Кто показал тебе звезды утром?
Кто научил тебя видеть ночью?
Кто, если не я?
Я, я всегда буду за тобой,
Я, я всегда буду за тебя,
Нет, не отпущу.
Спустя неделю наступил декабрь. Дни сменяли друг друга то солнечной и морозной погодой, то теплыми и тихими вечерами. К сожалению, учеба была вне зависимости от погодных условий, что, по большей, части беспокоило именно Антона. Шастуна вообще много чего беспокоило: и учеба, и погода, и репетиции номеров КВН, и мама, и Вика, но среди них не было одного имени, которое он бы мог поставить в самое начало не так давно. С кошмарами он смирился и реагировал на них уже не так остро, как первые разы. Иногда он просто во сне замерзал, потому что в общежитии очень любят студентов на столько, что не включают до сих пор отопление на максимум, и забывал про сны, держа в голове только: «Блять, какой же дубак». Парню вообще зима не особо-то и нравилась. Нет, медленный падающий снег, плюсовая температура, полное отсутствие ветра подкупали, но очевидно, что подобная погода была редкостью. Именно поэтому он шел, проклиная нерасчищенную от снега дорогу, пытаясь быстро добежать до общежития. Темнело рано, а вход перед общежитием освещался одним лишь мигающим фонарем, поэтому парень пару раз чуть не упал, споткнувшись о какой-то железный штырь в сугробе. Подходя к общежитию, его вдруг окликнули: — Молодой человек, постойте! — крикнула какая-то девушка, подбегая к Антону и что-то держа в руках, — Здравствуйте. — Здравствуйте. Мы знакомы? — настороженно спросил парень, отходя от двери. — Нет, но это не вы случайно телефон обронили? — показывая смартфон, спросила девушка, пытаясь отдышаться. — Ого, прикол, спасибо вам огромное. Да мой, вот пароль даже знаю, чтобы не подумали, что я какой-нибудь вор там или еще чего, — забирая телефон и разблокировав, подтвердил парень. — Да и в мыслях не было, — смеясь сказала девушка. — А где вы его нашли? — В парке. Просто передо мной шли только вы, я подумала вы, наверное, и обронили. Всего доброго, — кивая и отходя от удивленного парня, попрощалась незнакомка. — Спасибо еще раз, — крикнул Антон ей вслед и зашел в теплое общежитие. Спустя время выяснилось, что симку когда-то успели вытащить, но не страшно. У Антона все номера сохранялись и на телефон, так что купить новую не составит труда. Наконец он поднялся на нужный этаж и залетел в, уже ставшую родной, комнату, где Арсений увлеченно что-то писал, а Сережа просто сидел в телефоне, лежа на кровати. Оба обратили внимание на комок снега, появившийся при входе. Антон замер на месте, стараясь прочувствовать тепло. Выпендриваться он любил конечно, но начал ходить в шапке, поэтому просто прикрыв глаза стоял на пороге в шапке, на которой была маленькая горка снега, куртка в снегу и полный снега рюкзак. — Пацаны, там на улице такой пизде-ец, — протянув последнее слово и поежившись от резкой смены температур, констатировал факт Антон. — Одеваться надо теплее потому что, а я говорил, — возвращаясь к конспекту, невозмутимо сказал Арсений, на что Сережа закатил глаза и вздохнул, тем самым говоря Антону: «Он вредный и не в духе». Забавная вещь эта влюбленность и то, что она способна сделать с человеком. Раньше Антона бесил такой вечно недовольный чем-то Арсений. Хотелось ему наделать пакостей, чтобы он злился еще больше и перестал в конце концов возмущаться. Сейчас же наоборот хотелось поднять ему настроение, но вот загвоздка, желание напакостить никуда не ушло. Пока Арсений что-то активно писал в своей тетради, Антон улыбаясь подошел к нему со спины, почти даже подкрался, и залез холодными руками под толстовку парню, который только-только согрелся. — Блять, Шаст, дед мороз блин, а ну, отойди от меня! — вскакивая из-за стола и чуть не упав со стула, крикнул Арсений то ли от холода, то ли от неожиданности. Антон тут же отлетел в сторону с мыслями: «Шалость удалась», а Арсений подобрал упавший с Антона снег и кинул в него, садясь опять за свое рабочее место, но уже улыбаясь. — Голуби, просто