Человеческая грань

В ту ночь... Син Цю больше не стал прикасаться к Чун Юню. Лишь застегнул пуговицы рубашки, пожелал приятных снов и ушел, оставив экзорциста одного. Что это только что было? За что Син Цю извинялся перед ним? Чун Юнь хотел броситься за объяснениями, как только неплотная дверь закрылась, но какая-то неведомая сила остановила его. Может, упырь и сам не понял, что имел ввиду? Он же обязательно расскажет Чун Юню утром? Хотя, это же Син Цю, он, один хрен, промолчит и сделает вид, что ничего не было. Так еще и на вопрос не ответил. Как спать после такого? Чун Юнь не знал. Мысли никак не давали спокойно даже лежать. Они заставили сесть на кровати, выйти на улицу и уже там продолжить мучиться. Рэйзор, вышедший на ночной караул, крайне удивился, увидев экзорциста, сидящего на ступеньках дома. На его солянку немых вопросов в одном взгляде Чун Юнь отвернул лицо и замахал рукой, мол, все в норме, такое бывает. Но бывают ли объятия между вампиром и человеком? Нет, нет, не то чтобы Син Цю раньше не прикасался к нему. Бывало и хуже. Но когда их почти деловые отношения упырь-кормилец начали проявляться в чем-то таком... нежном? Чун Юнь накрыл лицо руками и провел вниз. А если отбросить все эти вопросы. Ему, наверное, даже понравилось. Руки Син Цю холодные. А Чун Юнь постоянно тянется к холоду мыслей и самоконтролю. И тут внутри что-то передернуло. Мысль ужасная, но попробовать хочется. Чун Юнь медленно, будто стесняясь чего-то, положил одну руку себе на затылок, а вторую за спину, так, как держал его Син Цю, даже помассировал пальцами голову. Нет, ощущения совсем другие, а когда делаешь сам, даже в какой-то степени противные. Удивительно, что на то, чтобы понять это, у него ушло несколько секунд. Мог бы и так догадаться. Чун Юнь поспешно убрал руки. Отлично, он смущается своих же действий, причем даже учитывая тот факт, что он тут один. Черт, что за ужасные чувства. Уже начинало светать, когда, собравшись с последними силами, Чун Юнь поднялся со ступеней и зашел обратно в хижину. После ночного воздуха во всех комнатах казалось душно. Может, лучше вернуться обратно на улицу? И все же экзорцист дошел до небольшого диванчика и уснул на нем. Спать на кровати госпожи Яэ Мико как-то не хотелось. А то вдруг он найдет там что-то, что не должен был. – Чун Юнь, – Горо аккуратно тряс его за плечо, пока тот не приоткрыл глаза. –С тобой все хорошо? – взгляд оборотня-пса являл чистое беспокойство, а уши плотно поджались к голове. – Ты проспал завтрак. Яэ Мико сказала не будить вас с Син Цю, но я сильно волновался и пришел... Смотрю, ты спишь на диване, а Син Цю нигде нет. Чун Юнь, что-то случилось? – Н-нет... – экзорцист проморгался, сел на диване и сфокусировал взгляд на Горо. – Нет, все хорошо, – он провел рукой по лицу, потирая глаза, – просто вчера как-то плохо спалось... – Тебя мучает бессонница?! – резко подскочив со своего места, Горо был готов бежать хоть сейчас на край света за лекарством. – Нет-нет, что ты?! – руки Чун Юня сами потянулись останавливать оборотня. После того как Чун Юнь полностью пришел в себя после сна, они вместе вышли на свежий воздух. Ветер теплый, трава под ногами мягкая, и если бы не было палящего солнца, то вышел бы неплохой день для прогулки. Но каково же было удивление экзорциста, когда они заметили идущего в основной домик оборотней Син Цю. Быстро извинившись перед Горо, Чун Юнь подбежал к вампиру, который уже открывал входную дверь. – Син Цю! – от резкого торможения экзорцист чуть не упал, запинаясь об собственные ноги, но вовремя успел ухватиться за плечо упыря. – Что вчера... – Чун Юню хотелось, чтобы вопрос, вставший ему вчера боком, решился прямо сейчас. – Ох, и тебе доброго утра, дорогой Чун Юнь, – Син Цю не дал ему договорить, улыбаясь одними уголками губ, – давай мы зайдем, и ты мне все расскажешь, хорошо? – и ответа он не дождался, шагнул в хижину, оставляя дверь открытой для экзорциста. Как бы Чун Юнь ни хотел хоть силой выбить из Син Цю все ответы, у него бы это не получилось. Сразу по приходе их встретила Яэ Мико с игривой и хитрой улыбочкой, прикрытой рукавом одеяний. – Чун Юнь, выглядишь помятым. Как долго вы вчера не спали? Она обошла их со всех сторон и тихо усмехнулась своим мыслям. – Кто знает, кто знает. Ответ Син Цю только усугубил ситуацию. Что они имеют в виду? Чун Юнь, конечно, может представить, о чем они думают, но он скорее не хочет этого делать. Потому что его догадки заставляют екать что-то внутри. И екать вовсе не хорошо. Екать с отвращением. Хорошо, от Яэ Мико уйти получилось. Точнее сказать, она сама ушла, сказав что-то про срочные дела стаи и просив прийти хотя бы на обед. – Скажи, тебе тут нравится? – как так Син Цю не глядя подгадал момент, спросив именно тогда, когда Чун Юнь только открыл рот для своего вопроса? – Неплохо, – экзорцист кивнул, – я даже, если честно, не ожидал, что оборотни так тепло примут меня... думал, увижу тут разъяренных животных, а они очень даже хорошие. – Наш господин экзорцист не считает всю нечисть плохой? Уже не хочешь их истребить? – вампир усмехнулся, опираясь спиной на стену и скрещивая руки на груди. – Моя работа – изгонять духов, а не убивать оборотней, – возможно, Чун Юнь пытался оправдаться. Перед собой в первую очередь. Недавно он еще говорил, что готов убить всех монстров, а сейчас... сейчас он понял, что в мире есть исключения. И, наверное, достаточно много. Люди просто не видят этого. Не видят, как эти оборотни пьют вечерами чай и рассказывают истории, совсем как люди. Не видят, как алхимики и чародейки живут с ними буквально в соседнем доме, при этом вовсе не являясь угрозой общества. Ладно, угрозой общества они, может, и являются, но не нападают из-за ничего. Тогда получается, что половину бед люди надумали сами? Но ведь в какие книги ведьмаков или экзорцистов ни глянь, везде одно. Нечисть – зло. Зло ночи, от которого надо избавляться. И кому тогда верить? – Раз нечисть для тебя уже не что-то страшное... – Син Цю притянул Чун Юня поближе к себе, схватив за запястье. Это еще что значит?! – Ты встретишь со мной Вальпургиеву ночь? – шепотом, аккуратно, отказываясь от излюбленной улыбки. Чун Юнь еще не очень хорошо понимал, что из себя представляет празднование Вальпургиевой ночи. Только если опираться на человеческие сведенья о “шабаше”, проводимым в эту ночь. Но он же только ведьмин. Откуда там взяться месту для вампира? Или Син Цю тайно состоит в обществе ведьм? Даже если Син Цю ведьма, как он Чун Юня туда протащит? – Как же я ее встречу с тобой, если я человек? – Я найду способ! Спросить не дававшие спать вопросы Чун Юню так и не удалось. Син Цю загорелся идеей совместного похода на шабаш настолько, что твердил о нем весь день. И насколько Чун Юнь мог судить, Вальпургиева ночь для нечисти так же важна, как для людей Рождество. Для них эта ночь на шестнадцатое июля как праздник свободы. Днем пятнадцатого все души умерших прощаются с этим миром, чтобы потом окончательно перейти в пространство по ту сторону грани. Вечером приглашенные ведьмы и чародейки собираются, чтобы обсудить планы на предстоящий год, ну, и, наверное, посплетничать. Так как Син Цю все-таки никогда не присутствовал на их собраниях, сказать точно он не мог. Зато мог красочно и в подробностях описать, что происходит после. Но не сделал этого, оправдавшись тем, что не хочет портить интригу. Добавил только то, что как только ведьмы закончат со своим дамским собранием, откроется основное мероприятие. И, по его словам, там должно быть что-то такое, чего Чун Юнь больше нигде не увидит. Но вот что осталось не понятным, так это место, в котором будет все проходить. Грань – пространство между миром живых и навечно мертвых. Ни в одном справочнике, учебнике или еще где-либо Чун Юнь не сталкивался с ней. И как именно они попадут туда, он не представлял. И не только Син Цю был возбужден приближением Вальпургиевой ночи. Оборотни тоже начинали потихоньку готовиться, составляя список еды, что будет у них на столе, каких трав найти для веночков, и решали, звать или не звать Беннета.

