появилась хорошая знакомая, с которой я пойду в клуб, а потом к ней.       Оба переглянулись, но Шастун потом почти сразу же засмеялся, а Арсений настороженно спросил:       — Кто появился, Сереж?       — Прикинь, в этом мире есть девушки, а не только Шастун. Хотя да, откуда тебе знать.       — Ты где ее нашел такую бесстрашную?       — В институте. Пришла к нам в КВН и такая: «А кто тут Сергей Матвиенко». Я говорю: «Ну, допустим я». В итоге мы разговорились, и она меня позвала в клуб.       — А как ты понял, что потом будешь у нее ночевать?       — Они продолжат у нее на квартире, а я присоединюсь. Так что запомните меня молодым.       — Да, вечно молодой, вечно пьяный, это я понял.       — Я конечно не эксперт, Сереж, но кто вообще в клуб парней приглашает? Она прям, ну, сама? — оживился Антон, успокоившись от приступа смеха.       — Вы теперь от всех девушек шарахаться будете? Не, вы меня в свое болото не затащите.       — Да при чем тут это, — отмахиваясь, сказал Шастун, от чего лично Арсений очень сильно удивился и возмутился, — Девушки сами не приглашают, в чем-то подвох.       — Ой, все, не завидуйте, я ушел.       — А комендант?       — А я с ним успел договориться. Также ему все равно кто выходит, ему не все равно кто заходит, — сказал, как великую мудрость, Сережа, открывая дверь, — Не скучайте.       Матвиенко закрыл осторожно за собой дверь, чтобы не хлопнуть, а Арсений и Антон остались одни в комнате.       — У него было такое уже? — поинтересовался Антон, садясь на свою кровать.       — Пару раз да. Приходил обычно вечером, так как утром просыпался хрен пойми где, полдня отходил, а вечером возвращался. Сейчас, наверное, также будет, — засыпая на ходу, сонно выдал Арсений.       Антон бы еще посидел и уснул бы в три или четыре, но глядя на уставшего не совсем нового соседа, он принял решение тоже лечь спать.       — Спокойной ночи, — уже поворачиваясь к стене, зевая и потягиваясь в постели, сказал Попов.       — Спокойной, — выключая свет, отозвался Антон.       Мысленно он настраивался на снова бессонную ночь, а Арсений уже во всю спал. «Натерпелся за день. И сознание терял, и с мамой моей и Викой познакомился, и родителей провожать ездил. Откуда в тебе вообще столько сил и энергии? Каждый раз удивляюсь, как первый. Я вот просто сонный хожу всегда. Ладно, спать»       Арсений проснулся от тихих всхлипов, а потом и криков. Сначала он подумал, что ему послышалось, но, к сожалению, нет. На часах было «4:05». Парень сначала испугался, но затем встал с кровати и пошел будить Антона.       — Шаст, просыпайся. Антон, давай, возвращайся, — потряхивая того по плечу, говорил Арсений.       Антон еле открыл заплаканные глаза, которые блестели в темноте от света фонарей, проникающего сквозь окна.       — Прости, опять разбудил?       — Двигайся.       — Чего? — Антон сразу немного проснулся.       — Двигайся, я лягу, — с прикрытыми глазами, сказал Арсений.       — Зачем это?       — Опыт проведем, вдруг тебе так спокойнее будет.       Антон то ли с непониманием, то ли с настороженностью на него посмотрел, но видя перед собой парня, который буквально засыпает на ходу он подумал, что может быть это не такая уж и плохая идея.       — Ну, хочешь я просто рядом с кроватью на полу лягу?       — Нет-нет, извини, — двигаясь на край кровати, сказал Антон, — Только вот как мы помести… А, ну, поместились.       Арсений как будто делал это действо постоянно, а не первый раз: спокойно лег, накрылся одеялом и посоветовал Антону попробовать уснуть.       Из сна его вырвали быстро, поэтому Шастун не успевал следить за происходящим. Опять прокручивая в голове пугающий сюжет, он наткнулся на поворачивающегося к нему лицом Арсения.       — Хватит думать.       — Ты и мысли теперь читаешь?       — Нет, зачем мне читать про твое смущение и страх, если я их чувствую, — улыбаясь и смотря прямо на Антона, сказал Арсений.       — Я не смогу.       — Сможешь, спи.       — Расскажи, что тебе снилось.       — Как я заходил в какой-то паб на диком западе? Там все в шляпах, за столиками деревянными, в сапогах со шпорами. Я сел за барную стойку, выпил что-то, но платить было нечем и за мной гнался кактус в ковбойской шляпе.       Антон посмеялся куда-то в одеяло с такого рассказа, который, как он полагал, должен был его усыпить, а не рассмешить.       — Шикарно.       — А потом я проснулся от того, что ты кричишь. Расскажешь, что тебе снилось? — продолжая разглядывать быструю смену эмоций на лице парня, попросил Арсений.       — Каждую ночь одно и то же, не злые кактусы, к сожалению.       — И что же?       — Я уже говорил.       — То, что снюсь я, это я понял, но что я там делаю?       Антон долго смотрел на нахмурившегося Арсения, думая говорить ему или нет. Вдруг испугается? Вдруг решит наоборот отгородиться от него из-за этого?       — Умираешь.       Арсений задумался и долго молчал, а затем спокойно спросил, продолжая анализировать:       — Как?       — Тонешь, а я пытаюсь каждый раз спасти, но не получается, потому что тону сам. Может это какая-то охуенная метафора, но… но мне реально страшно, Арс.       — Почему страшно?       — В смысле почему? Там, ну, ты там тонешь. Тебе бы было не страшно? Это же кошмар.       Арсений задумался и стал что-то активно анализировать. Рассматривая обои за спиной парня, он выглядел так, как будто неожиданно понял что-то важное. Наконец, он посмотрел в глаза Антону, от чего парню стало даже немного не по себе.       — Тебе не из-за этого страшно, Антон. Тебе страшно не потому что это сон. Ты же понял уже, что это всего лишь воображение и просто пытаешься сделать одно и то же действо каждый раз. Теперь подумай, почему тебе на самом деле страшно.       Антон почему-то всегда боялся себе в этом признаться, думая, что это какой-то бред и проявление слабости. Это состояние было и во сне и после него, оно было одним и тем же, несмотря на то, что первое происходило в голове Антона, а второе в реальности. Теперь уже и он смотрел как-то осознанно на ждущего ответа Арсения, у которого сна уже не было ни в одном глазу.       — Я боюсь, что это может стать реальностью.       В прошлый раз инициатором поцелуя был пьяный Антон, потому что не смог больше сдерживаться. Будь он сейчас пьяным, то давно бы они уже просто так не лежали и не беседовали. Одна из причин почему Антон последнее время не пьет, особенно в компании с Поповым, заключается именно в этом. Сейчас же инициатором стал Арсений, а сам Антон только этого и ждал как будто никогда не решившись бы. Пьяным и не неся ответственности, когда можно на утро сказать: «Я ничего не помню», Шастуну было легче, но вот, чтобы потом это помнить в деталях и нести за свои поступки ответственность трезвым, такое было редкостью.       Арсений, как только услышал то, что и хотел услышать, неожиданно и довольно резко, даже для себя, постарался, как можно нежнее и так, чтобы не отпугнуть Антона, поцеловать его. Ощущения были смешанными от «Ох, сейчас я получу за эту выходку», до «Да пусть будет, что будет». Не намереваясь больше ходить по тонкому льду, он отстранился, внимательно наблюдая за реакцией Антона. Спустя некоторую паузу и дуэль взглядов, Арсений уже хотел начать извиняться за свою слабость, как услышал тихое, и он готов поклясться, самое возбуждающее на свете «блять», как Антон потянул его за ворот домашней футболки на себя. От настойчивости парня и его резкости, Попов улыбнулся в поцелуй думая: «Вот говнюк мелкий, сам же и хотел, но никогда бы не решился». Но на глубокий анализ происходящего не было ни сил, ни места в голове, ни мыслей, а перед глазами только одно имя.       