Полёт бабочки

В комнате пахло дорогими благовониями, маслами, так насыщенно и ярко. Бельё, занавески, обивка дорогой мебели имели густой пурпурный цвет, который сразу выдавал завидное богатство. Но это была комната в публичном доме, ведь по всему фасаду были развешаны красные фонари, привлекающие своим мягким свечением посетителей, что желали получить общество образованных девушек или юношей. Данное место могло удовлетворить любые запросы своих требовательных клиентов. Молодая женщина сидела за столиком перед зеркалом и неспешно расчесывала золотым гребнем свои длинные волосы. Её тело было скрыто лишь тонким прозрачным халатом, который даже в какой-то мере больше обнажал её, чем прятал. Тело её было упругим, изящным, на округлом бедре проходил большой уродливый шрам, который начинался от тазовой косточки с правой стороны, огибал его, как тонкая змея, изящным кольцом и кончался около коленной чашечки. Но мало кто обращал на него внимания, женщина редко обнажала свои ноги. Рядом прошла прислуга. – Открой окно. – приказала женщина, не отрываясь от процесса. Гребень в её руках был золотым, с драгоценными камнями. Женщина явно не была простым цветком сливы. Слуга открыл окно и тут же удалился. Женщина удовлетворённо кивнула. Ей нравилось, что слуги не рисковали лишний раз её ослушаться. Хозяйка самого дорогого и роскошного дома терпимости – личность опасная. Она знала секреты многих знатных господ, у неё много влиятельных друзей. И есть высокопоставленный любовник. – Я и забыл, что ты очень любишь смотреть на себя в зеркало после любовных утех. – она даже не обернулась на эти слова. Мужчина потянулся в удобной постели, украшенной мягкими подушками с вышитыми драконами и фениксами. В его доме ложе тоже было удобным, большим. И ужасно холодным. Любимая некогда супруга ныне спала в отдельной комнате, дети давно жили со своими жёнами, радовали главу семьи внуками и внучками. Но он мужчина. Мужчина, который ещё в самом расцвете мужской силы. Он ещё мог и детей зачать, и женщину удовлетворить. Но его жене это уже не было нужно. Она считала, что три сына – уже хватит. Впрочем, он и сам не желал касаться этой женщины уже больше десяти лет, хотя когда-то давно у него к ней были сильные чувства. Генерал поморщился. Три сына, один из которых Фэн Синь, и только два других радовали его своими “успехами”. Один генерал, который не видел боя, а другой взяточник без чести и принципов. – Да, люблю. – она улыбнулась своему отражению в зеркале и обернулась. Он внимательно посмотрел на неё и улыбнулся. – Так ты уверена, что это сын Юншэна? – но ведь основная цель – передать информацию и просто обсудить дела насущные. Хотя и не только это. Ему действительно хотелось проводить с ней время, потому что только она его понимала, только она делала его живым. – Если ты знаешь ещё мальчиков с такими глазами и мечом Юншэна, то нет, не уверена. – она едва заметно вздохнула. Игра, конечно, ей нравилась. Но тот факт, что сейчас они обсуждают судьбу парня, который ни в чем не виноват, и которого Верховный генерал хотел уничтожить, ей претил. – Если это и правда он, то у него нет никаких шансов, загублена репутация его отца, Император даже слушать его не станет, стража и несколько плетей за дерзость. – ровно проговорил мужчина и прикрыл глаза. – И вряд ли он сможет сам исправить эту ситуацию. Пока что он только приезжий заклинатель. – С чего ты взял, что его цель идти к Императору? Он уже несколько дней живёт в монастыре Хуанцзи, не подавая никаких признаков того, что собирается идти в Запретный дворец. Или у него есть причины желать этого, а? – мадам Юй Ланьхуа прекрасно знала, что такое игры в политику. И знала, что Верховный Генерал, который сейчас развалился на ложе, как император, нечист на руку. Впрочем, она ведь тоже не чиста. – Конечно, есть. Ведь это я сдал его предателя-отца, забрал его титул и занял его место. Будь я сыном преступника, я бы желал отомстить, – он говорил весьма уверенно. – Ненависть, дорогая моя, очень хороший мотиватор, но идти она должна из сердца. Мадам Юй с удивлением посмотрела на него, да, ненависть действительно хороший мотиватор, который может дать сил. Но после нее всегда остается пустота. – В любом случае, он в основном живёт в монастыре, без попыток выйти на контакт с кем-то из дворца. Хотя нельзя сбрасывать со счётов Первого Советника. К тому же… Его Высочество занял своё место среди богов, это был едва ли не единственный способ получить аудиенцию Его Величества. Сейчас же Фэн Синь занимается