Обратные стороны противоположностей

— Как думаешь, что Дамблдор приготовил на этот раз? — спросил Рон у Гермионы, перелистывая страницу сегодняшнего номера «Пророка». — Не знаю, — девушка ответила чуть резче чем хотела, но её друг, за неимением особой внимательности, похоже, упустил этот факт из виду. Двое участников «Золотого Трио» удобно расположились в гостиной Гриффиндора, надежно защищённой портретом Полной Дамы. Рон и Гермиона сидели в излюбленных креслах возле камина, снова перечитывая обожаемый девушкой фолиант «История Хогвартса» и отсталый от событий номер «Пророка», в ожидании своего друга. Некоторое время назад, равное примерно получасу, в гостиную прибежал взволнованный Джимми Пикс и передал Гарри, который в этот момент обсуждал с Роном свои субботние отработки у профессора Снегга, записку от Дамблдора с просьбой немедленно явиться к нему в кабинет. Гарри тут же умчался к директору, оставляя Рона, как тот выразился, «Одного-одинёшеньку на растерзание громадного домашнего задания по Заклинаниям». Ну по крайней мере, так сказал Рон Гермионе, когда она вернулась из очередной вылазки в библиотеку, так и не найдя никаких сведений об Эйлин Принц, предполагаемой на роль владельца Расширенного Курса Зельеварения, являющегося собственностью «Принца Полукровки». «Ну или знаю, но не могу сказать тебе об этом», — пронеслось в голове «читающей» гриффиндорки, которая попыталась спрятать своё помрачневшее лицо за длинными каштановыми кудрями, сильнее склоняясь над страницами фолианта. — «В конце концов, когда мне всё-таки придётся рассказать вам обо всём, у меня будет какое-никакое, а оправдание, причём вполне правдивое. Хотя что-то мне подсказывает, что никакие оправдания не вернут Снеггу его чистое, ну или почти чистое, имя. Всё-таки даже после слов Дамблдора о том, что Снеггу можно доверять, его по прежнему ненавидят, оскорбляют и считают предателем. Когда-нибудь все они узнают о том, скольким он пожертвовал ради мира, — девушка перевернула страницу книги, создавая видимость, будто она читает, хотя все её мысли были заняты тем, что сейчас происходит в кабинете директора, качественно спрятанном за одинокой Горгульей. — Дамблдор, о Мерлин, я до сих пор не могу поверить…» Мысли девушки прервал шум, исходящий от портретной двери. Сразу за шумом, в проёме появился сильно запыхавшийся Гарри. Мальчик со шрамом пронёсся мимо ошарашенных друзей в свою комнату, оставляя их вопросительно смотреть ему вслед. — Чего хотел Дамблдор? — спросила Гермиона, когда Гарри наконец-то спустился к ним, держа в руках кусок пергамента и сверток переливающейся серебристой ткани, и тут же с тревогой добавила: — Гарри с тобой всё в порядке? — Всё, — отрывисто бросил он, переводя дыхание. — У меня мало времени, Дамблдор велел прихватить мантию-невидимку. Послушайте… Он быстро рассказал им о случившемся, не обращая внимания на торопливые и перебивающие вопросы Рона. — Вы понимаете, что это значит? — закончил он свой стремительный рассказ. — Дамблдора здесь этой ночью не будет, так что Малфой еще раз попы­тается добиться своего. Нет, слушай! — сердито прошипел он, увидев что, к его удивлению, Рон, а не Гермиона, пытается его прервать. — Я уверен, это Малфой праздновал что-то в Выручай-комнате. Вот! — Гарри сунул Рону пергамент, являвшийся Картой Мародеров. — Вам придется следить за ним и за Снеггом тоже. Возьмите в помощники всех, кого сможете, из ОД. Гермиона, те галлеоны, ко­торыми мы пользовались для связи, еще работают? Дамблдор говорит, что поставит в школе дополни­тельную защиту, но в деле замешан Снегг, а он зна­ет, что это за защита и как ее обойти. Правда, он не ждет, что вы будете приглядывать за ним, — не дав друзьям ответить, гриффиндорец торопливо покинул гостиную, с силой захлопывая за собой портрет, отчего послышались возмущения Полной Дамы. — Ну и что мы будем делать? — спросил озадаченный Рон, разворачивая пустой пергамент, превратившийся в карту Мародеров после слов: "Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость!", произнесенных рыжеволосым. — Сначала позовём всех с помощью галлеонов, — гриффиндорка достала монету, как две капли воды походившую на настоящий галлеон. Девушка набрала сообщение и спешно убрала монету обратно в карман школьной сумки. — Пошли, я написала всем, что мы будем ждать их у Выручай-Комнаты, — уже направляясь в сторону выхода, сказала Гермиона. Мысли о неизбежном прилипли к ней, будто заклинанием вечного приклеивания, а уверенность в себе и в «Секретном плане» угасала с каждой пролетавшей мимо секундой. — Хорошо, — Рон, ни секунды не сомневаясь, поспешил за ней, даже не заметив отсутствие привычных, для Гермионы, замечаний. Он никогда не был внимателен, и когда-нибудь ему перестанет везти в избегании последствий и придётся отвечать за всё сразу. Долго и муторно. Друзья выскочили из портретной двери и поспешили по тёмным коридорам восьмого этажа, изредка встречая зажжённые факелы. Наконец добравшись до места назначения, они остановились, ожидая остальных участников, сохранивших волшебные галеоны. Таковых, кстати, было немало, но большинство просто забыли о монетах или упрятали их на дно своих чемоданов за ненадобностью. Хотя остались и те, кто всё ещё носил монеты при себе, надеясь что Отряд Дамблдора снова соберётся, после своего криминального разоблачения в конце пятого курса. Именно такие ребята сейчас приближались к Гермионе и Рону, стоявшим возле громадного гобелена с изображением Варнава Вздрюченного и его дурацкой затеи обучить троллей балету. — Что случилось? Мы получили сообщение и сразу побежали сюда, — спросила Джинни Уизли, уперев руки в колени и склонив голову к полу, пытаясь хоть немного перевести дыхание. Рядом с Джинни стоял Невилл, тоже немного запыхавшийся, но, в целом, довольно бодрый, несмотря на то, что они все уже давным-давно должны были мирно посапывать в своих тёплых и уютных постелях. Наспех