Попов был готов сесть на Антона сверху от такого поцелуя и возможно даже зайти чуть дальше, но вот Антон точно не был к этому готов. Хотя кто его знает, к чему он там готов, к чему нет, но он перестал бороться за инициативу, показав всем своим видом: «Ну наконец-то, не прошло и года». Арсений же целовал так требовательно и жадно, как будто боялся, что вот он уйдет, вот оттолкнет и скажет: «Ну все, заигрались», а из-за того, что он чувствовал и свое возбуждение, и возбуждение другого человека, голова шла кругом. Антону же только предстоит еще разобраться в ощущениях: не то своих, не то чужих, в то время, как Арсений уже научился их отделять друг от друга.       Наконец, когда один из них поумерил свой пыл, второй рассмеялся.       — А я говорил, что на кровати будет тесно, — полусидя-полулежа, смеясь, сказал Антон, поправляя челку Арсения.       — Ты на полу что ли хочешь продолжить?       — А есть что продолжать? — хитро улыбаясь, спросил парень.       Тогда Арсений спихнул того с кровати на пол, от чего Антон рассмеялся еще больше. Теперь Шастун сидел на полу, смотря на парня вальяжно восседающего на кровати.       — Продолжим на полу все-таки?       — Нет, спасибо, я бы хотел просто поспать.       — А сможешь?       — Не уверен, но если ты будешь под боком, то возможно.       — Это ты так меня ко мне же на кровать зовешь?       — Это я предлагаю, — улыбаясь сказал Арсений, отодвигаясь к стенке.       — Нет, у стены я, мне страшно, — вставая с пола и видя как Арсений пытается угнездиться у стенки, сказал Шастун.       — Ладно, дите малое, иди к стенке. Волчок не утащит, не переживай, — пропуская перелезающего через него Антона, пыхтя сказал Арсений.       Наконец, они оказались в том же положении с которого все и началось.       — Арс.       — Да? — с закрытыми глазами, отозвался Арсений.       — А что будет завтра?       — Четверг.       — Ты понял про что я.       — Про Осенний бал? — улыбаясь и открывая глаза, сказал Арсений.       — Да блять, Арсений, — толкая того ногой, возмущался Антон.       — Ладно-ладно, что хочешь то и будет. От себя я лишь скажу очевидную вещь, после случившегося, что я довольно неравнодушен к тебе, а ты делай с этой информацией, что хочешь.       — Хочу, чтобы было также, только завтра.       — Ну, это уже зависит от того, кто раньше проснется также будет или нет, — смеясь и вновь закрывая глаза, сказал Арсений, но затем повернулся к Антону спиной, — Спокойной ночи.       Антон же уткнулся в сгиб между плечом и шеей парня и представлял, как глупо он, наверное, улыбается со стороны. Мыслей о кошмарах не возникало, поэтому он спокойно погружался в сон, ответив тихое: «Спокойной».       Арсений не смог уснуть так быстро как Антон, несмотря на то, что спать до этого хотел неимоверно. «Почему все откровения происходят постоянно ночью? Эх, Шастун, я сам не знаю, что завтра будет. Зная твою странную непостоянность и, наверняка, отрицание всего того, что произошло, никто не знает, что будет завтра и, уж тем более, как теперь ты себя будешь вести. Просто сделаешь вид, что ничего не произошло? Сейчас опять надумаю какой-то бред, хватит.»       Утро у Арсения началось неожиданно и резко. Он упал с кровати, потому что во сне его толкнул ногой рядом лежащий Шастун. Ему это чем-то напомнило детство, когда к ним приезжали родственники, и они все ложились на одну кровать. Но Арсений почему-то всегда оказывался с краю, поэтому часто падал во сне, как сейчас.       Был ли он зол, как в детстве? Абсолютно нет. Попов даже улыбнулся, еще толком не проснувшись. Вставать вообще не хотелось, а, уж тем более, куда-то идти.       Посмотрев на время, парень сделал для себя вывод, что день вполне себе неплохо начался, а тот факт, что Антон своим пинком разбудил его не поздно и не рано, только подтверждал это. Будильник должен прозвенеть лишь через пятнадцать минут, и все это время можно делать все, что угодно. Главное правило: не заснуть.       