голубятня какая-то, — еле слышно сказал Сережа себе под нос, за что получил маленький снежок в голову, — Шастун, сука такая, прям в телефон попал же. — Ха, это тебе за порочащие мою честь слова, — гордо сказал парень, стряхивая с куртки и шапки остатки снега. — Только вот кто будет воду потом вытирать, — поворачиваясь лицом к Антону, с издевкой спросил Попов. — Я и вытру, но, если есть дикое желание, то можешь мне помочь. — Не-не, меня вообще не трогайте, я пишу Котлярову конспект, который он проверяет, так что… — Ой-ой, какие мы занятые. Серый, двигайся, — почти пихая Сережу с его же кровати, сказал Антон. Сережа не сопротивлялся и особо не вникал в ситуацию, поэтому просто молча подвинулся. — Кстати, а где ты будешь на Новый год? — В Армавир поеду конечно. Там мама, папа, бабушка, мне тут делать нечего, — не отвлекаясь от телефона, ответил Сережа, — А ты? Или мне стоит спрашивать: «А вы с Арсом, что делаете»? — Не знаю, что мы делаем, но я планирую лежать либо в общаге, либо у себя в комнате, — потягиваясь на кровати, сказал Антон, но потом добавил, — Кстати, ваше высочество, а вы что делаете на новогодних? — М-м, ничего, — продолжая писать, ответил парень. — В смысле ничего? Я думал ты в Омск поедешь. — Ну-у, не делай того, что не умеешь. После недолго анализа сказанного и хитрой ухмылки Арсения, парень кинул в него мяч. — Я тогда в Воронеж поеду, — как-то мечтательно и расслабленно сказал Антон, облокачиваясь на спинку кровати. — На кой тебе туда? — поинтересовался рядом лежащий Сережа, который даже отвлекся от телефона. — Вот и мне интересно, — повернувшись к Антону, спросил парень, на мгновение забыв про свой конспект. — Стоило мне сказать, что уезжаю и вам тут же стало не похуй, поразительно. Ну, что мне здесь делать? Серый в Армавир, ты в Омск, я тут один торчать не особо хочу. Побуду первые деньки с Викой и мамой, а там в Воронеж думаю сгонять. В конце концов два года прошло. — Так-то по факту, мне каж… — не договорил Сережа, потому что был беспардонно перебит. — А если я скажу, что не уезжаю в Омск? — пытаясь придать этому ореол загадочности, спросил Арсений. — С хрена ли? — С того, что родители мне сказали к ним не приезжать туда, а они к родственникам сюда сами приедут. Может зайдут и ко мне, не знаю. Но это так, к сведению, надеюсь в Воронеже погода будет лучше, чем в Москве. — Хочешь услышать, что после этого я никуда не поеду? — Ну, что ты? Нет конечно, ты волен делать все, что угодно. Сережа сидел и смеялся с них и их странной манеры общения. Вроде все те же Антон и Арсений, которые так и не могут найти общий язык, иногда издеваясь друг над другом. А иногда он смотрит на них и думает: «Все-таки у каждого человека свое понимание счастья и эти двое на какой-то своей волне постоянно». — Знаешь, а я еще подумаю оставаться мне или уехать. Еще долго, вдруг я передумаю, — сохраняя интонацию Арсения, издевательски сказал Антон. Попов не понял в какой момент времени в Антоне появились подобные черты, но наигранно удивившись, он улыбнулся и вернулся к своему конспекту. Целая неделя была полна спокойствия и какого-то семейного тепла. Иногда это тепло и создавали сами парни, а не просто оно витало в атмосфере их комнаты. Сережу же тошнило иногда от такой приторности, но он больше был рад, что никто из них не загоняется. — Арс, Арс, Арс, спасай, — забегая в комнату и прячась за стоящего и ничего не понимающего Арсения, кричал Антон. В комнату тут же влетела Марина с трехлитровой банкой в руках, где сидела настоящая маленькая серая мышь. — А, ну, иди сюда, мелкий пакостник, — девушка поставила банку на пол у двери и побежала за Антоном. Так они и кружились вокруг Арсения, пока тот не остановил девушку, понимая, что Антона вразумить куда сложнее. Особенно, когда тот получает кайф от происходящего и смеется. — Марин, стой, ну, все, оставь его, это бесполезно, — взяв девушку за плечи, сказал Арсений. — Не защищай его! Знаешь, что он сделал? Он в комнату к нам притащил эту крысу