Слишком хорошая (плохая) история

Когда поднялся ветер, группа двинулась по направлению к ближайшему укрытию. На землю потихоньку начала опускаться темень, от голода кричали не своим голосом дикие существа. Оставаться здесь на ночь было безрассудно, опасно, Меченый то и дело оглядывался по сторонам, подмечая, как незаметно меняли своё местоположение тени, что преследовали их почти до самого поворота дороги. Или же его сознание безжалостно играло с ним, не понимая, как он устал от вечных душевных скитаний. Многие вопросы оказались разрешены, но в то же время появились новые.       — Ну это довольно глупая идея, — проговорил медленно Дегтярёв, почёсывая затылок. ПДА без остановки мерцал входящими сообщениями. — Никто не знает лёгкого пути отсюда, много кто просто вертел у виска пальцем, когда я спрашивал.       Он посмотрел на растерянного сталкера. Чувства и мысли смешались в кашу. Их пути определённо пересекались, у них были почти одни и те же задачи — найти военных — но разные цели по итогу. Все бы желали выбраться из Зоны живыми и здоровыми да ещё и при деньгах, но итог всегда один. И он очень печальный. Дегтярёв не собирался выкидывать все карты на стол или, как в дешёвом кино, ставить ультиматумы. Да и не знал, можно ли доверять таким людям в реалиях их стремительно меняющего замкнутого мирка.       — Ми що, просто так йшли сюди? — завопил Омар, когда смог наконец вытереть своё лицо. Кровь мутантов гуще человеческой и от этого куда противнее её трогать. Он быстро смахнул с головы оставшиеся останки, чтобы не думать о них больше, и осмотрел троицу. Новый знакомый с лёгкой улыбкой вскинул руками в воздух, без слов говоря о том, что не знает, что делать. — Тут тока вояки могут подсобить, ё-маё. Хей, ты, — резко обратился он к Дегтярёву. — выглядишь шибко шо-то подозрительно. Чё около «железных птиц» трёшься?       — Моих знаний не больше ваших. Многие сталкеры слышали об упавших вертолетах, но не многие отважились залезть к ним. Я смог, но не обязан отчитываться перед людьми, которых знаю пару минут.       Мягкая листва шумела под ногами уходящего сталкера, пока не сменилась на шершавую асфальтированную дорогу. Ветер всё сильнее разрывался, предвещая скорую бурю. Над головами низко висели облака, до которых можно было легко дотянуться, просто подняв руку повыше, туман же застилал землю. Всё выглядело пугающе сказочно, навевало страх и восхищение. Дышать становилось тяжело.       — Баран.       Омар обернулся на недалеко ушедшего сталкера. Томная белина полностью скрывала путь, пушистая перина — ничего не разобрать. Ещё и ночь активно подходила ближе, забирая последние лучи, что сильно старались пробиться. Когда последний огонёк на лице погас, Стрельцов обречённо вздохнул. Хотелось говорить дальше, только чтобы не оставаться в тьме неведенья и тишины, но вот мысли не могли посетить его ум, все застревали в начале и испарялись сразу же.       — Всё это так неправильно! — смог лишь сказать он.       — Во-во, а я о чём. Этот мужик совсем непростой…       — Ей, Дегтярёв!       Сапоги увязли в размягчённой от тумана земле. Тёплые потоки сильного ветра били в лицо, словно тяжёлый кулак, а белая хмарь совсем отрезала пути. Словно сигаретный дым сжигает лёгкие, так же сильно давила, не позволяя сделать вдох. Стрелок без раздумья рванулся за уходящим, да вот только тут же потерял из виду всех разом. Эмоции распирали его изнутри — обида, желание и гнев волной прошлись по всему телу, оставляя за собой поток неприятных холодных мурашек. Сталкер потерялся в бесконечном лабиринте сожалений с растерзанной душой и мрачным будущим. Земля всё не кончалась, продолжая хлюпать под подошвой дешёвых сапог, листья смешались с грязью и безжалостно налипали на одежду. Сменив бег на обычный шаг, он продолжил гнаться за невидимой надеждой, но впереди всё так же ничего не виднелось. Сделав пару неуверенных движений, снова увяз в липкой субстанции.       Возможно, это было ошибкой. Вокруг одинаковые стены из ядовитого смога, давящие на голову не хуже самоуничижительных мыслей, что ежедневно сжирали изнутри. Даже несмотря на появление в жизни родного человека, Стрелку казалось, что выхода всё равно нет и не предвидится. Несмотря на все разговоры и попытки довериться, он не мог посмотреть на Шрама так же тепло, ответить на чувства. Он не знал, чего не хватало, но точно мог сказать, что не готов ни к чему. Хотелось банального спокойствия, перестать чувствовать вину и ответственность за чью-то жизнь. Отдохнуть ото всех, чтобы голова опустела полностью, насладиться свободой. Иллюзорным счастьем. Никогда в жизни Меченый не кинулся бы в холодные объятья, но руки Призрака он не забудет никогда. Лёгкий холодок нежно огладил щёку, расслабил плечи и остановился на спине, поддерживая её. Тот никогда не настаивал, не докучал с чувствами и физическим контактом, умел подождать и прекрасно понимал, как это важно для Стрелка. Так завелось с самого знакомства, с первого пророненного в сторону другого слова, что положило начало отношениям. Не хватало того спокойствия, что ежедневно дарил любимый друг и банального молчания.       Они любили проводить ночи вместе, особенно перед важным походом или банальным расставанием, так как дороги всегда норовили разделиться. Возможно, это и было тем незабываемым огоньком в их взаимоотношениях. Он дарил игривый настрой каждый раз, стоило взглядам пересечься, заставлял улыбнуться в ответ, вместо громких слов. В ногу с Призраком всегда шло одиночество, что больно обжигало, стоило лишь углубить и без того душевный разговор. Оборачиваясь на всё пережитое, можно было увидеть печальные попытки забыть. Стрелок всегда подавлял в себе эмоции, стоило лишь подумать о друге. Он не желал больше ощущать манящий холод, но не мог позволить забыть ту счастливую часть жизни, где просто был самим собой. Тени прошлого всегда преследовали, лишь лица мучителей сменялись одно на другое, и с каждым разом они приносили больше боли, мучили воспоминаниями и стирали надежды. Сталкер не знал свою мать, не помнил, не поддерживал оживлённые разговоры у костра, ведь ему нечем было поделиться. От историй о походах в Зоне нужно было отдыхать, просто перебирая воспоминания и с грустной улыбкой провожать внутреннего ребёнка, в который раз, но он не мог и этого сделать.       