All he want is all they need.

С объемным пакетом в руке, новой шляпой на голове и оглядываясь по сторонам, Чимин шел по улицам города будто в первый раз. Постоянно зависая перед витринами, он слушал рассказы нового знакомого о том, или ином предмете. Джон Нилберн лишь с мягкой улыбкой смотрел на непоседливого юношу, открывая ему новые и новые тайны обыденных предметов. — ... искусство рококо – оно не для того, чтобы думать. Оно для того чтобы "расслабиться и получить удовольствие", — после очередного откровения из мира высокого искусства Чимин удивленно повернулся. — Да откуда тебе все это известно?! — Довелось, — рассмеялся мужчина. — А все же? — Хобби у меня такое, искусство люблю. Родители мои, конечно, были теми еще скептиками. Живопись и архитектура для них были чем-то вроде бонуса к скучной трудовой жизни или развлечением для богатых и обеспеченных. Но как бы они ни были чужды прекрасному, учителя смогли воспитать во мне любовь к искусству, да я к тому времени уже и сам порядочно увлекся. Музеи, картинные галереи, памятники, архитектура, литература - я поглощал все, с невиданной доселе ни кем жадностью, вгрызаясь в эти фолианты, облапывая взглядом здания, чувствуя запах, который ощущал разве что сам автор картины и те, кто были в подобных местах. Родители отговаривали. Сначала. Потом им просто пришлось смириться, ведь не смотря на мое странное хобби, учебу и стремление поступить в вуз я не забрасывал. Только это и примирило их с "моим искусством". Джон ненадолго замолчал, погрузившись в воспоминания, однако вскоре, будто очнувшись ото сна, он резко повернул голову к Чимину: — А ты? — М? — Расскажи о себе. Давай. Чимин посмотрел на него сложноописуемым взглядом, в нем сочетались боль, надежда, отчаяние, восхищение и глубокая печаль, что скрывается обычно в самых потаённых углах подобных, с виду беззаботных, весельчаков. — Даже не знаю может ли мой рассказ быть интересен. Может ну его, а? — он вновь вернул свою безбашенную улыбку и лукавый взгляд. — А все же? — Джон вернул юноше гораздо более мягкий и приятный в своей грациозности изгиб губ. — Не-е, приятель, даже не надейся! Свои проблемы и тяжбы я решаю сам. — Как знаешь. Проходя мимо магазинчика с десертами, Чимин прилип глазами к витрине. — Зайдем? — угадал его желания Джон Нилберн. И вот они уже внутри, сидят с кофе и пирожными. — Музыка всегда была моей страстью. С первой ноты Роллинг стоунз, с самой прилипающей песни Чака Берри. Это как свежий воздух для трупа моей жизни. Воняет меньше, — пояснил Чимин со смехом. — Сам я даже не осознавал этого, пока после очередного моего рассказа друзьям о новой найденной кассете, один из них воскликнул: "Чувак, и тебе реально не впадло всем этим долбаться?!" Смейся, смейся. Мои друзья на выражения не скупились. Как однажды ответил из нас учительнице по литературе: "К чертям все эти фантики, я говорю то, что хочу!" — Поразительная прямолинейность! — восхитился Джон. — Да уж, куда нам до писателей, — Чимин залихависто улыбнулся. Со стороны двери звякнул ветерок и обеденный город выплюнул с улицы очередного посетителя. Разворот плеч, походка, укладка..."Только не он!" — мысленно взмолился Чимин. Но увы, это был Чон Хосок. Персональное проклятие для новичка Vibe inc. Какими бы путями юноша не ходил, судьба все равно сталкивала его с этим чертом. Джон заметил как переменился в лице Чимин, глядя на вошедшего, однако счел должным не вмешиваться в чужие разборки. Тем временем Хосок приземлился за одним из столиков и, сделав заказ, полез в сумку. Ноутбук и блокнот легли на чистый столик кондитерской. Мужчина принялся за работу. Все это время Чимин неотрывно следил за каждым движением недоброжклателя, однако тот, не смотрел по сторонам, занятый работой. — Ваше суфле с кленовым сиропом, — к Хосоку подошла миловидная девушка-официантка и поставила десерт на стол. Мужчина оторвался от экрана и обратил свое внимание на ту, что прервала его мыслительный