в банке и сказал, что она на меня похожа. — Это не крыса, а мышка вообще-то! Да и что такого? Я ее на кухне нашел, поймал, не выкидывать же ее на улицу, там холодно. — Ты поймал мышь? — уже оборачиваясь и продолжая держать девушку, спросил парень. — Ну, да, сделал ловушку и вот. Марин, да брось, она же классная, что такого-то? — сидя на столе и смеясь, издевательски спрашивал Антон. — Арс, я убью его, — пытаясь вырваться, испепеляя уже взглядом парня, предупредила девушка. — Абсолютно понимаю твои чувства, но не здесь. Марина, спокойно, выкинем мы эту мышь, Шаст, а ну слез со стола быстро. — Выкинешь? Вот так вот убьешь животное? Двое убийц стоят тут, — сказал Антон, нехотя слезая со стола. — Ну, вот, я теперь не смогу с ней ничего сделать. Буду думать, что я убийца, — утыкаясь Арсению в плечо, почти проскулила девушка громко вздыхая. — Какая ты убийца? Слушай его больше, хочешь действительно оставь ее себе, — поглаживая девушку по темным волосам, сказал Арсений, пытаясь успокоить ее. Для нее животные были больной темой. Она подбирала всех кошек во дворе, кормила всех собак, обожала голубей и разговаривала с пауками, но мыши ее личная боль. Она любила всех, кроме этих созданий. Почему-то девушка представляла, что они обязательно ей куда-нибудь заползут и съедят мозг. Видимо придется мириться со своими страхами из-за этой мыши и появившегося в общаге Шастуна. Кстати о нем знали многие и он, довольно быстро, влился в коллектив. Всегда отвечал в группе общежития, шутил, на кухне чуть ли не стендапы устраивал, а Арсений просто закатывал глаза, но мысленно гордился, как он может находить почти со всеми общий язык. — Ладно, но я на тебя злюсь и обижаюсь по-прежнему, — успокоившись, сказала девушка, беря банку в руки, — Назову ее Антон, надеюсь скоро откинется. — Я тронут до глубины души. За подарок обычно не извиняются, но извини. Девушка хлопнула дверью и вышла из комнаты, оставив веселого Антона и ничего не понимающего Арсения в комнате. — Ну, что ты так на меня смотришь? — Сумасшедший. — Я? Ты вчера кричал, что тебе скучно и звал меня и Серегу к себе в кровать. А сумасшедший я еще, — показывая рукой на кровать Арсения, смеясь сказал парень. — Ой, как будто ты бы был против, — с очевидной интонацией, сказал парень, подходя к столу, где стоял Антон. — Конечно нет, но не с Сережей же, — наблюдая за каждым движением Арсения, ответил Шастун. — Зачем ты Марине мышь подсунул? — ставя руки по бокам от парня и упираясь в стол, тем самым зажав почти Антона, спросил Попов. — Она сегодня с утра какая-то грустная, подумал подбодрить, видимо не угадал со способом. Вообще редко угадываю с тем, что людей может подбодрить, — спокойно объяснял парень, не обращая внимания на положение, в котором находится, — Ну, кроме тебя. — Да что ты? Странно, никогда не замечал за тобой такую спо… — Арсений не успел до конца высказать все свое сучье настроение за счет сарказма, как его немного прервали. В общежитии по-прежнему было холодно, поэтому оба ходили в толстовках. Антон безмерно радовался таким моментам, что ему позволено целовать парня. Поэтому он улыбаясь потянул Арсения за ворот толстовки на себя, сокращая расстояние. Подобное происходило редко, но метко и инициатором почти всегда был Антон. Постепенно он привыкал не стесняться своих желаний: захотел — просто обнял, просто поцеловал, просто лег рядом. Но и у таких моментов единения были свои минусы: Арсений все это быстро прекращал, переживая за психику Сережи, который в любой момент может зайти в комнату. Он хоть и немного привык к подобным вещам, но, чтобы привыкнуть к тому, что Антон чуть ли не сидит на столе, пока Арсений целует того и вдавливает в стол, это нужна неимоверная выдержка и состояние по жизни: «Меня уже ничего не удивит». Таким образом они и наслаждались подобными маленькими совместными моментами из их жизни. Украдкой взять за руку, когда непривычно не бьет током, обменяться самыми теплыми взглядами на свете, обнимать до мыслей: «Я не