накинутые поверх пижам мантии были изрядно помяты и собирались в некоторых местах многочисленными складками. — Дамблдор отбыл из школы на несколько часов, мы должны будем следить за обстановкой у Выручай-Комнаты и возле кабинета Профессора Снегга, — сказала Гермиона, забирая у Рона карту, чтобы убедится в отсутствии лишних ушей и других частей тела прикреплённых к ним. — Малфоя на карте нет, значит он уже в Выручай-Комнате. — А куда… — хотела спросить Джинни, но моментально была прервана Гермионой, которая, похоже, ожидала подобного вопроса. — Без вопросов, прости, Джин, сейчас нет на это времени, — девушка отвлеклась на появившийся недалеко от них шаги на карте, которые целеустремлённо приближались к ним. — Полумна идёт, отлично, тогда она и я пойдём дежурить у кабинета Снегга, а ты, Рон и Невилл останетесь здесь. Снегг может начать действовать в любой момент, нам лучше не медлить, — Грейнджер сложила карту и убрала её в карман, конечно она могла отдать её Рону, чтобы они могли следить за Драко. И она бы очень хотела так сделать, но, составленный не ею, план тогда находился бы под угрозой. — Может, лучше я с тобой пойду, или, может, Рон? — спросила рыжеволосая девушка, уже справившись со своей одышкой. Но, получив отрицательное покачивание головы в ответ, не стала спорить. — Ладно, как знаешь, будьте осторожны, — продолжила она, обнимая подругу и искренне желая той удачи. Как раз в этот момент к ним подбежала Полумна. Её светлая кожа на лице слегка подрумянилась, но одышки почти не было. Гермиона немедля взяла когтевранку за руку и потащила за собой, пообещав, что расскажет ей всё по пути. Девушки быстро добрались до кабинета профессора Защиты от Тёмных искусств, отошли в самую тёмную часть, и так тёмного, коридора, чтобы их не было видно во всей этой тьме. — Чего именно нам ожидать? — спросила Полумна, смотря куда-то в темноту, вероятно, уже погружённая в свои глубокие мысли. — Не знаю. Чего-то, что не будет походить на обычную и спокойную ночную тишину, — ответила ей Гермиона, тоже погружаясь в прилипшие к ней мысли. Девушки отдались тишине, слушая выровнявшееся дыхание друг друга и размышляя каждая о своём. Холод слизеринского подземелья неприятно пробирался под мантию, запуская мурашки по коже. Запах сырости и холода наполнял лёгкие, отрезвляя, что позволяло мозгу свободнее думать, а мыслям охватывать неконцентрированное внимание двух юных студенток. Они осели на пол, опираясь спиной на холодные каменные стены, и обхватили колени руками, свернувшись комочком от этой непроглядной тьмы, которая, казалось, поглощала их всё больше и больше, утягивая в своё мрачное царство. Если на них нападут, им придётся быстро сориентироваться, чтобы успеть встать без повреждений от возможных пропущенных заклятий. Но совокупность абсолютной умиротворённости и, в то же время, скрытой опасности, витавших в холодном и тёмном пространстве, оставляла лишь желание сбежать отсюда, с воплями страха, или, наоборот, остаться и насладится этим беззвучием и спокойствием. Гермиона уткнулась лицом в свои колени, утопая в своих мыслях, и прислушалась, стараясь различать доносившиеся до неё звуки. В такой тишине это было не так трудно: был отчётливо слышен каждый шорох, всплеск или скрип, прилетавший с жутким эхом каменных коридоров. Звуки, издаваемые естественными процессами, создавали ощущения, будто замок ожил или пробудился от долгого сна, понемногу шевелясь, разминая свои вековые стены, затёкшие от долгого бездействия. Они просидели достаточно долго, чтобы потерять счёт времени, но так ничтожно мало, чтобы считать, что их патруль закончен и можно возвращаться в свои тёплые мягкие постели. Поток мыслей промёрзшей до кончиков волос ведьмы, нескончаемо крутился вокруг происходящего, отчаянно цепляясь за каждую деталь, подающую хоть какие-то надежды на нахождение другого выхода из ситуации. Но любой лучик, даже совсем немного пробившийся через грозовые тучи, сию секунду поглощался одной чёртовой фразой: «Он уже всё решил. Сам. Не спросив никого, насколько им будет тяжело, когда он оставит их. Он сам составил план. Сам распределил роли. Он сам себе написал свой смертный приговор. И сам, более чем добровольно, поставил там свою красивую размашистую подпись». Одинокая слеза скатилась по щеке, моментально впитываясь в плотную ткань повседневной мантии. Потом надо будет стирать. Но сейчас это было не важно. Пустота вокруг заполнила всё пространство, включая в себя девушек, взгляды которых теперь были невидяще направлены прямо во мрак. — Может посмотрим карту? — прозвучал тихий, внеземной голос девушки со светлыми волосами. — Без света я всё равно ничего не увижу, а его сейчас зажигать довольно опасно, — без особого энтузиазма ответила гриффиндорка откидывая голову назад, хмуря брови, от непонимания. Она. Точно. Что-то. Слышала. Или кого-то. Гермиона моментально вскочила на ноги, настолько тихо и быстро, насколько ей позволяло её затёкшее тело и физическая подготовка. — Ты слышала? — Да, — ответила Полумна, тоже вскакивая на ноги. Руки девушек нервно сжимались, в проявлении беспокойства, — Похоже звук был оттуда, — когтевранка прижалась ближе к своей подруге, направляя палочку в полную темноту, из которой послышались отчётливые звуки шагов. Звуки шагов становились всё чётче и чётче по мере приближения неизвестного. Спустя минуту другую девушки увидели во мраке коридора нескладный силуэт человека, ростом чуть больше метра. Мелкими и быстрыми, насколько это позволял его рост, шагами Филиус Флитвик, декан факультета Когтевран, профессор Заклинаний в Школе Чародейства и Волшебства, приближался к студенткам, но, так и не достигнув их, пробежал мимо прямиком к кабинету декана Слизерина. По всей видимости, даже не заметив девушек, скрытых гущей витавшей вокруг тьмы, Флитвик распахнул дверь и тут же скрылся за ней, отправляя звук хлопка нестись по просторным коридорам подземелья. Гермиона