Человеческая грань

Через небольшие улочки, через затемненные переулки они вышли к торговой площади. До нее от их дома совсем ничего, пара кварталов. Все кажется обычным. Но так только для тех, кто не знаком Е., Чун Юнь же напрягся от этой обстановки. Почему-то город сегодня был особенно тих. Будто все боялись чего-то и старались не показывать носа за порогом дома. Будто пришло несчастье, а, может, это и правда так. И дело не в болезни, что ходит по соседним городам, а в чем-то другом, более сильном и губительном. Син Цю чувствовал это мурашками на затылке и потяжелевшими ногами. Нет, сила Чжун Ли чувствовалась куда хуже, но такое давление определенно не смог бы вызвать кто-то слабый. Нужно разобраться с ним сейчас же. Это не кто-то из монстров, но и человеком его назвать трудно. Это беда, что приходит, держа за руку Смерть. Беда, что никогда не уходит без победы. Вампир догадывается, зачем она пришла. Что ей нужно и с чем она хочет уйти. Но Син Цю сильнее, он ни за что не оставит все как есть и уж точно не позволит чему-либо разрушить его настоящую жизнь. Что-то больно грызло ребра, не давая Чун Юню нормально вздохнуть. И это вовсе не хворь, разъедающая горло, это то, из-за чего воздух стал тяжелым, а люди ушли в глубь домов, на улицах остались только одинокие торговцы, что не могут просто так покинуть рабочее место, и редкие прохожие, спешащие куда-то. – Я чувствую что-то странное, – экзорцист сильнее нахмурил брови, сжимая пальцы на рукавах одежды. – Может, тебе так только кажется? – вранье. Чун Юнь слишком хорошо знает своего вампира, чтобы не понять, когда тот клонит не к тому, о чем говорит. И Син Цю не был бы привычным Син Цю, если бы не старался пресечь неудобную для него тему на корню. – Знаешь, в последние дни здесь мне хотелось бы сделать кое-что, – упырь встал перед кормильцем, протягивая ему небольшой мешочек с деньгами. – Купишь нам что-нибудь к ужину, пока я подготовлю все дома? – Син Цю, погоди, неужели ты не чувствуешь опасности? – отпихнув протянутую руку, Чун Юнь ближе подошел к вампиру, беря его за плечи и всматриваясь в глаза. – Не думаю, что сейчас самое время ходить по одиночке. Разумеется, он знает это. И знает, что подвергает их большим рискам, но разве Син Цю может идти с ослабшим Чун Юнем туда, где уже заведомо ждет их несчастье? Конечно же, нет. Что-то говорило упырю, что именно там, возле двери в их квартиру, стоит тот, чьи руки уже никогда не отмоются от запаха крови. Он должен разобраться с ним. Сам. – Брось, что может случиться за полчаса? – Син Цю снова улыбался. Тепло, мягко, но так неуверенно. Экзорцист нахмурился. – Мы так же думали, когда я шел к родителям. – Но тут другое! Я же просто иду домой чуть раньше тебя, – на такое возражение, Чун Юнь лишь отвернулся и потупил взгляд. – Ладно, чего бы ты хотел? Может, он правда зря переживает? Син Цю – высший вампир. Его ничто не берет, а значит, причин для беспокойства быть не должно. Он, Чун Юнь, же быстро, на рынок и сразу домой. Вампир прощально поцеловал его в висок перед тем, как быстрым шагом уйти в сторону их квартиры, оставив Чун Юня и дальше стоять на площади, смотря вслед уходящему упырю и сжимая в кармане мешочек с серебряниками. Казалось, Син Цю подталкивали сами ветра и рвущиеся ураганом душевные порывы. Порывы защитить, уберечь и, как Чун Юнь изгонял духов, изгнать того, кто ждет его прихода. Чтобы надежды на светлые, как дневное солнце, мечты о тех далеких странах не покидали молодое сердце его кормильца. Чтобы у них точно-точно все было хорошо. Подходя к нужному дому, Син Цю чуть сбавил шаг, крепко