Изгои

Проснувшись утром, Силко обнаружил себя без одежды и в объятьях Джинкс, поэтому Джинкс проснулась от сдавленного вопля Силко. — Чего орёшь? Он отодвинулся от неё так, что чуть не упал с кровати. — Я вчера… Мы вчера… Что произошло? Я… Ничего не помню… Что я сделал? — Ты? — протирая глаза, откликнулась Джинкс, — Ты совершил огромную глупость. Силко смотрел на неё такими испуганными глазами, что она не выдержала и громко рассмеялась. — Ты улёгся спать на пол, Дурилка! А я всё поправила. Вот так вот. — Ты меня раздела? — Ну да. Силко смотрел совершенно безумными глазами, сжавшись так, будто она пыталась его обесчестить. Вот чудак. И кто из них сумасшедший? Точно не она, она действует очень логично. — Ладно, прости, что вынудила тебя спать голым. В следующий раз я тебя переодену, только скажи, во что. Он опять посмотрел как-то странно. Да что с ним такое? — Короче. Милый мой, с этого дня мы спим вместе. Возражений не принимаю. Он смотрел на неё взглядом, как бы говорящим «ясно, теперь ещё и ты будешь мной понукать» — Ну что ты такой злой, малыш? Я просто не хочу, чтобы ты замёрз. Вот и всё! Иди сюда, мой сладкий пирожочек! Она притянула его и принялась тискать. Вместо того, чтобы расслабиться, он терпел эту процедуру со страдальческим напряжением, по возможности защищаясь, когда руки Джинкс делали что-то не то. — Джинкс, пожалуйста… — Что такое? — Пожалуйста… Она фыркнула и отпустила его, не выдержав умоляющего взгляда. Силко со вздохом поднялся и сел на край кровати, отвернувшись от своей девочки. Его сутулая спина стала такой тощей и костлявой за прошедшее время, что Джинкс почувствовала гнетущую тоску. — Ну прости. — Нет, всё хорошо. Я не злюсь. Просто больше не надо, — он тяжело вздохнул и добавил, — Пожалуйста. Джинкс не нравилось то, как он себя ведёт. Не даёт себя тискать, вздыхает, смотрит так, словно она его мучает. Дурачок какой-то. Она же его любит! Он хотел встать, но опять засмущался и прикрылся одеялом. — А куда ты положила мою одежду? — О! Сейчас найду. Джинкс соскочила с кровати и принялась рыться в углу, наклонившись так, что несчастный Силко с ужасом обнаружил, что на ней нет нижнего белья, — и тут же уткнулся лицом в одеяло, радуясь тому, что из-за проблем со зрением не успел ничего разглядеть. Разумеется, вещей там не было. Она положила их в другое место. Когда она их нашла, она принялась одевать Силко, как куклу, игнорируя его протесты. Джинкс не понимала, почему Силко только ещё больше закрывается, почему продолжает называть её сестрой. Её разум иногда терял из виду очевидные вещи. Силко понимал, что его девочка не в себе и списывал на безумие её поведение, неохотно подчиняясь. Ладно, если хочет одеть его — путь одевает, он потерпит. Но Джинкс не нравилась его реакция, он должен получать удовольствие, а не сидеть с такой постной миной! — Сама переоденься, тогда уже мне помогай. — Нет, ты — в первую очередь! Силко старался не смотреть на Джинкс, которая в растянутой кофте выглядела как будто ещё более обольстительной, чем без одежды. Только потом она принялась одеваться сама, стараясь встать перед Силко так, чтобы он что-то увидел хотя бы краем больного глаза. Ей хотелось расшевелить его, чтобы он не был таким унылым. А ещё приучить его к заботе, к ласке. Она не умела действовать корректно, но чувствовала, как сильно ему необходима нежность. Он же совсем отвык от человеческого тепла! Совсем одичал! Раньше он сам тянулся к людям, сам был таким заботливым, таким ласковым и тактильным. Видимо, случай с Вандером ранил его настолько сильно, что он потерял веру в людей. Но она-то не такая, как другие люди! С ней