Арсений сел, потирая плечо, на которое упал и посмотрел по сторонам. За окном, крупными хлопьями, шел снег, было еще относительно темно, но машины уже куда-то то и дело ездили перед окном. Звуков, снующих туда-сюда по утрам студентов, не было, потому что для этого было еще рано.       Попов повернулся лицом к мирно спящему Антону и непроизвольно улыбнулся, вспоминая вчерашнюю ночь. Воспоминания всплыли сами собой о его не самом удачном пробуждении после вечеринки у Славы, а в голове отчетливо мелькнула мысль: «На этот раз он все помнит. Я могу ничего не придумывать, не скрываться, не вести себя так, как будто все нормально. Другой вопрос как он воспримет это сейчас. В конце концов днем магия ночи частенько разрушается.»       Он положил руки и подбородок на край кровати, стараясь запомнить казалось каждую родинку, изъян, прыщ, пару веснушек, подрагивающие ресницы и до невозможности пушистые кудрявые волосы, которые были похожи на одуванчик в середине зимы. В животе не было никаких бабочек, волнения, предвкушения, было лишь чувство спокойствия и умиротворения. В данный момент Арсений немного сонно улыбался, вспоминая все его влюбленности.       В начальной школе он влюбился в бойкую девчонку с ярко-голубыми глазами и светлыми кудрявыми волосами до пояса. У нее были забавные длинные косички и каждый раз новые бантики. Ему хотелось быть к ней ближе, хотелось делить с ней парту, время на перемене, общий учебник. Иногда он специально оставлял дома один из учебников, чтобы позвать ее, поговорить с ней и попросить учебник. С тех пор у него появилась ужасная привычка скрывать все, что он чувствует. Девочке он так и не признался, храня многие годы эту недосказанность между ними.       В седьмом классе ему понравилась соседка, которая часто напротив его окна махала ему рукой. По началу Арсений это игнорировал, потому что времени ни на отношения, ни на влюбленность не было. Отец постоянно говорил, чтобы мальчик учился не отвлекаясь. «Девчонки будут всегда, а вот школа и полученные знания за это время нет». От этого запретный плод казался еще слаще. Он стал частенько встречать ее во дворе, они стали гулять, окна им не хватало и хотелось большего. Иногда Арсений мог нарвать с ближайшей клумбы цветов и спрятаться за стенку, чтобы удивить девушку, но не делал так, потому что буквально всего боялся. Самое главное, он боялся потерять человека, который ему нравился, просто показав себя настоящего. Затем было пару одноклассниц, но это прошло быстро.       Потом наступил загадочный десятый класс, где парень впервые влюбился в парня. На этот раз он вел себя во всем «слишком». Слишком грубо, слишком отталкивал, слишком навязывался, слишком агрессировал, слишком горел, что не заметил, как и парня спалил. Пламя ни к чему не привело, а лишь быстро потухло, а сам Арсений как будто проснулся с мыслями: «Что я вообще делаю?».       И вот теперь перед ним лежал человек, к которому он впервые чувствовал тепло, а состояние «рядом с ним я дома» накрывало с головой. Если бы его раньше спросили: «Что такое влюбленность?», он бы без раздумий ответил: «Боль, буря, страсть, неосознанность, сумбурность, хочется и больше и быстрее», то сейчас с ответом он бы однозначно повременил.       — Ты в курсе, что ты рассматриваешь меня уже очень долго? — чувствуя на себе чужой взгляд, сонно сказал Антон, приоткрывая глаз.       Антон же никогда не думал, что на него кто-то будет смотреть именно так. Сам парень так смотрел на милых собак, кошек, на только что испеченные блины, жаренную картошку, когда сестра что-то милое делала, когда мама приносила фрукты в комнату, хотя он и не просил. Он даже немного смутился, но просыпаясь и чувствуя не свои мега странные теплые чувства, как будто что-то на столько приторно-милое, что внутри все защемило, Антон улыбнулся.       — Кхм, Арсений, — шепотом позвал парень.       — Да?       — А почему ты сидишь на полу?       — Ты во сне меня ногой спихнул с кровати. Я упал, но засмотрелся, как ты спишь.       — Извини.       — Не извиняйся, мне даже понравилось.       — Доброе утро кстати, — запуская руку в черные и немного лохматые волосы, хрипло сказал Антон.       — Доброе, — Арсений задумался, но затем быстро оказался снова на кровати и закутался с головой в одеяло, от чего Шастун заразительно рассмеялся.       — Ты куда это спрятался? — смотря на то, как у него беспардонно забрали одеяло, смеясь спросил Шастун, пытаясь отыскать, где у этого, самого неожиданного человека, голова.       — Давай никуда не пойдем, — буркнул Арсений, не выглядывая из-под одеяла.       Антон сел в позу лотоса на кровать, прислоняясь к стенке и потирая глаза. Подпирая рукой голову, он улыбнулся такому домашнему Арсению, который никуда не хочет идти.       — Прям вот никуда не пойдем, комок одеяла?       — Да.       — А как же твои любимые лекции, которые ты никогда не пропускаешь?       — Это все ты.       — Я?! То, что я рядом с тобой превращаюсь в лужу, не дает тебе права меня обвинять, — пытаясь открыть одеяло с нужной стороны, причитал Шастун.       Утреннюю идиллию прервал будильник Арсения. Антон взял телефон парня и выключил его, возвращаясь в исходное положение. Сразу же на его коленках оказалась черная макушка, обладатель которой старался максимально удобно лечь.       — Минусы того, что ты костлявый, — вздохнул парень успокоившись.       — Зато ты теплый, — садясь удобнее, как-то тепло сказал Антон, — Давай реально никуда не пойдем. Я бы так весь день лежал.       — Мы не можем.       — Почему это?       — Ты как себе это представляешь? — смотря снизу-вверх, спросил Арсений, — А где Попов и Шастун? Ой, а они не пришли. И почему же? Ну, они были заняты друг другом.       — Меня все устраивает в данной формулировке.       — Плюс у тебя вообще-то сегодня Осенний бал.       Антон ударился головой об стену, а затем прозвучало звучное и максимально недовольное «Бля-я-ять».       — Да ну, в жопу, я не пойду, — сказал устало Антон, за что получил легкий удар об коленку.       — Ты уже пропустил один раз, понравилось, что ли? Также хочешь, чтобы мои труды и силы, вложенные в тебя никто не увидел?       — Там Ира будет, мало того, что она будет, так мне еще с ней танцевать придется.       — Ты знаешь, что, как правило, партнерам не обязательно находиться в отношениях, чтобы станцевать четыре вальсовых квадрата? — вставая и смотря на Антона, спросил парень.       — Да при чем тут это, я вообще не хочу к ней подходить теперь. Мало ли что у нее в голове и что она выкинуть может.       Арсений быстро преодолел расстояние между ними и поцеловал так, что Антон не успел даже ответить. Шастун же от такого немного потерял дар речи и покраснел. Ему однозначно еще придется привыкнуть к такому, а Арсений серьезно начал:       — Неожиданно, да?       — Ну-у, м-м, да, довольно-таки.       — Почему ты ничего не сделал?       — А что должен был сделать?       — Ну, ты же не был готов, соответственно, стало неожиданностью, но я это сделал. Знаешь почему?       — Потому что по уши в меня влюблен и не смог сдержаться? — улыбаясь спросил Антон, стараясь включить того самого Антона, у которого все под контролем, и он главный.       — Это не главная мысль. Потому что ты не умеешь отстаивать свои личные границы. Почему ты вот так не сделал?       — Ну, мало ли тебе не понравится или еще что-то там…       — Вот видишь. Ты задумываешься можешь ли ты так сделать и позволено ли, скажем так. Потому что я так строю отношения с людьми, тебя это почти не касается, я привык, что ты их нарушаешь как тебе придется, но все же. Соответственно, просто поговори с ней и объясни. Научись отстаивать свой комфорт, не думая, что подумают другие. Ну, в рамках разумного, а то начнешь в метро всех толкать и бабушкам места не уступать.       