стиснув руки в кулаки. Немного ветхая дверь двухэтажного дома отвратительно шумно скрипнула, пропуская упыря. Он поднялся на второй этаж по лестнице, со стоном молящей о замене досок. Никого. Глубоко вдохнув и расправив плечи, вампир прошел до двери в их с Чун Юнем квартиру, сразу же тихо недовольно цыкнув. Дверь закрыта, но замок сломан. Сердце Син Цю бешено забилось, предвещая беду, а мысли в голове рассыпались как разорванная перьевая подушка и теперь бегали, ударяясь о череп и отлетая в другие стороны. Царапнув ногтями ладонь, чтобы легкая боль собрала мысли воедино, упырь прижался спиной к стене и, обернувшись туманом, проник в комнату тонкой нитью, стелющейся по полу. Он сидел на кровати, закинув ногу на ногу и приставив к ней же свое оружие – копье, что не походило ни на одно другое. Он пришел из-за заказа. Он ждал упыря. Он – беда, которую чувствовал Син Цю. Ведьмак. Син Цю знает этого ведьмака, много слышал о нем, да и сам Чун Юнь упоминал его – Сяо – несчастье из школы волка. Заметив вампирский туман, охотник встал с кровати, шумя броней и схватив копье левой рукой. Он следил, как дымка клубилась по углам комнаты, окружала его, хватала за ноги. – Убирайся, – наконец приняв привычную форму, вампир встал подальше от Сяо, сверля его взглядом – чистой ненавистью, с легкой примесью гнева и раздражения. – У меня нет времени на тебя, – пальцы сильнее стиснули копье, перчатка скрипнула, – отвечай. Где человек? Так вот зачем пришла их беда. Забрать у него самое дорогое, самое любимое, может, даже не убивая его самого. Син Цю зашипел, как хищник в засаде, показывая ведьмаку удлинившиеся клыки, пытаясь напугать. Разумеется, вампир так просто это все не оставит, не отдаст Чун Юня ведьмакам. Ни за что. Он готов сражаться. И Син Цю не посмотрит, что перед ним один из сильнейших ведьмаков. – Поверишь, если скажу, что съел? – на губах упыря заиграла улыбка. Недобрая, чуть зверская. И тут же его ногти увеличились в размерах, становясь похожими то ли на кинжалы, то ли на когти. У Син Цю преимущество. Они оба это понимают. В тесноте квартиры даже одноручным мечом будет неудобно орудовать, что уж говорить про копье, не то, что десять острых, словно свеженаточенные клинки, когтей. Шаг. Второй. Третий. И вампир резким выпадом попытался разорвать броню Сяо, распороть бок. Но ведьмак не заслужил бы своей славы, если бы не смог отбить этот удар, древком копья скользнув по упыриным когтям, вызвав несколько искр и неприятный скрип. Син Цю одним шагом отстранился от ведьмака, тут же приготовившись к новой атаке. Но Сяо среагировал быстрее, перехватил копье правой рукой, колющим ударом прицелился вампиру в голову. Снова обернувшись туманом, Син Цю увернулся от атаки, тут же появившись вновь, напал сбоку, грозясь прокусить шею ведьмака, убить его, иссушив наполовину. Больше будет противно выпить. Точным ударом меж ребер, тупым концом копья откинув от себя упыря на пол, Сяо сильнее нахмурил брови, обхватил копье двумя руками и занес его над упырем. Но попал в половицы, войдя наконечником копья на половину. Вампира рядом не было, зато была уже надоевшая дымка. – Бесполезно! – голос Син Цю был похож на крик и гортанный рык одновременно. Зверский рык. Син Цю уверен в своей победе. Наверное, Сяо тоже, но в своей, раз так отчаянно пытается хотя бы задеть вампира копьем. Упырь стал похожим на человека, быстрым ударом в бок повалил ведьмака, что тот упал спиной на кровать, громко стукаясь головой о стену. Снова зашипев, Син Цю накинулся на него, но совсем не ожидал того, что древко копья окажется аккурат между