Полёт бабочки

Добраться до столицы заняло не так уж много времени. Тем не менее, поездка изрядно успела утомить и Хуа, и госпожу Янь, и младшего господина Ин. Они ехали втроем на повозке. Госпожа Янь аккуратно перехватила волосы Хуа красной лентой и ловко свернула её, собрав мальчику высокий хвост. Гребнем она уже предварительно вычесала густую непослушную чёрную гриву. Волосы у мальчика были шикарные. – А теперь, – она потянулась к повязке на глазу. Хуа попытался дёрнуться, но госпожа Янь легко избавила его от неё. И, поглядев на него, аккуратно поправила чёлку так, чтобы правый глаз был немного закрыт. - Теперь вот так. Хотя… С лёгкой улыбкой она подхватила свободный конец ленты и провела её под чёлкой на манер налобной повязки, но так, чтобы алая лента закрывала глаз, и закрепила её за хвост, аккуратно прицепив заколку в виде бабочки. На обоих мальчиках были красные одежды, оба были причесаны и облачены с искренней женской аккуратностью и любовью. Сама госпожа Янь была одета в красное. – Ну, вот. Теперь вы такие красивые. И мы уже приехали, скоро начнётся парад. Дети резво покинули повозку и вместе со взрослыми вошли в город. Хуа словно впервые видел столицу, и, хотя родился здесь, совсем ничего не помнил. Ему было чуть больше года, когда мать покинула город с ним на руках. Она не любила говорить про тот период, хотя не отрицала, что это было. И вот сейчас Хуа снова видел этот город. Везде были разноцветные фонарики, по улицам ходили весёлые толпы, слышался смех и музыка. Город пел и радовался тому, что ему предстоит увидеть, предвкушая прекрасное зрелище. Хуа крепко сжимал в руке ладонь госпожи Янь. Всё же толпа была плотной, потеряться тут было очень легко. Вскоре они поднялись на городскую стену. Тут стояли самые разные люди, от бедняков до солдат. В основном, тот самый средний класс. Отсюда всё было хорошо видно, проспект Шэньу почти весь был как на ладони. Рядом стоял старый даос. Одежды его были в пыли, а борода собрана в косу. Хуа с интересом смотрел на него. Впервые он видел таких странных людей. Нет, старики бывали в их доме, мама лечила всех. Но от этого человека веяло чем-то необъяснимым. У даоса были сухие руки с выраженными костяшками. Ногти были аккуратно подстрижены и очень чистые, что невольно бросалось в глаза в виду его запыленного одеяния. Даочжан словно уловил взгляд на себе и повернулся в сторону Хуа. У него были пронзительные, тёмно-серые глаза. Монах выгнул бровь и слегка улыбнулся, лишь уголками губ. Морщинистое лицо слегка разгладилось. Начался парад, и всё внимание зрителей вмиг было обращено на двух людей, которые фехтовали на платформе. Если первый, достаточно худой, был в бело-золотых одеждах, то второй, который играл демона, был чуть шире в плечах, а волосы были собраны в тугой пучок, удары демон наносил хоть и медленно, но они были более сокрушительные, чем удары того, кто играл Шэньу. И так увлекательная процессия прошла два круга вокруг города. На третьем круге Хуа подошёл к краю стены и посмотрел вниз. Над проспектом так и летали тысячи лепестков. Невероятно красивое зрелище! Перед глазами на миг потемнело, будто кто-то ощутимо ударил по голове. Тело мальчика наклонилось вперёд. За счёт худобы Хуа легко провалился между зубцами. Но в последний момент чья-то рука перехватила его запястье и буквально затянула назад. Всё произошло слишком быстро. Хуа поднял глаза и увидел того самого даоса, который слегка ему улыбнулся некоторое время назад. – Аккуратнее надо быть, мальчик. У тебя впереди великое будущее, негоже, чтобы оно было перечеркнуто таким нелепым образом, – сказал старик. В это время уже успела подойти мадам Янь. Женщина очень испугалась за сына своей подруги. – Спасибо, даочжан, - она поклонилась даосу и прижала мальчика к себе. Хуа обнял её в ответ и закрыл глаза. Он даже не успел как следует испугаться, до того неожиданно всё произошло. Монах же внимательно смотрел на мальчика и внезапно достал из-за пазухи кулон. Это был обычный гранат с продетым в него шнурком. Красный камень буквально оживал в лучах солнца. – Не за что меня благодарить, госпожа. Лучше вот пусть носит это, – старик протянул госпоже Янь кулон. – Но надеть его должна мать. Мужчина подошел к мальчику, сел на корточки и заглянул в глаза, приподняв красную повязку. И замер. Что-то странное мелькнуло в глазах даоса. Он прошептал несколько