Антон сначала внимательно слушал, а потом на немного завис. Все-таки что-то серьезно рассказывающий Арсений его слабость. Поэтому сейчас, он немного улыбнулся, наблюдая за парнем.       — Обычно в паре один красивый, а другой умный. Ты на себя две роли решил взять? — просиял самой теплой на свете улыбкой Антон, глядя на немного смутившегося парня.       — Кхм, во-первых, очень сильно игнорирую слово «пара», а, во-вторых, ты красивый.       — А ты блестящий.       — Что?       — Что?       Арсений закатил глаза и решил все же встать с кровати, пока они оба не опоздали на пару, подтверждая факт, что он еще и ответственный. Пока парень ушел в туалет и умываться, Антон снова лег на кровать. «Придется разговаривать. Как я ненавижу все эти серьезные разговоры на начальной стадии отношений. А отношений ли? Блять, Антон, если ты сам себя заебал, представь каково остальным.»       Накрывшись подушкой, в которую парень прокричал от безысходности, он потом все же встал с кровати.       Неожиданно в голове появилась мысль: «А что если прийти к нему в душ? Что он делать будет?», но она также быстро ушла, под предлогом: «Антон, как не стыдно».       В комнату вернулся Арсений с полотенцем на плечах вместе с какой-то девушкой.       — …и она в итоге сказала, что я странная, — обращая внимание на Антона, закончила рассказ девушка.       Арсений усмехнулся, но потом понял, что стоит, наверное, объяснить кто есть кто.       — Привет.       — Доброе утро. Неужели тот самый загадочный Антон? — смотря на Арсения, улыбаясь спросила девушка.       — Ну, не такой уж он и загадочный, но да. Антон, это Марина, Марина, это Антон. Еще раз, что ты оставила?       — Зарядку. Матвиенко брал и не отдал. Где он кстати? — садясь на кровать Сережи, спросила девушка. Рядом кружился Арсений, пытаясь найти зарядку в Сережином хламе.       — Ушел к магической девушке.       — Арсений, если твой соулмейт парень, не значит, что все девушки магические, — расслабленно и зевая сказала девушка, взглянув на растерявшегося Антона.       — Ну, да, кому как ни тебе знать об этом. Как Даша поживает?       Для Антона было все максимально непонятно, но очень интересно. Особенно его заинтересовала девушка, с которой у Арсения видимо были неплохие отношения. У нее были живые карие глаза, но при этом расслабленный и сонный взгляд, темные короткие волосы и забавные розовые брюки с хеллоу кити. В ее манере общения, движениях, походке ощущался не пофигизм, а похуизм. С Арсением она общалась как будто устала и от него и от ситуации, но иногда улыбалась. Перестав смотреть на девушку, которую он пару раз видел в общежитии, Антон решил застелить кровать.       — Нормально, но мы расстались месяц назад.       — Тогда кто теперь у тебя?       — Ты как будто про питомца спрашиваешь.       — Марин, — доставая зарядку из-под кровати, вздыхая сказал Арсений, — Я тебя с сентября по почти декабрь видел с пятью разными девушками точно. Так что, как ты к ним сама относишься, остается только догадываться.       — Антон, боже, как ты такого душнилу терпишь, — смотря на Антона спросила девушка, но видимо это был риторический вопрос, — Несмотря на все твои недостатки, Арсюш, мое предложение в силе. Кстати можешь и Антона позвать.       — Да, я тронут, но в лесбийском порно нет желания участвовать, держи зарядку, — передавая зарядку девушке и смотря на нее, чтобы она встала с кровати, сказал Арсений.       — Антон?       — Да? — слыша свое имя, сразу оживился парень.       — Марин, ступай, не пугай парня, — почти выталкивая девушку, улыбаясь сказал Арсений.       — Ты его уже напугал своим существованием, уверяю тебя. Но все равно заглядывай и соседа своего приводи. Ой или уже не просто соседа, — слабо улыбаясь сказала девушка, почти за дверью.       — Изыди уже в свое царство, пожалуйста, — закрывая дверь перед смеющейся девушкой, устало сказал Арсений.       Парень выдохнул, сложил полотенце и стал заправлять свою кровать, в то время как Антон переодевал брюки и футболку.       У Арсения было вполне себе хорошее настроение, а довольно прямолинейная и местами неуловимо саркастичная девушка еще немного его подняла. Они общались мало, но каждый раз сучесть Арсения и ее сарказм вызывали сильную волну смеха. Парень как-то сказал, что он для Марины, как младший брат, таким он себя рядом с ней и чувствовал.       — Объяснишь, что это только что было? — все же спросил Антон, не вытерпев простого игнорирования ситуации.       — Марина, вы вроде познакомились же, — поворачиваясь к Антону и улыбаясь сказал парень.       — Я не про это. Вы всегда так общаетесь?       — Да, — как само собой разумеющееся ответил Попов, но затем лукаво добавил, — Ты ревнуешь что ли?       — Больно надо, — собираясь идти умываться, довольно пренебрежительно ответил Антон.       — Довольно напрасно кстати. Если бы ты слушал ее внимательнее, то понял бы, что она лесбиянка, а я, ну, как видишь парень и не вхожу в категорию, которой она интересуется.       Антон склонил голову набок, дослушал все, что сказал парень, странно улыбнулся и вышел за дверь. Ревность ему действительно была свойственна, очень сильно. Также ему не нравилось то, что он не знает вообще имеет он право так делать или нет. Парень был собственником до мозга костей, поэтому всегда, если он с кем-то встречался, то все вокруг жаловались на его ревность к любому столбу.       Арсений ненавидел ревность под предлогом: «Почему я должен кому-то насильно принадлежать и только одному человеку? Я сам могу вообще выбрать, что мне делать и с кем разговаривать, а с кем нет.» Поэтому настроение немного ухудшилось, но развивать этот неожиданно появившийся конфликт не хотелось. Глубоко выдохнув и немного успокоившись, он стал искать свою рубашку.       Спустя время они уже спокойно обсуждали у кого какая пара и что Антон наденет на Осенний бал.       — То есть в толстовке нельзя?       — Издеваешься? Ты и так в ней все время ходишь, а тут бал.       — Нет, я иногда кажусь тупым, но костюм у меня есть. Блин, надо будет потом в общагу зайти после пар, еще переодеться и идти в институт обратно, — уже устав это говорить, а представив, что это еще придется и делать, Антон уронил голову на сгиб локтя, сидя за столом.       — Да ладно, все нормально будет, если хочешь я тоже пойду, — смотря на такого убитого Антона, сказал Арсений.       — Я думал это не обсуждается, и ты точно придешь, — как-то по-детски обиженно ответил Шастун.       — Кстати на счет этого. Обсуждается теперь все и в частности…       — Стой, — неожиданно серьезно остановил Арсения парень.       — Что?       — Давай не будем обсуждать, кхм, все, что произошло. Просто мне надо привыкнуть и все обдумать нормально.       — Я как раз хотел сказать о том, что тебе наверняка нужно время, поэтому все нормально. Только я прошу тебя, не загоняйся сильно, — улыбаясь и толкнув того плечом, сказал Арсений.       Антон же после такого смотрел на парня взглядом говорящим: «Ты такой классный, я аж поплыл». Дело было в том, что парень окончательно признал свое поражение в гетеросексуальном мире, но не решался двигаться дальше. Он опасался всего, что могло пойти не так. А Шастун думал, что всё может пойти не так. До невозможности хотелось касаться, обниматься, целовать, вместе в обнимку лежать, шутить тупые шутки, доставать, тормошить по поводу и без, но всегда было одно но. Человеку, как правило, мешает быть счастливым он же сам, выстраивая барьеры и какие-то условности. Одной такой условностью было: «А можно? А это нормально?». Воронежская установка никуда не ушла и ее нужно было обсудить с человеком, которому он доверяет и с тем, чье имя не Арсений.