охраной князя Сяоцзинь. – Пусть. Для него это своеобразное понижение по службе, – Фэн Хайдэ оглядел её голодным взглядом. Дело было не в том, что она красива и изящна, скорее в том, что она опасна и своенравна. Дерзость ее фиалковых глаз, стойкий характер, острые ногти и изящная опасная красота. Она как сильный северный ветер, пробирающий до костей, как молния на фоне черных туч,– А этого наглого щенка надо утопить, пока не вырос в волка, или выдрессировать. Я думаю, у меня получится и то, и другое. – Если ты не заметил, то он уже не ребёнок, а юноша пятнадцати лет от роду, который занимается духовными практиками. Он ещё ничего не сделал, а ты уже хочешь убить его только за то, что его отец, которого он даже не помнит, оказался предателем. – И это естественно, Ланьхуа. Легче задушить в колыбели, чем иметь дело со взрослым хищником. – со знанием дела заключил мужчина и отщипнул с грозди виноград, отправив его в рот. - Однако, и во взрослом хищнике может быть толк. Особенно, если он почует запах крови. – Ты его неправильно оцениваешь. – прищурившись, произнесла женщина и села на кровать. – Как раз правильно. Он принадлежит роду Пэй, какую бы фамилию ни дала ему мать, а эти псы на редкость живучие и опасные, с острыми клыками. – Ты про то, что Пэй Цин выбил себе право не подчиняться именно тебе? Ты же понимаешь, что было бы, если бы казнили и его, и всех его родственников? Только еще одного бунта не хватало, особенно, если бунтовать будет военное горнило Империи. – Не учи меня войне, женщина. Твоё место подо мной. Зря он это сказал. Потому что можно хамить любой женщине. Но нельзя хамить Юй Ланьхуа, ведь не зря она имеет сомнительную репутацию. Она, подобно ядовитой змее, резким броском впилась тонкими пальцами с острыми ногтями в горло своего любовника. Её холодные фиолетовые глаза смотрели прямо на него, а когда генерал вздумал попытаться скинуть ее с себя, кольцо на указательном пальце сверкнуло, и теперь вместо обычных ногтей её руки украшали настоящие когти, по которым проходил заряд тока. – Ты, может, меня и трахаешь, но моя верность принадлежит только Императору. И если понадобится, я лично этими когтями при твоих сыновьях вырву тебе глаза, а потом и то, что делает тебя мужчиной. – Ты просто дворцовая шлюха, которую я соизволил иметь. – он может только зубоскалить, но не может дать ей отпор. Он – обычный человек, который не изучает никаких духовных практик и техник. И если быть честным, то генерал даже не был уверен в том, что стоило говорить с ней подобным тоном. Однако было в этом что-то… Ему нравилось ее злить и провоцировать. – Генерал, ты можешь оскорблять свою жену, девочек из публичного дома и тех служанок, которые ложатся под тебя. Кого угодно, но не меня. Потому что стоит мне щёлкнуть пальцами - и Верховный генерал позорно умрёт во время акта любви. – она злым демоном смотрела в его глаза. На кончиках чёрных когтей гуляли искры, которые каким-то чудом не причиняли боль мужчине. Тот сглотнул под её взглядом. – Я понял. – выдавил генерал, но глаза его странно горели, когда он смотрел на нее, – Я больше не буду оскорблять тебя. Юй Ланьхуа удовлетворенно кивнула и отпустила руку. Когти тут же исчезли, как и искры. Она села на кровати так, словно ничего не было. – Уходи. Я не желаю тебя видеть. – женщина взглядом указала на дверь своих покоев. – Цветок мой, – он потянул к ней свои смуглые руки, чтобы коснуться, но кольцо снова сверкнуло, искры предостерегающе затрещали, как гремучая змея в пустыне. Поняв, что перегнул, Фэн Хайдэ вылез из кровати и начал одеваться. И только возле самой двери он бросил на нее взгляд, а она метнула в него нож, который застрял в косяке. Мужчина подмигнул и скрылся в коридорах. Он знал, что обида пройдет, что ему в любой момент можно к ней вернуться, и она его примет. Как и он ее. Юй Ланьхуа молча за ним наблюдала, пока её любовник не скрылся в коридорах. И только после этого спокойно выдохнула. Она не хотела его сейчас видеть, и вряд ли захочет в ближайшие дни. Но он вернется, принесет ей подарок, улыбнется… И она его снисходительно простит. Потому что они вместе уже больше десяти лет. Потому что он – единственный человек, которому она полностью доверяла свою спину, с кем с удовольствием занималась сексом. Наверное, это можно назвать любовью. Может быть. Она набросила на плечи пурпурный халат и заколола волосы шпилькой со столика, встала с кровати и вытащила из косяка метательный нож, небрежно бросив его к остальным. Работы у хозяйки публичного дома много всегда. У Главы Тайной службы работы еще больше. Сидеть перед ней было… Неловко. Он красил её и без того красивое лицо, хорошо, что руки не дрожали. Никто из них не умел красить женщин, этому экстренно пришлось учиться Му Цину. Он сидел перед невестой на небольшом стуле. Вуаль временно была отложена в сторону. И вся ситуация вызывала в Му Цине странную неловкость, почти обречённость.  