его челюстями, не давая приблизиться, впиться клыками в плоть. Вампир рычал, пытался раскусить копье, замахнулся когтями, но сильным ударом ноги в грудь Сяо оттолкнул его от себя, так, что упырь отлетел к противоположной стене, поясницей сломал хлипкий стол пополам и ударился спиной о стену. Пара приятных воспоминаний пролетела перед ним, и кажется, это была искренняя широкая, но такая редкая улыбка его кормильца и его теплый взгляд голубых глаз. Да, он сейчас впивается спиной в кирпичи, чтобы оставить их рядом с собой. Хоть улыбается сейчас Чун Юнь еще реже, чем раньше, а былые искрящиеся огоньки энтузиазма, жизни, рвения и всех стремлений затухли в его уставшем, почти безжизненном взгляде. Но Син Цю готов ему все вернуть. И улыбки, и искры, как только он разберется с ведьмаком, как только они уедут. Отряхнув плечи от крошки старой краски, вампир секундно стал туманом, набрасываясь на уже оклемавшегося Сяо со спины, выставив вперед когти. Перед глазами резкая вспышка, вызванная сильными ощущениями. Крик. Син Цю проморгался, открыл глаза. Ох, утопцы дерите. Вот же ж блядство. Вампир упал на колени, смотря, как темная кровь из его груди растекается по древку копья, крупными каплями падает на пол, марает доски и одежду. И когда ведьмак успел перехватить свое оружие? Разум помутнел. Подняв взгляд на Сяо, чьи глаза потемнели, а зрачки сузились, Син Цю чувствовал, как внутри все рвется, как разлетаются мысли и как мелко дрожат его руки. Еще одним выпадом ведьмак проткнул его копьем насквозь, из-за чего вампирская кровь еще одной волной брызнула на пол, затекая в щели меж досок. Еще рывок, и Сяо поднял Син Цю над полом, с копьем кинул в разломанный стол, что острые куски впились в тело упыря. Больно. Вампирская сущность должна блокировать все ощущения, но почему-то Син Цю чувствовал боль. Ведьмак не отступал. Он снова схватил копье с вампиром, чуть поднял и крепко вонзил в половицы, только после этого дав себе отдышаться. Он проиграл?! Син Цю хотел снова стать туманом, но что-то усердно мешало. Мешало всем его вампирским способностям. Упырь пытался выбраться, царапал ногтями древко, пытался подняться, но тяжелая нога Сяо, оказавшаяся на его горле, заставила его прекратить сопротивляться. – Не думал, что тебя будет так легко прижать к полу. Несколько слов, но от них гнев в крови Син Цю снова поднялся до критической отметки. Его радужки покраснели, из горла рвались сдавленные рыки и шипение, иногда прерываемые только кровавым кашлем. Вампир хотел снова поднять руки, начать царапать ведьмака, но огромной горой навалившаяся боль от сквозной раны не позволяла, он мог только сжимать руки в кулаки, оставляя когтями глубокие следы на полу и ладонях, и клацать зубами, грозя охотнику. Как Сяо может позволять говорить себе такое? – Так и не скажешь, где парнишка? – голос ведьмака холоден, а взгляд пронзителен. – Не смей! – приступ кровавого кашля снова вырвался из сдавленного горла Син Цю, марая подбородок. – Не смей прикасаться к нему, ведьмак! – Тогда я сам найду его, – отпустив горло вампира, Сяо развернулся к пораженному спиной, собираясь уходить. – Эй! Мы не закончили! – вампиру невыносимо кричать, все тело раздирает жуткая боль, хотя высшие ее не чувствуют, даже регенерация не работала. Син Цю жутко больно. И не потому, что Сяо никак не реагировал на его крики, а потому что он оплошал. Подвел любимого, отдал его в чужие руки. Ведьмак тихо закрыл за собой дверь, оставив упыря одного. Громко зашипев, выругавшись, закричав на весь этот мир, собрав последние силы, Син Цю снова попытался разломить копье. Нужно