Человеческая грань

Северные королевства. Селение оборотней. Пятнадцатое июля. С самого утра все в селении оборотней бегали из угла в угол. Все чем-то были заняты. Горо и Рэйзор на рассвете ушли на охоту и рыбалку, обещая принести к ужину свежее мясо. Даже Чун Юню всучили нож и попросили нарезать овощи для салата. Да, экзорцист привык к двуручному мечу, но кухонный нож – великолепное оружие для измельчения всех неугодных и вполне угодных овощей и фруктов. Чем же была занята госпожа Яэ Мико?.. Руководила процессом. Давала наставления оборотням, чье мясо больше подойдет для сегодняшнего ужина, и Чун Юню – как правильно резать сладкий перец. Что же до Син Цю... он ушел. Утром сказал, что должен уладить какое-то вампирское дело, и ушел, пообещав вернуться вечером с Беннетом. А заодно он вскользь намекнул экзорцисту, что принесет кое-что и для него. Думать о том, что это будет, Чун Юнь как-то не хотел. Да и вообще он о вампире как-то думать не хотел. Нет, он не злился на него, вполне даже понимал, но почему он не мог сказать ему это все в лицо еще тогда? Чун Юнь – парень упертый, но даже так красной печатью поставил на этой теме «Неважно». Син Цю, как и обещал, пришел вечером с Беннетом. В темной парадной одежде, повсюду расшитой золотыми нитями и узорами. Он что, на весь день уходил, только чтобы переодеться? Длинные сапоги до колена с позолоченными каблуками, брюки на высокой посадке, все та же белая рубашка и накидка, державшаяся на цепочке, выглядели настолько аристократично и хорошо, что госпожа Яэ Мико не удержалась от восхищенного «вай». И Син Цю с полными невинности глазами подал тканевый сверток экзорцисту. – Тебе тоже надо переодеться. Это все-таки важный праздник, – вампир легонько толкнул Чун Юня в сторону свободной комнаты. – Тебе помочь? – Я сам! – если бы в домах оборотней были прочные межкомнатные двери, Чун Юнь обязательно бы хлопнул ею перед самым носом Син Цю, но так он просто вытолкнул упыря и аккуратно закрыл ее. Вот еще. Как будто он сам теперь переодеться не может. За дверью послышался смешок. Если честно, Чун Юнь уже давно признал, что у вампира хороший вкус в одежде. Его наряд походил на костюм Син Цю, только мантия подлинней немного, а еще... он совсем чуть-чуть не понял, зачем ему черная вуаль с узорами каких-то цветов. Спросить у Син Цю? Поди еще одна такая же почти бесполезная вещь, как брошь кормильца. А вампир ее притащил только из уважения к традициям. Ничего же страшного, если экзорцист не наденет ее? – Чун Юнь, где вуаль? – нет, Син Цю спросил про нее первым делом. – Зачем она? – Чун Юнь протянул флер вампиру. – Как зачем? – на экзорциста посмотрели, как на местного дурака. – Ты хочешь, чтобы все узнали, что ты человек? – Даже если я скрою лицо этим, мой запах слишком сильный, ты же сам говорил, – он скрестил руки на груди. – Запах твоей крови чувствуют только вампиры, – Син Цю шумно выдохнул, – для остальных ты пахнешь человеком. А если использовать эту вуаль и немного вампирской магии, мы скроем твой настоящий запах и сущность от посторонних глаз, – на его лице заиграла улыбка. Не та, которую он постоянно натягивал на себя, эта была более искренней? Вампир поднял руки к голове экзорциста и черной лентой скрепил из отросших прядей небольшой хвост, зацепив