Они находились в храме Его Высочества Наследного принца Сяньлэ. Пришлось, правда, расположиться в небольшой комнатке, но было достаточно места, чтобы удобно устроить и невесту в её тяжёлых одеждах и украшениях, а также набор косметики.  Му Цин красил девушку по всем правилам, он вплетал в её волосы гребни и шпильки. Поставил и закрепил корону с фениксами. И всё было идеально. Если бы не…  – Му Цин, – она обратилась к нему, когда он закончил красить ей губы. Он отложил кисть в сторону, взял другую, чтобы нанести макияж на глаза.  – Я что-то делаю не так? – спросил он. Переделывать всë не было никакого желания.  – Всё правильно. Я хотела спросить тебя о другом. Сколько нам счастливо жить с Фэн Синем? И жить ли нам вместе вообще? – она посмотрела на него большими тёмными глазами.  Му Цин не знал, что сказать. Звезды говорили, что жить счастливо им очень мало.  – Тебя интересует мнение моё или мнение звёзд? – он смотрел на неё прямо и… Прохладно. Она, словно чувствуя этот холод, поежилась.  – Мнение звёзд. – Не могу сказать, сколько, но… У вас точно будут дети, трое замечательных детей.. И вы будете счастливы. Возможно, всю жизнь, а, возможно, лет двадцать. – Му Цин мягко улыбнулся ей, чтобы она поверила ему.. Он врал. Врал вот так, в лицо влюблённой женщине, зная, что счастья им не видать. Хотя… В одном не соврал.  Она посмотрела на него не менее холодно. Девушка закрыла глаза, чтобы Му Цин мог нанести косметику на веки. И где-то внутри, Цзянь Лань чётко понимала, что ей не жить счастливо с Фэн Синем. Их брак не одобрили родители, сейчас они поступали словно глупые дети, назло всему миру. И это ничего хорошего никогда не приносило.  А еще она не могла понять, лжёт Му Цин или говорит правду. Хотя… Зачем ему врать? Он друг её будущего мужа, помогал найти место и время для проведения свадебной церемонии.  Какой у него мотив лгать о таких вещах? Но… Она ему поверила и тоже улыбнулась. Ей хотелось верить в своё счастье.  – Му Цин, если я попрошу тебя кое о чём, ты сделаешь это?  – Смотря что.  – Я хочу, чтобы ты позаботился о нём, если что-то вдруг пойдет не так. Ты единственный из вашей троицы, у кого есть голова на плечах. – она говорила это с такой заботой и любовью, что Му Цину стало не по себе. Она верила ему. Верила, о боги. А он ей солгал, толкая прямо в объятия близкого несчастья. И, по-хорошему, сейчас надо сказать им обоим, что их брак сделает им только хуже, и постараться отговорить их. Но он не мог. Что-то сковало его по рукам и ногам, зажало рот своими костлявыми ладонями.  Что-то такое, что уготовило ему судьбу простого наблюдателя, который не в состоянии ничему помешать.   – Хорошо, я постараюсь. – и Му Цин снова улыбнулся ей, от чего у него едва не свело скулы. Он хочет вырвать себе язык. – Спасибо. Я… Очень благодарна тебе за все то, что ты сделал для нас. – Цзянь Лань с удовольствием ощущает, как лёгкая кисть касается её века. Му Цин на удивление нежный и заботливый.  – Не стоит благодарности. – он закончил с правым веком и перешёл на левое. Юноша ожидал ещё вопросов, на которые придётся отвечать и снова врать, но их не последовало. Му Цин завершил наносить макияж и накинул на голову невесты тонкую красную вуаль, украшенную золотой нитью. Корону с Фениксами купил Фэн Синь, одежды для обоих новобрачных были сшиты по личному заказу у дворцового портного, который взял сверху ещё полцены заказа за молчание. Корону с драконами и остальные украшения покупал уже Му Цин. Хуа Чэн же сумел найти очень дорогую ткань на одежды по весьма скромной цене. Му Цин считал, что Хуа Чэн использовал трюки, но всё оказалось прозаичнее. Он просто выиграл тюк ткани у торговца в карты. Это Му Цин узнал совершенно случайно из разговора на улице. Про скромную цену шиди, видимо, придумал.  А ведь этот торгаш был местной звездой, которого в карты никто не мог обыграть, а когда наглый мальчишка заявил, что в случае своего проигрыша он заплатит за тюк двойную цену, азарт заядлого игрока было просто не унять. Что ж, мужчина с треском проиграл щенку пятнадцати лет, но уговор был уговором, значит, надо было выполнять его. Тюк ткани был отдан победителю.  