Человеческая грань

Когда Син Цю говорил о знакомых, Чун Юнь думал, что они такие же живущие в городах вампиры. Но они уже два часа шли по болотистому лесу. Вокруг бугры и легкий туман. Запах скверный, с легкими нотками гниющего мяса, животного или... Как обычно, небо темное, растения неживые, а Син Цю шел уверенно, иногда оглядываясь на экзорциста. Чун Юнь же на него не смотрел. Ему больше нравилось идти, опустив голову, и следить, чтобы ноги не тонули во влажной земле. Пусть утопцев контролирует упырь, будет хоть полезным. Чун Юнь все еще обдумывал слова Син Цю. Что значит, что он не позволит ему работать? Совсем или только пока у людей бушуют идеи инквизиции? В любом случае, он не собирался быть послушным и подчиняться каждому слову вампира. Он хочет идти против этого. Но сопротивляться так трудно. Он сам не понимал, почему каждый раз шел туда, куда скажут, делал то, что скажут. Син Цю для него – враг номер один. Но это так только по старым книгам и письменам. А что на самом деле? Они уже точно не враги, но может ли Чун Юнь назвать его кем-то большим, чем вампир-который-пьет-мою-кровь? Против ли он, что его время от времени пьют? Определенно. Против ли он, что упырь постоянно ходит с ним? Возможно, но Чун Юнь привык. Кое-что беспокоило экзорциста гораздо сильнее. Он же еще в самом начале дал себе слово, что обязательно найдет способ уйти от Син Цю. Но прошел месяц, а он так ничего и не сделал. Как будто его все устраивает, как будто это уже не важно. А важно ли? Может, это вовсе и не плохо? Упырь вполне разумен и пока резко не набрасывается. Даже приносит мясо и лекарства. Но это только ради крови, так ведь? Нет, нет, нет, Чун Юнь отвесил себе мысленный подзатыльник за такие мысли. Разумеется, это неправильно. А то, что вампир сейчас спокойно идет перед ним, – плод его некомпетентности как экзорциста. Тут дело для ведьмака, и очень сильного. А получилось ли бы это сделать у… – Мы почти дошли, – голос Син Цю вывел из мыслей, – вот нужное нам дерево. Они стояли перед небольшим деревом со следами то ли пожара, то ли молнии, либо всего сразу. Кое-где его поели насекомые и животные. На верхних ветках пчелы свили улей. И вот тут кто-то живет? Син Цю два раза постучал по дереву и отошел на пару шагов назад. Неожиданно из дерева послышались скрежет и постукивания, даже несколько сухих веток упало. Странные звуки заставили и Чун Юня напрячься и отойти подальше. Экзорцист, конечно, ждал от Син Цю и его знакомых чего угодно, но от вида пробившейся сквозь толщу веток под деревом худой бледной руки, по спине побежали мурашки. Кто-то кряхтел, бранился несерьезными, даже шуточными, ругательствами и сильней отодвигал упавшие ветки. Когда из-под корней просунулась лохматая белобрысая голова, а на них уставились два выпученных зеленых глаза, вампир протянул высунувшемуся парню руку. Тот, ухватившись за нее, выбрался из ямы в один прыжок и отряхнул одежду. Бледный, даже чуть синеватый, худой, невысокий, весь в маленьких ранках и с большим грязным пятном от земли на щеке, на голове редкий венок из каких-то желтых цветов, а одежда скорее походила на подпоясанную простынь. Ярошик? Чун Юнь что-то читал про них в бестиарии ведьмака, но что-нибудь стоящее вряд ли сейчас вспомнит. – Эххх, – ярошик шумно выдохнул, – ночью снова был ветер и повалил все ветки промо на вход... – он присел и стал разгребать свою нору. – Парниш, – Син Цю повернулся к Чун Юню, – знакомься, это Беннет, он прибожек и сможет помочь нам дойти туда, куда мы идем, – все-таки не ярошик, а прибожек, но разница невелика. При упоминании его имени Беннет повернулся к ним и, как будто только что заметил гостей, вздрогнул и резко поднялся. – Ах, да! – Беннет выглядел