В один день лишиться всего было не просто больно. Это был тот момент, когда ты чувствуешь всё, но в то же время ничего, и голова, и сердце резко опустели, создавая внутри одну дыру, где пропала вся жизнь. Когда вокруг всё цветёт, рвётся наружу, к яркому и вечному, в тебе не осталось ничего, кроме холода.       Но достоин ли Шрам такого отношения? Он никогда не желал навредить Стрелку, но всегда делал это, просто находясь рядом. Говорил слова поддержки, задевая глубинные переживания. Проявлял заботу, забывая о себе. И теперь он умирал, и всё по вине сталкера. Однако даже глядя в глаза костлявой, не терял хладнокровия и смеялся в лицо глупым предрассудкам. Вел себя так, словно ничего не произошло и отказывался от помощи.       Стоило вдалеке появиться одной из кошмарных теней, как тело пронзило, конечности не двигались, лишь глаза понемногу наполнялись солоноватой жидкостью. Когда прозрачная плёнка полностью закрыла и без того забитый обзор, начало колоть. С коротким болезненным стоном сталкер закрыл лицо дрожащими руками, а затеи и вовсе рукавом куртки, чтобы избавиться от надоедливых слёз. Стоило лишь на секунду вернуть взгляд на размытый силуэт, неестественная сила выбила всю оставшуюся душу, что с криками старалась выбраться из той самой бездонной дыры. Вся жизнь снимками пронеслась, больно разбиваясь в конце на миллиарды кусков. Страшный гром вернул разум, и перед собой сталкер уже не наблюдал тени, лишь испуганного Шрама, что схватился за руку Меченого, совершенно неосознанно.       — Ого, — вклинился глухой голос Омара. — рвануло, так рвануло. Э-хей, сталкерьё! Ха ну сюды давай!       От громового удара рассосался слегка непроглядный туман, в котором отчётливо виднелся напряжённый мужчина. Оторвавшись от Шрама, Стрельцов решительно направился к Дегтярёву. Сейчас или никогда.       — Слыхал это? — бесцеремонно начал он. — Это далеко не всё, чем Зона может удивить теперь. Новые мутанты, хищные растения, что с удовольствием приготовят из твоего никчёмного тельца мясной деликатес. Пострашнее уже знакомых монстров эта штука, я уж знаю. — Его голос холодно стоял на своём, устрашая или внушая доверие. — И если ты не хочешь сдохнуть за ближайшим поворотом, тебе лучше послушать меня, человека, что ни раз бывал в центре Зоны и видел такое…       Дегтярёв с минуту стоял растерянный столь сильной наглостью. Но он улыбнулся, заключил руки в замок на груди и посмотрел сверху на сталкера.       — Знакомый сталкер… как же. Это же ты выключил «Выжигатель»?       — Было дело.       — Но тогда почему «Стрельцов»?       Меченый остановил дальнейшие расспросы поднятием руки. Не было времени, чтобы обсуждать недавние поступки или внезапную смену имени. Он желал поскорее выбраться из этого ада. Голос понизился на несколько томов, что свидетельствовало о раздражении или недомогании человека.       — Сталкеры прозвали это «алой напастью», но название и наполовину не описывает всего того пиздеца, что несут с собой эти… штуки. Это настоящая человеческая кровь, и она питает хищные растения, что с бешеной скоростью растут из-за этого. Ты не обычный сталкер одиночка, не обманывай меня. Думаю, «верха» заинтересуются столь страшной информацией.       — Я не имею права раскрывать информацию третьим лицам, — наконец и Дегтярёв опустил маску, начав серьёзный разговор, когда понял, что по-другому не выйдет. Стрелок был как раз тем, кто помог бы всем, а с той ценной информацией, что имел, страшно даже подумать о последствиях. Правительство и вправду сможет сделать многое, если получит её. — но раз ты так настаиваешь, то я планирую найти карты Припяти, что помогли бы безопасно пройти к… городу, а там наши пути разойдутся.       — Так ты поможешь?       — Господи, да. Если это успокоит вас, но давать гарантию не спешу. Сделаю всё возможное.       Сделка заключилась под очередной удар грома. Разом все ПДА сталкеров запищали, предупреждая о надвигающемся бедствии, что по масштабам превысило бы пять баллов. Ещё было время, чтобы спрятаться. Дегтярёв ушёл, как только туман немного спал и открыл дорогу. У него свой путь, мешать которому сталкеры не станут.       Шрам шёл впереди всех, ловко переступая через появившиеся из тумана лозы. Они не представляли большой опасности, не имея шипов, только лежали на пути и мешали. Мгла снова начинала угрожающе наплывать, прятать дорогу, стоило громовым ударам затихнуть, а земле успокоиться. Размахивая руками, мужчина разметал тяжёлые облака. Ещё в начале пути Стрелок заметил его смущённое выражение лица или же сильно удивлённое. Вот только Шрам не проронил ни слова за время разговора с Дегтярёвым, стоя подальше, внимательно наблюдал за ситуацией, за самим сталкером. Он не посмотрел на Меченого, когда тот подошёл ближе, практически не отреагировал на прикосновения, будто обиженный продолжал идти, демонстративно игнорируя. Но не мог же обидеться на мысли, что теперь казались обычными галлюцинациями и испорченными воспоминаниями. Стрельцов не знал, подействовал ли так на него ядовитый туман или он так же являлся просто оправдывающим его отстранённое поведение фантом. Когда на самом деле он правда совершил или сказал что-то неприятное Шраму. Доверия всё ещё не было в их отношениях, лишь фальшивые улыбки да моменты наивысшей точки страсти, что быстро терялась, как и интерес к другому человеку. Так было у Стрельцова, он не знал, что ощущал и о чём думал его партнёр в таком случае. Много чего произошло в жизни бедолаги, и некоторые вещи сломали без возможности починить. Если бы он только помнил себя настоящего, всё было по-другому, но детство и молодость оказались безвозвратно утеряны в пучине переживаний и травм. Стоит ли ему делиться сейчас нежными чувствами с человеком, с которым хочет быть тело, но не сердце. Может, он ещё не готов отдавать себя взамен, а может просто не понимает. Шрам не перейдёт на следующий этап без согласия, но ответа может никогда и не прийти.       