Полёт бабочки

С раннего утра шёл дождь. Му Цин удобнее перехватил нитку и иголку и продолжил шить. Стежки у него были ровные и аккуратные, почти незаметные к тому же. Необходимо было банально сделать заплатку на ханьфу. Одежды были из недорогой ткани обычного грязно-белого, почти серого цвета. В общем, жизнь его уже долгое время текла, как спокойная река, и это было уже достаточно привычно. Му Цин, конечно, любил, когда всё было ясно и просто. Он и его мать жили при небольшом храме. Тут было не так много учеников, с огромным трудом Му Цин стал одним из них, но мастер любил каждого. Это бросалось в глаза, хотя бы потому, что он сам заметил таланты юноши и всё же взялся его обучать, несмотря на возраст. Му Цин уже давно был взрослым. Тем не менее вскоре он стал первым. Му Цин много и упорно работал, как в плане учёбы, так и в ручном труде. У него были буквально золотые руки, он мог вскопать грядку, починить крышу, приготовить сытный ужин, зашить одежду и много чего ещё. Было в нём что-то такое, что его отличало от многих других. Однако мастер не выделял Му Цина как своего любимчика. Это было бы неправильно. И всё равно особое отношение и внимание было. Зачастую мастер давал ему задания сложнее, чем другим. Храм был не такой большой, не такой популярный, но тем не менее тут было очень хорошо. У него своя особая атмосфера. Таинственная, загадочная. В комнате раздался звук музыки ветра. Му Цин поднял голову и посмотрел на внезапного гостя. В двери стояла женщина. Её длинные густые чёрные волосы были собраны в тугой пучок, черты лица были очень даже красивыми для её возраста, но глаза… Она не очень хорошо видела, но достаточно, чтобы выполнять повседневные задачи. Последствия избиения стражей. Несмотря на это одежды её были в порядке. В руке она обычно сжимала деревянную трость. Но сейчас её не было. Опять забыла? – Матушка, – Му Цин поднялся со скамьи, отложив шитье в сторону, и подошёл к ней. – Что-то случилось? – Всё хорошо, Цин-эр, – ласково ответила она и сжала его руки в своих. – Я просто заблудилась. Хотела выйти в сад, чтобы немного там поработать, а в итоге тебя потревожила. – Нет, ты не отвлекаешь. – заверил её юноша. – Там дождь, не лучшая погода для работы на улице, холодно, скользко и мокро. Легко заболеешь, - Му Цин знал, что ей болеть нельзя, её здоровье и так оставляет желать лучшего. – Ты можешь посидеть здесь, со мной. Или помочь на кухне, ты знаешь, что там всегда много работы. – Да, ты прав. Просто я вспомнила времена, когда могла спокойно работать под дождём. – мадам Му грустно улыбнулась. – Если ты хочешь, то мы можем и погулять. Зонтики у нас есть. – Му Цин всматривался в глаза матери. И ему было больно, что она скоро вовсе перестанет видеть. И единственный лекарь, который мог бы облегчить её состояние, пропал. – Нет, Цин-эр, не надо… Му Цин повёл её за руку к скамейке и помог сесть. При этом в каждом его движении была такая аккуратность и деликатность, что это выглядело очень искренне. Юноша вновь взял в руки иголку и нитку. Жаль, что мама не может вышивать тонкие и изящные узоры, как раньше. Зато она ощущает мир иначе. Слышит его, чувствует кожей, вдыхает его аромат. Это нормальный ход вещей. Когда теряешь что-то одно, всегда появляется другое. – Цин-эр, – внезапно она заговорила. – Пару дней назад мне пришло письмо. Не мог бы ты его прочесть? – Конечно, матушка, дошью и вместе его прочтем. – заверил её Му Цин. С её зрением любое чтение было достаточно трудоёмким процессом, который отнимал много сил и времени, к тому же было нежелательно напрягать глаза. Арест отца очень сильно изменил их жизни. Му Цину пророчили будущее такого же торговца ювелирными изделиями, да и с малых лет отец его учил, как отличить подделку от настоящего камня, в каких регионах есть те или