***
Тело начало ощущаться тысячами маленьких острых иголок, яркие белые вспышки заплясали перед глазами, стоило последним разлепиться, а мозг пока особо не догонял: что, как и где. Разглядеть ничего действительно не получалось, поэтому глаза вновь сомкнулись, но ненадолго. Когда разум окончательно проснулся после трёхдневного сна, веки снова разошлись, и количество белых пятен заметно поредело, однако глаза всё ещё нещадно ныли. Саске хотел было их протереть, но конечностями управлять совсем не получалось, поэтому он расслабился и просто глядел в белый потолок. Белый потолок напоминал эти белые вспышки, поэтому Саске не мог сказать точно, что они прекратились. Что происходит?.. Но размышлениям не суждено было продолжиться: мышцы внезапно свело болезненной судорогой, пальцы на ногах с силой поджались, а руки сжали простыни до протяжного треска нитей. Стало страшно, дико и неописуемо. И причём необъяснимо: было совершенно непонятно отчего же так страшно. Просто животный ужас настиг внезапно, словно взял — и проглотил, не прожевав. Можно было взять как причину то, что он находится в совершенно незнакомом месте и в непонятное время. Но нет, Саске над этими деталями ещё не успел задуматься, а потому и не было на что свалить этот страх. Не успел он отойти от этой своеобразной панической атаки, удивительно сильной и тяжёлой (а Саске было с чем сравнивать), как дыхание спёрло. Грудную клетку сжало в мощном спазме, и она застыла в одном положении «вдоха». Саске попытался выдохнуть, но тщетно. Все попытки с крахом провалились, и от этого становилось ещё кошмарно-ужаснее. Он начал в панике драть когтями себе горло, глупо надеясь открыть себе доступ к кислороду. Однако, как и ожидалось, он только доставлял себе лишнюю боль. Челюсти крепко, до омерзительного скрипа зубов сомкнулись, а лицо приобрело какое-то странное выражение. Страдальческое. Мышцы непонятным образом сократились, брови выгнулись в обратную сторону, глаза заслезились. Любой, кто посмотрел бы сейчас на него, назвал бы его жалким. Потому что выглядело всё это именно так. Саске хотелось не посочувствовать, а именно пожалеть. Но он, конечно, не думал об этом. Мыслей в голове на данный момент совсем не было. В голове был только отвратительный, панический, ужасный страх. Что было дальше — Саске помнит, как в тумане. Вроде бы, зашёл какой-то мужчина с длинными чёрными волосами, кажется, его заставили заглотнуть неопределённое множество таблеток, а затем воткнули острую иглу в вену правой руки. Приступ начал стихать. Выдохнуть наконец получилось, конечности только немного подрагивали, и лицо приняло нормальный вид. И потом всё вновь погрузилось в неизвестную чёрную дыру, из которой не имелось выхода. — Всё хорошо, всё уже хорошо… — обманчиво-заботливо приговаривал мужчина, поглаживая Саске по тёмным сальным волосам. — Это всего лишь побочный эффект… Скоро пройдёт…***
Побродив ещё пять с лишним минут, Наруто с Итачи всё же наткнулись на лестницу, ступеньки которой уходили вниз. Они переглянулись, и Итачи достал из рюкзака что-то похожее на длинный металлический подсвечник. Прицелившись к ближайшей камере, которая также раздражающе мигала, он с точностью запустил тяжёлый предмет. Камера треснула, зашипела, словно там произошло короткое замыкание, и лампочка уже больше не мигала. Наруто с Итачи не двигались несколько секунд, однако никакого писка сигнализации так и не услышали. Оба одновременно облегчённо выдохнули. — Пойдём вниз, что ли? — спросил Узумаки. По плану они должны были и дальше осматривать первый этаж, но искать здесь было больше нечего. Гораздо логичнее было спуститься вниз. — Видимо, да, — кивнул Учиха, первым ступая на лестницу. — Осторожно только. Они наверняка уже знают, куда мы направляемся. Нам нельзя встречаться ни с кем из них. — Да, я знаю. Они спустились на этаж ниже. Никакого разнообразия: всё те же бледные стены, разве что комнат больше не было. Точнее, комнаты были, а дверей — нет. Заместо них оконные вставки, через которые открывался вид на содержимое белой «коробки», потому что это можно было назвать только так. Каждая комната не имела ничего, кроме голых белых стен и одной узкой койки. Коридор практически закончился, а никаких зацепок так и не было. Это нервировало. Только последняя комната была не пустой. И Наруто недоумевал, почему же именно крайние комнаты дают хоть какую-то надежду. И в этот раз последняя комната давала не просто какую-то там надежду, а от того, что там находилось, сердце радостно запрыгало. И у Наруто, и у Итачи. — Саске… — выдохнул Узумаки дрогнувшим голосом. Саске, бледный и исхудавший, недвижимо лежал на такой же медицинской койке. В груди что-то надломилось, что-то кольнуло, причинило боль, которую Наруто доселе не испытывал. Наруто не мог дать этому чувству названия, но оно было таким невыносимым, что хотелось разрыдаться Саске в плечо. — Саске! Саске, ты слышишь меня?! Саске, очнись! — было ли это истерикой или нервным срывом, но Наруто вдруг как с цепи сорвался и начал колотить стекло, пытаться выбить его то ногой, то плечом, но всё тщетно. В перерывах между криками он остервенело кусал свои и так истерзанные губы. — Чёрт, тише! Твою мать… — Итачи подбежал сзади, крепко зажал Наруто рот ладонью и оттащил назад. Узумаки вырывался, брыкался, царапал ногтями руки Итачи, но тот не отпускал его, несмотря ни на что. — Ты не понимаешь, что ли?! Нас сейчас услышат, блять… — Какие люди, — просипел кто-то слева, явно улыбаясь. Наруто с Итачи обернулись, как по команде, и уставились на мужчину в чёрной маске. Его рта не было видно совсем, однако и Узумаки, и Учиха могли сказать — он определённо улыбался. — Бежим, — шепнул Итачи на ухо Наруто и потянул его в обратную сторону. Узумаки хотел было возразить, но и этого не пришлось: с противоположной стороны их уже поджидал другой мужчина, с тёмными длинными волосами, с хищным мерзким оскалом, играющим на губах. — Итачи-кун, давно не виделись, — зашипел он и облизнулся. Подобно змее. От этого действия живой страх завозился где-то внутри и заставил часто задышать. — Как твоя голова? Не болит? Итачи не отвечал. Он сейчас вообще никого не слышал и не слушал. Он пытался придумать план побега, который в такой ситуации был невозможным с учётом того, что двое мужчин, вероятно, были вооружены, а у них из холодного оружия только складные ножи, которые казались сейчас такими бесполезными. Они с Наруто походили на бедных зверьков, загнанных в ловушку. Походили на кроликов перед удавами. Мужчины — хищники, а они — жертвы. А жертв, как принято, никто не спасает.