и Полумна так и продолжали стоять на месте, держа палочки в руках в направлении того места, где только что исчез профессор, боясь даже вздохнуть лишний раз и нарушить губительную тишину. За громоздкой дверью скрывающую кабинет послышался треск заклинания, а затем и падения, руки девушек, державшие палочки, мгновенно вздрогнули, не посмев сдвинуться ни на дюйм. Дверь распахнулась и из неё появилась фигура человека, облачённая в черную, сливавшуюся с мраком коридоров мантию. Даже в непроглядной тьме было прекрасно видно обрамлявшие лицо, чёрные, сальные волосы длинной по плечо. — Остолбеней! — спокойным тоном произнёс профессор Защиты от Тёмных искусств, направляя свою палочку в младшую ведьму, стоявшую рядом с Гермионой. — Какого чёрта она тут делает?! Ты должна была прийти одна. — прорычал Северус, подходя ближе к Гермионе. Он наклонился к лежавшему телу, осматривая его на присутствие травм от удара. — Гарри перед уходом попросил нас пойти и следить за вами и Драко. Друзья бы попросту не пустили меня одну сюда, так что я позвала с собой Полумну, она ведёт себя намного тише остальных, так что сложностей не возникло, — ответила Грейнджер, когда профессор встал и, наконец-то, посмотрел на неё. — Кто следит за Выручай-Комнатой? — тело когтевранки поднялось в воздух невербальным Локомотор и направилось во всё ещё распахнутую дверь кабинета. Вслед за ним, в мало освещённую комнату вошли Снегг и Гермиона, которая, по некоторым обстоятельствам, побывала здесь не единожды, во время этого учебного года. В кабинете царил полумрак, свечи горели слабыми танцующими огоньками, зажжённые через раз. На полках шкафов, закрывавших почти всю поверхность стен, находились банки и флаконы с неприятными на вид веществами, а иногда и маринованными фрагментами животных, другие шкафы хранили в себе личную библиотеку тёмного мага, соответствующую его репутации. На полу, в центре кабинета, лежало тело Филиуса, обездвиженное Оглушающим заклятием Северуса. — Рон, Невилл и Джинни. Карта Мародёров у меня, было бы рискованно оставлять её им, хотя в этой темноте я даже развернуть бы её не смогла без «Люмоса», — студентка внимательно наблюдала за опускавшимся, рядом с телом декана Когтеврана, телом её подруги. Блондинистые волосы девушки, рассыпались на полу, буквально светясь своей белизной в сумраке комнаты. — С ним всё будет нормально? — спросила она, пытаясь выкинуть из головы мысли, представляющие самые неприятные последствия воздействующего на профессора заклинания. — Думаю да, я не мог просто запереть его здесь. Флитвик, маленький старый гений, чертовски хорош даже в самых сложных заклинаниях, что уж говорить об Отпирающих, — голос Северуса, пропитанный иронией, явно выдавал его самодовольство, относительно удачной игре слов. — Я попытался сделать заклинание настолько слабым, насколько это вообще возможно для меня, и, могу предположить, что он обойдётся лишь слабостью после пробуждения. За Полумну, извини конечно, но мне не нужны были лишние уши, которые смогли бы слышать меня сейчас, сама понимаешь. Что касаемо твоих друзей, Грейнджер, они либо смылись подальше от Выручай-Комнаты, либо поступили крайне глупо и ввязались в драку. Я искренне надеюсь, что Драко воспользовался моим советом — не стал нападать, а воспользовался «Перуанским порошком мгновенной тьмы» и «Рукой славы». Иначе твоим друзьям очень не повезло. Флитвика прислала Минерва, чтобы тот позвал меня на помощь, поэтому я должен спешить. Жаль только придётся их огорчить, ведь помогать я собираюсь не им, — отрапортовал Профессор и направился к двери, перешагивая через обездвиженные им же тела. — А мне что делать? Я не могу сражаться с Джинни и остальными, Пожиратели тут же донесут об этом и план будет сорван. Но я не могу сражаться с вами, они мне потом просто не дадут шанса всё объяснить и тут же отправят в Азкабан или ещё куда-нибудь в заточение, — девушка была в смятении, она совершенно не знала как ей поступить, но бездействие звучало для неё ещё хуже, чем срыв плана и заточение, вместе взятые. Но слова, сказанные Снеггом дальше, не оставили ей выбора. — Останься здесь и следи за этими двумя, если очнуться скажешь, что ты тоже была оглушена, но проснулась немного раньше. Тёмный Лорд сказал мне не подпускать тебя к сражению, он не хочет чтобы твои драгоценные друзья случайно увидели твою «преданность» ему. Тогда ты будешь бесполезна, Грейнджер. А бесполезность равняется смерти, если речь идёт о служении Тёмному Лорду. Я до сих пор не понимаю как тебе удалось уговорить на это Альбуса. Это безумие в чистом виде. Даже Лестрейндж рядом с тобой будет выглядеть верхом адекватности. — Цель оправдывает средство. Та польза которую я смогу принести оправдывает все риски. Вы и сами это знаете, Профессор, — Гермиона подняла глаза, чтобы встретиться со взглядом холодных чёрных глаз зельевара, который уже выходил из кабинета, оставляя её без ответа. За уже закрытой дверью послышалось заклинание «Протего Хоррибилис», защищающее кабинет от тёмной магии и от проникновения соответствующих ей магов. Теперь девушку окружала только поглощающая всё вокруг тишина, нарушаемая лишь ровным и замедленным от «сна» дыханием двух лежащих на полу тел. Гриффиндорка подошла к полюбившемуся ею шкафу с книгами, часть которых она уже прочла. Книги Снегга о тёмной магии были куда подробнее тех, что она находила в библиотеке, и тех, что давала ей Макгонагалл. Они глубже уходили в изучение магии, которая не преподавалась в Хогвартсе, эта магия была опасна сама по себе, не в конкретных заклинаниях, не в случае ошибочного произношения или неправильно выполненного движения, она была просто опасна. Опасна во всём: в изучении, в погружении и, тем более, в практике. Тёмная магия заражает магию волшебника. Её нелегко изучать, трудно понимать, сложно использовать и ещё труднее держать под контролем в случае попадания под её действие. Но это не