иные драгоценные металлы и камни. Но, увы, об этом было забыто, когда прежняя жизнь кончилась. Вместе с их отцом ушло и будущее в столице для их семьи. Однако, они были не единственными, кто пал подобным образом. Двух генералов убили вместе с их сыновьями, ибо те уже достигли возраста четырнадцати лет, матери не смогли с этим смириться, а дочерей отдали в наложницы богатым господам. Подобная судьба миновала только семью генерала Пэя. Его жена успела исчезнуть из города вместе с ребёнком. Торговцев ждала судьба не лучше, их дочерей продали в публичные дома, жён оставили на улицах. Они слились с толпой попрошаек и исчезли из поля зрения. Поэтому Му Цин считал, что его с матерью жизнь сложилась достаточно неплохо. По крайней мере у них есть кров, еда, работа и стабильность. А у Му Цина - ещё и более или менее определённое будущее. Когда он закончил шить, дождь только усилился. Теперь его шум слился в единую мелодию. Всё это время его мать напевала песню. Старую колыбельную, которую пела ей её мать. Она так обычно выражала свою тоску. И пусть так. Пусть так. – Письмо с собой, матушка? – спросил Му Цин, дождавшись, пока она закончит свою песню. Женщина кивнула и вытащила из-за пазухи лист бумаги. Му Цин аккуратно взял и развернул его. Почерк у отправителя был очень изящный, аккуратный. Женский, скорее всего. – Дорогая, Госпожа Му. Это Хуа Сюэ, надеюсь, что тот человек всё же донёс до тебя это письмо. Наверное, ты уже и думать забыла обо мне. Как твоё здоровье? Как твой сын? У меня к тебе очень много вопросов, которые мне хочется задать тебе лично. Насколько я знаю, ты давно живёшь в Юнань, чему я очень рада. Надеюсь, что у тебя всё сложилось лучше, чем у меня. На данный момент я вместе с сыном собираюсь в дальнюю дорогу, пока что в Юнань. Всё же возле столицы стало очень опасно. Ехать будем через южный путь. Надеюсь, что нам удастся встретиться. – Му Цин читал медленно, буквально каждое слово, чтобы мать уловила смысл и успевала за ним. Женщина рядом с ним на несколько минут замолчала. На её лице отразилась работа мысли. – Далеко от нас Южный путь? – спросила она сына. – Нет. С монастыря хорошо видно дорогу. – кивнул Му Цин. – Ты хочешь встретиться с ней? – Да, хочу. Она сестра по горю и судьбе. К тому же… Вдруг она согласится мне помочь. – Кто её знает. Вы давно не виделись. – Му Цин вообще относился к этой идее со здоровым сомнением, но, если мама хочет, то он готов ей в этом помочь. – Вдруг она не поможет. – Хуа Сюэ всегда была доброй и отзывчивой женщиной. К тому же… У нас общая трагедия. Она поможет мне, я помогу ей. – женщина покачала головой. Му Цин лишь вздохнул и сдержал порыв закатить глаза. Иногда мать была слишком наивной. Впрочем, пусть так. Она всегда верила в людей. Верила тогда, когда попыталась встать между мужем и стражей. Верила после. Помогала всем, кому могла. И когда не могла, тоже. И сейчас получить помощь этой женщины Хуа Сюэ было лишь хилой ниточкой. – Но это будет её решение. Поэтому не надейся на нее, пожалуйста. – надеяться они могли лишь друг на друга и ни на кого больше. – Да, Цин-эр, ты прав. Тем не менее я хотела бы её хотя бы увидеть. Му Цин кивнул. Он поговорит с учителем. Ночью разразилась буря. Му Цин сидел на деревянном полу и пытался медитировать. Под звуки дождя и грома это получалось в принципе сносно. Хотя с учётом того, что это была именно ночная медитация, и главная задача - привести дух и тело в состояние равновесия. Но полностью отрешиться от реальности не выходило. Юношу терзало странное предчувствие. И, в конце концов, он решил погадать. Он поднялся с пола, достал с полки небольшой сундук, где было всё необходимое. Благовония, курильница, травы и многое другое. Ему понадобилось не так много времени, чтобы завершить все приготовления. Благовония