догнать Сяо, нужно увести Чун Юня, нужно... выжить? Но после, кажется, сотой попытки сломать древко, руки вампира сами упали, а из горла снова рвался кашель. Гнев ушел, но на смену ему пришло отчаяние, засевшее в разорванной груди тяжелой ношей, сильной тревогой. Он не смог. Не смог защитить самое дорогое, как и не может сейчас пошевелить и пальцем, готовый выть от боли. Душевной, физической – всей. Син Цю пытался успокоиться, совсем не замечая, как из уголков его глаз льется что-то теплое. Нет, горячее, почему-то. Горячее, мокрое, соленое. Он пытался, пытался повторить одну из техник дыхания Чун Юня, но разодранные легкие слабо помогали. Голова не хотела трезветь, все рвалась куда-то далеко, где его ждет любимый, сверкая чистыми-чистыми голубыми глазами и ласковой улыбкой, жаждущий подарить ему всю свою нежность через слова и прикосновения, жаждущий быть рядом с ним. Но Син Цю здесь. Прижат к грязному полу какой-то острой палкой ведьмака. Перед глазами снова заплясали образы. Как он прижимает его Чун Юня к пыльной стене лицом. Как кусает его в первый раз, совсем не понимая, как может существовать кровь с таким странным вкусом. Как они заключают контракт. Как они разоряют гнездо гулей. Как Чун Юнь пытается поймать полуденницу. Как Чун Юнь, постукивая по плечу, тихо зовет его гулять на мост с птицами и цветами. Как они вместе помогают старику починить дом, и Чун Юнь шутливо ругает его за то, что он не умеет пользоваться молотком. Как они пережидают дождь под самодельным хлипким навесом. Как их принимает Альбедо. Как они встречаются с Беннетом. Как он прижимает к себе Чун Юня, шепча что-то ему на ухо. Их первый поцелуй. Такой легкий, мягкий и невинный. Как Чун Юнь бежит ему на встречу, держа за руку Синь Янь. И глаза его светятся. Как Чун Юнь осторожно обнимает его за плечи в доме вампиров, обещая идти к нему, как только что-то случится. Так почему же его любимый не идет к нему сейчас? Как они едут на одном коне и Чун Юнь мило жмется к его спине. Почему он не жмется к нему сейчас? Син Цю сам сейчас безумно хочет обнять его. Их самые страстные вечера и ночи. Когда они просто наслаждаются телами друг друга. И, конечно же, куда без него? Их сегодняшнее утро на причале. Завтра прибудет их корабль. На котором они уже не уплывут в далекие восточные страны. Наверное, все моряки сильно удивятся тому, как двое парней весь месяц приставали к ним с этим кораблем, но так и не уплыли на нем. Интересно, Чун Юнь сможет сбежать от ведьмака? Син Цю всхлипнул, давно он не чувствовал себя так убого, жалко, убито. Давно он не хотел жить так сильно. И все же, спустя какое-то время одиночества и горьких, таких когда-то радостных воспоминаний, крохи разума начали постепенно возвращаться к нему. Он высший вампир и может умереть только от руки другого высшего вампира. А все его способности сейчас упорно отказывают, потому что это копье из сплава серебра, дальвинита и метеоритной стали – единственный сплав, который поможет в битве с вампиром. И откуда он у ведьмака? Наверное, это так Чжун Ли наказывает его за все нарушения. Уголки губ Син Цю потянулись в дрожащей грустной улыбке, а глаза закрылись. Он заслужил, заслужил все свои наказания. За то, что убивал Чун Юня все это время, а заодно и себя. Син Цю понял, почему кровь его кормильца стала отзываться такой жуткой болью в голове. Про это говорил Альбедо. Он позволил себе слишком много. И сейчас он расплачивается за это. Дырой в груди, беспомощностью, болью и ноющей душой. Осталось только подождать, пока кто-нибудь из его родни придет избавить его от мучений.