невозможно. В мире существует множество волшебников изучавших и использовавших такую магию. Геллерт Грин-де-Вальд, Салазар Слизерин, Варнава Деверилл, все эти волшебники изучали и практиковали тёмную магию. А сейчас, когда на пороге война с величайшим и сильнейшим тёмным магом, Волан-де-Мортом, волшебников практиковавших столь опасный раздел магии становится всё больше и больше. Почти все Пожиратели Смерти используют тёмные заклятия, хотя Гермиона предполагала, что большинство из них даже не знают с чем имеют дело. Она считает, что они просто заучивали заклинания и применяли их, не беря на себя ответственность за то, что потревожили столь мощную силу для каких-то мелких, алчных целей. Гриффиндорка провела очень много времени в этом учебном году за изучением тёмной магии, которым с ней занимался профессор Снегг. Северус основательно подошёл к этому, будучи знатоком в этом деле и умелым преподавателем. Это была его стихия, то чем он занимался с самого юного возраста, то в чём он был по настоящему хорош. Не то чтобы он плохо знал Зельеварение, как бы сильно ученикам не был неприятен его характер, никто не мог отрицать, что Снегг – знаток Зелий. Но Тёмные искусства и защита от них – это было нечто другое, нечто которое он обожал. И надо ли говорить, что прекрасно знал и преподносил их. Меньше чем за год Грейнджер узнала почти столько же, сколько изучила за всю жизнь до. Практику они конечно не изучали, хотя Профессор иногда демонстрировал ей применение самых безобидных, если так вообще можно сказать, тёмных заклинаний, они всё ещё не перешли даже к изучению контроля над обретённой тёмной магии. Несомненно, Снегг знал о случившимся в Министерстве, но за прошедшее после время, магия которая, как они думали, освободилась, так и не проявила себя ни разу. И это радовало всех, всех кроме самой девушки. Теперь у неё была причина тянуться к этому, ибо только так она могла узнавать больше о том, что храниться у неё внутри. По крайней мере должно было хранится. И именно это, именно то, что хранилось в ней, было её, скажем так, преимуществом. Как сказал ей Снегг, на их первом занятии, лишь единицам достаётся эта магия от рождения. Другим же приходится не только изучать то, как она действует и как её использовать, они должны дать темноте захватить их собственную магию, а потом уже – учиться что-то с ней делать. В большинстве своём такие волшебники погибали, не способные контролировать захватившую их магию, она просто поглощала их. За могущество надо платить, и платой за могущество тёмной материи, под названием магия, была жизнь, для тех, кто был слишком слаб или лез в эту игру не зная её правил, и слава, для тех немногих, кому удавалось её обуздать. Чаще всего у волшебников просто ничего не получалось, тьма просто проскальзывала сквозь них, как вода сквозь пальцы, оставляя лишь легкий след. Иногда ведьмы и волшебники делали это бездумно, абсолютно не подготовившись, считая что они самые умные. Глупцы. Такие волшебники обычно погибали от того, что допустили до жути глупую, но очень дорогостоящую ошибку. Сам Снегг признался, что ему повезло и этот тип магии удавался ему с рождения, хотя ему также пришлось долго изучать её, чтобы понять как ей пользоваться и удерживать в узде, когда это было необходимо. Для контроля такого типа магии в первую очередь необходимо контролировать свои эмоции. «Это объясняет почему он ведёт себя так хладнокровно, как будто скован из камня», — подумала девушка, впервые отвлекаясь от рассказа профессора, когда пришла на занятие. Но Северус был вынужден признать, что бессилен пред ситуацией Гермионы. Ведь, как тот говорил, в его случае не было никаких всплесков или чего-то подобного, он просто с детства тянулся к тёмной магии и ему без трудностей давалась тёмная беспалочковая магия в детстве. Если быть точнее, то он просто мог её контролировать на уровне инстинктов, что тоже было редкостью в волшебном мире. И более того, он никогда раньше не слышал о подобных проявлениях, даже когда изучал подвернувшийся по одному случаю проклятый медальон из Министерства Магии. Тот самый медальон, с которого началась вся эта история с тёмной магией. Да, тот самый, который убил Рабастана и освободил нечто из глубины души гриффиндорки. Но изучал он его задолго до случившего, пусть и довольно подробно и основательно, те сведения уже устарели и практически не понадобились. Гермиона устроилась в мягком кресле профессора, открывая отмеченную закладкой страницу, на которой она остановилась в прошлый раз. Девушка в очередной раз читала «Историю магии» Батильды Бэгшот, где было немного сказано о волшебниках, которые изучали нужную ей магию. Вообще-то Гермиона и так знала наизусть их имена и открытия или исследования, но ей нужно было как-то отвлечься от грустных мыслей, то и дело прилетавших ей в голову. Ведь там, наверху, шло сражение. Её друзья сражались с Пожирателями Смерти, пока она сидела, уютно расположившись в кресле декана Слизерина и читала любимую книгу. Одну из любимых. Противная совесть не вовремя мучала сознание, сердце бешено колотилось в девичьей груди, а воцарившуюся тишину и ровное дыхание в воздухе, разреза́ли рваные вздохи Гермионы, не способной избавиться от мыслей о приближающейся потери. Счёт времени быстро проскользнул сквозь каменные стены кабинета, минуя закрывавшие их шкафы, и испарился, давая пространство для томного ожидания. Сколько прошло времени понять было совсем невозможно, окон в подземелье, конечно же, не было, а единственные стоявшие на столе Профессора часы были песочные. Почти сразу усталость девушки и отсутствие сна во имя операции дали о себе знать и Гермиона погрузилась в беспокойную тревожную дрёму, укладываясь щекой на открытую книгу. Глаза то и дело бегали под закрытыми веками, длинные ресницы подрагивали, а сбитое дыхание, слетавшее с приоткрытых тонких губ гриффиндорки, свидетельствовало о снившемся ей кошмаре.

