Судьба

Проспав всё утро, Алиса проснулась лишь днем, ближе к трем часам. Уилсон рассматривала комнату вокруг себя и медленно вспоминала события прошедшего дня. Зрение постепенно фокусировалось, помещение начинало приобретать более четкие очертания. Теперь до нее дошло — она в больнице. О том, как она сюда попала даже не хотелось думать. Алиса обессиленно лежала на кровати, потеряв интерес ко всему вокруг, ломота во всём теле притупляла все эмоции. Ничтожна. Омерзительна. Разбита. Как после такого можно попытаться дальше жить? Желание отпало. Постепенно приходя в себя, боль в руках из-за порезов давала о себе знать. В дверь постучали. Алиса подала хрипловатый голос, машинально ответив: — Кто там? Войдите, мне всё равно. — Мисс, добрый день. Как Вы себя чувствуете? — интересовалась врач. — Здравствуйте… Знаете, никак, — Уилсон опустила ресницы. — Вы проведете здесь один день. Затем вас направят в психиатрический стационар. Это стандартная практика в отношении тех, кто предпринял попытку самоубийства. Вы пробудете там какое-то время, но вам не стоит переживать, — врач объясняла ровным, обыденным тоном, будто ей ежедневно приходится говорить это каждому второму пациенту. — Там вас навестит психиатор. И да, к вам пришел молодой человек… — Извините, психиатор? — спросила Алиса, придя в легкий шок, совершенно не обратив внимания на вторую часть сказанного. Она ещё не пришла в себя. — Да, общение с психиатром является обязательным. — Хорошо, — понимающе ответила Алиса, только сейчас вспомним про какого-то человека, упомянутого медсестрой, — Скажите молодому человеку, чтобы зашел. У девушки не было никаких соображений, кто бы мог ее навестить. С другой стороны, какая разница? Дверь открылась нараспашку и мужской голос произнес: — Алиса, впустишь? — она молчала, отвернувшись и спрятав руки. — Как только узнал, что ты здесь, сразу приехал. — Зачем? Посмотреть на плоды своей работы? — выдавила она сквозь зубы. — Что бы я ни наделал, прошу, прости меня, — в его голосе слышалось сожаление, но разве его достаточно, чтобы унять всю боль, что он ей причинил? — Ты понимаешь, что одного «прости» недостаточно после того, что ты со мной сделал? Ты хоть вообще помнишь? Она почувствовала, как ее тело покрылось мелкими мурашками. Прямо как в том ужасном подвале. Нет, Алиса не хотела вспоминать, она гнала прочь стремительно возникающие в памяти яркие картины перенесенных страданий, унижений. Но холодный, властный голос Мартина то и дело раздавался в голове, призывал ее к подчинению. Девушка резко обхватила голову руками, не обратив внимания на охватившую запястья боль. — Заткнись, заткнись, — прошипела девушка сквозь зубы. Всем нутром Алиса ощущала присутствие Мартина в комнате. Она боялась поднимать на него взгляд. В то же время желала, чтобы он остался. От внутренних противоречий девушке было настолько противно, что ей хотелось кричать. Мартин сделал шаг ближе, но остановился, когда Алиса вздрогнула при его приближении. — Честно, я смутно помню вчерашний день, я не просыхал с самого утра, — Мартин говорил с запинками, пытаясь уловить мелькающие отрывки вчерашних событий. — Помню, как пришел в гостиницу, увидел тебя с Аланом. А дальше все, как в тумане. Помню, я был очень зол, потом какое-то сырое и холодное помещение, будто подвал. И мы занимались сексом… — Хватит, — остановила его Алиса, — можешь не продолжать. У меня ничего нет с Аланом. Не знаю, что ты себе выдумал, но это был лишь поцелуй. Одна маленькая ошибка уже измена для тебя? И неважно, помнишь ты или нет. Ты довёл меня до такого состояния, что меня тошнило от самой себя, понимаешь?! Мартин, неподвижно стоявший в паре шагов, приблизился и сел на кровать, медленно касаясь хрупких плеч. Девушка дёрнулась от боли: — Не трогай меня, не прикасайся! — в сию секунду потребовала она. — Прости, я рехнулся, приревновал, — мужчина встал на колени. — Ревность? — Уилсон повернулась в его сторону. — Ты смеешься? Да, ты непредсказуемый, когда пьян. Но чтобы творить такое… — Я знаю, что виноват, но обещаю, что больше никогда не причиню тебе страданий, — Мартин тянулся к губам Алисы, но она остановила его. Девушка пока не готова ощущать прикосновения музыканта на своей коже. Но тихое желание обвить руками мужские плечи, вдохнуть