***

Чун Юнь запыхался. Он бежал так быстро, как мог, подгоняемый тревогой, крепко прижимал к груди небольшой сверток с морепродуктами, так любимыми Син Цю. Он запинался, иногда чуть не падал и делал остановки каждые несколько метров. Невыносимо. Ему невыносимо больно в груди, но желание быстрее убедиться, что с Син Цю все хорошо, гораздо сильнее. Он же сильный, что ему какая-то пара кварталов, он с легкостью добежит. По крайней мере, экзорцист убеждал себя в этом, нарочно позабыв, что от его прежних сил остались лишь капли. Разумом Чун Юнь понимал, что с его вампиром ничего случиться не должно, но, как на зло, что-то все равно продолжало грызть сердце, крича, чтобы он бежал быстрее и не останавливался. Но эта чертова хворь в горле и убегающие, как вода сквозь пальцы, силы, заставляли рвано дышать, прижиматься к стенам домов и, сильно сжимая сверток в руках, сгибаться в приступе сухого, раздирающего легкие кашля. И самым верным решением сейчас показалось присесть на фундамент какого-то здания. Голова кружилась, ноги гудели, глаза еле заметно слезились, а дыхание никак не хотело выравниваться. Больно. Дом уже за следующим поворотом. – Я подозревал, что это именно ты. Чужой голос был груб. Может, даже пронизывал насквозь. Чун Юнь сначала не заметил, что к нему подошли, не понял, что обращаются именно к нему, и не понял, кто. Он поднял голову и тут же пожалел об этом. Сяо смотрел на его шею с тяжелым взглядом, сжимал руки в кулаки и молчал, терпеливо выжидал ответа. – Что? – сквозь сбитое дыхание только и смог он сказать. Что здесь делает ведьмак?! – Пошли, пора уходить отсюда, – Сяо нахмурился, протянул руку. – Я не могу! – не может, ведь его ждет Син Цю. – С упырем покончено, – что-то внутри больно и шумно рухнуло, разбиваясь вдребезги, – тебя он больше не остановит. – П-покончено?! – как?! Неужели все это беспокойство было ненапрасным? Что случилось с Син Цю?! Несколько секунд гробовой тишины и к горлу подобрался ком. Конечности ослабли, и сверточек с морепродуктами упал на землю. Сердце застучало, словно в нем поселился осиный рой, что теперь не давал покоя. Влаги в глазах почему-то стало больше, а волнение разрослось до невиданных размеров, охватило все тело. Син Цю же нельзя так просто убить. Вампир наверняка еще жив! Надо только… дойти до их квартиры. – Мне нужно… – слова сдавила неведомая доселе сила. Вскочив на трясущихся ногах, зажав себе рот, чтобы рвущиеся наружу кашель и ропотные стоны ушли обратно вглубь горла, опираясь рукой на стену, Чун Юнь шел в сторону их дома. Где-то сзади послышался тяжелый вздох ведьмака и тихое: «Аксий». Дальше – темнота, головная боль и давящая тишина. А ведь нужно было лишь дойти до их квартиры. Дойти до Син Цю.

***

Вечерело. Яркие закатные лучи отражались от окна темно-оранжевыми полосами, что медленно двигались по полу. Где-то там на улицах вновь шумит город, наполняя этот мир жизнью, но не одну-единственную квартиру на втором этаже в одном из домов. Син Цю казалось, что он уже ничего не ощущал. Дыра в груди разъела все чувства, оставив после себя лишь пустоту сожаления и безмолвное отчаяние. Почему он не смог выйти победителем? Почему уступил ведьмаку? Почему дал ему разрушить их с Чун Юнем общие мечты? Или... это были только его мечты? А Чун Юнь только позволял навязывать себе чужие идеалы, пытался убедить их обоих, что тоже хотел уехать, пряча в себе единственное желание: выздороветь. Наверное, даже лучше, что Чун Юнь не остался с вампиром. Они бы рано или поздно убили друг друга. Син Цю – своей жадностью крови. Чун Юнь – этой же самой кровью. А ведьмак... может, он хотя бы отведет его к лекарям? Ведь Чун Юню явно нужна их помощь. Нет, Син Цю не хотел сдаваться. И даже первые несколько часов после того, как его прижали, еще верил в то, что его кормилец придет к нему. Придет, поможет вынуть копье из груди, напоит своей горячей кровью, и они снова будут жить, как жили раньше. Но это все