за него гребень с флером. А он оказался длиннее, чем на первый взгляд, до груди. – Так что не упрямься, а если еще и капюшон надеть, никто точно не поймет, что ты не нечисть! – вампир хихикнул и расправил концы вуали. – Разве это не женское украшение? – С чего ты взял? – Чун Юнь почувствовал тонкую нотку напускного удивления в голосе Син Цю. Ладно, пускай будет так. Это все равно только на одну ночь. Да и, если все-таки поверить вампиру, так безопасней. Когда Яэ Мико увидела их, обошла со всех сторон, она, воздержавшись от многочисленных комплиментов, назвала их красавцами. Найдя Беннета и выдернув его из компании Рэйзора, Син Цю попросил проводить их. Уже вечерело, когда они втроем подошли к потрепанному жизнью дереву, дому прибожка. Чун Юнь еще раз взглянул на него, но... зачем они пришли сюда? – Это одна из дверей в грань, – ответил на его немой вопрос Син Цю. – Возьми меня за руку, со мной ты точно попадешь в нужное место, – и экзорцист послушался его. Невесомо улыбнувшись краешками губ, Син Цю уверенно шагнул в темную яму под деревом, потянув Чун Юня за собой. И тут картинка мира перевернулась. На пару мгновений перед глазами только темнота, ноги потеряли опору. Чун Юнь почувствовал, что падает, он неосознанно зажмурился до тех пор, пока не ощутил землю под подошвами сапог. Но и глаза открыл не сразу, сначала неуверенно один, проверяя, жив ли он вообще после такого, а после, проморгавшись, вздохнул с облегчением. Он жив. – Я думал, ты мне руку оторвешь, – усмехнулся вампир, показывая на то, как Чун Юнь все еще до хруста в костяшках сжимал его ладонь. – А... – экзорцист резко одернул руку и только сейчас осмелился поднять глаза. Какой-то лес. Много хвойных деревьев и кустарников с небольшими ягодами. Это и есть грань? А в далеке... Огни. Много, и они настолько яркие, что свет от них виден за несколько сотен метров, а ночь превращается в день. Огни красочные, разные: от золотых до синих и зеленых. Музыка. Громкая, не очень быстрая, но запоминающаяся. Слов не разобрать, хочется подойти поближе. Хочется узнать эту сторону мира. То есть, с профессиональной точки зрения, конечно. Как экзорцист. Но к этому все равно так тянет. Они шли неспешно, вглядываясь в огни празднества. И когда до огромной сцены оставалось несколько шагов, Чун Юнь перешел на легкий бег, приближаясь к площадке. Народа много настолько, что сцены почти не видно. Все танцуют и что-то кричат. Экзорцист и не сразу-то понял, что они все – не люди. У некоторых виднелись рога, хвосты и необычные уши. Это не та нечисть, к которой он привык. Эти не набрасывались, завидя что-то живое. Они удивительны. И существуя с ними в одном мире, Чун Юнь умудрялся не знать о них. Еще раз бегло оглядев толпу, экзорцист посмотрел на сцену, где прыгала невысокая девушка с гитарой. Что бросилось сразу в глаза, так это два ее огромных хвоста на голове с вплетенными в них красными лентами. Ее глаза. Из-под вуали не очень хорошо видно, но ее зрачки смутно напоминали зрачки Чун Юня. Может, она больше знает о природе их необычных глаз? Ее голос завораживал настолько, что экзорцист не сразу понял, что она поет на общем, знакомом ему, языке:

Эй-эй, пока ещё жива… Эй-эй, пока горит трава… Эй-эй, огонь тебе к лицу… Танцуй, ведьма, танцуй!