***

Гермиона бежала по лестницам подземелья, поднимаясь наверх к звукам, эхом разносившимся по всему замку. Звук боя привел её к коридору у входа в Астрономическую башню. Пред взором девушки открылась ужасающая картина: разваленный коридор заполненный облаком пыли. Повсюду лежали камни от разваленных стен и осколки разбитых стёкол. Но то, что увидела гриффиндорка, подойдя ближе к полю, судя по всему, уже закончившейся битвы, заставило её раскрыть рот в беззвучном крике ужаса, а глаза заполниться горькими слезами. На пыльном, засыпанном обломками стен, полу лежали несколько обездвиженных тел. Конечности одного из них были вывернуты под неестественным углом, тело другого было перепачкано кровью с ног до головы. А в центре коридора, на самом не заваленном и чистом месте, какое только могло быть, безжизненно лежало тело высокорослого худого мужчины, с каштановыми волосами. Его глаза были открыты, с застывшим выражением ужаса в них. В коридоре разнёсся тихий звук падения — палочка Гермионы с легким стуком упала на пол. Девушка упала на колени, соленые слёзы смывали пыль, успевшую осесть на худые щёки гриффиндорки. Взгляд застывший на бездыханном теле мужчины стал расплываться от слёз, размазывая и без того нечёткие, от витавшей в воздухе пыли, контуры. – Нет, — прошептала девушка, обессилевшая от шока. На пол продолжали капать нескончаемые слёзы, руки девушки схватили собственную голову, сжимая, будто если она её опустит, та расколется надвое. Тело начало безудержно дрожать, согнувшись пополам, дыхание сбилось, сердце яростно колотилось, грозясь остановиться, подобно безжизненным телам лежащим на полу. Неукротимый девичий крик, полный боли и ярости, отразился от стен коридора. Руки цеплялись за волосы как за спасательный круг, голова покорно склонялась к коленям, выдавливая из лёгких последние молекулы кислорода вместе с криком. Острый как лезвие кинжала крик, резко прекратился, соскальзывая с уст гриффиндорки, руки упёрлись в пол, размазывая пыль, слёзы текли из глаз нескончаемым ручьём, омывая руки девушки, превращая пыль в грязь.

***

Резкий толчок вырвал Гермиону из кошмара, возвращая её в не менее кошмарную реальность. Был ли это толчок магии, пробуждённой яростью сна или это был толчок от руки, внезапно появившейся в поле зрения, когда она открыла глаза. — Тонкс? — тихо спросила девушка, когда наконец смогла сфокусировать размытый от слёз, вызванных ужасом кошмара, взгляд. Девушка всё ещё немного дрожала, судорожно вздыхая, пока мозг то и дело воспроизводил картины из ранее пережитого кошмара перед глазами. — Да, я. С тобой всё хорошо? Что тут произошло? Это Снегг сделал? Когда это случилось? — Мышиного цвета волосы были растрёпаны и теряли свой привычный цвет под слоем пыли, покрывавшей их. Её дыхание было слегка сбито, глаза внимательно осматривали гриффиндорку на предмет телесных повреждений. — А? Да, да всё в порядке. Мы с Полумной приглядывали за Снеггом, когда прибежал профессор Флитвик, Снегг оглушил его, а после и нас. Ну и затащил сюда, — сказала Грейнджер поднимаясь из-за стола, попутно разминая затёкшие мышцы. Дрожь почти стихла, слезы высохли, но ужас так и не отпустил тело и разум гриффиндорки. — Погоди, Снегг оглушил вас? Но… Я совсем запуталась. Я видела его и он почему-то не сражался с нами, потом меня отправляют за вами, я прихожу сюда и обнаруживаю, что на дверь наложено мощное защитное заклинание. А теперь ты говоришь мне, что это Снегг оглушил вас? — Я… потом объясню, — гриффиндорка замялась. Всё было кончено и в тоже время всё только начиналось. Если всё пошло по плану, то Дамблдор уже мёртв, а Снегг и Драко уже скрылись вместе с Пожирателями Смерти прямиком в Малфой Мэнор. — Хорошо, давай нам нужно отнести их в Больничное крыло, все сейчас там. Джинни пошла за Гарри. Сивый сильно поранил Билла, скоро здесь будут Молли и Артур, — рассказала Нимфадора, поднимая тело Полумны в воздух невербальным заклинанием. Гриффиндорка проделала тоже с телом профессора Заклинаний и направилась за ней по тёмным коридорам. Всю дорогу они шли молча, не желая нарушать вновь обретённое спокойствие замка. В подсознании Гермиона то и дело всплывали образы из пережитого недавно кошмара, борясь с разумом, который старательно опровергал теорию сна. Наконец спустя пары минут ходьбы Грейнджер увидела дверь ведущую в Больничное Крыло. Тонкс открыла её, сначала пропуская парящее тело белокурой девушки, а потом заходя и сама. Гриффиндорка последовала её примеру, тихо захлопывая за собой дверь, чтобы не мешать присутствующим, и положила всё ещё дремлющего Флитвика на самую ближайшую кровать, рядом с той на которой спал Невилл. Она осмотрелась и увидела, что возле кровати в другой части комнаты, на которой предположительно лежал Билл, стояли Люпин, пришедшая вместе с ней Тонкс, Рон и мадам Помфри. Кроме того Гермиона успела отметить, что Полумна лежит на следующей от Билла кровати, когда её взгляд зацепился за силуэт, лежавший на самой дальней от входа койке. Лишь недавно высохшие глаза, вновь наполнились солёными слезами, ещё не восстановившееся до конца дыхание снова участилось под стать ускоряющемуся биению сердца. Образ мужчины из её кошмара сейчас лежал перед ней в реальности, такой же бледный, бездыханный, с застывшим в открытых глазах ужасе. Также как во сне, палочка из виноградной лозы с тихим стуком упала на пол. — Гермиона, мне так жаль, — послышался голос Рона. Он казался девушке таким далёким, лишним и неуместным в данный момент. Слова эхом отдались в голове гриффиндорки, будто гром после удара молнии. Резкое желание скрыться, убежать как можно дальше, чтобы убрать застывший в глазах образ безжизненного тела её отца, неподвижно лежащего на дальней койке Больничного Крыла, накрыло Гермиону и та, поддавшись ему, побежала прочь отсюда, так быстро, как только могла. Сколько она бежала и куда –девушка не знала, всю дорогу подстёгиваемая непонятными внутренними позывами, разрывающими её тело изнутри. Она остановилась только