были зажжены. Приятный аромат расплывался по комнате. Курильница явно видела многое, но сейчас её внешний вид был вторичным. Этому гаданию его научил мастер. И оно могло дать ответы на любые вопросы, если вопрошающий искренне желал получить ответ. Впрочем, тут была необходима и тщательная подготовка. И особенно важно было играть верную мелодию. Му Цин для этого использовал гуцинь. Курильница источала дым, густой, травяной. Каждое растение в определённом количестве, только нужные части, ничего лишнего. Он взял шёлковую ленту и завязал её на затылке так, чтобы она закрывала его глаза. С его губ срывались нужные слова, пальцы перебирали струны инструмента. Мелодия приятным переливом разливалась по комнате. И было в этом что-то такое, особенное. Музыка его всегда успокаивала, приводила в состояние, близкое к экстазу. И в то же время было ощущение волн, которые били о борт корабля. Его движения были плавные, нерезкие. Инструмент он ласкал, как самую нежную любовницу. Он играл мелодию, повторяя раз за разом, до тех пор, пока по телу не прошла приятная дрожь. Он получил отклик. Отняв руки от инструмента, он снял с глаз ленту. Вокруг был туман. И после этого Му Цин поднялся на ноги. Вроде это была та же комната, но что-то было не так. В нос ударил резкий запах гари. Он открыл двери комнаты и замер. Обитель горела. Ценные рукописи лежали на полу, пламя было готово поглотить их в любой момент. Му Цин не задыхался от дыма, но запахи чувствовал очень хорошо. Впереди лежал один из учеников. На его белых одеждах была кровь, под ним тоже натекла лужа. Ему кто-то перерезал горло. – Кто посмел?! – потрясённо прошипел Му Цин и пошёл дальше. Вокруг плясало пламя. Впереди была схожая картина. Мёртвые. Они были мертвы. У кого-то раны были на животе, оттуда торчали кишки и иные органы брюшной полости, кого-то буквально разрубили от правого плеча до левого бедра, кто-то лежал с перерезанным горлом. И везде была кровь. Словно здесь прошлась армия. Му Цин поморщился и пошёл вперёд. К выходу из монастыря. Он миновал двери. Во дворе что-то… странное. Несколько стражников Сяньлэ держали какого-то парня. У него были густые чёрные волосы, собранные в высокий хвост, одежды его были чёрные, в отличие от одежд учеников монастыря, он выглядел очень молодо, несмотря на то, что был уже достаточно высок. Но лица самих нападавших были скрыты туманом. Некоторые стены монастыря явно были пробиты осадными орудиями, а двери в щепки разбиты, их остатки лежали на земле. Прекрасные сады, скамейки были разрушены, попраны солдатами, которые ворвались в храм мирных монахов с плохими намерениями. От этого в душе поднималась волна злости. Как они посмели?! Но он мог только продолжать наблюдать, без реальной возможности вмешаться. Двое держали самого Му Цина, себя он узнал практически сразу. На каменной площадке лежал мужчина средних лет, судя по одеянию, это был мастер. Под ним тоже была лужа крови. Му Цин лихорадочно искал взглядом свою мать. Её держал другой солдат. Рядом с ней была ещё одна женщина, несмотря на белые волосы, она выглядела достаточно молодо, она проклинала захватчиков такими словами, что Му Цин подивился. И недалеко были ещё двое. Мужчина, судя по одежде, земледелец, рядом с ним стояла женщина, прижимающая к груди младенца. Солдаты были готовы в любой момент перерезать им глотки. Возле ног второго юноши лежала сломанная сабля, видимо сопротивлялся, хотя откуда у него меч? Стражник наклонился, подобрать рукоять, где сохранилась часть клинка. Он подошёл к парню, взял его за хвост, задрав голову, криво усмехнулся и перерезал юноше горло. Кровь брызнула прямо на Му Цина. Женщина, которая была рядом с его матерью, громко закричала. От этого крика Му Цина выкинуло из видения. Он подскочил с пола и подбежал к двери, чтобы