хочу тебя отпускать», целовать страстно, но и при этом как будто что-то хрустальное и многие другие отрывки из их совместного бытия. Антону в такие моменты нравилось чувство эйфории, что он переставал вообще о чем-либо думать, как-то стесняться и контролировать ситуацию. Чем ближе они становились, тем больше узнавали друг друга, а Шастун научился отличать свои чувства от чувств Арсения. Все просто: ассоциации. Он как-то основательно так засел с вопросом: «С чем у меня ассоциируется Арсений?». Спустя долгое время поисков по своей голове, ощущениям и чувствам он пришел к странному выводу — корица. Терпкий, странный, местами неприятный, но при этом пряный и обволакивающий вкус. Непонятно почему именно это, может быть просто потому что кроме Арсения Антону нравилась еще и еда. Таким образом он убил двух зайцев. Попов, сам по себе, был человеком не очень открытым и старающимся контролировать все, что происходит вокруг, поэтому не позволял себе надевать розовые очки и тонуть. Но влюбленность и контроль штуки разные и, уж тем более, редко уживающиеся вместе, поэтому и случались выбросы адреналина и присутствие чего-то тепло обволакивающего внутри. Одно слово — соулмейт. Арсений так это и представлял, возможно, даже хуже, чем на самом деле. Середина декабря, а снега ни капли, особенно в Москве, где дороги посыпают солью и реагентом. Сейчас, лежа на теплых коленях у Арсения и одновременно с этим греясь друг от друга, Антон смотрел в окно. Там завывал ветер, пугающие силуэты деревьев шатались из стороны в сторону, а по окну било что-то похожее на дождь или град. «Хорошо все-таки, что я не на улице сейчас. Здесь с Арсением и тепло, и сухо, и мягко. Всю жизнь бы в таком положении пролежал.» Арсений сидел на своей кровати, прислонившись к стене в позе лотоса, читая учебник по мировой журналистике, периодически блуждая пальцами в кудрявых волосах парня. Антон в такие моменты походил на кота, а парень бы не удивился если бы тот действительно замурчал. — Арс, — не меняя положения и все также смотря в окно, привлек внимание Антон, пока они все это время полулежали полусидели в абсолютной комфортной тишине. — М-м? — перелистывая страницу учебника, отозвался Арсений — Ты знаешь латынь? — Допустим. — Серьезно? — поворачиваясь так, чтобы видеть Арсения, удивился Антон. — Не то, чтобы говорю, как на русском, но пару выражений знаю. Ты в курсе вообще, что я на журфаке учусь? Мы латынь учили, — убирая книгу в сторону, объяснил Попов. — Мне зачет надо сдавать по латыни. Не спрашивай, я сам не знаю зачем менеджерам латынь, но тем не менее. Я ничего не знаю, но у меня есть теория, что если выдать ему пару выражений, то он зачет поставит. — Халявщик маленький. Учиться не пробовал? — как-то по-домашнему усмехнувшись, спросил Арсений. — Пробовал, но в голове, как правило, ты, поэтому надолго меня не хватает, — начиная перебирать пальцы парня и просто периодически держать того за руку, пояснил Антон. — Я не против конечно посещать твою голову, но надеюсь рано или поздно ты найдешь там место и для латыни, animae dimidium mae , — возвращаясь к учебнику, тихо сказал Арсений, но Антон услышал. — Дай угадаю, ты что-то про май сказал? — Nunc aeterna, — поцеловав того в макушку, все также тихо сказал парень. — Да хватит, мне и так латынь покоя не дает, тут ты еще. И вообще убери свой дурацкий учебник, я начинаю испытывать чувство вины, — сев на кровать и выхватив учебник из рук смеющегося Арсения, беззлобно, но недовольно сказал Антон. — Хочешь, чтобы и я начал испытывать чувство вины? — Ну, немного, но это, наверное, ужасно и ты меня абьюзером назовешь, поэтому я постараюсь больше так не делать, — спокойно сказал Антон с учебником в руках, — Но прости конечно, Арсений, но тебе я его не отдам. Антон потянулся к рядом стоящей тумбочке, чтобы положить на нее книгу, но его тут же повалили на кровать, порывисто обняв. — Да блин, Арс, упадет твоя книжка дурацкая, потом орать будешь, — все же успев положить учебник, сказал