глупости. Бессмысленные мысли и надежды. Сейчас упырю оставалось только верить, что Чун Юнь по крайней мере жив и сможет восстановиться после того, как его кровь беспощадно сушили последний месяц. И может, тогда у него появится шанс и на свое счастливое будущее, будущее, в котором, конечно же, не будет Син Цю и даже мыслей о нем. Вампир прикрыл глаза, и перед ним снова показался его кормилец. Такой теплый и светлый, даже обжигающий глаза. Син Цю больше не может смотреть ему в лицо. Слишком противно осознавать, что сейчас он не может быть рядом с ним, а валяется в луже собственной крови. – Син Цю! – знакомый высокий голос звучал совсем рядом, то ли из-за двери, то ли из окна. Вампир лениво повернул голову, хмурясь бровями, когда входная дверь распахнулась, чуть не слетая с петель, а в комнату, падая на колени возле него, вбежала Ху Тао. – Тао? – Как она узнала, что он тут? Зачем пришла? Неужели... – Я же говорила тебе быть аккуратней, как же ты так умудрился на копье напороться? – ее вечные шутки когда-нибудь доведут Син Цю. Если успеют, конечно. – Прости, неудачно поскользнулся, – вампир попытался выдавить из себя хотя бы подобие улыбки, но, кажется, вышло немного скверно. – Ты поаккуратней в следующий раз, – во взгляде Ху Тао не было грусти, но Син Цю прекрасно знает, что где-то внутри ей тоже больно. Ее глаза горели, как и обычно: азартом, шутовством и усмешкой. – Зачем ты пришла? – усмехнулся упырь, но тут же пожалел, резкое движение грудью отозвалось неприятным прикосновением к стали. – Не могла же я пропустить твои похороны, ты чего, – ее дежурный ответ, Син Цю отлично его знает. Она пришла попрощаться. – Я видела, как Отец встречался с ведьмаком в этом месяце, – вампирша потянулась к волосам брата, убирая со лба, налипшие пряди, – это сделал он? – Да, но я заслужил, – тон упыря резко стал серьезным. Наверное, Ху Тао единственная, кто должен знать всю правду. – А ты у нас король драмы, – она снова улыбнулась. – И чем же? – Я убивал Чун Юня. – Вот как, а я-то смотрю, его нигде нет. Вам сделать совместные похороны влюбленных? – Отложи пока его гроб, думаю, он еще будет жить, – смотря на непрекращающуюся улыбку сестры, смириться со своей судьбой становилось легче, она успокаивала, окутывала ощущениями беззаботного детства. И даже тишина, повисшая между ними, не давила на мозг. А мысли понемногу стали принимать четкие очертания, стали чуть похожими на слова. – Знаешь, – Син Цю прикрыл глаза и устало посмотрел на вампиршу, – а ведь... изначально мне от него нужна была только кровь, – у упыря никогда не было проблем с выражением чувств в слова, но почему-то сейчас все выражения казались недостаточно подходящими. – Но только потом я понял... как же прекрасен он сам, как пьянит его голос, а тело заставляет меня желать его. Только улыбаясь, Ху Тао продолжала молчать, внимательно слушать, сверкая глазами. – И ведь... когда я уходил от него, в ночь нашего знакомства, я взял его под контроль, – Син Цю усмехнулся. – Я заставлял его думать обо мне... Какой нормальный человек пойдет на вампира второй раз? И даже сейчас я заставлял его верить, что все наладится, стоит нам только уехать. – Ты ужасен, – вампирша играючи надула губы, – бедный мальчик, за что ты ему?.. – Наверное, поэтому он сейчас не со мной, а я доживаю свои последние часы, – Син Цю пожал плечами и отвернул от сестры голову. – Хочешь, я передам твоему Чун Юню что-нибудь? – последняя воля умирающего обязательно должна быть исполнена. – Только если то, как же сильно я хочу его сейчас прижать к себе и зацеловать лицо, – короткий смешок, но совсем не веселый, как был раньше, а наполненный грустью. – А ты не меняешься! – рассмеявшись, Ху Тао выпрямилась, зашагала к двери, но обернулась у порога, – Еще встретимся на том свете, – и она стала туманом, пропадая из поля зрения, но вампир видел, сколько печали отразилось в ее последней улыбке ему. Это она не меняется. Но Син Цю даже, наверное, рад этому.