когда заметила проявлявшуюся прямо в стене дверь. Не долго думая, она распахнула дверь и забежала в открывшееся ей небольшое пространство. Гермиона очутилась в совершенно пустой комнате с тёмными стенами, единственное, что в ней было –это закрывшаяся за гриффиндоркой дверь. Девушка упала на колени с душераздирающим криком на пол, так же, как и в её сне. Когда последние силы были потрачены на крик, Гермиона почувствовала знакомый толчок, что, так не вовремя, был прерван резким пробуждением от кошмара в кабинете Снегга. Тёмная магия, пробужденная в прошлом году в Министерстве Магии проклятым медальоном, никак не проявлявшаяся всё это время, высвободилась одним мощным толчком энергии, вырвавшимся наружу. Мощность толчка была так высока, что стены комнаты слегка задрожали, посылая вибрации по всем материальным поверхностям, а менее крепкие части стен слегка осыпались. Закончившись также стремительно, как и возникнул, всплеск магии унёс вместе с собой все эмоции, взбушевавшиеся в душе Гермионы. Оставались неизменными лишь текшие по побледневшим щекам слёзы. — Гермиона? Что ты… — Гермиона услышала за своей спиной дрогнувший голос Минервы Макгонагалл. В комнате раздался звук шагов, а после на плечо легла рука Макгонагалл, которая опустилась на пол рядом с девушкой, притягивая её к себе. Гриффиндорка смиренно примкнула к декану своего факультета, чувствуя себя вконец обессиленной. Ткань мантии на плече Минервы быстро промокла от слез Гермиона, но она лишь сильнее прижимала к себе студентку, которая осталась совершенно одна. За последний год они очень сблизились. Потеря матери далась студентке очень тяжело и профессор оказала ей должную поддержку, чем очень привязала к себе гриффиндорку. И сама она также привязалась к своей ученице, которая всё лето, то и дело, стремилась чем-то помочь ей, объясняя это тем, что декан Гриффиндора лишь недавно выписалась из Больницы Святого Мунго, после попадания не менее четырех сразу Оглушающий заклятий точно в грудь. Теперь, когда девочка потеряла ещё и отца, Минерва считала своим долгом помочь так, как только она сможет. Учёба, место жительства, работа, со всем этим она пообещала себе помочь студентке. Но сейчас ей была необходима лишь поддержка и профессор Макгонагалл охотно отдавала ей своё время. Объятия любимого профессора отрезвляюще подействовали на девушку и она почти сразу успокоилась. Гермиона устало отпрянула от Макгонагалл и выдавила из себя жалкое подобие улыбки, как бы показывая, что всё «в порядке». Минерва встала и помогла встать младшей, решив, что расспросы о том, что только что случилось, она оставит на потом. Приобняв Гермиону за плечи, она молча повела гриффиндорку к Больничному Крылу. Дверь снова отворилась и в палату во­шла профессор Макгонагалл вместе с Гермионой, опустившей голову вниз, чтобы спрятать заплаканные глаза. Как и на всех осталь­ных, на Минерве были видны следы недавней битвы — ссадины на лице, и слегка разодранная одежда. — Молли с Артуром уже летят сюда, — сказала она, разрушив чары музыки, которую издавал Феникс, скорбящий о потере хозяина; все встряхнулись, словно вы­ходя из оцепенения, одни вновь обратили взгляды на Билла, другие вытирали глаза, третьи покачива­ли головами. — Что произошло, Гарри? По словам Хагрида, ты был с профессором Дамблдором, ког­да… когда это случилось. И он говорит, что профес­сор Снегг как-то причастен… — спросила Макгонагалл, слегка кивая и покачивая головой в сторону Гермионы, прося всех, кто это увидел, обойтись, пока что, без вопросов. Девушка отошла и села на ближайшую койку, отворачиваясь ото всех к окну, так и не решившись снова взглянуть на бездыханное тело отца. — Снегг убил Дамблдора, — ответил Гарри. Мгновение Макгонагалл молча смотрела на него, а потом, ко всеобщему испугу, покачнулась. Мадам Помфри, по-видимому, уже совладавшая с собой, бросившись к ней, выхватила из воздуха кресло и подтолкнула его под Макгонагалл. — Снегг, — опадая в кресло, слабо повторила Мак­гонагалл. — Мы все удивлялись… но он так доверял… всегда… Снегг… не могу поверить… — Снегг как никто владел окклюменцией, — с не­привычной хрипотцой в голосе произнес Люпин. — Мы все это знали. — Но Дамблдор клялся, что он на нашей сто­роне! — прошептала в конец запутавшаяся Тонкс — Я всегда думала, что Дамблдору известно о Снегге такое, чего не зна­ем мы… — Он намекал, что у него есть веские причины доверять Снеггу — пробормотала профессор Мак­гонагалл, вытирая уголки глаз клетчатым носовым платком. — Я хочу сказать… при таком прошлом Снегга… конечно, многих поражало… но Дамблдор недвусмысленно заявил мне, что раскаяние Снегга абсолютно искренне… и даже слова против него слы­шать не желал! — Хотела бы я знать, что наговорил ему Снегг, чтобы убедить его в этом, — прорычала Тонкс, непривычным даже для самой себя голосом. Гермиона, которая была повернута ко всем спиной, и пока только слушала, не имея сил вымолвить хоть что-то, не сразу поняла кто это сказал. Гриффиндорка решила дать всем остыть, прежде чем вмешаться и остановить взбесившуюся толпу от обвинений в сторону Снегга. — Могу вам сказать, — произнес Гарри, и все по­вернулись к нему. — Снегг снабдил Волан-де-Морта сведениями, которые заставили его начать охоту на моих маму и папу. А потом Снегг уверил Дамблдо­ра, будто не понимал, что делает, говоря, что сожа­леет об этом, сожалеет об их смерти. — И Дамблдор поверил ему? — ошеломленно спросил Люпин. — Поверил, что Снегг сожалеет о смерти Джеймса? Да Снегг ненавидел Джеймса… — Он и маму мою ни в грош не ставил, — ска­зал Гарри, — она же была из магглов… «Грязнокровка», так он её называл… Никто не спросил, как Гарри узнал об этом, что удивило Гермиону. Она быстро сделала вывод, что ей придётся долго объяснять всем ситуацию, прежде чем они перестанут делать из Снегга козла отпущения. Судя по воцарившемуся молчанию, все пытались переварить чудовищную правду. Или вернее было сказать — полуправду. — Это моя вина! — вдруг сказала профессор Мак­гонагалл, скручивая