впустить в комнату, заполненную удушливым дымом, свежий воздух. Его вырвало прямо на каменные плиты. Му Цина била крупная дрожь, по щекам текли слезы. Только сейчас он понял, что ему плохо. – Не… Не-не-не… не может быть! – на языке был неприятный кислый привкус, щеки обжигало. Юноша пустым взглядом смотрел на лужу рвоты, не зная, что делать. Он не знал, не мог правильно трактовать то, что видел. Потому что слишком это всё. Перед глазами до сих стояла сцена, которая развернулась во внутреннем дворе. И первая мысль, которая его посетила - как? Как такое возможно? Он тяжело дышал. Холодный ночной воздух обжигал горло и лёгкие. Что произошло? Что, мать вашу, там случилось? За что их мирная обитель заплатила столь кровавую цену? Му Цин до сих пор слышал этот полный отчаяния и боли крик. Кто она такая, та женщина? И кто этот юноша? Он не знал, что и как делать. – Му Цин, – раздался голос мастера позади. Покорный ученик тут же попытался принять подобающий вид, но мужчина подошёл ближе и сел напротив него на корточки. Учитель взял его за руки и внимательно осмотрел. – Я тоже это видел. – вдруг сказал учитель. Му Цин с трудом поднял на него глаза. – И это неизбежно. – К-к-ак? – говорить ученику было сложно и почти невыносимо. – Это событие имело разные варианты, но всё кончалось и кончается тем, что я погибаю, а монастырь сгорает в огне. – спокойным, даже ровным голосом произнёс учитель и начал обтирать бледное лицо ученика, достав белый шёлковый платок. – А… Тот юноша… – голос Му Цина заметно дрожал. Его вообще всего трясло, как в лихорадке. – Скоро он появится на пороге храма, как когда-то здесь появился ты. И я возьму в его ученики. Хотя в более ранних видениях его не было. Но раз боги дают нам такое, то мы можем только принять свою судьбу. – И вы будете его учить? Несмотря ни на что? – его голос дрожал. А учитель же, напротив, был спокоен. – Конечно. Как учу тебя, как учу остальных. – мужчина обтер щеки ученика и помог ему подняться. – Му Цин, иди спать. Я сам все уберу. – добавил он. Му Цин поклонился и ушёл. Ноги его едва гнулись, руки дрожали. Тем не менее он нашёл в себе силы умыться, сполоснуть рот и раздеться. Он надеялся, что кошмары ему сниться не будут. Хотя это всё явно было напрасно. Такое он забыть не мог. Ему казалось, что на себе он до сих пор ощущает тепло чужой крови, во рту её привкус. Слишком это было реально. Они оба буквально вырывались из цепких лап стражи, но всё случилось именно так. Сразу в сон погрузиться не удалось. Образы были одновременно и яркие, и туманные. Лиц стражников он не видел, зато братьев, мать, женщину и того мальчика - да, очень чётко. Их фигуры словно были вырезаны из кусков камня, а нападавшие слеплены из влажного песка. Но всё же эти образы лучше отложить до утра. И раз мастер сказал, что такова судьба, и такова доля… Му Цин хоть и был готов принять её, но сдаваться без боя не был намерен. Слишком много на кону. И он должен попытаться остановить эти события. Всю ночь он гонял по кругу одни и те же мысли. А следующий день сулил только работу. Му Цин, Мастер и еще несколько братьев спустились вниз, чтобы в деревне закупить бытовую мелочь да узнать насчёт последних новостей. И в большинстве случаев послушать банальных сплетен. Улицы были полны народа. Люди покупали и продавали, общались. Вообще стоял шум, тут была своя атмосфера, немного хаотичная, но живая и такая чужая. Му Цин морщится, однако идёт за мастером. Мастер не торгуется, покупает по той цене, которую ставят хозяева лавок. Пока не наткнулся на парочку. Женщина в платке, закрывающем её волосы, в длинном дорожном платье, а рядом с ней ребенок. Они стояли возле лавки и рассматривали ассортимент. Му Цин не придал значения, но Мастер всё же подошёл к паре. Белоснежные одежды Учителя резко