***

Звезды, сопровождаемые полумесяцем, уже показались на темном небе, указывая одиноким странникам дорогу. И даже дым от костра казался таким правильным, подходящим этому пейзажу. Даже приятный, прохладный вечерний ветер бежал по лицу, бодрил, помогал оклематься. Оклематься от головокружения, тумана в мыслях и звона в ушах, что мучали Чун Юня уже несколько минут, тех самых, что он пришел в сознание после Аксия ведьмака. Сяо, конечно же, дал ему какую-то настойку, название которой экзорцист так и не смог разобрать. Единственное, что он смог понять, это то, что она чуть кисловата на вкус и неплохо помогает. Выпив ее всего несколько глотков, Чун Юнь уже чувствовал, как голова и мысли пришли в порядок, а звон в ушах прекратился. И даже при этом покоя экзорцист не находил. Где Син Цю? Что с ним? Почему он, Чун Юнь, с ведьмаком на привале, не понятно где? И что больше всего пугало, так это то, что на все расспросы Сяо отвечал одинаково: «Я не могу раскрыть тебе детали заказа. Сейчас моя задача лишь отвести тебя в безопасное место». Какое еще безопасное место? Почему все так обернулось?.. Чун Юнь зарылся руками в волосы, закрывая лицо. Больше всего ему сейчас хотелось снова оказаться рядом с Син Цю. И плевать на болезнь и недостаток сил. Лишь бы быть с Син Цю. Лишь бы с ним все было хорошо. Но… как вернуться? Экзорцист прекрасно знает, что Сяо пристально наблюдает за ним, даже когда сам занимается кипячением каких-то ведьмачьих отваров, а значит, незаметно уйти точно не получится. Да и куда идти-то? Чун Юнь совсем не помнит дорогу, которой они пришли сюда, его разум был захвачен Аксием. А что ему делать, если Син Цю все же… мертв? Нет, нет, экзорцист быстро замотал головой, от чего та снова начала кружиться. Нельзя так думать. Син Цю – высший вампир, как его может убить ведьмак? Только если… Сяо только предшествовал кому-то другому. Об этом Чун Юню тоже думать не хотелось. Но все мысли оборвались на полуслове, стоило странному туману застелиться по земле, разнося с собой запах смерти, цветов и сырой земли. Экзорцист знает его, хоть и чувствовал лишь пару раз. Это его спасение? Сяо же, заметив дымку, быстро схватил серебряное копье, подходя ближе к Чун Юню. Ху Тао. Она появилась неожиданно, сразу присаживаясь напротив экзорциста, ведьмак тут же выставил перед ней копье. – Зачем ты пришла? – догадаться, кем является Ху Тао, не составляло труда, особенно опытному ведьмаку. – Посмотреть на убийцу друга и навестить важного для него человека, – подушечками пальцев Ху Тао отодвинула от себя острие копья. – Не мешай, пожалуйста. Сяо не ответил, только сильней нахмурил брови, поудобней перехватил древко, чуть отдаляя оружие и направляя его в шею вампирши. Ху Тао глубоко вдохнула и резко ударила Чун Юня кулаком в плечо, а губы ее поползли в привычной ухмылке. Они с Син Цю так похожи… – Время жить – живи! – она усмехнулась, но экзорцист четко увидел, как ее лицо стало серьезным, хоть и всего на одну секунду перед тем, как Ху Тао продолжила. – И я думаю, что ты должен знать, почему Син Цю умер. – Так он все-таки!.. – дыхание резко перехватило, что-то с силой сжалось в груди, а глаза несильно защипало. Почему-то только из уст Ху Тао это звучало правдиво. – Мы обязательно еще выпьем за его упокой, – легкий смех и глубокий вдох. – Все, что живет – должно жить, и вампиры не смеют вмешиваться в этот круг жизни. А за нарушение заповедей обязательно следует наказание, это всем известно. – Ты думаешь, он знал, что все так обернется? – Чун Юнь опустил голову. Ядовитое осознание всего больно било по телу, опустошало мысли. – Ну, головой он не дурак, – пожав плечами, она откинулась на вытянутые руки за спиной. – Головой? – голос экзорциста мелко дрожал, оголяя все подступающие слезы. – А сердцем ДУРАК, – Ху Тао прикрикнула, сжимая волосы на макушке и сгибаясь пополам, уперевшись локтями в землю. И Чун Юнь почувствовал, как одинокая слеза все же выбралась на свободу, оставляя после себя только мокрую дорожку на щеке. И только Сяо, сжимая копье, продолжал невозмутимо стоять в молчании. Ему явно нет дела до этого. «Я прослежу, чтобы лекари позаботились о нем», – единственное, что он сказал, когда после нескольких долгих минут печального молчания и разговоров Ху Тао все же решила уйти. – Я еще станцую на твоих похоронах, ведьмак, – отсалютовала она и исчезла туманом.