Чун Юнь, как зачарованный, шагнул вперед, еще шаг и еще один, пока его не остановила хватка холодной руки ниже плеча и голос Син Цю на ухо: – Нравится пение Синь Янь? – слова вампира заставили экзорциста вздрогнуть и обернуться. – Обычно она поет не такое, но тут ее, видимо, специально попросили спеть. Пойдем дальше? Альбедо нас ждет. Чун Юнь не сразу почувствовал, как Син Цю снова переплел их пальцы, проведя рукой по предплечью. Синь Янь хоть и одна из ведьм, но в ее роду были сирены, не удивительно, что экзорцист еще долго оглядывался на сцену, пока Син Цю уводил его в торговые ряды. Но и там музыка не стихала. Она была уже не с концерта, это кто-то играл для себя или посетителей на самых разных инструментах. Пусть экзорцист и привык к звукам флейт, гитар, арф и всего прочего, на чем играют уличные барды, но тут они были как будто другие. Более мелодичные, что ли? Эта музыка больше походила на переливания дождя, на звуки сотен маленьких колокольчиков, нежели на что-то обычное. Так красиво. И этим “красиво и необычно” Чун Юнь мог описать все, что было здесь. Разноцветные вывески, пестрые шатры, маленькие и большие киоски, яркие огни, вся нечисть, что пришла сюда. Это слишком необычно. Это слишком удивительно. Это слишком интересно. Хотелось заглянуть везде, часами стоять и рассматривать каждый прилавок и навес, попробовать всю еду. Даже зайти в шатер, над которым висела вывеска “Гадание от великого астролога госпожи М. Мегистус”. Да, Чун Юнь не верит предсказаниям, но так интересно попробовать хоть раз в жизни. Впечатлившись празднеством, экзорцист даже не удивился, когда рядом с ними какая-то высокая женщина с крыльями как у ворона заломила руки огромному мужчине с красными рогами. А тот еще что-то говорил про своих то ли друзей, то ли банду и.. жуков? Ладно, Чун Юнь готов признать, это удивило его довольно сильно. Какие еще жуки? Одни прилавки сменялись другими, те – шатрами. Торговые ряды казались бесконечными, в какой-то степени Чун Юнь и не хотел, чтобы они заканчивались. Даже вуаль плохо скрывала его восхищенно распахнутые глаза. И смотря на него, Син Цю невольно улыбался. Он все же смог показать экзорцисту то, чего он никогда не видел. Небольшой шатер, в котором был Альбедо, стоял почти в самом конце торговых рядов. Син Цю нашел его без каких-либо опознавательных знаков и надписей. В нос снова ударил этот запах гари и благовоний. Альбедо сидел на небольшом табурете, локтем оперевшись на столик, закинув ногу на ногу и вчитываясь в какие-то листы. – Альбедо, это мы, – вампир поздоровался, как только вошел. – Син Цю, Чун Юнь, вы пришли, – отложив в сторону бумаги, он подошел к ним и пожал обоим руки. – Я подготовил все результаты, вы можете на них взглянуть, – алхимик легким жестом пригласил гостей пройти. – Господин Альбедо, – Чун Юнь закинул флер за голову, открывая лицо, – Вас не затруднило изучение крови? – на самом деле, экзорцист немного переживал, что Альбедо вовсе не захочется возиться с его проблемной кровью. – Совсем нет, – алхимик отрицательно покачал головой и легонько улыбнулся, – мне бы даже хотелось в будущем продолжить опыты над ней. Что же до результатов... – порывшись на столе, он вытащил несколько листов бумаги. – Они очень поразили меня. Твоя кровь совсем не окислилась ядом вампира, даже спустя месяц. – Ядом вампира? – у вампиров есть яд? Они как змеи? Экзорцист недоуменно скривил брови и посмотрел на Син Цю. Но тот лишь придвинул к себе стул, усаживаясь на него. – Да, в слюне вампиров содержится яд, безвредный для остальной нечисти. Но на людей и животных он оказывает отрицательное влияние. Помню, было несколько случаев, закончившихся смертью кормильца от того, что в его организме скопилось слишком много этого яда, – перечитывая результаты исследований, Альбедо остановился. – Но в твоей же... я не нашел его ни грамма, сколько бы ни искал, – и вот тут Чун Юня заинтересовало, как же ученый проверял содержимое его крови. – Это значит, что Син Цю может пить мою кровь без вреда для меня? – на этом и самому