Антон уже в коконе из крепких объятий. — Не буду. Ты так мило внимания просишь, я прям не могу, — утыкаясь головой в затылок и расслабляя руки, которые все также лежали на талии Антона, сказал Арсений. — Больно надо. — Да-да, конечно, да, — уже ложась удобнее и смеясь, саркастично сказал Арсений. Спустя минутное молчание и почти засыпание в обнимку, Антон вдруг спросил, замечая печать на руке парня, которую никогда до этого особо не рассматривал. — Арс, — смотря на каждую букву и сравнивая со своими позвал парня Антон. — Да? — сонно отозвался Попов. — Как думаешь, когда мы могли это сказать? — поворачиваясь лицом к парню, спросил Антон, показывая на запястье. — Без понятия, да и не особо-то и интересно, честно говоря, — зевая ответил парень, видя Антона уже немного расплывчато. — Мне вот интересно, потому что я не помню. Я только помню, как мы первый раз встретились в институте у кабинета истории. Ты тогда на проходе прям стоял и думал о чем-то. Сказал я, по-моему, точно не блять. Да и ты уж точно не извинился. Откуда оно тогда? Ахренеть, они даже разным шрифтом написаны, — замечая, что в ответ не звучит постоянного «угу», Антон улыбнулся, наблюдая за посапывающим рядом парнем. Поправив спадающую на глаза челку и откровенно любуясь, потому что ему можно, он начал размышлять о соулмейтах, печатях, а самое главное: когда они такое могли друг другу сказать. За подобными раздумьями и размышлениями он тоже уснул. Сережа привык возвращаться и наблюдать что-то подобное. В такие моменты, он улыбался краешком губ и тихо выходил куда-нибудь погулять или к той же самой Марине, лишь бы не мешать чему-то интимному, как совместный сон. Он знал, что, если бы его не было, они бы наверняка каждую ночь спали бы вместе или были более открытыми, но все понимали, что не стоит. Еще одна причина по которой Сережа ждал новогодних праздников, чтобы оставить их двоих уже. Парню не хватало семьи, которая во всем его поддерживала. Ломки: «Моя цель найти соулмейта» не было. Да, она бывает у всех, но многие про нее забывают. В конце концов не всем суждено его найти. В один из подобных дней Антон хотел украсить комнату к новому году, но парни пытались его успокоить с этой слишком странной, как им казалось, идеей. — Ну, гирлянды же должны быть сто процентов! — блуждая по комнате взглядом, нервно сказал Шастун. — Так попроси у девчонок, в чем проблема? — лениво отозвался Сережа, уже прослушав лекцию о том, какой это крутой праздник, а у них никакой атмосферы. — Серый, это же девчонки, они гирлянды никогда в жизни сами не дадут. — Ты спрашивал? — Нет. — Вот видишь. А лучше вообще успокойся, от гирлянд в глазах рябит. — Так там режимы разные есть, чтобы не рябило. В конце концов есть просто однотонные. — Делай, что хочешь, но скидываться я не буду. И так денег нет, тут еще на гирлянды скидываться, не-е. — Арсений, ты вообще, что делаешь и почему не участвуешь в столь важном обсуждении? — пытаясь найти парня в комнате, недовольно спросил Антон. — Я тут, — выдохнув и вылезая из-под стола с тряпкой отозвался Арсений, — Ты бы лучше подумал о том, какой у тебя срач на столе. Как ты вообще это делаешь, если не сидишь почти за ним? — Важное обсуждение, Арс, не переводи тему. — Если наличие гирлянды у нас в комнате ты называешь «важным обсуждением», то давай подискутируем. Я согласен с Сережей. — Предатель. — Но я могу помочь тебе их найти у Марины или ее соседок. Потому что у нее есть сдвиг какой-то на гирляндах и, возможно, у нее в комнате они не одни. Но после твоей мыши я не уверен, что она захочет тебе что-то давать, — опираясь на стол и скрестив руки говорил Арсений. — Ой, да ладно, она не злопамятная, — садясь на стул сказал Антон, но затем задумчиво добавил, — Или нет? Таким образом у них в комнате появилась маленькая гирлянда на одной из полок. Она лежала таким образом, что разноцветный свет в темноте освещал всю комнату, играя красками на потолке. Антон был счастлив, Арсений был рад, что парень успокоился, а Сереже