***

Ночь, вступая на порог правления, принесла с собой не только свежий воздух, свет звезд, но и еще одного гостя. Самого главного, того, кого Син Цю ждал еще с ухода Ху Тао. Чжун Ли вошел в квартиру тихо, почти неслышно скрипнув половицами. Это так в его стиле. Пара четко стучащих каблуками шагов, и глава вампирского дома величественно возвысился над внуком. Син Цю смотрел на него спокойно, без той агрессии, что была с ведьмаком. – Ты же знаешь, зачем я здесь, – голос Чжун Ли, как и всегда, непоколебим, похож на качественно ограненный алмаз. – Разумеется. Син Цю попытался глубоко выдохнуть. Нарушение завета несет после себя наказание – правило, которое все вампиры должны уважать. Чего Син Цю, наверное, к его же сожалению, не делал никогда. Запретный плод слишком уж сладок. – Есть что-нибудь, что ты бы хотел завещать? Оставишь последнюю волю? – Архивампир коснулся древка копья, постукивая по нему пальцами. – Нет, Отец. Ему попросту нечего завещать. Книги, что пылятся на полках в его комнате вампирского особняка, никому уже не понадобятся. Конечно, последней волей он бы мог выбрать встречу с любимым, дабы хотя бы нормально попрощаться, но Чжун Ли сам позаботился, чтобы его сейчас здесь не было, заплатив ведьмаку. Все таки, Чун Юнь – человек, и жить он должен в человеческом мире. – Остались ли у тебя сожаления? – а Глава сегодня добр. И даже воспитательной лекции не будет? – Разве что не успел дочитать книгу. Разумеется, они у него есть. И много. Не послушал Альбедо, навредил Чун Юню, разрушил их жизнь, еще и Ху Тао оставил со скучными стариками. Возможно, отдаленным сознанием он и понимал, что все идет именно к этому, но желание переиграть судьбу всегда прочно закрывает рассудок, не позволяя мыслить дальше вытянутой руки. Теперь же он расплачивается за это. Без возможности проститься. Син Цю знает, Чжун Ли убьет его быстро. Так, что он даже почти не почувствует. Так, что после него останутся только его сомнения, несбывшиеся желания, сожаления, мысли, грехи и яркие эмоции. Они не исчезнут бесследно, камень этого дома навечно впитает их, принимая все самые темные стороны. Здесь больше не родится здоровый ребенок, многие сойдут с ума, а в подвале и на чердаке поселятся мелкие духи-паразиты, что будут питаться силой умершего ночного владыки. Но разве это волнует Син Цю, который знает, что его душа все равно не сможет обрести покой, вынужденная скитаться по дорогам, в надежде хотя бы издалека посмотреть на любимого? – Ты был дорог нам, но ты нарушил запреты, Син Цю, ты переступил черту и стал похожим на человека, потерял благородство нашего рода, – кажется, во взгляде Чжун Ли Син Цю на секунду заметил отчаяние. – Но пусть хотя бы твой последний вздох не будет тяжким. Лишь на одно мгновение младший вампир почувствовал легкую щекоть горла перед тем, как пустота сковала его тело и разум. Но как и сказал глава вампирского дома, последний вдох Син Цю был приятен, наполнен запахом дорогих пряностей и миражом голубых глаз.