Омар плёлся позади, полностью поглощённый ПДА. Новых сообщений о приближающемся выбросе не наблюдалось, о нём напоминали раздающиеся где-то вдалеке глухие удары, взрывы. Неразборчиво бубня под нос слова, он, зомбированный, следовал по провалившимся в густой грязи следам, ступая ровно в них. Бандит улыбался так тепло, что, казалось, мог согреть даже самого отчаянного человека на Земле. Он не говорил ничего друзьям, прячась от взглядов сталкера за широкую фигуру наёмника.       «У него хорошее настроение, — завистливо думал Стрелок, всё ещё держась за рукав плаща. — Не понимаю, как можно сохранять такой позитив сейчас. К тому же, нам нужно сосредоточиться на поиске карт. Может, поэтому Шрам такой хмурый, что не хотел этим заниматься? На нём лица нет, даже не смотрит. Я ж так с ума сойду, если продолжит молчать».       Так погано сталкер давно себя не ощущал. Хоть в нём ничего и не осталось, лишь маленькие напоминания об эмоциях, что в тысячи раз были искажены и усилены, но это «нечего» болело. Совершенно потерянный. Если ему и суждено провести всю жизнь в одиночестве и холоде, то пора принять это, не пытаться что-то исправить. Тот разговор со Шрамом на остановке часами ранее даже вселил надежду, что может быть иной исход его судьбы. Наёмник не выглядел насмешливо, не издевался, а понял всё, принял и поддержал. Но в то же время печаль играла во взгляде, коим он одарил сталкера в конце, как бы показывая переживания и обиды самого наёмника. Наверняка он желал бы наконец расправиться со всеми вопросами и прийти к чёткому финалу, но Меченый не мог так просто этого сделать. Ему было жутко сложно действительно полностью и бесповоротно довериться другому, особенно столь значимому человеку. Шрам раскрыл глаза сталкеру на многие вещи, изменил к лучшему, но страх не покинул его. Что если мужчина просто в один день оставит, когда последняя капля терпения упадёт? Тогда им не стоит быть вместе, ведь все беды от Стрелка? Ничего не понятно!       Выброс начался резко и застал троицу на открытом пространстве. Секундой позже пришло и сообщение, говорящее о нём. Видимо, приборы не смогли засечь наступление катастрофы вовремя, дали сбой, и теперь жизни сталкеров находилась под угрозой. Шрам резко свернул влево, кинув слова вроде «Укрытие должно быть за тем холмом». Он неосознанно утянул за собой Стрелка, за которым последовал бандит, наконец оторвавшись от экрана ПДА, и то только потому, что он погас на время природного бедствия. Когда широкая дорога сменилась каменистой насыпью, раздался очередной удар, такой силы, что от него падали деревья, умирали птицы прямо в воздухе. Стрельцов крикнул от неожиданной головной боли, но упасть на колени ему не позволила стальная хватка Шрама. В его глазах читалось сожаление, когда беспомощное тело одиночки оказалось на руках.       — Прости-прости, — наконец заговорил он. — сейчас я найду укрытие.       — Ой, а тама!       Омар вырвался вперёд, позвав за собой остальных, как чёртова белка, увидевшая собаку. Впереди, уже у здания, суетилась хмурая фигура в зелёной форме, которую сперва наёмник принял за дорожный знак. К ней то мужчина и стремился, а достигнув, накинулся и крепко прижал к себе. Это оказался Мышьяк, в своих руках он держал кипы бумаг, взгляд испуганно шарился от неба к ребятам, но увидев знакомые лица свободовец успокоился. Парень оправился от яда, при нём осталась лишь бледность кожи с небольшим покраснением в месте удара, но вот самочувствие оставалось на уровне «для Зоны довольно неплохо». Они с Омаром перекинулись парочкой предложений, оба казались сильно удивлены встречей, но времени совсем не оставалось. Шрам зашёл в здание, всё ещё неся сталкера на руках. Когда-то тот упоминал такой факт, что выбросы ужасно давили на него и заставляли вспоминать неприятные вещи, но никогда не ухудшали физическое состояние, что нельзя было сказать об этом разе. Конечно, он волновался за своего любимого человека, поэтому спешил найти укрытие, чтобы осмотреть. Однако Омар и Мышьяк посмотрели на него с извинением в глазах и виновато улыбнулись. Мужчина отпустил ребят, но это решение ему далось тяжеловато. А если не успеют найти укрытие?

Сталкеры, внимание. Приближается выброс, на этот раз большой силы, так что ищите очень глубокую нору, если жизнь вам ещё дорога.

      Прозвучал взволнованный голос из КПК, и Омар утянул за собой парня. Шрам и Стрелок остались вдвоём, но это даже на руку. Дом оказался шире внутри — три этажа, начиная с цокольного, широкие коридоры и укреплённые стены. Укрытие наполовину уходило в гору, насыпь полностью поглотила одну третью, но лаз вниз остался почти нетронутым. Шраму пришлось уложить на пол сталкера, чтобы смочь откопать люк, так как земля забила петли и открыть одной рукой оказалось невозможно. Но он это сделал, когда утопающий в помехах голос сообщил о действительном начале выброса. От грома с потолка посыпались грязь и мелкие щепки. Возможно, после окончания второй этаж провалится, ведь в этот раз Зона будто решила полностью вычистить себя от назойливых людей. Это было похоже на первые катастрофы, когда не было никого, кроме исчезнувших без вести в тот день военных. Когда даже звук и время остановились.

