love lies bleeding

Темно. По телу скользит холодный, спёртый воздух каменного помещения. Тепло исходит только от пары зажженных свечей, расположенных по обе стороны от меня. Я сижу и, набрав в хрустальный бокал свежей крови, думаю о своей судьбе. Сколько ещё я убью людей? Сколько буду существовать на Земле? Сколько моя волчья суть будет скрыта оковами магии моей матери? К сожалению, ответов на эти вопросы у меня нет, в прочем, как и у любого существа планеты. Я отпиваю большой глоток и слышу тихие, невесомые шаги, приближающиеся ко входу помещения. Мышцы непроизвольно напрягаются, готовясь к нападению или бегству. Я замечаю белый силуэт. Девушка в сорочке плавно приближалась ко мне. В её руках — серебряный канделябр* с тремя горящими свечами. Пока она сокращала расстояние между нами, я сумел разглядеть её лицо и волосы, цвета красной бронзы. Я сразу почуял неладное. Тепло, что излучает человеческое тело, больше не чувствовалось от Авроры. Я опустил взгляд ниже и заметил пятна крови и грязи на белом одеянии. Она смотрит прямо на меня. Зелёные глаза искрятся, словно пылающий, ярый огонь. Аврора улыбается и я понимаю, что произошло. Поставив подсвечник, она с вампирской скоростью добирается до меня. Её губы накрывают мои в ту же секунду. Не способный сдерживаться под таким напором, я зарываюсь руками в её волосы и перенимаю инициативу. Страсть разгорается внутри меня с каждым её движением, забирая остатки здорового рассудка. Спустя, казалось, вечность, она с дьявольской ухмылкой отстраняется, перемещая взгляд на лежащего рядом, почти обескровленного юношу, чью кровь я любезно позаимствовал ранее. Аврора хватает парня под шею и впивается в неё зубами, что в секунду удлинились, сопровождаясь чёрными венами под глазами. Я понимаю, что требуется от меня, а потому вцепляюсь по другую сторону шеи, разделяя остатки крови с возлюбленной. Она прекрасна. Она так прекрасна, даже с кровью на губах, в перепачканной сорочке и с растрёпанными волосами. Позже, я узнал у неё, как случилось обращение, чья кровь ей в этом помогла и как она себя ощущает в новой роли пищевой цепочки. Она поведала мне, что воспользовалась расположением Ребекки к ней, после неудачной попытки суицида. Сестра вылечила глупую девчонку, а та спрыгнула с балкона владений своего отца. После пробуждения она убила слугу, проходящего мимо, тем самым завершив обращение. А потом нашла меня. Я никогда её не забуду. *** Никлаус резко открывает глаза. Воспоминания неприятно отображаются картинками в разуме, пока гибрид пытается привыкнуть к темноте. Лунный свет лениво просачивается сквозь шторы. Ник встаёт и открывает их, после чего помещение заливается серебряным сиянием. Голова раскалывается, будто тысяча маленьких чёртиков табуном пронеслись по ней этой ночью. В свете луны Никлаус замечает очертания какого-то незнакомого предмета, что лежит на столе. Будучи человеком, Ник, скорее всего, не подошёл бы ближе, чем на два метра к незнакомому предмету. Но он бессмертный и прожил уже с десяток жизней, поэтому он без раздумий направляется к неопознанному объекту. Он бессмертен, смысл бояться того, что тебя в любом случае не убьёт? Пока он подходит ближе, напряжение нарастает, когда очертания становятся более ясными. Веточки чего-то, аккуратно сложены в маленький букет и переплетены белой ленточкой. Лаванда. Нет, это точно не может быть совпадением: последовательные сны, письмо, букет.. Кто-то играет с ним. Только вот никто, кроме Авроры не может знать этих эпизодов его жизни. Полный бред, Майклсон бы почувствовал присутствие бестии за милю от Нового Орлеана. Это не она, точно нет.. Но кто? *** Но кто? Вопрос крутился в голове с того самого момента, как Клаус швырнул букет о стену и направился в неизвестном направлении. И вот он бродит по улицам Нового Орлеана, весь перепачканный кровью и освещаемый предрассветным свечением. Каждая клеточка тела содрогается в ярости и ненависти.. к кому-то. Он клянётся, клянётся что когда узнает чьих это рук дело, это