упырю стало интересно. – Получается так, – Альбедо кивнул, прижимая результаты анализов ближе к груди, – было бы неплохо проверить тебя еще примерно через месяц. А еще я хотел поговорить лично с Син Цю, – алхимик посмотрел в сторону удивленного вампира. Чун Юню два раза намекать не нужно. Как только Альбедо изъявил желание переговорить с Син Цю без посторонних ушей, экзорцист накинул вуаль обратно на лицо, поблагодарил алхимика за его работу и вышел из шатра, сказав Син Цю, что будет ждать его на улице. – Что же такое ты хочешь мне сказать, что нельзя слышать моему кормильцу? – упырь подпер подбородок кулаком и посмотрел на Альбедо. – Син Цю, – голос ученого уже не такой спокойный. Скорее, взволнованный, но все еще шелестящий и бархатный, – он опасен для тебя. – В каком смысле? – для Альбедо стало небольшой проблемой определить степень удивления Син Цю по его интонации. А ведь когда-то он делал это быстро и безошибочно. – Твой яд не опасен для него, но в его крови содержится слишком много энергии Ян, она может отравить твою нервную систему, – Альбедо шумно выдохнул и наклонился к лицу вампира. – Для твоего же блага я советую тебе отказаться от него. Пока зависимость еще можно вылечить... – Бедо, – перебив ученого, Син Цю положил ладонь на его щеку, заправляя за уши выбившиеся пряди. Как же долго он так его не называл, – с Чун Юнем я чувствую себя гораздо лучше. И пусть его кровь убьет меня окончательно, умирать я буду счастливым. – Все равно подумай над этим, – сильно настаивать он не стал, знает, что бесполезно. Когда-то Син Цю пришел к нему полностью опустошенный, погасший. И чтобы стать таким, каким он показывает себя сейчас, им обоим пришлось пройти миллионы шагов. Научиться доверять, говорить о своих проблемах, любить и много-много чего еще. И нет, Альбедо не хочет отпускать руку Син Цю вовсе не потому, что еще что-то чувствует к нему. Только от того, что не сможет помочь другу еще раз, когда он снова сойдет с ума из-за человека. Между ними уже ничего нет. И они оба это знают, но Альбедо задает себе один и тот же вопрос из раза в раз. Почему он так беспокоится о Син Цю, даже когда они уже давно решили прекратить их отношения? Ответить сложно. Вампир стремился жить полной жизнью, дышать полной грудью, а Альбедо – нет. Судьба ученого-затворника его вполне устраивает и сейчас. Наверное, именно поэтому теперь они с Син Цю не больше чем друзья. Алхимик все прекрасно понимает, Чун Юнь – тот самый человек, который нужен упырю. Жаждущий жить, любящий свое дело до потери пульса и к тому же вкусный. Но способный убить его. Медленно и очень мучительно. Наверное, Син Цю когда-нибудь поймет это. И лучше бы это “когда-нибудь” наступило поскорей. Пока еще не поздно. – Тебе пора, – бросает Альбедо, убирая руку упыря и снова вчитываясь в листы с записями. Син Цю кивнул, попрощался и поспешно вышел из шатра, оставляя Альбедо снова одного. Вампир даже испугался, не увидев Чун Юня радом со входом, послушно ждущего его. Он, будто в припадке бешенства, вертел головой во все стороны и всматривался в каждого прохожего, пока не заметил знакомую невысокую фигуру в мантии рядом с прилавком со сладостями. Как камень с души упал. – Что-то хочешь взять? – Син Цю неожиданно появился за спиной, заставив Чун Юня вздрогнуть и быстро обернуться. На лице вампира снова играла его улыбка. – Ты... напугал меня, – Чун Юнь пытался скрыть от упыря свои поалевшие щеки. Знал бы он, что Син Цю все прекрасно видит и через вуаль. – Я просто смотрел, что тут есть... денег с собой у меня все равно нет. – Тогда, – рука вампира легла на плечо экзорциста, а сам он обратился к немного полной даме за прилавком, – не могли бы вы продать нам вот это? – пышные и румяные булочки, на которые указал Син Цю, и правда выглядели довольно вкусно. Все здесь выглядело довольно вкусно. Через минуту Чун Юнь уже открывал поданный им мешочек с булочками, доставая одну. Их вкус экзорцист запомнит надолго. Мягкое сладкое полое тесто и нежный ванильный крем внутри. Да уж, ни в одном городе он еще