***

Горячие крупные капли мягко падали вниз. Они не оставляли луж, сразу же испаряясь, стоило влаге коснуться земли на секунду. В воздухе держался остро-приятный запах, в котором улавливались нотки свежести и лёгкой желчи. По сравнению с остальными ароматами, что витали в Зоне, этот был даже приятным. Словно прошедший перед ярким закатом летний дождик освежил природу, пробудил животных и поселил чувство радости внутри. Как и ожидалось, второй этаж здания полностью провалился на первый и частично в подвал, проломил доски. На камне были следы свежей гари и кислоты, что вымывались водой свежего дождя.       Мир будто поставили на паузу. Отчистили от грязи и гнили, оставив восстанавливаться. Поваленные деревья вкусно пахли, кто-то продолжал по инерции покачиваться.       Толстый забор на крыльце здания лениво завопил, окончательно расслабляя. Стрелок не думал ни о чём, это была его личная минута настоящего покоя, отдых перед поистине удушающей миссией. Шрам стоял неподалёку, рассматривая его спину. Стрельцов жив, и это, безусловно, великолепная новость, но наёмник не мог отделаться от мысли, что что-то не так. Они должны были давно уже расставить все точки над и, понять свои желания и наконец-то сойтись, как того желал он сам, но ведь нет. Страшно запутанная личность сталкера не спешила раскрываться, боялась и молча вопила о помощи, при этом не делала шаги навстречу. Мужчина не привык сдаваться, будучи слишком упёртым в своих желаниях человеком, но он устал. Устал от столь сильной пропасти между ними, что продолжала рушиться, и отстраивать мосты никто не собирался. Кроме него. Разрушающая изнутри фрустрация убивала последние частички эмпатии, в первую очередь к собственному я. Он видел в себе конченого идиота, что продолжал творить глупые вещи в надежде получить великое, однако всё проходило по одному сценарию — ты что-то начинаешь делать, происходит пик популярности, все люди громко скандируют чудесному изобретателю, дают финансирование, но в конце концов, твои старания уходят в пустую. Творение выходит из строя, ломается и восстановить его уже невозможно, а люди продолжают давать деньги, но на этот раз на твои же похороны, просто-напросто смеясь как над клоуном. Шрам не хотел терять Стрелка, но быть с ним оказалось куда больнее. Так пытаться ради… чего? Мимолётные улыбки не приносят того наслаждения, как прежде, а обещания исправиться достали. Злиться на сталкера было бы бессмысленно, это не принесёт ничего полезного, не расскажет о внутренних переживаниях. Только доломает последние дорожки.       Стрелок с радостью принимает заботу и ухаживания, понимает и иногда даже отвечает на ласку. Вот только сам никогда не начинал ничего подобного. А слова о том, что не бросит Шрама и найдёт лекарство будто пустые. Чувствовал бы он действительно любовь, то вёл себя по-другому. Игра в одни ворота, когда жестокие дети водятся рядом лишь для выгоды. Но что получает сталкер от их отношений? Деньги? И этот иллюзорный туман с ядовито-сладким послевкусием навязчивых мыслей. Может, у Стрелка уже есть любимый человек, а со Шрамом получилось всё сумбурно и поэтому продолжать нет смысла? Он должен был рассказать о таком, ведь мужчины договорились не врать друг другу. Какое-то время так и было, они делились историями из прошлого (в основном это был наёмник), но затем Меченого снова переклинило, и он замолчал. Они оба двое взрослых мужчин, которые прошли через поистине ужасающие вещи — убийства, смерти, насилие над собой, жертвы и просто всё то, что можно обозвать одним словом «жизнь», и проклятья Зоны — но не могут разобраться в своих чувствах. Похоже, что ничего больнее не существует. Будь ты трижды убит, таких страданий как от самокопания не получишь, ведь знаешь, что после смерти всё опустеет. И это не та пустота, приходящая с бесконечными слезами.       На худое лицо продолжали падать холодные капельки, освежали его и играли в лучиках восходящего солнца. Выброс продолжался всю ночь и только к четырём утра закончился, но ещё два часа на поверхности шёл продолжительный кислотный дождь, радиация играла. Выбраться наружу сталкеры смогли только в десять двадцать, когда природа почти полностью успокоилась. Карие глаза отражали лучи, а роса блестела на тонких губах, растянутых в улыбке. Шрам правда считал сталкера красивым. Было в его внешности несколько необычных черт, та же худоба, что добавляли шарма, и это далеко не все могли разглядеть и понять. Наёмник смог. Взгляд Стрелка всегда сеял смуту в расчётливом разуме, голос бодрил, а улыбка, столь редкая, всегда поднимала настроение. Разговоры никогда не скатывались в тупой пересказ старых анекдотов, имели глубокий смысл и душевность в моменты откровений. О существовании друг друга они узнали давно, но по-настоящему смогли познакомиться только сейчас. Страшно думать о том, что было бы, выполнив Шрам своё задание, если бы так и не понял себя. Мысли об этом человеке сохраняли приподнятый настрой даже на пороге смерти. Наёмник понимал, что что-то в нём изменилось, исчезло или извратилось до состояния монструозности, но боялся думать об этом. Яд стремительно заполнял тело, сжигал внутренности. Порой уже казалось, что вот-вот и всё — дальше только тьма, пустая и разъедающая, душа не сможет упокоиться.       Наёмник молча подошёл к Стрелку со спины. В один момент он подумал, что не стоит продолжать эту дурацкую историю, но… раз счастливого финала не предвидится, то нужно брать от жизни всё. Сталкер не ответит, так почему же Шрам должен лишать себя удовольствия, получаемого от тёплых объятий? Он бесцеремонно вытащил партнёра из страны мечтаний, прижимая к себе за тощую талию. Сопротивлений не последовало. Приняв это за ответ, продолжил нежничать — тереться носом о горячую шею, оставлять короткие поцелуи на коже, наслаждаться триумфальным молчанием, предназначенным лишь для них.       — Красивое утро, — тихим голосом проговорил Стрельцов. Он продолжал улыбаться, приятно удивлённый приливом нежности. — Всегда бы так просыпаться.       Шрам помолчал. Не знал, что ответить, чтобы не свести всё к разговору о чувствах.       — Возможно.       — Что, даже не пошутишь, что я красивее?       — Ты это и так прекрасно знаешь, но я бы не отказался от завтрака. Сил совсем нет. Да и тебе не помешало бы подкрепиться после отключки. — Наёмник оставил хрупкое тело в покое, а сам прошёл в комнату, что раньше служила кухней.       Сохранился антураж семейного тепла. Круглый стол стоял посреди помещения, над ним ещё висела люстра, правда оставшаяся без декоративного стекла и самих лампочек. Окна не были заколочены, через них пробивался солнечный свет, как бы подсвечивая место для приёма пищи как прожектор. Зевая, сталкер прошёл следом и занял место ближе к окошку. Морось била по нему, напевая неизвестную мелодию. Достав из рюкзака термос с не успевшим остыть чаем, наёмник разлил содержимое по кружкам. Нажраться, конечно, хотелось. Особенно после неприятных мыслей. Но адекватность взяла верх. Сталкер же вёл себя так, будто ничего не произошло между ними. А может оно так и было.       