существо испытает всю первородную ярость и гнев гибрида. Никлаус, сам не заметив как, забрёл на французский квартал. На козырьке одного из зданий весела табличка «Rousseau`s», а из дверей доносилась приглушённая музыка. Никлаус сразу же направился в сторону любимого бара, заранее зная, кого он там увидит. — Камилла, какой приятный сюрприз! Открытие через три часа, а ты уже сидишь здесь и натираешь бокалы, — Клаус зашёл внутрь помещения и сел за барный стул, смотря на психолога, что находилась по другую сторону стойки. Она явно была озадачена появлением Никлауса в столь ранее время в этом месте. — Как ты заметил, открытие через три часа. Мне больше интересно, что забыл здесь ты? — Никлаусу всегда нравилась прямолинейность этой блондиночки. Было что-то притягательное в её бесстрашии, (конечно, смешенное с невероятно глупым предубеждением, будто не тронув её в первый раз, он не тронет и во второй). — Да вот, прогуливался по своим владениям и решил выпить рома в приятной компании, — гибрид улыбнулся так, что взору Ками были доступны его очаровательные ямочки на щеках. — И мы оба знаем, что это не так, — Камилла закатила глаза, но всё же поставила пока ещё пустой стакан в виде черепа перед Майклсоном. Наклонившись, она достала из под барной стойки ром, распечатала упаковку и профессиональным движением налила прозрачную жидкость. Ник подвинул стакан ближе и стал обводить край подушечкой пальца, лицо его было задумчивым. Внезапно что-то вспомнив, Камилла стала копаться в барной стойке. Она достала кусочек салфетки с какими-то цифрами и сказала: — К тебе вчера приходил какой-то юноша, на вид не старше двадцати пяти, но манеры явно средневековые. Он представился Люсьеном и назвался «старым другом». Вот, он написал свой номер, на случай, если ты захочешь встретиться, — она подвинула салфетку к Нику, а тот, в свою очередь, одним большим глотком осушил стакан и, похоже, даже не почувствовал обжигающей горечи напитка. Ник взял салфетку в руки, ухмыльнулся, достал телефон и стал набирать номер. Спустя два гудка по ту сторону трубки раздался заспанный, явно после весёлой ночки, голос: — Клянусь, если это очередное банковское предложение, я приеду в ваш офис и вырежу каждого работника грёбаного колл-центра. Вы время видели? — Люсьен не на шутку разозлился, а Никлаус лишь шире улыбнулся, выжидая прекращения потока угроз. — Раньше ты был более любезен, мой друг, — Ник услышал скрип кровати. Скорее всего, Люсьен выпрямился, узнав его голос. — О, Никлаус, как давно я не слышал твой прекрасный британский акцент, — голос Люсьена был встревоженным, с нотками удивления. Он только пару часов назад оставил номер у барменши, и вот, Ник уже звонит ему. Видимо он часто приходит в этот второсортный бар. — Оставь лесть до нашей встречи, Люсьен. У меня пара вопросов к тебе и, думаю, это взаимно, — Касл сглотнул тягучую слюну. Похоже, он уже пожалел, что заявился в Новый Орлеан, — жду тебя в «Руссо» через час, приятель, — Клаус выдавил последнее слово с недоверием, неуверенный, остались ли они приятелями спустя всё, что было. — Я приеду, приятель, — с настороженностью проговорил Люсьен. Были ли они приятелями вообще? *** Секунда в секунду, ровно через час, Люсьен стоял на пороге бара. Ник не удивился, если бы узнал, что Касл приехал на десять минут раньше и всё это время стоял за стеной. Сколько не надевай на осла седло, конём он не станет. Так и Люсьен не избавился от привычек холопа, имея за плечами тысячелетнюю жизнь вампира. Даже за его гордой осанкой и дорогой, даже слишком, одеждой, скрывается всё тот же напуганный слуга, что спрятался тогда под покрывалом в тележке, пока семья Клауса «обедала». Вся его одежда настолько напыщенно-показушна, что словно кричит: «посмотрите на меня, я богат! Я лучше вас! Я столько всего добился». Только вот действительно успешному человеку не нужно это доказывать. Он уверен в своих силах и сам знает, чего стоит. — Люсьен, дорогой, ты так изменился за тысячу лет! Уверен, этот костюм стоит больше