слов на другом языке и взял в морщинистые ладони руку мальчика. Ему надо было увидеть линии. Он сначала посмотрел одну руку, потом вторую, его взгляд был тёмным и холодным. Однако, при этом даос будто искренне переживал за юношу. – Когда ты родился? - спросил его монах. Хуа задумался. И только под пристальным взглядом выдал такую "тайну". Даже часы. Монах нахмурился ещё сильнее. И после посмотрел прямо в глаза. – Что-то не так, даочжан? – спросил Хуа. Монах мотнул головой. – Всё в порядке. У тебя прекрасная судьба, – от этих слов глаза мальца загорелись. Он широко улыбнулся. – Я смогу стать генералом? – Сможешь, конечно, – монах всё же улыбнулся, взял из сумки другой кулон. Тот был белым, как парное молоко, от него исходила тёплая энергия. Он сжал его в ладонях и прямо в них начал шептать какие-то слова, значения которых Хуа не знал, но было ощущение, что он их уже слышал. Впрочем, это не имело никакого значения. Монах аккуратно надел на шею мальчика этот кулон. – Носи и не снимай, пока он не станет чёрным. Как только он станет черным, ты должен выбросить его в реку. Только не касайся камня руками. Просто перережь верёвку и выброси, – монах строго смотрел на мальчика. Хотя голос был обманчиво мягкий. От кулона на шее исходило тепло. Хуа лишь кивнул. И всё же он решил, что обязательно послушает даочжана. – А что делать с гранатовым? – спросила мадам Янь. – Его надо будет носить после того, как белый станет чёрным, – пояснил монах. – Его также должна надеть мать мальчика. Если она, конечно, жива. – Мадам Хуа в добром здравии. Не надо тут, даочжан, – женщина немного возмутилась подобными словами, но быстро успокоилась. – Я не имел никаких дурных мыслей, госпожа, – даос всё же посмотрел на нее и мягко кивнул. – Я не желал вас обидеть. – Всё хорошо, даочжан. Спасибо вам в любом случае. Вы буквально спасли его от смерти. На этих словах лицо монаха потемнело. Казалось, что это его разозлило. Но он не высказал ни намёка на плохие мысли. Они ещё час беседовали с мадам Янь, пока Хуа и Цзы пробовали угощения в местных лавках. Благо, деньги мама выдала из своих накоплений. Остальная же их часть пошла на переезд. Перед дорогой надо было купить много всего, продать дом, хозяйство и оставшиеся лекарства. Поэтому, как только в доме снова было можно жить, Хуа Сюэ начала активно продавать всё, что только можно, со скидкой, естественно. Даос на прощание помахал им рукой, и женщина с двумя детьми села в повозку, чтобы уехать из столицы. Шествие прошло без проблем, что означало ещё годы процветания для страны. Хуа ещё долго оглядывался, пытался выловить даоса в толпе, но тот будто испарился. Когда они вернулись в деревню, Хуа Сюэ сидела рядом с мастером Ин, они о чём-то беседовали. Увидев повозку, женщина тут же подскочила с места и подошла к ней. Хуа мгновенно оказался рядом с ней и буквально упал в её нежные и заботливые руки. Она крепко обняла сына и поцеловала его в висок, погладив ладонями по спине. – Всё хорошо? – женщина внимательно посмотрела на него, не увидев признаков того, что её сын что-то повредил, вздохнула с явным облегчением. – Да, – мальчик кивнул и прикрыл глаза. В её объятиях было так хорошо. От матери пахло травами, тёплой домашней похлебкой и заботой, и этот запах был тем самым, что грело его с раннего детства и до сих пор. – Я чуть не упал со стены, но меня спас даочжан. Он подарил мне два кулона, – с гордостью рассказывал мальчик. Хуа Сюэ обеспокоено смотрела на него. Но поняв, что ничего страшного не случилось, она всё же успокоилась, морщинки на её лице разгладились. – Да? Давай, ты мне дома расскажешь и всё покажешь? - она ласково улыбнулась. Мадам Янь передала подруге второй кулон, кратко рассказала про историю с монахом. Хуа Сюэ её поблагодарила и всё же ушла вместе с сыном домой. Идти было не так далеко. И всё же, пока они добирались, на улицу спустился вечер. Солнечные лучи уже не освещали двор, лишь свет из окон указывал дорогу. – Хуа, и зачем ты так близко подошёл к ограде? – женщина нахмурилась и крепче сжала руку сына. – Я хотел посмотреть, что такого примечательного в наследном принце, – высказался мальчик. – Пока мы ехали, все только о нём и говорили. Что он лучший, самый добрый, красивый, благородный… – Так положено говорить. Он единственный сын своих родителей, и будет следующим императором. Такова судьба, – она спокойно