***

Ночью снова тихо. Они в отдельной комнате. Сидят на поскрипывающей кровати. – Син Цю, – Чун Юнь положил руки на плечи вампира, привставая на постели и коленями упираясь в нее по обе стороны от одного бедра Син Цю. – Нам надо поговорить, – из такого положения не убежать. Разумеется, упыря удивил этот жест, заставляя брови на секунду подняться. Ведь это сделал Чун Юнь, не кто-то другой. Син Цю абсолютно точно еще не один раз поблагодарит Яэ Мико за то, что она выделила им двоим комнату. – Ты по поводу того, что хотел сказать днем? – да, вампир знает, что экзорцист не спал до утра, Рэйзор рассказал. Как и знает из-за чего. Чун Юнь кивнул. – Что ж, – от ответа не уйти. Шумно выдохнув, Син Цю продолжил, – тогда рассказывай, – и руки как будто сами потянулись к чужой талии, чтобы потянуть вниз, усаживая на колено. Но Чун Юнь не поддался, продолжив так же уверенно стоять. – За что ты извинялся? – одними хмурыми бровями и строгим взглядом Чун Юнь не позволял смотреть куда-либо еще. Только в глаза. Только в этот узкий зрачок. – За то, что отдавил тебе запястье, – обычная натянутая улыбка и прищуренные глаза. Не скажет же он, что на самом деле извинялся за свою грубость. Ему не поверили. Сильней сжали руки на плечах, но настаивать не стали. – Тогда почему ты убежал, когда я спросил о словах Яэ Мико? – Потому что... – и вот тут у него не получилось перевести все в нормальное русло, которое он сможет контролировать. – Потому что она права. И я не нашел, что ответить, – хорошо, он будет честен. Потупив взгляд, экзорцист сел на свою ногу, что была между бедер вампира. – Чун Юнь, – Син Цю наклонился к его уху, – идеи инквизиции тебе явно ни к чему. – Ты боялся, что я захочу убить кого-то из твоих знакомых? – даже сам упырь так далеко не думал. А ведь и правда. Если Чун Юнь захочет, он, наверное, вполне способен убить кого-то вроде Беннета или Сахарозы. – Но ты же не сделаешь этого? – даже если захочет, Син Цю узнает об этом раньше, чем Чун Юнь соберется с силами. И что тогда будет с экзорцистом – только вопрос серьезности убийства. Тогда Син Цю уже не посмотрит ни на вкус своего кормильца, ни на свою зависимость от него.