процесс. Кивнув, он окинул рассеянным взглядом помещение, Чимин уже сидел повернувшись спиной к Хосоку. Мужчина вернулся к работе. — Как вы находите подобные вещи? — Джон указал на статуэтку у входа. — Стараюсь не задеть, а так весьма прохладно, — разговор вновь вошел в привычное русло и Чимин на время даже думать забыл о коллеге, как вдруг услышал знакомый голос: — ... в этом месте должно стоять слово "bullet", — завязывался спор. — Приятель, это слово не для твоего сахарного имиджа, — возразил Хосок. Неожиданно собеседником раздражителя действительно оказался лучший друг, но как? (Suga звучит, как sugar - сахар с английского - прим.автора) — Выводить на эмоции будешь своего мелкого соперника из Вайб, а тут, будь добр, оценивай предложения здраво. "Мелкий соперник? Это он обо мне?" — Чимину больше никто не пришел на ум, ведь харизматичный Хосок со всеми прочими сотрудниками общался исключительно вежливо. Джон с легкой улыбкой наблюдал как нервничал юноша. Тот, казалось уже готов был сорваться с места и побежать учинять скандал, но в последний момент успокоился и с мрачной решимостью уставился в окно. Нилберн коснулся сгиба логтя Чимина и посмотрел вопросительно. — Надеялся отдохнуть и забыть обо всем, но видимо с этим справляется только алкоголь. — Это чего ты так категорично-то? — Меня эта физиономия еще в офисе достала. А тут вдруг на тебе! — Мы можем уйти если тебе неуютно. — Да ну, глупо это - убегать из хорошего места из-за всяких... — А что вообще не так-то с ним? — Возомнил будто я со всеми в офисе флиртую. — Уверен? — Абсолютно. — Значит вы уже обсуждали с ним это? — Нет. — А он прав? — Нет! — глупые вопросы и вся эта ситуация начали подбешивать юношу. — Тогда почему бы не попробовать поговорить? Хуже не будет. С выражением иронии в глазах Чимин посмотрел на Джона, тот ответил взглядом полным невозмутимого спокойствия и мягкой улыбкой. — Приятель, тебе еще жить и жить рядом с этими мудаками, забей и все. Это, абсолютно противоположное предыдущему, заявление выбило почву из-под ног Чимина. Джон рассмеялся, срывая недоуменное молчание юноши, как золотую маску с актера. После чего, порывисто взглянув на часы, извинился, сославшись на дела, и вышел. Чимин некоторое время сидел и приходил в себя. Слишком быстрое изменение обстоятельств разрывало связь с миром. Он сидел и смотрел в окно на то, как сменяется сигнал светофора, переходят дорогу люди, едут куда-то на автомобилях, ходят подручку мимо стекол, озаренных солнечным светом. "И в самом деле, какая мне собственно разница, кто и что себе воображает." За оконом промчался автомобиль с максималистским призывом "жить сегодняшним днем". Улыбнувшись совпадению, а потом и милым официанткам, Чимин покинул кондитерскую. С покупками в руках, хорошим настроением и воспоминаниями о новом знакомом юноша расслабленно шел по улицам. Люди, лица, улыбки, машины. Какое-то смутное желание зрело на задворках сознания, пока он вдруг не вспомнил о том, что родители давно выражали пожелание видеть сына у себя. Достав мобильник, не доконца понимая откуда взялась странная решительность он набрал номер. Пара гудков... — Да, милый? — Привет, ма. Не отвлекаю? — Ты всегда для меня главный приоритет, — женщина на другом конце трубки засмеялась. — Я просто шел... ну и... вот думаю... вы же сегодня дома? — А куда нам еще деваться? Конечно дома и если ты вдруг... — Я приеду тогда к вам? — нервничая, перебил ее Чимин. Горло сдавило спазмом и все внутри подскочило от волнения. Как же давно он не звонил родственникам. — Да, милый, конечно. Мы с отцом ждем тебя, сестра к вечеру вернется тогда и сможешь с ней повидаться. — Тогда я еду. До встречи! — Ждем тебя! Чимин вернул телефон в карман и двинулся в сторону ближайшего магазина со всяческими женскими штучками и мужскими аксессуарами. Желая сделать приятный сюрприз, он мысленно прикидывал варианты подарков, пересекая авеню по белым полосочкам на синем асфальте.