посмотрела на него. – И нам остаётся только этой судьбе подчиниться. – А если он не хочет? – Тогда это будет проблемой. Страной должен кто-то править. Люди сами по себе погрузят страну в анархию, с государем у нас будет хотя бы спокойствие. – Вот оно как… Мама, а почему мы уезжаем? Нас же здесь любят. Тебя любят. – Хуа… К сожалению, в этом есть необходимость. Я уже говорила, что твой отец был генералом, которого обвинили в государственной измене, его казнили, имущество конфисковали. Тем не менее, его фамилию помнят. Хотя люди, увы, всегда верят официальной версии. Это я знаю, что твой отец не был участником этого заговора, а вот суд был уверен в обратном.– Она тяжело вздохнула и крепче сжала ладонь сына. Они уже подошли к дому. Калитка негромко проскрипела, всё вокруг было тихо. В доме никого не было. Их привычно полная лекарственная кладовка заметно оскудела, теперь трав осталось не так много. В камине был котелок с похлебкой. – Ты мне расскажешь про него? – Хуа сел на скамью и посмотрел на мать. Она хотела уже покачать головой, но задумалась. И кивнула. – Только тогда, когда ты будешь в постели, – женщина взяла с полки фонарь, зажгла его с помощью длинной щепы и огня из камина. – Иди, мойся, переодевайся, я сейчас к тебе приду. Хуа буквально подскочил с места и помчался в соседнюю комнату, где был кувшин с водой. Хуа Сюэ достала с полки книгу, открыла её и взяла из неё портрет. Маленький портрет на клочке бумаги. Дальше она достала из неприметного тайника за шкафом большой свёрток. То едва ли не единственное, что ей удалось каким-то чудом спасти от конфискации. Саблю. Ещё ей удалось спасти украшения, но часть из них была продана, чтобы прокормить себя и построить этот дом, часть пришлось отдать за выход из города. Крохи, которые у неё остались, едва ли занимали треть шкатулки, но каждое украшение было связано с её любимым мужчиной и семьёй. Она взяла всё это и пошла в комнату к сыну. Тот уже сидел в кровати и ждал её. И умылся, и переоделся, и под тёплое одеяло забился. Она нежно улыбнулась, села рядом с ним и начала свой рассказ. – Госпожа Хуа! – женщина даже не обернулась на крик. Она методично обрабатывала и бинтовала рану на ноге солдата. Она сидела на коленях перед носилками. Раненый солдат был на грани потери сознания, тем не менее, в меру своих возможностей следил за действиями лекаря. – Госпожа! – Я занята, – наконец, ответила она. Лёгким движением затянула бинты и зафиксировала их на ноге, после же взяла с подноса флакончик и провела им под носом солдата, от резкого запаха юноша распахнул глаза и закашлялся. Хуа Сюэ утвердительно кивнула. Теперь она обратила внимание на гонца. – Это лазарет, кто вас вообще впустил? – строго спросила она и пошла в сторону выхода, уже снаружи нашла чашу с водой и обмакнула руки, стерев кровь с рук уже розоватым полотенцем. На ней было не платье, а штаны, рубашка и верхние одежды, которые не сковывали движения. Впрочем, даже так было видно, что она женщина. Слишком стройная для мужчин, а одежда ей была чуть велика, даже можно было заметить, что её экстренно ушивали и подрезали до нужного размера. – Госпожа, вас зовёт генерал, ему нужны данные по раненым и погибшим, – залепетал солдат. – Эти данные находятся не у меня, а у управляющего, пусть он и выдаст. Меня ждут раненые, – она строго посмотрела на молодого мужчину и отвернулась, уже собираясь идти обратно в лазарет. Хуа Сюэ уж думала, что-то срочное, а тут всего лишь… Она фыркнула. – И ещё сегодня будет военный совет, генерал Пэй сказал, что вам тоже необходимо на нём присутствовать, – тут же дополнил солдат. Хуа Сюэ глубоко вздохнула. Работы и так невпроворот. Раненые поступают с большой регулярностью. Тем не менее военный совет был необходимостью. И она была главой всех лекарей, кого вместе с армией отправили на подавление восстания. Что ж, на ней большая ответственность. И она всё же сумела организовать работу. Здесь жизнь кипела не только днём, но и ночью; пока кто-то спал, кто-то работал. Хотя любого могли поднять с лежанки и отправить на помощь. К сожалению, отдых тут только снился. – Скажи генералу, что я буду. Возможно, опоздаю. Когда состоится военный совет? – За вами придут. Ориентировочно после заката. Девушка кивнула и жестом велела солдату убираться и не мешать ей. Работы и так полно. Когда за ней пришел гонец, она как раз закончила с