пальцами носовой платок. Ка­залось, она никак не может собраться с мыслями. — Моя! Я послала нынче ночью Филиуса за Снеггом, послала, чтобы он пришел к нам на помощь! Если бы я не известила Снегга о том, что происходит, он мог и не присоединиться к Пожирателям смер­ти. Пока Филиус не сказал ему, что они здесь, Снегг вряд ли бы узнал об этом. — Ты ни в чем не виновата, Минерва, — твердо сказал Люпин. — Мы все нуждались в помощи и при­ходу Снегга только обрадовались… — Значит, появившись на поле боя, он присое­динился к Пожирателям смерти? — спросил Гарри, желавший узнать о двуличии и низости Снегга все, что можно. «Ему совершенно необходимо най­ти еще больше причин для ненависти к Снеггу, для того, чтобы принести обет мщения», — подумала Гермиона, услышав тон лучшего друга. — Что именно произошло, я точно не знаю, — взволнованно ответила профессор Макгонагалл. — Все так смешалось… Дамблдор сказал, что на несколь­ко часов оставит школу и что нам нужно будет, прос­то на всякий случай, патрулировать коридоры… К нам должны были присоединиться Римус, Билл и Нимфадора… ну, мы и патрулировали. Казалось, все тихо. Каждый потайной ход, идущий из школы, был пере­крыт. На все входы в замок наложены мощные за­клинания. Я и сейчас не знаю как сумели Пожира­тели смерти проникнуть… — Я знаю, — снова вмешался Гарри и кротко рассказал о двух Исчезательных шкафах и о созда­ваемом ими волшебном коридоре. — Вот так они и прошли, через Выручай-комнату. Почти невольно он взглянул на Рона, который выглядел совершенно огорошенным, а следом и на Гермиону, которая не подавала никаких похожих признаков, что удивило и смутило юношу. — Это я напортачил, Гарри, — уныло признал Рон. — Мы сделали, как ты велел: проверили Кар­ту Мародеров, Малфоя на ней не увидели и реши­ли, что он в Выручай-комнате. Я, Джинни и Невилл отправились следить за ней… но Малфой проско­чил мимо нас… — Он вышел из комнаты примерно через час после того, как мы начали наблюдение, — сказала Джинни. — Один, с этой кошмарной высушенной рукой… — С Рукой Славы, — пояснил Рон, понурив голову. — Помнишь, той, что дает свет только тому, кто ее держит? — В общем, — продолжила Джинни, — он, ско­рее всего, проверял, свободен ли путь, можно ли вы­пустить Пожирателей смерти, потому что, едва уви­дев нас, бросил что-то в воздух, и все тут же погру­зилось в непроглядную тьму… — Перуанский Порошок мгновенной тьмы, — горько промолвил Рон. — Фред с Джорджем… Я еще поговорю с ними о том, кому они продают свои то­вары. — Чего мы только не перепробовали: Люмос, Инсендио, — сказала Джинни, — Ничто эту тьму не брало. Нам осталось одно — на ощупь выбраться из коридора, при этом мы слышали, как кто-то про­бежал мимо. Видимо, Малфой освещал себе дорогу Рукой и провел остальных. Заклинаниями мы поль­зоваться не решались, боялись попасть друг в дру­га, а когда добрались до освещенного коридора, их уже не было. — К счастью, — хрипло сказал Люпин. — Рон, Джинни и Невилл почти сразу наткнулись на нас и рассказали о случившемся. Через несколько ми­нут мы отыскали Пожирателей смерти, они направ­лялись к Астрономической башне. Малфой, скорее всего, не ожидал усиления стражи, да и порошок у него весь уже закончился. Началась драка, они броси­лись врассыпную, мы погнались за ними. Один из них, Гиббон, прорвался к лестнице на башню… — Чтобы поставить Метку? — спросил Гарри. — Наверное. Должно быть, они договорились обо всем еще в Выручай-комнате, — сказал Люпин. — Правда, не думаю, что Гиббону так уж хотелось в одиночку дожидаться там Дамблдора, потому что он скоро спустился вниз, присоединился к сражению и попал под смертоносное заклятие, на волосок про­летевшее мимо меня. — Значит, если Рон наблюдал за Выручай-комнатой вместе с Джинни и Невиллом, — обращаясь к Гермионе, сказал Гарри. — то вы… — Да, дежурили у кабинета Снегга, — прошептала Гермиона, в глазах которой поблескивали слезы. Она пыталась собраться с мыслями, подбирая слова, чтобы объяснить ситуацию. — Проторчали там в темноте целую вечность, потом услышали шаги. Профессор Флитвик нас даже не заметил, пробежал мимо прямиком к Снеггу. Ну, мы услышали, как он его оглушил, потом вышел сам Снегг и… — Оглушил вас, — перебила её Тонкс. — Погоди, но ты так и не сказала почему на кабинет было наложено защитное заклинание. — На кабинет было наложено защитное заклинание? — вторила Тонкс профессор Макгонагалл. — Но кто… — Снегг наложил его, — ответила Гермиона, уже готовясь к шквалу негодований от присутствующих. — Снегг?! — раздался в комнате хоровой возглас, от которого спящий Невилл начал возиться. — Тише, вы сейчас всю палату перебудете, — вяло произнесла гриффиндорка наконец поворачиваюсь ко всем. Слёзы на глазах высохли, дыхание окончательно выровнялось, лишь опустошённое и уставшее выражение лица говорило о состоянии девушки. — Прежде чем вы перебьёте меня, дайте мне всё объяснить, — сказала она, заметив сразу несколько раскрывшихся для высказывания очередного комментария ртов. — Снегг не убивал Дамблдора. Черт… То есть убивал, но это было лишь частью плана, — поправила она себя, увидев лицо Гарри. — Я… я не была оглушена вместе с Полумной и Флитвиком. Снегг не хотел их оглушать, но нам нужно было поговорить без лишних ушей. Конечно, Флитвика он мог просто отпустить, но тогда он заметил бы нас с Полумной, а просто запирать в кабинете профессора, преподающего заклинания, было бы не разумно. Полумну пришлось оглушить по той же причине. Потом он сказал мне оставаться в кабинете и наложил на дверь заклинание «Протего Хоррибилис». Я хотела… — Что прости? Снегг просто сказал тебе сидеть и ждать его в кабинете рядом с двумя оглушёнными телами твоих знакомых, пока он пойдёт и убьёт Дамблдора? — психанул наконец Гарри, перебивая Гермиону. — И ты послушала его?! Так тебе ещё и поговорить с ним лично надо было? Что за… — Гарри! — прервала его профессор Макгонагалл. — Я понимаю твоё негодование, но вынуждена попросить тебя держать язык за зубами и дать Гермионе