бара, в которой ты сейчас имеешь снисхождение зайти, — сарказм сочился из каждого слова, произнесённого гибридом. Никлаус прямо издевался над Каслом, сразу показывая его место. Он не намерен давать и малейшего шанса этому напыщенному индюку на возвышение социального статуса с помощью золотых заплаток и их «дружбы». — Никлаус, я тоже безумно рад видеть тебя. Признаюсь, не думал, что ты вообще отреагируешь на мою просьбу о встрече, а тем более не надеялся на такую быструю реакцию, — старый добрый Люсьен, подхалимство в каждом слоге, что льётся из его лживого рта. — Ками, милая, налей мне и моему другу выпить, — Камилла недоверчиво посмотрела на Ника, но всё же выполнила просьбу. Она поставила два стакана, наполненных бурбоном где то на одну треть, и отошла в дальний угол бара, дабы протереть пыль перед приходом посетителей, да и чтобы ненароком не подслушать информацию, стоящую её собственной головы. — Итак, что же привело тебя в мои владения, Люсьен? Вряд-ли ты приехал сюда потому, что соскучился по мне или моей семье, — Ник ухмыльнулся и отпил немного бурбона, концентрируясь на приятном тепле, растекающемся по бессмертному телу. — Поверь, я бы не беспокоил тебя просто так, из чувства собственной скуки. Понимаешь ли, под порогом моего дома стали появляться трупы с какими-то символами на лбу. Меня ни капли не заботит, что какой-то мальчишка решил поиграть в великого освободителя мира от нечисти и перебить всех вампиров, обращённых мной. Только вот я совсем не могу вычислить его, он не оставляет абсолютно никаких следов. Более того, он следует за мной по пятам, куда бы я не переехал. Ты слышал что-нибудь об этом? Ник сощурил глаза и пристально посмотрел на Люсьена, поджав губы. Трупы, символ, порог — он словно пересказал вчерашнюю сцену, что произошла в его доме. Нужно будет разобраться, кто за всем этим стоит. Конечно, своими методами и в одиночку. — Тебе стоит переговорить с Элайджей, Ребеккой и Фреей. Мне же совсем нет до этого дела, — Ник заметил вопросительный взгляд Касла и чуть наклонил голову, — что? — Ты сказал Фрея. Я не помню никакой Фреи, однако ты поставил её на ровне с Ребеккой и Элайджей. Кто она? — Моя потерянная сестра. Долгая история, расскажу, если посчитаю нужным. Повисла напряжённая пауза. Люсьен боялся даже вдохнуть громче положенного, лишь бы не нарушить священную тишину, прерываемую только звуками скольжения тряпки из микрофибры по грязной поверхности стекла. Однако, чуть поразмыслив, он произнёс: — А что насчёт тебя? Скажи честно, ты ведь не просто так назначил встречу так скоро? Что ты хотел узнать, если вопрос загадочных трупов тебя не волнует? — Люсьен оглядел друга, а тот взял бутылку из-за барной стойки и подлил себе бурбон. Касл же не притрагивался к алкоголю. Клаус взял стакан в руки, задумчиво оглядел его, принимая какое-то решение, и вдруг произнёс: — Вы были близки с Авророй, а за несколько сотен лет вместе, я думаю, стали ещё ближе. Так где она сейчас? — Ник перевёл взгляд с бурбона на вампира, сидящего рядом. Люсьен был явно ошеломлён вопросом, но старался не подавать вида. — О, мы были очень близки, когда думали, что клятва «всегда и навечно» — наша. Но когда нам удалось рассеять чары внушения, я пошёл своей дорогой. В общем, я ничего не слышал об Авроре уже пару сотен лет, — немного помолчав, Касл осторожно, полушёпотом, продолжил, — говорят, она совсем обезумела и брат запер её толи в подвале, толи в башне. Бедная девочка, как тут не сойти с ума рядом с таким тираном, — с горечью в голосе произнёс Люсьен, взял стакан и осушил его в один большой глоток. Эта тема явно не доставляет ему удовольствия. Никлаус задумался. Он подозревал, что у Авроры были проблемы с ментальным здоровьем, но ухудшения... Наверное, ей не легко приходится сейчас. В любом случае, это не должно его касаться ровно до момента, когда она не переступит «порог» его города. Но от чего-то сердце сжимается при мыслях о милой Авроре, что в одиночку сражается в неравной борьбе со своими демонами..