Это событие потрясло весь рынок.  Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения, Му Цин даже не стал отчитывать шиди, всë равно тот не исправится.  Сам же Хуа Чэн приводил в нормальный вид жениха. Это происходило уже в другой комнате, да и времени требовало меньше, но Хуа Чэн не был бы собой, если бы не добавил своего.  Всего на свадьбе присутствовало три гостя.  Третий гость заходил поочерёдно то в одну комнату, то в другую, но его никто не мог видеть. Потому что он – бог. Ему нельзя показываться смертным.  Се Лянь с удовольствием наблюдал за свадебными хлопотами, более того, даже нарядился в красные одежды, как и полагается всем гостям на свадьбе. И решил преподнести подарок новобрачным. Правда, не прямо сейчас, а когда они совершат три поклона и испьют вина.  Даже Му Цин сменил свои привычные белые одежды на красные в честь этого события, сохранив при этом общую лаконичность своего образа. Хуа Чэн же откуда-то выцепил заколку с серебряными бабочками, которые спускались друг за другом по тонкой цепочке.  Му Цин не знал, что делать. Ему было не по себе, потому что он солгал Цзянь Лань. И ещё он ощущал страх, который сжимал его изнутри.  Его Хуа Чэн, его любимый шиди, который так верит ему, смотрит на него, как на старшего брата. И сейчас он такой красивый, в красном. Ему очень идёт этот цвет, который подчеркивает цвет его глаз, делая его вид ещё более демоническим. Но при этом только с Хуа Чэном он был старшим. Ответственным. Сильным.  Он помнил, держал в своём сердце все моменты близости, которые были между ними. Когда Хуа Чэн пытался садиться на шпагат, когда занимался на маятнике под чётким руководством Му Цина, когда падал на старшего брата и позволял обрабатывать свои раны.  И в его сердце навсегда останется момент, когда Фэн Синь учил маленького Хуа делать лук.  И самый первый лук, кривой, косой, Фэн Синь прижал к своей груди и похлопал его шиди по плечу.  Это тепло осталось в его сердце. И никогда больше не уйдёт.  Но он не знал, что делать, как остановить злой рок, который грозил стать напастью для его родных людей. Смерть. Над ними всеми чёрным алчущим стервятником нависла смерть.  Солнце ярко светило, когда новобрачные встретили друг друга возле алтаря божества. Хуа Чэн и Му Цин достали фигуры из бумаги, которые бы заменяли родителей жениха и невесты, чтобы молодожёны могли совершить поклоны.  Сердце беспечной ласточкой билось в груди, Фэн Синь не знал, куда себя деть. Это волнение накрыло его ещё вчера, во время расчесывания волос. Вот так… Она будет его. После всей подготовки, поисков материалов, одежды, украшений и многого другого они, наконец, все сошлись в зале храма перед статуей божества.  Насыщенные красные одежды на всех участниках церемонии создавали в храме неожиданно приятную атмосферу, словно всполохи огня на стенах, роскошные украшения на волосах невесты бросали цветные пятна.  И не имело значения, что фигуры родителей были из бумаги, не было важным и то, что они сами пошли вопреки воле семей. Фэн Синь считал, что это всё совершенно неважно, потому что они друг друга любят. И его невеста стоит такая красивая перед ним. Её лицо скрывает алая вуаль с золотой вышивкой. Но даже через неё можно было разглядеть изящные черты невесты.  Он тяжело сглотнул, чувствуя, как разливается по лицу жар.  Вдвоём с Цзянь Лань они опустились на колени.  Поклон небу и земле.  У Фэн Синя дрожат руки. Сердце громко колотится о стенки его груди. Ему сложно дышать. Он не верит в своё счастье.  Поклон родителям.  Поклониться даже бумажной копии отца было для Фэн Синя невыносимо сложно. Его отец – его наставники, а мать – правящая семья. Только они, а не те люди, чью фамилию он носит.  И третий, завершающий поклон - друг другу.  Этот поклон дался легче. Теперь пути назад нет.  И только после поклона можно поднять вуаль, чтобы увидеть свою невесту.  На секунду Фэн Синю показалось, что вместо Цзянь Лань стоит Му Цин, но наваждение прошло также быстро, как и возникло. Солнечный блик на стене, не более. Не более, чем волнение. Он смотрел в лицо девушки и хотел её поцеловать. Но пока нельзя.  Несколько глотков вина, чтобы протянуть кубок супруге.  Уже супруге. Его жене.  И…  Над ними словно кто-то развеял алые лепестки цветов, а на алтаре рядом с чашей с изображением нарциссов появились статуэтки уток-мандаринок из белого нефрита. Фэн Синь поднял голову и посмотрел на статую.  Теперь ему стало легче. Рядом все родные ему люди.  И его Высочество тоже.