можно не бояться, с ней можно быть открытым. Так что давай, раскрепощайся скорее! За ночь она несколько раз просыпалась, проверяя, на месте ли он, жив ли он, действительно ли это он. Трогала его, чтобы успокоиться, гладила, целовала его лицо и плечи. Он издавал какие-то звуки и что-то шептал. Ей показалось, что один раз он прошептал «Паудер». Было бы очень приятно, если забыть, что Паудер больше нет. Ничего, скоро он начнёт шептать имя «Джинкс», она уверена. — Мы сегодня снова будем заниматься наукой? И ты меня начнёшь обучать всем этим штукам? — Если захочешь. Ты хочешь помочь нам и подарить Зауну надежду. — Ну конечно же! — Тогда сегодня я буду тебя обучать самым основам. — Так точно! Вдруг Силко вздохнул, словно вспоминая что-то. — Слушай… И всё-таки… Почему я? — Потому что ты, — засмеялась Джинкс. — Нет, погоди. Я имею в виду: почему ты решила найти меня? Что во мне такого особенно? Или ты хотела присоединиться к другому изгою? — Ничего подобного. Ты не просто какой-то там изгой. Ты именно что особенный. Ты был единственным, кто не считал меня бесполезной. — Но ты и не была никогда бесполезной… Я видел твои таланты и поощрял… Твоя сестра наверняка говорила, что я тебя использую, что мне выгодно, но я просто хотел, чтобы ты раскрылась. — Вот! И поэтому ты особенный. — Любой на моём месте поступал бы так же. — Ой, да не надо! Ты поощрял меня тогда, когда в меня никто не верил. Только Вай ещё подхваливала, но это было как будто из жалости. А ты хвалил меня за всё подряд, и не для вида, а в самом деле пытался найти повод для похвалы. Я подсела на это, как на наркоту. Ты в курсе, что детей нельзя подсаживать на дурь, а? Я была ребёнком, который жаждал признания и безусловной любви — и ты дал мне всё это. А потом я влюбилась в тебя. Джинкс покраснела, говоря эти слова, но Силко, казалось, не понял её. — Да, влюбилась! Ты был необычным. Особенным. Ты всегда был особенным. Знаешь, ты такой красивый… Как-то необычно красивый. Изящный, не такой, как другие парни. И со мной ты был всегда таким… Добрым что ли. Не могу слов подобрать. Она взглянула на Силко — он отвёл глаза, словно не соглашаясь с её словами. — Когда ты пропал, я дня три проревела. Вандер сказал, что тебя больше нет. Понимаешь, этот сукин сын соврал, но я не поверила. — Ты плакала из-за меня? — Я плакала по тебе. Но ты жив — и теперь я больше не буду плакать! Я буду смеяться! Каждый день! Она громко захохотала, так что стёкла в окне задрожали. Силко улыбнулся кривоватой и смешной улыбкой. Какой же он милый! Джинкс подошла к нему, кокетливо глядя из-под чёлки, и поцеловала его миленькие тонкие губы. Он вздрогнул и начал нервно дышать ртом, испуганно глядя на неё. — Ты такой смешной. Она поцеловала его снова, обнимая за талию. Ей хотелось большего, но она остановила себя, боясь спугнуть. — Что же, пойдём заниматься наукой! — Да… Пойдём, — пробормотал он, пытаясь осознать произошедшее. И вдруг они оба почти одновременно начали краснеть, понимая, что это их первый поцелуй. Самый-самый первый. Никто из них не сказал об этом другому, но оба, хотя и по-разному, ощутили важность момента. Однако, Силко нужно было дать самому себе оправдание. Он окликнул её дрожащим голосом. — Да… Ты знаешь, я очень скучал… По… По семье… По тебе… Я так люблю… Джинкс обернулась, ожидая нужных слов. — Я скучал по тебе и я так люблю тебя, сестра. Сестра, сестра, опять сестра! Джинкс фыркнула и пошла к лестнице в лабораторию, пробубнив только: — Да-да, я тоже скучала по тебе и твоему занудству. Но где-то на полпути остановилась и, глядя, как Силко хромает ей следом, крикнула: — И я тоже люблю тебя, придурок!