Приятное чаепитие растянулось на получасовое молчание. Напиток успел потерять вкусовые свойства, сладость превратилась в едкое послевкусие, а температура резко опустилась. Солнце тоже пропало, как и настроение. Сталкер посмотрел на своего партнёра и виновато спросил:       — Ты ведь не против пойти на поиски карт?       — Нет, — холодно ответил Шрам, допивая последние капли.       — Это же наш шанс выбраться наконец из Зоны. Дегтярёв не должен подвести. Вот, он не обычный сталкер. Всё же…       Стрелок не смог выдержать печально-тёплый взгляд наёмника. Он сразу же отвёл глаза, высматривая мелкие крошки хлеба на столе. Шрам недолго улыбался.       — Каким был Призрак? — Вопрос, которого Стрельцов не ждал. Он был задан спокойно, но показалось, что весь гнев был обращён в его сторону.       — Хорошим другом… умным стратегом, все дела. Думаешь, я помню?       — Не обманывай. Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. — Меченый не ответил. — Понимаю. Только я же заинтересован в развитии наших отношений.       Шрам по-настоящему обиделся на очередную ложь. Нахмурившись, уставился на свои руки, рассматривая покрасневшие венки. Умер бы он от яда поскорее, чтобы не видеть больше это миловидное личико.       — Ну, ты как ребёнок. Чего сразу дуться?       — Ты бы стал терпеть ложь и предательства? Молчишь? Молчи и дальше, а я не хочу жить в вечных обещаниях и мимолётном удовольствии. — Стрельцов зажато сидел на стуле, затаив дыхание, слушал. С каждым новым сказанным словом его мысли чернели, тело выдавало волнение дрожью, но ответить ничего не мог. Сказать правду — значит предать Шрама, по его мнению, ведь тот так надеялся, чтобы не получить ответа да ещё и в столь грубой форме. — Наши отношения никогда не были здоровыми, и я даже не знаю, о чём думал, когда принимал тот факт, что полюбил тебя. Но сейчас начинаю, и это ужасно. Чувствую себя использованным, а скоро меня и выбросят за ненадобностью.       — Не говори так.       — А о чём я ещё должен подумать, расскажи мне? Что ты так проявляешь любовь, так как не понимаешь, как это можно делать? Я устал от твоей лжи. Надеялся, что достаточно сделал для того, чтобы заполучить доверие. Думал, что нашёл человека, с которым мне хорошо. — Сталкер оказался на грани срыва. Не мог поверить в те слова, сказанные с долей заботы. Наёмник действительно готов раскрыться полностью. — Так-то оно и есть, не хочу тебя оставлять или насильно убирать. Ты действительно заставляешь меня улыбаться и думать, что прожил очередной день не зря. Есть такие люди — смотришь на них и понимаешь, что нашёл своего. Как частичка души или что-то такое, нежнятина эта, короче говоря, вся из фильмов для девочек. Но кто ж знал, что оно окажется правдой, не такой радужной и больно бьющей по осознанию.       Шрам тихонько встал изо стола. Ему немного полегчало от того, что смог высвободить накопившиеся эмоции, совершить настоящее признание, но действительность опускала на землю, поливала грязью и бросала на произвол судьбы. Так же тихо он подошёл к Стрелку.       — Ты всегда просил меня быть честным, не врать и делиться переживаниями. И я это делаю. Сдержал обещание только для тебя. Изменился ради тебя, переступая через гордость. Никогда бы в жизни не сделал ничего подобного, не раскрылся бы даже самому невинному человеку, особенно после всего пережитого. У меня жизнь была непростой. Проблемы в семье, свои личные, травмы, что чуть не сделали из меня инвалида, неудавшийся брак, не любимая работа и Зона. Но через всё это я смог пройти и почти не пострадать… но вот ты… сломал окончательно. В хорошую сторону. Надеялся, что получу ответ или простую правду. Она бьёт не сильно, если сказана вовремя и без злого умысла. Однако, ты молчишь.       — А ты не думал, что у меня на это могут быть причины?       — Я это знаю. Вот поэтому не злюсь, потому что люблю.       Больше ему нечего было сказать. Шрам по-настоящему признался в любви, принял чувства и готов с этим жить и дальше. В отношениях со Стрелком он видел настоящего себя. Жизнь, где бы не пришлось обманывать свою личность, прятать её, была столь близка, что оказалась не досягаемой. Он встал позади сталкера, думал, что сможет уйти с пафосом, сказав последние слова на прощание, но не смог. Всегда держался рядом и не привык оставлять, но это нужно было сделать, чтобы избавиться от давящего чувства и выйти из отношений, в которых не будет финала. Ни хорошего, ни плохого. Если Шрам сейчас всё закончит, то сможет освободиться от проклятых оков. Однако, тогда больше не увидит человека, благодаря которому нашёл себя. Тяжёлый выбор ухудшало и то, что сталкер сидел молча, неподвижно, будто с лёгкостью принимая факт расставания. Неужели ему действительно наплевать на Шрама и их непростые, но желанные отношения? Все слова и правда оказались уничтожительной ложью.       — И ничего не скажешь? Всегда же находил слова, даже в экстренных ситуациях мог пошутить или придумать план… — сказал наёмник с лёгкой ностальгической улыбкой. — Хорошо. Просто знай, что мне приятно было провести это время с тобой и…       Стрельцов резко вскочил на ноги, роняя деревянный стул с громким шумом на пол. Лицо выражало гнев и растерянность, но в то же время глаза готовы расплакаться. Руки слегка потрясывались, а кожа покраснела, выдавая нервозность. Его переполняли эмоции и слова, но внятные предложения вряд ли бы получились, лишь отдельные кусочки мыслей и оправданий. Наёмник доверчиво смотрел и ждал, сам готовый расплакаться.       — Ты никуда не уйдёшь, потому что нужен мне как никто другой! Ты единственный человек, оставшийся в моей жизни. Столько всего прошли вместе, и готов кинуть и предать?       — Тогда скажи это.       Вместо ожидаемых слов сталкер накинулся на Шрама, страстно целуя в губы. Этим он желал бы убить сразу двух зайцев — заткнуть наёмника, чтобы больше не слышать слова, режущие мерзкую правду, и показать свои чувства, доказать привязанность. Хотелось полностью забыться, захлебнуться в горячей любви и не думать ни о чём. Такие смелые действия со стороны Стрелка обескуражили самого Шрама, который надеялся на заветные слова. С другой стороны, мужчина получил то, о чём лишь мечтал, своеобразный ответ, наконец действия со стороны любимого человек, говорящие о сильных чувствах. Секс стал бы совершенно новой ступенью в отношениях, говорящий о сильном доверии, иначе бы это походило на изнасилование. Завладеть полностью сталкером неимоверно хотелось, почувствовать его стройное тело в руках, жар и игривость. Пропустить через пальцы волосы и сжать пятерню на затылке, при этом грубо показывая его место, ведь он окончательно выжег всю нервную систему.       