было все равно. Идиллия в комнате нарушалась иногда и ссорами, как раз-таки касаемо того, что Антон редко убирался, но быстро сходили на нет благодаря Попову. Лежа на кровати вверх ногами и смотря телевизор, пока Сережа дремал за своим столом, а Арсений что-то учил, ходя из стороны в сторону, Антон крутил в руках телефон. Сегодня впервые за долгое время выпал снег, даже без ветра и не мокрый. Парень видел его еще днем, как тот медленно-медленно спускался и покрывал мокрый асфальт, но из-за пар не мог выйти на улицу. Когда пары закончились, то и снег закончился. Именно поэтому он думал пойти погулять или нет. Хотелось жуть как, но Арсений что-то учит, а Сережа точно никуда не пойдет, потому что: «С ума сошел что ли в такую холодину, потом еще все мокрые из-за этого снега будем». — Надоело, — выключая телевизор и резко вставая, сказал Антон, от чего немного закружилась голова. Он начал искать по комнате свои вещи, которые были разбросаны по всем углам. — Куда ты? — отвлекаясь от своих распечаток, спросил Арсений, наблюдая за тем, как Антон что-то очень активно ищет. — Гулять. Пойдешь со мной? — отвлекаясь от полки в шкафу, с надеждой спросил Шастун. — Ну-у у меня тут… — Ладно, сиди уж, — возвращаясь к толстовке и найденным брюкам, выдохнув сказал парень, ожидая, понятно дело, другой реакции, но от учебы отвлекать не хотелось. Арсений растеряно стоял по середине комнаты, наблюдая за парнем и не зная, что ему делать. С одной стороны, через неделю зачет, а с другой, от одного дня бы ничего не изменилось можно и прогуляться. В конце концов и у него мозг скоро закипит от информации. — Я с тобой пойду, — формируя стопку из листов А4, сказал между тем Арсений. — Серьезно? — с детской радостью переспросил парень. — Похоже, что я шучу? — Два долбоеба, — перебираясь на кровать и уже на ней потягиваясь сказал Сережа, за что получил от Антона попавшимся под руку теннисным мячиком. Выйдя на улицу, Шастун глубоко выдохнул прикрывая глаза, а Арсений морщился от холода и слишком яркого фонаря. — Куда пойдем? — Не знаю, давай по картам посмотрим, что тут рядом есть, — подходя к парню, предложил Антон. Арсений достал телефон и стал смотреть куда можно сходить, а рядом стоящий и ожидавший Антон, положил подбородок ему на плечо, тоже смотря в экран. Спустя минутное молчание и блуждание по картам, Антон еле слышно предложил: — Хочешь звезды покажу? — Ха-ха, чего сделаешь? — рассмеялся Арсений, немного повернув голову в сторону, все также лежащего на его плече, парня. — Научишься может созвездия рисовать. — Антош, звезды на небе и, в данный момент, их не видно, потому что идет снег. Что ты мне показывать собрался? Антон как-то хитро улыбнулся, отходя от парня, убирая руки в карман. — Не хочешь так и скажи, просто в парк пойдем тогда. — Что ты задумал? — Звезды показать, что я еще мог задумать. — Ладно, пойдем, — выходя из-под крыши общежития, сказал Арсений, смотря в небо. — Не эти, — неотрывно смотря на Попова и потеряв связь с реальностью, еле слышно сказал Антон, — Пойдем, но это может быть немного незаконно. Парень потянул его за руку и пошел бодрым шагом, пока Арсений возмущался: — Чего?! В смысле незаконно? Антон, куда ты нас ведешь? — Довозмущаешься сейчас, я тебе вообще глаза завяжу, — улыбаясь, предупредил парень. Тогда Арсений просто доверился парню, хоть ему эта идея не особо-то и нравилась. «Какие звезды? Куда ведет? Заведет сейчас в лес и убьют нас там, а никто и не знает где искать. Шикарно просто погуляли.» Наконец они пришли к какому-то полуразваленному кирпичному зданию, похожему на… — Это что? Церковь? — удивленно спросил Арсений. — Не совсем, но да. Это еще не самое интересное, пойдем внутрь. — С ума сошел?! Если ты сектант какой-то, то так и скажи. Я конечно приму тебя со всеми твоими странностями, но… — Ой, да хватит бубнить, пойдем, — опять беря того за руку, недовольно сказал Антон. Снег все падал и падал, а парни уже стояли на пороге разрушенного каменного здания, где бывшую церковь