контрастировали с окружающей грязью. Он выглядел возвышенно, хотя и не очень молодо, но от него всё равно веяло силой, хотя Му Цин точно знал, что этот человек никогда не держал в руках оружия. – Мадам Хуа, – мастер обратился к женщине, – Я рад, что снова встретил вас. – Мастер Цзань? – женщина посмотрела на него и улыбнулась. При этом её лицо излучало очень тёплую доброту. – Я тоже не думала, что мы снова встретимся. Вы здесь проездом? – Нет, я со своими учениками спустился сюда для того, чтобы закупить тканей и бумаги, ну, и ещё по мелочи. А каким ветром вас занесло? Насколько я помню, вы осели в деревне, вблизи столицы. – Я решила, что нам пора уезжать. – она внимательно посмотрела на мужчину. – Это мой сын, Хуа Чэн. – Хуа Сюэ указала на мальчика, который тут же поклонился мастеру. Мастер Цзань тоже поклонился ему, как велит этикет и в знак уважения. – Вам есть, где переночевать? – спросил мужчина. Торговец что-то начал говорить про то, что для разговора можно найти другое место. Мастер Цзань улыбнулся и жестом предложил женщине отойти. Она согласно кивнула и вместе с сонным Хуа пошла за собеседником. – У меня есть деньги, чтобы снять комнату в гостинице, поэтому проблем нет. Мы всё равно здесь только на день. – ответила Хуа Сюэ, когда она, мастер и Хуа удобно устроились за столиком на веранде местной закусочной. Солнце осталось снаружи, а здесь была прохладная тень. – Я предлагаю вам остаться на ночь в нашем храме. Условия, конечно, не королевские, но тепло, сухо, и вас сытно накормят. Тем более, одной женщине требуется лекарь, а вы лучший лекарь, который только встречался мне на пути. Вы врачуете не только физические раны, но и души. – Как лестно вы обо мне отзываетесь, мастер Цзань. – но было видно, что женщине это приятно. Щеки заалели, глаза блеснули. – Совсем не лесть. Я более чем уверен, что многие бы преклонили колени перед вашими талантами. Моё приглашение в силе. Возможно, вы захотите остаться у нас. Хуа Сюэ задумалась. Перспектива жизни в храме вообще была достаточно неплохой. Это означало то, что они будут далеко от мирской суеты, возможно, войны и других раздражающих факторов. И она была привычна к работе, её сын тоже. А мастера Цзянь она знала, как друга своего учителя. И именно этот человек помог ей покинуть город, но даже с помощью человека, который имел влияние на государственные структуры, это оказалось сложной задачей. Да, ей пришлось продать все свои украшения, кроме самых дорогих для неё, но этот человек не взял ни единой монеты, хотя Хуа Сюэ ему и предлагала. – Думаю, что на одну ночь остаться вполне возможно. К тому же, Хуа явно надо отдохнуть. Последние дни он плохо спит. – Настои и отвары не помогают? – спросил мужчина, посмотрев на ребенка. – К сожалению, нет – ответила она и тяжело вздохнула. – Их я попробовала в первую очередь. На какое-то время заснуть удается, а потом все равно просыпается. – Госпожа Хуа, – мастер Цзань снова посмотрел на ребенка. Лицо того было бледное, под глазами тени. В целом, вид его был очень измотанный. Еще и несколько замедленная реакция. – Вполне возможно, у вашего сына что-то с энергиями. Сейчас мы вернемся в монастырь, и я его осмотрю. А Вы поможете другой женщине. Думаю, что такой расклад будет честными. – Тогда сойдемся на этом. – женщина кивнула. Еще до того, как она успела протянуть ладонь к сыну, мастер Цзань взял его на руки и прижал к себе. Когда они покинули веранду закусочной, Мастер Цзань громко крикнул: – Всем вернуться до заката. Кто не успеет, будет в час тигра переписывать сутры. Хуа Сюэ улыбнулась. Знала она, что мастер так наказывать просто так не будет. Хотя… Возможно все. Му Цин лишь фыркнул и протянул торговке несколько серебряных монет. Она отдала ему тюк ткани и, довольная сделкой, сложила деньги в кувшинчик.