Стрельцов же не думал, просто делал так, как умеет. Воспоминаний о подобных отношениях с мужчинами не приходило никаких в голову, руки делали всё сами. Как опытный солдат никогда не забудет, как стрелять, так и…       — Господи, — тихо прошептал Стрелок, когда начал понимать происходящее. Губы пульсировали, как от сотни острых и мелких игол, горели.       — Передумал?       Шрам смотрел с вызовом, приглашением продолжить. Не мог сосредоточиться от нахлынувшего возбуждения на чём-то одном, подобно пьянице мазал взглядом от карих глаз до паховой области. Своим весом прижал сталкера к столу, наклонился близко к лицу, чтобы смочь обжечь пламенным дыханием. Партнёр не сопротивлялся как в прошлые разы, спокойно принимал ухаживания и просто наблюдал, он отдал активную позицию наёмнику не потому, что боялся. Это довольно серьёзный шаг, который уже точно укрепит отношения. На несколько секунд в глазах промелькнула неуверенность, что не осталось незамеченным, сталкер не сопротивлялся, не посылал и даже не нервничал так сильно, будто сам хотел продолжения. Когда же Шрам слегка приподнялся, давая больше свободы лежачему, расположил холодные руки на затылке. Морозец не хуже Электры прошил тело, а игривая улыбка топила сердце. Не часто он видел настоящие эмоции Меченого.       Забавно, что у одного человека так много имён, из которых настоящее лишь одно. Однако сталкер не желает оставлять никакое настолько сильно, что готов был сказать своё человеческое. Минутное доверие после душевного разговора или же отвлечение от настоящих мыслей? Стрелок безусловно любил Шрама, но не мог позволить себе полностью уйти в новые отношения, что-то тянуло его вниз, из-за чего сталкер отказывался принимать себя. Расстраивало то, что наёмник не знает об этом. Он мог бы помочь, но вынужден терпеть недосказанность.       Сталкер растягивал удовольствие, играл с чувствами и возбуждением так хорошо, что кружилась голова. Плащ оказался снят, оголяя широкие плечи мужчины, это зрелище было по нраву Стрелку, хоть раздеваться полностью холодно, так хотелось увидеть его голую спину. И это сильное давление возбуждало не меньше непристойных мыслей, что становилось всё теснее, несмотря на широкий стол. Шрам же старался держать себя в руках, чтобы не причинить вред, даже несмотря на явное желание в карих глазах. Сталкер был не так прост, желая почувствовать страсть. Наёмник опустился к шее, чтобы оставить парочку влажных поцелуев. Кусая, оттягивал кожу, но старался не делать слишком явных меток, их оставит напоследок. Рукой он пробрался под плотные слои одежды и огладил впалый живот, сжал талию, затем полностью избавил сталкера от верхней одежды. Стал проводить по жилистой фигуре, специально задевая белые и грубые полосы шрамов, как можно грубее, но всё ещё не переходя границы. Такие прикосновения приносили сильное удовольствие, которое затемняло взгляд, от него блестели огоньки, в животе разыгрались бабочки.       Стрелок решил слегка поторопить события, так как хотелось поскорее перейти к основному. Переместив ногу в сторону, открыл куда больше мест, намекнув Шраму, что тот волен делать всё. Тот не стал медлить, вытягивая из сталкера самые постыдные стоны.

***

Маленький мутант смог пробраться через плотные заслоны, старательно прогрызая себе путь маленькими, острыми зубами. Мохнатое тельце покрылось плотной пылью, из-за которого захотелось чихать. Она забивалась в нос, раздражала нервные окончания. Когда грязи стало слишком много, малыш чихнул, громко издав высокий писк.       Пуля прошла насквозь и разорвала головёшку мутанта на десятки мясистых кусочков. Крохотный мозг размазался по бетонному полу розовой липкой кашицей. Издав последний крик, чудовище смешалось с грязью.       — Ой, да зачем ты это сделал? — недовольно протянул наёмник, слегка щурясь от жгучей боли. Стрелок аккуратно обеззараживал свежие полосы царапин на его широкой спине. — Ау, потише.       — Сам виноват.       — В том, что доставил тебе столь сильное удовольствие? Твоих ручонок дело.       Сталкер промолчал. Однако, не отрицал того факта, что ему определённо понравилось такое времяпровождение, хоть и заняло оно почти весь день. Смесь страсти, заботы и грубости сильно повлияла на него, улучшила состояние, огородив от жгучих мыслей. Со Шрамом ему хорошо, но не так сильно, как хотелось бы. Он до сих пор не знал, где найти место, не понимал, кто он на самом деле.       Шрам тихо взял руку сталкера в свою, когда та бездумно упала на плечо из-за излишней задумчивости хозяина. Можно ли было сейчас говорить? Попытать удачу стоит, иначе он никогда не получит ответы. Сжав кисть родного, повернулся к тому лицом.       — Так, могу я сейчас задать пару вопросов? — Стрелок кивнул, уводя уставший взгляд, затем снова возвращая его и становясь куда серьёзней. Лицо всё равно было страшно милым, измотанным от удовольствия. — Как мне понимать это всё? Как ответ или это ничего для тебя не значит?       — Нет, Шрам, значит, но… так сложно объяснить, что сейчас ощущаю. Ты уже устал от меня и одолжений, что даю постоянно о том, что приду в норму. Понимаю, я бы тоже злился, если бы отдавал и не получал в ответ. Но и ты пойми, что не могу просто так решить.       — Мне нужно что-то ещё сделать?       — Хватит строить из себя героя. Уже достаточно ты получил, в основном дерьма, что пришлось убирать после меня. Мы, взрослые люди, оба ведём себя как маленькие дети, пора уже серьёзно решать проблемы. Все те слова, что ты сказал мне ранее, — правда?       — Я люблю тебя. Этих слов достаточно? Сказано, между прочим, искренне. Врать я больше не намерен, ничего хорошего не получится.       — Мне приятно это слышать. Ценю это и… — Здесь у сталкера было два пути решения: признаться в том, что не может забыть Призрака, но тогда наёмник точно не захочет продолжать общение, или же соврать и сохранить эти отношения. Опять же, всё выглядит предельно просто, ведь сам только что говорил о том, как нужно, но всё так сложно в его голове. Всё так сильно запутано, кажется, что решить сею головоломку уже невозможно.       — Скажи правду. Молю тебя. Думаю, мы оба устали от всего этого хаоса.       — Просто дай мне немного времени прийти в себя. Ну, вся эта суета с картами, военными, проблемы прошлого и амнезия… Сложно так вот просто начать всё заново.       Шрам усадил сталкера себе на колени и, подобно милому щенку, уложил голову на его плечо, проводя носом по тёплой шее. Он несильно сжал талию, молча доказывая свои чувства.       — С тобой так сложно. При этом так хорошо. Я надеюсь, что ты меня не обманываешь, и у тебя нет там никакого «тайного парня» или что-то такое, — пошутил мужчина, слегка подрагивая от смеха. Он чувствовал себя расслабленно.       — Нет, Шрам. Нет.       Они отдыхали до вечера, приводили в порядок вещи, готовясь выходить на поиски карт Припяти. Дегтярёв не связывался с ними, пока сталкеры не вышли на открытую местность. Самого его не было поблизости и не будет ещё несколько часов, но он дал координаты места, куда следует сходить. Зомбированные встретили незваных гостей автоматной очередью, но сильного сопротивления не последовало, так как зомби ходили медленно, практически не могли нормально прицеливаться, от чего положить их было проще простого. К такому странному поведению сталкеры уже успели привыкнуть. Оно изменилось с приходом в Зону Алых лесов и продолжает меняться. Страшно думать о том, что ждёт всех дальше. Артефакт, что Стрелок украл, хоть и не собственноручно, бился о ногу, неприятно напоминая о всех предстоящих ужасах. Принесённый из Припяти, не сулил ничем хорошим, однако мог быть последней надеждой на выздоровление Шрама. В голове сталкера роились мысли о походе на станцию, чтобы найти скрытые подземные лаборатории вновь. На этот раз не ради своих хотелок или задания от правительства по сбору информации, а ради спасения дорогого человека. Если Шрам узнает об этих целях, то запретит даже нос высовывать за территории, волнуясь о сохранности жизни. Да и сам Стрелок не был до конца уверен в правдивости слухов и в том, что найдёт ценные вещи, предварительно чуть не погибнув по пути. Никто не знает, что сейчас творится на ЧАЭС. Последние экспедиции, проводимые военными, окончились ещё когда сам сталкер прорывался туда. Но раз уж стали появляться невиданные ранее артефакты, то точно всё изменилось, и не в лучшую сторону. Многие предполагали, что «кровавая напасть» пришла, из Центра, со станции, и быстро растеклась по всей остальной Зоне. Уже даже на Кордоне люди замечают изменения, однако не столь сильные, как здесь.       Было много вопросов. Например, почему Стрелок сам не наблюдал никаких изменений в той же Припяти, когда его группа пробиралась на Янов. Они, может, и шли не через сам город, а обходили окраины, но новые преобразования должны были засветиться. Ещё стало интересно посмотреть на собак из Мёртвого города. Они уже тогда смотрелись жутко диковинно, а сейчас и подумать страшно, во что мог превратиться разумный грибок после соединения с «алым вирусом». У этого чуда ещё не было названия, но так и вырывались нецензурные словечки для описания.       Завод был огромных размеров. На заброшенной территории пугающе тихо, пустынные корпуса возвышались тёмными мёртвыми фигурами, они завалены сломанной мебелью, мусором и обрывками документов, что вылетали из разбитых окон. Ветер тоскливо завывал в бесконечных коридорах, а ржавый заборчик крутился с измученным стоном железа. Сталкеры решили разделиться, ведь не видели прямой угрозы, а так даже удастся быстрее найти нужные бумаги. Административный комплекс состоял из нескольких серых длинных многоэтажных зданий, их решил взять на себя Шрам, а Стрелок отправился в производственный. Уже на подходе его встретили мелкие проблемы в виде заваленного главного входа. Разбитая техника преграждала путь, мусор и куски бетона силились раздавить, стоило лишь потревожить их. Сталкер решил найти другой лаз, который обязательно должен быть в подобных зданиях. Какой-нибудь аварийный, запасный или пожарный. Время стремительно клонилось к глубокому вечеру, и солнце почти село. Пришлось использовать фонарик, будь он проклят. На ум сразу лезли байки и фильмы, которые мужчина слышал от братьев сталкеров. Ужасы, в которых людей всегда ждала гибель, стоило свету закончиться. Возможно, он сам смотрел раньше такие произведения, ведь питал особую любовь к подобным жанрам мистики и хоррора.       Стрельцов долго размышлял о своей личности. Он многого ещё не знал, но точно мог сказать, что всегда был смышлёным и умел выкрутиться из любой ситуации. Любил читать и учиться, ведь эти же увлечения пришли с ним и в Зону, как и множество привычек. Он не вспомнит о родне, детстве и людях, что были для него друзьями. Даже если кусочки памяти восстанавливались, сразу же рассыпались, когда внимание переключалось на другое. От этого сложно было разговаривать со Шрамом, строить отношения, ведь невозможно общаться с «никем». Но ведь не бывает «ничего» просто так, всегда же перед ним идёт «что-то». Пустота же не может образоваться из ничего, она уничтожает вещи, превращая их в полную тьму. Так и здесь. Что-то должно стоять за личностью, она образовывается из поступков, привычек и воспоминаний, которые у него отсутствовали. Трудно рассуждать об этом, попытки вспомнить причиняли дискомфорт. Это как думать о несуществующих вещах — оно и есть, ты же думаешь об этом, но и не является частью реальности. А когда единственный источник света начал глючить, тут то и пришла тьма, превращающая всё в пустоту.       Хрупкое стекло трещало под ногами, дерево ломалось, камни шкворчали. Разломанные стены в частично исчезнувшем освещении представлялись опасными тенями. Дыхание отскакивало от всех поверхностей, казалось гипергромким. Когда рука потянулась к ПДА, чтобы связаться с наёмником, фонарик окончательно потух и оставил бедолагу в густой чернильной тьме. Некоторые силуэты казались чернее, а о некоторые сталкер спотыкался, ведь ничего дальше собственного носа не наблюдал. Да даже рук не видно, стрелять в таком состоянии он не сможет. В потолке были крупные разломы, но небо ещё с утра затянуто тучами, поэтому света от заходящего солнца не было. Стрелок старался не паниковать, чтобы не ухудшать своё и так плачевное положение. Он боялся темноты, таящийся в ней ужас, от чего голова начинала пульсировать, а грудь разрываться. Но куда больше ужасался одиночества. Но теперь, когда два самых больших страха совместились, становилось трудно оставаться в рассудке. То тут, то там бегали из угла в угол очертания, подобно фантомам псисобаки, само здание, в коридорах которого возможно потеряться насмерть, шумело, дышало.       