выдавал только удивительно сохранившийся купол. Немного разобранные по кирпичу стены, местами в трещинах бетонный пол и жуткое эхо, которое разносилось по зданию от каждого шороха. Включив фонарики на телефонах, Антон довольно уверенно шел в один из залов впереди, а Попов шел рядом, но более боязливо. — Чего еще я о тебе не знаю? — шепотом спросил Арсений, хоть эхо и все равно разнеслось по всему зданию. — Пришли, — улыбаясь, шепотом сказал Антон. Они оказались по середине церкви, прямо под куполом. За остатками от витражей виднелся падающий снег, от пола и стен чувствовался холод, пробирающий до костей, как и странное жуткое состояние. Арсений смотрел по сторонам, пока Антон что-то шептал себе под нос и прощупывал стены. — Нашел, — радостно почти крикнул парень и после этого зашумел генератор, из-за которого появился свет. Здание показалось не таким уж и жутким. Обычно в храмах все стены были расписаны иконами или различными святыми, но не здесь. На стенах ничего не висело, площадь была огромная, а стены были голыми. О том, что это некогда бывшая церковь, говорила лишь странная форма помещения. Арсений осматривал новое место: каждый угол, каждый сантиметр, познавая новое, пока не заметил улыбающегося Антона, который ждал видимо какой-то ответной реакции на свой своеобразный сюрприз. — Арс, тебе напомнить где звезды находятся что ли? — смеясь спросил Антон, чей голос раздался эхом. Парень тут же задрал голову и посмотрел наверх. Весь потолок был в темно-синей краске, но уже нанесенной не такими размашистыми мазками, как в комнате Антона, а основательно и ровно наложенными следами то ли от валика, то ли от большой кисти. Кроме темно-синего потолка ничего не было видно, пока Антон не переключил какой-то рубильник со словами: «Вроде хватит». Свет выключился также неожиданно, как и включился, а наверху зажглись ультрафиолетовые лампы и тут появились уже звезды. Сказать, что Арсений удивился ничего не сказать. Некоторое время парень стоял с открытым ртом, пока к нему не подошел Антон, покручивая кольца на пальцах. — Это флуоресцентные краски создают такой эффект. Ты летом, когда в Омск уехал, соответственно оставил меня одного, не думал же, что я только с Макаром шутки шутил? Нашел парней с факультета, которые шарили за все это, и они притащили меня сюда. Я сказал, по приколу, что было бы круто сделать свой личный мини космос и вот к чему привело, — не отрываясь смотря то на потолок, то на Арсения, рассказывал парень, — Храм заброшенный. Как они же мне и рассказали, во времена совка же рушили все церкви, так и эту разрушили. Священники и местные жители все иконы, алтарь и подобное вывезли, оставив это просто, как обычное здание. Удивительная точность, с которой были нарисованы созвездия и даже солнце, как в какой-то абсерватории, поражали воображение. Парень не мог оторвать взгляда, стараясь разглядеть каждую деталь, каждую каплю светящейся в темноте краски. — Арсений, не молчи, а то вдруг ты испугался, что я тебя ночью сюда притащил, а я не понимаю нравится тебе или нет, — немного нервно смеясь, шепотом сказал Антон. — Ч-что ты из этого делал или всё те парни рисовали? — Рисовал созвездия конечно, — ловя каждую смену эмоций, еле слышно ответил парень. — По памяти? — уже смотря на Антона с нескрываемым детским восторгом, спросил Арсений. — Нет конечно, в интернете гуглил. Парни говорили, чтобы я так не заморачивался, но я так не могу. Мини космос, как никак, — пожимая плечами, сказал Антон. — Это… это очень красиво, правда. Только жалко, что краска быстро становится не такой заметной и зарядки от света надолго не хватает, — улыбаясь сказал Арсений, смотря на парня, который нескрываемо был безумно рад, потому что боялся неодобрения, особенно со стороны Арсения. — Как и настоящие звезды. Они ведь тоже не вечны. Тухнут, возрождаются, превращаются в черные дыры, умирают, какие-то сияют на небе еще тысячи лет, так и тут. Ничто не вечно, но вот к счастью или к сожалению, это другой вопрос.