ампутацией левой ноги у очередного тяжело раненого. Женщина быстро кивнула, умылась и торопливо пошла за гонцом. Лагерь жил своей жизнью, по всей территории перемещались солдаты, лекари, горели костры. Даже проститутки имелись. Солдаты вдали от своих женщин часто тосковали по теплу и ласке. Хуа Сюэ пожала плечами. Ей не было никакого дела до таких подробностей. В палатке было не густо. Лежанка, стол с картами, одинокий фонарь, небольшой сундук с одеждой и пять табуретов. Судя по разной резьбе, их принесли сюда из других палаток. Генерал Пэй стоял рядом со столом. Хуа Сюэ могла бы назвать его красивым. Густые каштановые волосы собраны в тугой хвост, чёлка убрана назад, таким образом открывалось его лицо, а волосы не мешали его рассмотреть. У него было приятное лицо, в целом он был достаточно красивым мужчиной. Хорошо развиты мышцы, гармоничное телосложение. На нем был неполный комплект доспехов. Остальные командиры выглядели примерно так же, все мужчины так или иначе принимали участие в бою. Лекарь скромно села на свободный стул. – Госпожа Хуа, не смею вас надолго задерживать. Всего лишь обсудить основные вопросы со снабжением. Хуа Сюэ кивнула. Ей пришлось оставаться до конца военного совета. Вернулась в госпиталь она лишь через три часа и сразу упала спать. День был очень насыщенный. – Выходит, тогда вы с папой и познакомились? И вы сразу же друг другу понравились? - Хуа смотрел на маму. Женщина погладила его по щеке и мотнула головой. – Нет, не сразу, – она вздохнула. – Но давай продолжим в следующий раз. Пока я хочу тебе рассказать про то, что было дорого твоему отцу. Она поставила на столик шкатулку. Свёрток с мечом ждал своего часа возле кровати. Хуа наклонился, чтобы получше разглядеть все, что прятала в себе маленькая резная коробочка. – Вот эта брошь, – женщина аккуратно прихватила украшение пальцами. Изящная брошь в виде кленового листа с красными камнями блестела в огне фонаря. – Он мне её подарил после того, как мы вернулись в столицу. По его словам, она очень подходит к моим глазам. – Хуа Сюэ положила её обратно в шкатулку. После же достала пару серёжек из яшмы. – А это… Это подарил его дедушка его бабушке. Твой прадед был генералом. Генерал Мингуан, Северный Бог Войны. И эти серьги передавались от свекрови к невестке. Да, их мне подарила его мать, когда узнала о моей беременности. Очень доброй души женщина была. Занималась благотворительностью до конца своих дней, умерла она незадолго до твоего рождения. Жаль, что вы так и не встретились. – Женщина вздохнула, убрала серьги обратно и достала подвеску с красной бусиной. – Это подарил мне мой отец перед вступлением в брак. Твой дедушка. Я ему показала тебя сразу после рождения, он лично занёс тебя и твоего отца в летопись нашего народа. – С лёгкой улыбкой лекарь положила подвеску обратно и достала из самой глубины ещё одну брошь. Она была в форме цветка с лепестками из красного камня. Казалось, что в них застыли всполохи пламени. Или же это иллюзия из-за фонаря? Работа была поистине ювелирная. Пион будто живой. Но сделан в виде аккуратной красной броши. – А это… Это подарок тебе. Но носить ты её сможешь только, когда вырастешь и станешь мужчиной. Хуа осматривал каждое украшение со всех сторон. Он видел, как трепетно мать относится к ним, и понимал всю важность этих вещиц для неё. Да это ведь неудивительно. Это всё, что осталось у неё от родных людей. – А теперь я покажу тебе главное сокровище твоего отца. Она села на кровати и положила на колени свёрток. В нем была простая в своём исполнении чандао. Изгиб был не такой большой, а рукоять её была удобной, с кожаной оплеткой. На навершии висели две кисточки. Красная и белая. Хуа почти трепетно коснулся их кончиком пальца. Они были приятными на ощупь, да и выглядели очень даже хорошо, несмотря на время. – Твой отец держал её двумя руками. Он всегда бился в первых рядах. Это оружие лишило жизни многих людей. Но… Он так и не успел дать ему имя. – Э-Мин. – тихо прошептал он и посмотрел на саблю. – Что? – переспросила она. – Э-Мин, мама. Такое у него будет имя. Раз папа не успел дать его, то дам я. Можно? – он внимательно посмотрел на маму. В его глазах была такая тоска, что Хуа Сюэ сама едва не завыла. Он не помнил отца, но тем не менее был готов принять его кровавое наследство. Хуа Сюэ вздохнула и кивнула. Она всё равно ничего не могла сделать.