немного испуганным и неловким. – Син Цю, ты бы мог и предупредить, что придешь, да еще и с… – он замялся, подбежал к Чун Юню и осмотрел его, задерживая взгляд на броши, – с кормильцем. – Меня зовут Чун Юнь, – он протянул прибожку руку, но тот, видимо, не понял зачем. Руку пришлось убрать. – Очень рад знакомству! – Беннет широко улыбнулся. – Син Цю, ты хотел познакомить меня с твоим человеком? – Твоим человеком?.. – вопрос Чун Юня затерялся уже в диалоге прибожка и упыря. Почему это он принадлежит Син Цю?! Это совсем не так. Он никому не принадлежит. – Не совсем, – Син Цю вежливо улыбнулся, – видишь ли, мы бы хотели попасть в деревню оборотней, – оборотни?! Деревня?! Стайные оборотни? – Но только ты можешь безошибочно найти дорогу к ней. – Ой, – Беннет смутился, а глаза наполнились бóльшим испугом, – боюсь, госпожа Яэ будет не очень довольна приходом гостей… – он притих, сжался и посмотрел на Чун Юня. – Я даже к Рэйзору уже несколько дней не хожу… Мне страшно представить, что она сделает со мной, когда узнает, что это я привел вас... – кто такая эта грозная госпожа Яэ? – Ее можно понять, – Син Цю скрестил руки на груди. – Не волнуйся, я замолвлю за тебя словечко, чтобы она не сердилась на тебя. – Ну, если она тебя послушает… – Беннет окончательно замялся. – Но, хорошо. Может, если ты возьмешь на себя ответственность, она и не заставит меня... Беннета легко уговорить, если пообещать, что все обойдется хорошо. – Почему ты не сказал, что твои друзья – оборотни?! – шепотом спросил Чун Юнь, когда они уже шли по узенькой тропинке за прибожком. – Да? Видимо, забыл, – вампир придвинулся к уху экзорциста. Ничего он не забыл. Специально не стал говорить, Чун Юнь уверен. Чем дальше они шли за Беннетом, тем болото становилось суше, трава выше, а лес гуще. Дорожка больше походила не на протоптанную тропинку, а на поваленную траву шириной в метр. Немного напрягало еще то, что на протяжении всего их пути случалось что-то неожиданное. Вдруг упавший им в ноги пчелиный улей, чуть не задавившее прибожка дерево и неожиданная охотничья яма, хотя, казалось бы, откуда тут взяться людям? На это Беннет постоянно извинялся и тараторил что-то про свою удачу. Честно, экзорцист так и не понял, про что говорил прибожек, но это, видимо, уже его, Чун Юня, проблемы. – Вон деревня! – Беннет показал в сторону пары деревянных домиков и ускорил шаг, постепенно приблизившись к одному из них. – Почему-то у меня самого никогда не получалось найти это место, – Син Цю задумчиво хмыкнул и пошел вперед, догоняя прибожка. Если быть честным, Чун Юнь вряд ли назвал бы это место деревней. Селением? Может. Но для деревни три деревянных дома как-то маловато. Одна большая хижина, а по обе стороны от нее – две поменьше. Но, стоит признать, расположение крайне удачное. Большая поляна посреди леса, так еще и болото с нескольких сторон. Обычным людям сюда никогда не добраться. Но имеет ли право Чун Юнь тут находиться? Он же не один из них. Он же обычный человек. Экзорцист аккуратно, стараясь не привлечь лишнего внимания, дошел до Син Цю, который уже разговаривал с какой-то высокой женщиной с волосами цвета вишни и лисьими ушами. Это и есть госпожа Яэ? – А вот и он, – упырь завел руку за спину экзорциста, – Чун Юнь, мой новый кормилец, – Син Цю улыбнулся леди. – Мне кажется, лучше всего немного переждать, пока люди успокоятся и можно будет дальше жить спокойно. Поэтому я буду очень признателен, если Вы, госпожа Яэ Мико, разрешите нам остаться у вас на несколько дней. – Хмм, – лисица подошла к Чун Юню, осмотрев его со всех сторон, – неплохое личико, – она облизнулась. Экзорциста окатила сильная волна смущения и дискомфорта, отразившись на щеках румянцем. – В твоем вкусе, Син