запах его кожи билось в уголках души. Алиса ощутила себя ещё более беспомощной, потому что понимала, что даже без грубой силы, наручников и плёток, он властен над ней. Её тянуло к нему после любых унижений, а это осознание делало в разы больнее, чем следы от его ударов. Он смотрел на Алису горящими глазами и, приобняв за спину, приблизил к себе. Направляя взгляд на ее предплечья, он мягко поцеловал их, переходя к ключице, девушка прикусила нижнюю губу. — Твои губы… Я скучал по ним… — тихий шёпот под ее ухом и она замерла. — Позволь мне, — Мартин ухватил её за руку и хотел поцеловать, но внезапно увидел обмотанные бинтами руки. — Что это? — сказать, что музыкант был в шоке, это ничего не сказать. — Не важно, поцарапалась… — растерявшись, ответила девушка. — Обе руки? Это то, о чем я думаю? — в требовательном тоне произнес музыкант, всё еще недоумевая от увиденного. — Откуда мне знать, о чем ты думаешь? — раздраженно ответила Алиса, пытаясь освободить руку. — Тогда ответь на вопрос: ты пыталась покончить с собой? — он говорил то, что первое пришло на ум, хотя старался в это не верить. Всё же она ответила сквозь слезы: — Да, пыталась, я хотела это сделать, потому что ты унизил меня и растоптал. Я чувствовала себя такой слабой и беспомощной, — проревела она. — Не смей, — музыкант опустил голову, припав поцелуями на порезанные руки, — не смей даже думать об этом! — одной рукой он убрал ее растрёпанные волосы в сторону, опустился поцелуями на шею, девушка часто задышала. Мартин боялся осознавать, что Алиса, бывшая для музыканта сродни божественному созданию, была готова уйти из жизни по его вине. Это ужасало его. Господи, он не смог бы жить с таким грехом на душе! И естественно, он отлично понимал, что именно его необузданная в гневе натура стала этому причиной. Видя, в каком состоянии он оставил Алису, все горе и боль от увиденной картины с Аланом стало таким второстепенным. Только болью девушки музыкант хотел сейчас жить. Он поклялся искупить свою вину любыми возможными способами. Мужчина приблизил девушку к себе, она услышала его громкие вздохи, но она не могла просто так взять и забыть о вчерашнем. — Нет, — Алиса оттолкнула Мартина, что привело его в недоумение, — Я…я не готова. Дай мне время. Я не хочу тебя видеть. Напрасно Мартин понадеялся, что все может так легко решиться. Он хотел утешить Алису, но как можно принять утешение от того, кто являлся причиной страданий? Музыкант мог бы это пережить, попытаться справиться с этим. Но взгляд, которым Алиса одарила его всего на мгновение промчался сокрушающей волной по всему телу. Взгляд, которым встречают отъявленных отморозков, упивающихся болью своих жертв. Вот, кем Мартин являлся для Алисы. Осознание этого было сродни удару током. Сделай он маленький шаг — тут же свалился бы пол, не в силах подняться. Ему здесь не место. По крайней мере, сейчас. Прежде чем Мартин ушел, до него донесся тихий голос девушки: — Приходи через неделю. — Что? — Приходи через неделю, — повторила она. Алиса не была уверена, что этого времени будет достаточно, чтобы все обдумать. Но случайно выпалив про неделю, она не стала поправлять себя. Незаметно, Алиса осталась одна в палате. Она обвила колени руками и прижала их в груди. Слезы окончательно высохли, а сил на новые уже не осталось. Все, чего ей хотелось — побыть наедине с тишиной.

***

Когда Мартин покидал здание, он не ощущал себя. Все, что сейчас происходило, больше походило на сюжет старенькой любовной драмы, где ему отведена роль коварного женоугодника, разбивающего хрупкие девичьи сердца. Но счастливого финала даже не было видно. Реальная жизнь никогда не будет такой, как показывают на экранах. Судьба не смягчит кровоточащую рану, растущую в душе Мартина под весом тяжкой вины. Скудость воспоминаний о вчерашнем дне не спасет от раскаяния. Собственными руками он мучил Алису, убивал ее чувства. Станет настоящим чудом, если она сможет простить его. Хотя, как за такое вообще можно простить? С тяжелыми мыслями музыкант зашел в первый попавшийся бар, но не для того, чтобы в очередной раз напиться. Он боялся давать алкоголю власть над собой. Мартин хотел постараться ненадолго забыть о содеянном, наблюдая за довольными, расслабленными посетителями, не омраченных несчастьями.