Он старался успокоить себя мыслями о прекрасном. Что выход в двух шагах, и никаких врагов не было по близости. В каком-то смысле так оно и было, мутанты подозрительно отсутствовали, что не очень хорошо помогало. Было бы в разы спокойнее, знай Стрельцов, чего ожидать. В темноте невозможно стрелять, но боевое нож обеспечил бы какую-никакую безопасность, а многолетний опыт не позволил умереть так просто. Впереди стояла толстая стена, как и справа и слева — всё одинаково неживое и давящее. Сталкер загнал себя в ловушку петляющих коридоров, своеобразный лабиринт, единственным выходом из которого было бы забраться вверх, но по плоскому и гладкому бетону этого сделать не получится. Позади вдруг послышались шаги, размеренные и тихие, старались не пугать. Всё тело пронзило миллион шпилек, замораживая рефлексы, двигаться стало страшно. Стрельцов подошёл ближе к стене, надеялся слиться с ней, чтобы стать незаметным для врага. Он точно знал, что это не был Шрам, тот ходит куда громче да и отправил бы сначала весточку о том, что нашёл нужные бумаги. Этот же крался медленно, как на минном поле, обходил громкий мусор, ступая по мягкой бумаге. Он вальяжно расхаживал по комнате, будто являясь хозяином предприятия, не боялся никаких опасностей, ведь знал, что их здесь нет. Стрельцов слушал, затаив дыхание, как некто всё приближался и приближался именно сюда, к нему. Откуда он мог знать, где искать нарушителя? Может, видел, а может это всё просто очередные галлюцинации. Сталкер продолжал стоять неподвижно, когда звуки прекратились. Точно как в фильмах ужасов. Сейчас вот он повернётся и увидит самую страшную рожу на планете. И это не будет зеркало, висящее где-нибудь в тёмном углу. На стене вдруг появился луч света. Яркий зайчик бегал сначала по полу, затем поднялся выше. Это точно был разумный человек, но не известно, союзник ли. Сглотнув, сталкер решил заговорить.       — Всё нормально, мужик, я свой. Просто возникла нужда, сам пойми. — «Господи, что за бред я несу»?! — А в смысле просто потерял тут кой-чего, не подумай, а свет сломался, вот я и оказался в такой оказии.       — Стрелок?       — Нет… — Его окатило ушатом ледяной воды. Нотки знакомого до боли голоса застряли в голове, отпустили все страхи, уняли мысли. Тело не желало поворачиваться, а вдруг это всё не реально, и сейчас сзади никто не стоит. — Это же не… нет.       Голос дрожал, его переполняли эмоции. Стрельцов резко повернулся, чтобы только до конца убедиться в правдивости происходящего. Впереди стоял высокий сталкер в «заре», которая местами обладали потёртостями и содранной тканью. Грязные пятна покрывали ноги, а руки в маленьких пятнах засохшей крови. Фонариком человек светил чуть повыше головы Стрелка, дабы не ослепить, но самого лица незнакомца не было видно за капюшоном. На шее, однако же, висел военный жетон. Меченый готов бил поспорить, что внутренняя сторона с номером стёрта, вместо него красовалась неаккуратно выцарапанная буква «С». Он машинально потянулся к своей груди, пытаясь нащупать невидимый кулон, но умом понимал, что располагал им сейчас совершенно другой, родной и знакомый человек, иначе не объяснить, как такая ценная вещь оказалась бы в чужих руках. Стрелок сделал несколько шагов вперёд.       — Призрак? — перевернув жетон, так и увидел те самые инициалы и лишь сильнее убедился в догадках. — Но как? Я же видел, ты же…       От непонимания очнулся вновь страх, ведь сталкер собственными глазами видел труп товарища в лаборатории, обнимал его, а сейчас тот стоял совсем близко, будто ничего трагичного и не произошло. Чтобы успокоить друга, он медленно поднял руку и спокойно, нежно, огладил его щёку. Приятный холодок возвратил воспоминания, чувства заиграли новыми красками, а всё остальное ушло на второй план. Стрелок несколько минут пытался разглядеть лицо напротив, но просто не выдержал и кинулся в желанные объятья. Это всё настоящее, радостное и любимое. И никаких противоречий. Наверное. Всё же, осталось что-то большое по отношению к Призраку, что так мешало полюбить другого, да возможно ли теперь, зная всю правду?       — Я должен так много рассказать.       — Как?! — прокричал сталкер, сжимая Призрака всё сильнее.       Собственный голос звучал убывающим, затихающим эхом в массивах строения, отскакивая от различных поверхностей и возвращаясь сильным криком. Кто-то тряс сталкера, стараясь привести в рассудок. Глаза открывать не хотелось, всё же пропадёт, но его заставили ударом по лицу.       Всё вокруг белело от яркого света фонаря, а впереди стояла стройная и высокая фигура мужчины. Он что-то говорил, держал сталкера за плечо, но звуки превращались в кашу, затем в звон, и только тогда Стрелок смог разобрать, что происходит. Он увидел Дегтярёва, что смог достучаться, но нигде не было Призрака. Он исчез, точь-в-точь мимолётное воспоминание. И всё, что осталось — военный жетон с выцарапанной буквой. Это были не просто галлюцинации, а что-то другое. Казалось, что сталкер упал в обморок, а его друг пошёл искать помощь, но не успел до прихода Дегтярёва. Стоит ли его ждать? Совсем рядом за этим цирком наблюдал Шрам, не мог подойти из-за сбивающей с ног боли. Левый бок будто парализовало, из носа не переставая шла кровь, приходилось закрывать лицо найденной тряпкой. Мир вокруг плавал, гудел, нарастала паника, как перед смертью, когда уже точно понятно, что последние минуты не за горами. Он был рад Стрелку, понять, что всё хорошо, но вот сам сталкер смотрел с долей жалости и некого отвращения. К себе или к самому наёмнику — не понимал, к кому больше. Он вертел головой по сторонам с надеждой. Взгляд зацепился за тёмную фигуру, что стояла за углом поворота, едва показывая себя. Она махала рукой, зазывала. Это явно не было концом.

***

ж-д станция «Янов»

— Не видно их совсем. Обещали же, шо быренько смотаются.       Мышьяк допил вторую кружку холодного пива и внимательно посмотрел на товарища. Тот сидел немного тоскливый, встревоженный, рассматривал документы, которые принёс с собой свободовец. Ему придётся рассказать всю правду. Когда бандит добрался до странички с описанием непонятного для него опыта, он тихо начал:       — Это то, о чём я хотел поговорить. О Шраме. Вернее, том яде, которым его заразили. Будет сложно понять, но правда в том, что наёмник… больше не наёмник, к которому ты привык. И прежде, чем начнёшь засыпать меня вопросами, дай объяснить. — Парень забрал из чужих рук странички документа, разложил по порядку и убрал лишнее.       — Ну спробуй…       — Эх… Дело в том, что я проводил изучения, которые помогли бы, как мне казалось, найти лекарство или хотя бы просто понять, с чем имеем дело. Всё шло довольно хорошо, никаких чп или иных неожиданных поворотов. Друзья мне помогали, приносили образцы и всяк подобное. Смотри, клетки яда представляют собой некого паразита, который действует в несколько стадий. Я проводил эксперименты на тушканах, но, думаю, к человеку это тоже применимо. Паразит мимикрирует под клетки лейкоцитов, чтобы они не смогли избавиться от него как от вируса, сжирают их, считай. Затем заменяет или просто цепляется за эритроциты, чтобы разнестись по всему организму. — Свободовец показывал свои зарисовки и записи, от которых веяло смертью. — Некоторые тушканы умирали, а из их тел затем появлялись мясистые ростки, другие же просто убегали. Они прогрызали металлические прутья клетки и просто убегали! Я не знаю, куда, но сам этот факт уже о многом говорит. Думаю, ты всё понимаешь.       — Значит, и Шрама таке чекає?       — Сподіваюся, що ні… очень надеюсь…