Цю, красивые и помоложе? Яэ Мико принюхалась, еще раз осмотрев экзорциста с ног до головы. – Энергия Ян, – лисица усмехнулась, – и где ты только такого нашел? Син Цю улыбнулся в привычной для себя манере, но не ответил. И так, наверное, понятно, что с дороги подобрал. Уже тем же вечером Чун Юня успели со всеми познакомить. Госпожа Яэ Мико – предводительница стаи. Довольно странная, но умная и обходительная женщина. Чун Юнь мог бы сравнить ее улыбку с ухмылкой Син Цю, но уголки ее губ поднимались лишь незаметно, аккуратно, совсем не так, как у вампира. А когда она думала о чем-то своем, в ее глазах всегда пробегала искра хитрости и шалости. Настоящая лиса. Хоть на самом деле и кицуне. С ней Чун Юнь почему-то всегда чувствовал себя неловко. Рэйзор, о котором говорил Беннет, – волк. Такой же отдаленный, постоянно погруженный в свои мысли. Но так только на первый взгляд. Стоит посмотреть дважды, и становятся заметны его беспокойство за Беннета и преданность стае. Как Чун Юнь понял, они с прибожком были близкими старыми друзьями и часто ходили вместе. С кинантропом Горо Чун Юнь довольно быстро нашел общий язык. Оборотень простодушен и открыт этому миру, он весело вилял хвостом, когда мимо пролетала бабочка или их звали на обед. Конечно, Горо старался держать лицо, особенно когда приходила Яэ Мико, но ничто не скроет его собачью натуру. Насчет других экзорцист много сказать не мог. Только то, что в их стае официально состоит и Сахароза, но она ушла в город и работает с Альбедо. Что больше всего удивило Чун Юня, так это радушный прием с объятьями, рукопожатиями и чаем. На то, что он, мало того, человек, так еще и экзорцист, никто даже не посмотрел. По идее, он готов убить любую нечисть, если она мешает людям. Но эти оборотни как будто были не такие как все. Они добрые и с ними интересно. Может, оборотни всегда такие? Тогда неужели древние свитки и записи ведьмаков врут? Не может быть. В ярости сильный оборотень способен уничтожить целую деревню. Насчет Яэ Мико Чун Юнь не сомневался, но вот другие... они хранят в себе такую же силу?

***

Дни шли быстро. До обеда Чун Юнь помогал Рэйзору с охотой, а после – Горо с караулом местности, не сидеть же ему без дела. Выходило не очень, но он, по крайней мере, старался. Кабаны часто убегали от него до того, как он даже заметит их. С этим у него уже давно проблемы. Патрулирование, конечно, легче, но изгонять духов он все же привык больше. Со временем Чун Юнь как-то немного и забыл, что они с Син Цю тут временно. Среди оборотней было так хорошо. Только слова госпожи предводительницы, как называли Яэ Мико все жители деревни, беспокоили его: “Твой разум помутнен. Твои воспоминания не твои”. Что это значит? Чун Юнь мог с уверенностью сказать, что мыслит ясно, да и помнит все важные моменты, что были в диапазоне лет двух. Может, она так шутила? В итоге экзорцист решил, что подумает над этим более тщательно попозже. Вечером, когда дела уже были сделаны, все оборотни и Син Цю с Чун Юнем собирались возле небольшого костра или в самом большом домике в деревне за столом, чтобы попить травяного чая и потравить забавные байки. Обычно рассказчиком таких историй был Беннет. С ним они происходили постоянно. То гроза застанет его в самой чаще леса, то животные примут за своего, то еще что-нибудь. Син Цю стал ловить себя на том, что открыто следил за Чун Юнем взглядом, заостряя внимание на его улыбке. Почти над каждой историей Беннета экзорцист мелодично смеялся, прикрывая губы ладонью. Но Син Цю видел его улыбку даже сквозь пальцы. Широкая, красивая, но такая недоступная для вампира. Чун Юнь никогда так не улыбался при Син Цю. С упырем он редко посмеивался или прыскал, что уж говорить о таком