всё спокойно рассказать. — Ладно, извини Гермиона. Девушка не ответила на это, она была готова к тому, что её вообще не станут слушать и была благодарна профессору Макгонагалл за понимание и оказанную помощь в данной ситуации. — Спасибо профессор. — Гермиона, может тебе лучше отдохнуть и рассказать нам всё позже. Конечно, нам интересно узнать какое оправдание у Снегга на этот раз, но ты и так слишком много сегодня пережила, — продолжила профессор, подойдя к студентке и положив руку ей на плечо в знак поддержки. — Я… Нет, я расскажу сейчас, ну частично. В общем всё, что сегодня происходило, абсолютно всё, было подстроено. Причём не только Пожирателями и Снеггом. Дамблдор знал обо всём. И о том, что Снегг – Пожиратель, и о том, что Драко всё это время пытался его убить, и про сегодняшний день тоже. Более того Снегг убил Дамблдора по его же приказу. Гарри, пожалуйста, прошу тебя, дай мне договорить, — сказала Гермиона глядя на своих друзей. Гарри раскрыл рот, собираясь выпустить очередное обвинение, Рон просто стоял в шоке, Джинни хмурилась в неверии, по-видимому, пытаясь переварить только что полученную информацию. — Спасибо. Я понимаю, что это звучит как бред сумасшедшего, но это так. И я бы очень хотела рассказать вам всё, но я действительно очень устала, и не готова выслушивать очередные обвинение в сторону Снегга и шквал вашего неверия. Простите, я обещаю, я расскажу вам, как только смогу. В комнате резко стало невыносимо шумно, возмущённые голоса рассекали воздух, отдаваясь головной болью у гриффиндорки, она устало откинулась на подушку, полностью ложась на кровать. — Тихо! — прозвучал голос Минервы Макгонагалл. Голоса моментально стихли, а глаза всех находившихся в сознании людей теперь были направлены на Макгонагалл устало опустившуюся на край кровать, на которую только что легла Гермиона. — Я понимаю, что вы не верите во всё выше сказанное, и поверьте я не меньше вашего жажду объяснений. Но, к сожалению, я должна напомнить вам и, увы, не могу отгородить от этого Гермиону, что сегодня она потеряла не только Дамблдора, она также потеряла и своего отца. И, Гермиона, я поспешу напомнить тебе, что ты всегда можешь на меня рассчитывать, я помогу тебе, чем смогу, включая понимание и, если тебе это необходимо, разговор тет-а-тет прямо сейчас. Если ты хочешь, я могу отвести тебя в свою комнату, чтобы ты поспала в тишине, а потом мы поговорим. — Да, Профессор, это было бы очень кстати, спасибо, — честно ответила девушка, которая уже, откровенно говоря, устала от гнёта своих друзей. — Хорошо, ты сможешь идти? — получив утвердительный кивок Минерва продолжила. — Прекрасно. Поппи, когда Министерские появятся здесь, мне придется объясниться с ними, будь добра, попроси кого-нибудь, кто первым придёт сюда, а скорее всего это будет Хагрид, чтобы он сказал деканам, Слизерин может пока представлять Слиз­норт, что мне необходимо немедленно увидеться с ними в моем кабинете. Буду рада, если к ним присоединится и сам Хагрид, — попросила профессор, подавая руку Гермиона, чтобы той было проще встать. Услышав согласие целительницы, она обратилась к студентке. — Гермиона, у тебя найдутся силы ответить на пару моих вопросов по пути? — спросила она выходя вместе с гриффиндоркой из палаты. — Да профессор, — сейчас оставшись наедине с Макгонагалл, девушка наконец-то ощутила спокойствие. Она точно знала, что, как бы абсурдно не звучали её объяснения, профессор не будет осуждать её, кричать или перечить, она просто выслушает её и, вполне возможно, поверит. — Ты, наверное, ждёшь, что я буду расспрашивать про Снегга. — Если честно, то я вообще не думаю. Что бы вы не спросили – я отвечу, вы единственная, кто не стали ничего говорить, а просто выслушали меня, несмотря на нелепость моих объяснений. — Как бы странно и фальшиво это не звучало, но я тебе верю. Ты слишком много пережила, чтобы оставаться наивной в такой ситуации, поэтому я уверена, что ты говоришь правду, какой бы она не была. Но, вообще, я хотела спросить тебя о другом. Я хотела узнать, как ты попала в Выручай-Комнату и что там произошло. — А, вы об этом. Я… Когда я ждала в кабинете Снегга, я немного задремала и мне приснился кошмар, в котором я увидела тело моего отца. От боли и ярости я почувствовала знакомый толчок, примерно такой же, как тогда, в Министерстве, только сильнее. Но в этот момент меня разбудила Тонкс. А потом, увидев в палате отца… я не… я не выдержала, просто побежала куда глаза глядят, подальше оттуда. И когда я остановилась, мне открылась дверь Выручай-Комнаты и я забежала туда. А моя… Моя магия, она высвободилась вместе со всеми эмоциями, как будто я использовала какое-то заклинание. Просто толчок энергии прошёлся по комнате, такой сильный, что по стенам комнаты побежала лёгкая дрожь. Я полагаю, что это было от всплеска эмоций. — Да, скорее всего это так, думаю теперь нам надо будет заниматься контролем, когда всё стихнет. —Э-э-э-э… Я сомневаюсь, что это получится, профессор. Просто я… Я скорее всего не останусь в Хогвартсе после похорон, — Гермиона запнулась, опустив голову от накатившего чувства стыда. — Как? А куда ты пойдешь? — Минерва изо всех сил сдерживала возникший поток нескончаемых вопросов. Но некоторые всё же прорвались сквозь еём поставленный на защиту барьер. — Я всё объясню потом, когда все успокоятся. Всем и сразу, не хочу по сто раз пересказывать. Извините, профессор. — Ничего страшного, тебе нужно отдохнуть, мы как раз пришли. Ложись и спи, когда отдохнёшь, найди меня, хорошо? — сказала Макгонагалл проводя студентку к большой кровати, застеленной в цветах Гриффиндора. — Хорошо. И спасибо, профессор, — Гермиона ещё раз обняла профессора и наконец легла, наблюдая за уходящей Макгонагалл. Грейнджер была уверена, что не сможет уснуть в вихре болезненных мыслей, яростно крутившемся в подсознании. Но, как только хлопок закрывшейся двери донёсся до её ушей, девушка провалилась в глубокий безмятежный сон, который, к её счастью, не предвещал никаких сновидений.