не ел такого. – Нравится? – по глазам Син Цю Чун Юнь понял, что тот, скорее, задавал риторический вопрос, но экзорцист все равно на него ответил быстрыми кивками и заглатыванием еще одной булочки. – Вот и славно, – вампир нежно усмехнулся, за локоть отводя Чун Юня немного в сторону. – Скоро начнется парад душ, ты обязательно должен увидеть его. И ведь Син Цю не обманул. Спустя пару минут музыка чуть затихла, но не прекратилась полностью, все как по команде подняли головы вверх. Через вуаль плохо видно, но Чун Юню удалось разглядеть вдалеке быстро увеличивающиеся маленькие белые точки. Они, превращаясь в полосы света, как будто пытались разорвать собой темное небо, захватывая его полностью. Быстрые белые линии проносились над головами восхищенной толпы огромной стаей, оставляя за собой на темном полотне неба белесые хвосты, и Чун Юнь невольно раскрыл рот от увиденного. Это превосходило все его ожидания. Души мертвых были настолько чарующими, настолько захватывающими, что тут, то там радостно кричали и прыгали дети, тыча в небо пальчиком, вздыхали взрослые, прижимая руки к груди и посмеивались старики. Да, флер мешал обзору экзорциста, но сейчас казалось, что его и вовсе нет, взгляд цеплялся только за тысячи светящихся душ. И единственным, кого души не интересовали, был Син Цю. Он смотрел на Чун Юня. На его блестящие даже через вуаль глаза, на широкую и яркую улыбку, на снова порозовевшие щеки. Чун Юнь прекрасен. И вампир очень надеется, что он увидит его таким еще очень много раз. В такие волшебные моменты даже у высших существ мутнеет рассудок и сдерживать свои желания становится крайне трудно. Син Цю одним движением рук, так, чтобы никто не увидел, на секунду поднял флер с лица экзорциста и залез под него, накрывая обратно их обоих. – Син Цю? – улыбка еще не сошла с губ Чун Юня, но вот глаза блестели уже больше вопросительно. Син Цю глубоко вдохнул, и все звуки затихли. Дети смолкли, музыка остановилась, дыхание прервалось, души больше не привлекали внимания, тело не могло и пошевелиться. Голова резко опустела, а в мыслях только одно. Син Цю. Даже... не столько он сам, сколько его действия. Мягкие прикосновения его губ к губам Чун Юня. Ласковые, боящиеся навредить или спугнуть. Вампир теплый, непривычно теплый. Секунды растянулись, позволив насладиться новыми ощущениями сполна. Син Цю еще пару раз провел губами по нижней экзорциста, будто одновременно прося прощения и требуя большего, на секунду отстраняясь, но снова целуя несопротивляющегося Чун Юня. Син Цю целовал нежно, как будто это не тот же вампир, что властно таскал его за руку, грозя оторвать. Син Цю целовал плавно, но Чун Юнь чувствовал, как он с силой сдерживал свои порывы взять верх, начать строго командовать и управлять, быть лидером в этом поцелуе, желая взять всего Чун Юня целиком и прямо сейчас, прикасаясь только губами. Хоть все мысли и были заняты новыми ощущениями и получением от них даже... удовольствия? Чун Юнь все равно последними отголосками сознания понимал, что так быть не должно. И на это есть причины. И он думал о них много раз. Это неправильно хотя бы даже потому, что мужчина не может целовать другого мужчину. Тогда почему тело не слушается? Почему в животе так приятно тянет? Почему не отталкивает от себя упыря? Почему все, что он делает, это только с каждой секундой больше покрывается румянцем? Почему... он не хочет отстраняться? Но отстранился Син Цю, прижимаясь лбами, так же шумно, как и вдохнул, выдыхая. – Так нельзя, – опустив взгляд в пол и прикрыв веки, Чун Юнь шептал в губы вампира предательски дрожащим голосом. – Кто тебе сказал? Ты что, из этих? – Син Цю ему отвечал каким же шепотом, но гораздо спокойнее и увереннее. – Из которых? – брови непроизвольно поползли к переносице. – Из правильных? – Только что заметил? – Забудь все, что тебе говорили, – вампир невесомо поцеловал Чун Юня в лоб. – Давай лучше потанцуем. Нет, это была не просьба, не предложение, это строгое утверждение, сравнимое с приказом. Син Цю снял с себя флер, оставляя под ним