искреннем смехе. И осознание это било по внутренностям огромным церковным колоколом. Син Цю утешал себя тем, что с Чун Юнем они путешествуют только месяц. И, разумеется, экзорцист еще не до конца привык к нему. Лишь бы это было так. И каждый раз, когда Чун Юнь замечал на себе взгляд Син Цю, он смотрел на него в ответ, с еще не сошедшим с губ смехом. От этого внутренний колокол вампира сменялся на то теплое чувство, коим его окутывало только присутствие Чун Юня. Но Син Цю лишь отворачивал голову и делал вид, что разговаривал все это время с Яэ Мико. Так не подобающе его статусу. Уже совсем темно. Чун Юнь неспешно расстегивал пуговицы рубашки, сидя рядом с Син Цю на кровати Яэ Мико. Она сама любезно предложила им свою комнату на всю ночь. Как она выразилась, чтобы никто не отвлекал от кормления, при этом неоднозначно подмигивая им обоим и удаляясь в соседний домик. О чем она думала, Чун Юнь только догадывался, оттягивая ворот и отворачивая голову в сторону от вампира. Чун Юнь красивый. И Син Цю не может перестать думать об этом, разглядывая его в полумраке комнаты, освещенной только тонкой полоской лунного света из окна. Кожа экзорциста сейчас особо бледная. Аристократически белая, будто он один из вампиров, подобных Син Цю. В глазах уже нет того веселья, что было часом ранее. Только тишина, разбавленная задумчивостью. – Син Цю, – Чун Юнь позвал его тихо, немного хмуря брови. – Что такое? – вампир подсел ближе, оперившись рукой на кровать. – Что мы будем делать после того, как ты вернешься с шабаша? – Еще не знаю. Ты куда-то хочешь пойти? – Да, – Чун Юнь чуть кивнул, – я хочу увидеть родителей. – Значит зайдем к ним, – Син Цю подвинул его к себе, обхватив плечи и талию. Но шея и плечи его кормильца искусаны вдоль и поперек. Вампиру крайне больно смотреть на плод его же своеволия. Будто он опорочил что-то девственно чистое и невинное. Наверное, так и есть. И Син Цю кается за это прямо сейчас, прижимаясь лбом к ключицам Чун Юня. Син Цю знает, что был не лучше дикого зверя, исцарапывая все, до чего дотягивался. И он готов извиниться. Извинится, но пока кусает в старые ранки. Снова эта кровь. Снова эта сила. И Син Цю готов поклясться, он начал бы молиться только на вкус этой крови, если бы это представилось возможным. Возможным пока представляется только мычать от удовольствия и набирать полные легкие воздуха с ароматом специй. Чун Юнь еле слышно ойкнул, сжимая пальцами нежное покрывало кровати. Экзорцисту больно совсем немного. И то, только от того, что царапины, которые почти зажили, снова бередят. К остальному он привык. Привык к тихим глоткам вампира, к щекоти его волос, к своему шумному дыханию, даже к поглаживаниям по спине почти привык. Голова к ночи пустая, и почему-то мысль спросить у вампира насчет слов Яэ Мико показалась крайне хорошей. – Син Цю, – зовет так же, как и минутами ранее. – М? – Син Цю отстраняется, вызвав этим небольшое шипение экзорциста, и смотрит ему в глаза. Обычно вампир не останавливался, выпив меньше установленной нормы. Сегодня какое-то исключение? – Госпожа Яэ Мико сказала, что мой рассудок и воспоминания помутнены, – Чун Юнь опустил взгляд. – И я не знаю, почему она так думает. Все вроде в порядке… Син Цю переместил ладонь с плеч экзорциста ему на щеку, плавно переходя к затылку. Посмотрел каким-то сложным взглядом и притянул Чун Юня к себе совсем близко, уткнув лицом куда-то в шею. Сопротивляться не было сил, да и особого желания как-то тоже. Син Цю молчал несколько минут, поглаживая чужую голову холодными пальцами. На Чун Юня это действовало даже успокаивающее или убаюкивающее. Набрав немного воздуха в легкие, вампир шепотом выдохнул куда-то за спину Чун Юня: – Прости. За что это?