только Чун Юня и в который раз переплетая их пальцы. К главной сцене они шли быстрей, чем от нее. В молчании, погруженные в свои мысли. Поцелуи для Син Цю – обычное дело. Он целовался много раз и не только с Альбедо. Но этот же служил подтверждением собственных чувств. Безмолвное признание в любви. И даже то, что экзорцист сейчас не разжимал своей руки, много значило. Это ответ. Неуверенный, робкий, тот ответ, который из-за любого неосторожного шага готов измениться в противоположную сторону. Для Чун Юня все сложнее. Мысли путались в голове, цепляясь одна за другую. Поцелуй ему понравился, и отрицать это он смысла не видит. Только зря себя обманывать. Но ничего бы и страшного, если бы его целовала какая-нибудь девушка. Но тут не девушка. И не человек вовсе. Ему приятно вспоминать прикосновения к своим губам, но противно от того, что эти прикосновения были оставлены вампиром. “Может, перестанешь воспринимать нечисть как что-то неправильное?” – голосом Син Цю мысли пронеслись в голове быстрей капли, что падает с неба во время дождя, разбиваясь о пыльную дорогу. Отлично, даже мысли приняли голос упыря. Сцена встретила их быстрой и громкой музыкой. Народа много, и вся толпа танцует. Кто как умеет, кто как может, а между танцующими другие водят огромный хоровод. И Син Цю улыбнулся Чун Юню, разворачиваясь к нему лицом. Взяв экзорциста уже за обе руки, вампир попятился назад, уволакивая за собой. Праздник снова начал манить своими огнями, шумом и весельем. И Чун Юню трудно сказать, действие ли это голоса Синь Янь или же он заразился всеобщей радостью. С Син Цю они танцевали долго. Водили хоровод то со всеми, то собственный, только их двоих, соревнуясь, кто дольше продержится на ногах. Когда беспрерывно кружиться надоело, упырь вспомнил танцы, которым его учили в поместье вампиров. Они соприкасались противоположными ладонями, бегали друг вокруг друга, иногда меняя с музыкой руки и темп. Повсюду свет огней, но они его не видят, слишком быстро двигаются. Чун Юню жарко, а руки Син Цю холодные. Дыхание обоих сбилось, волосы растрепались, флер прилипал ко лбу, но останавливаться совсем не хотелось. Потому что, если они остановятся, навязчивые мысли снова начнут лезть в голову, не давая вздохнуть. Они оба негласно решили оставить все на потом, а сейчас только наслаждаться моментом. Чун Юнь снова перегрелся. Казалось, они танцевали бесконечно. Син Цю иногда поднимал их руки вверх, соприкасаясь только кончиками пальцев из-за незначительной разницы в росте. Упырь просил сделать оборот, и экзорцист делал его, снова и снова разворачиваясь обратно к Син Цю. Их ноги заплетались и сталкивались, но они упорно этого не замечали. Натанцевавшись до боли в легких и ногах, они вернулись в торговые ряды. Тут тише, и дыхание наконец может стать ровным. Ботинки в пыли, вуаль уже пару раз спадала и ее приходилось зацеплять по-новой, но сейчас она, как и мантии, смята и болтается на руке. Им плевать. Пусть все видят, что Чун Юнь человек. Плевать, потому что им весело. Потому что сейчас они идут и смеются, останавливаясь возле каждого прилавка с едой. Син Цю с полной уверенностью может заявить, что счастлив. Он видит улыбку Чун Юня, его горящие глаза и покрасневшие щеки, слушает его простые шутки, перемешанные со смехом. И с той же уверенностью Син Цю затащил Чун Юня в самый темный переулок, который смог найти. С той же уверенностью вампир прижал его к деревянной стенке какой-то постройки, шепча слова-признания и уже с большей страстью снова целуя горячие губы Чун Юня. Они оба счастливы. Но Чун Юнь не уверен, останется ли это мимолетное счастье, когда спадет жар. И полностью затуманенным высокой температурой сознанием он надеется, что не будет жалеть об этом. Потому что то, что они сейчас делают – ненормально. Потому что мужеложство – грех, верно? Верно же? Как хорошо, что ночь снова скроет все его грехи, и сейчас он может позволить себе отдать губы на растерзание вампиру, цепляясь за его рубашку на спине, и разрешить этому самому упырю сжать в ладонях свои ягодицы.