Полёт бабочки

Он плохо помнил, что случилось той ночью в лесу. Во рту было сухо, хотелось пить, правый бок болел, а грудь стягивали тугие бинты, от чего дышать было ещё сложнее. Фэн Синь не знал, сколько пролежал в таком полусне, зато отчётливо уловил момент, когда прохладные руки подняли его голову и поднесли к его губам какой-то тёплый отвар с сладким привкусом. Помнил тёплые руки, которые меняли его повязки, и как по коже растекалась тёплая вода, как с лёгкой и едва заметной быстрой болью отходили повязки от его кожи. Больно. Но не слишком. Он не мог проснуться. Точнее, просто не желал просыпаться. Потому что всё перестало иметь смысл. Его разлучили с любимой женщиной против воли, отправив простым стражником на дальние рубежи. Цзянь Лань не отвечала на его письма. Ни разу ему не пришёл ответ, хотя он ждал долгими вечерами, что следующим утром в огромном мешке с корреспонденцией найдётся весточка и для него. Но каждый день его желание так и не сбывалось. Фэн Синь догадывался, что по поводу перевода в Юнань похлопотал его отец. Как только Се Лянь вознёсся, положение его телохранителя сразу стало шатким, но он всё равно женился, несмотря на прямой запрет отца и родителей Цзянь Лань. Сам Фэн Синь не желал быть втянут в грязные политические игры, которыми с большим удовольствием развлекался Верховный генерал и его братья. Всего братьев у него было двое. Старший брат, первый и любимый сын, занимал место генерала Восточной Армии. Фэн Синь видел его достаточно часто, потому что за несколько лет до своего вознесения Его Высочество начал принимать участие в государственных делах, естественно, сопровождала его и Императора их личная охрана. Его брат не был похож на Фэн Синя, был, наоборот, бледнолиц, достаточно худой и с копной чёрных волос, всегда собранных в тугую причёску. Одежда его всегда была в порядке, но возраст давил с каждым годом. Фэн Дун терял волосы. Сейчас на манер отца он носил небольшие усики над верхней губой. Насколько знал Фэн Синь, его брат уже давно был женат на одной из самых красивых женщин города. Второго брата он тоже видел часто. Глава личной гвардии был таковым только на словах. На самом деле этим сбродом из преступников, воров и бывших наёмников занимался исключительно Бин Хан. Фэн Шань работал только со стражей. В его обязанности входил контроль за стражей и городской безопасностью, инспекция и ещё много чего, что Фэн Синю не было интересно. Как ни странно, второй брат тоже не был похож на колоритного отца семейства. Вечно опухшее лицо с большими синяками под глазами. Роста был небольшого, чуть выше Его Высочества. Между двумя старшими братьями были тёплые отношения, они вместе ходили в увеселительные заведения, на всех пирах и приёмах сидели рядом. Их жены очень хорошо относились к друг другу, две подруги, которые всегда приветливо улыбались. Верховный генерал и его жена тоже участвовали в этой жизни. Генерал обнимал своих сыновей. Но Фэн Синя за сына не считал. На этом празднике жизни Фэн Синь чувствовал себя лишним. Он не мог просто сесть рядом с ними и завести разговор. Он не знал их. Они не знали его. Между ними была огромная пропасть, которая поглотила их кровную связь, сделав её несущественной и вторичной. В их общении уже нет никакого смысла. Фэн Синь был один. Несмотря на то, что они дети одних мужчины и женщины, братьям им не стать. Они не помогут ему в беде. Он не закроет их от смертельного удара. Они для него никто. И он никто для них. Эти люди счастливы без него. Он не часть их семьи, уже давно. Всего лишь нечто отдельное. Его семья – Цзянь Лань, Се Лянь, Му Цин и его мама, Хуа Чэн и его мать. Только они его семья. Они, никто больше. С Цзянь Лань было сложнее всего. Если уж говорить честно, то он с трудом сумел добиться хотя бы её поцелуя. Она очень умело и изящно водила его за нос, подавая весьма однозначные сигналы не только ему, но и принцу, и князьям различных рангов, и чиновникам, и даже Ци Жуну. И каждый раз Фэн Синь сгорал от ревности. Ему хотелось вывести её из толпы людей, отвести в укромное место и обнять. Мужчина мечтал, как будет перебирать её длинные, густые чёрные волосы, целовать пряди и касаться её. Только она не разрешала. Короткие встречи, вырванные украдкой прикосновения, словно он касался не своей будущей жены, а одной из наложниц Императора. И всё же было в их отношениях что-то неправильное и запретное. На уровне своей тренированной интуиции Фэн Синь ощущал, что это неправильно. Не так должно быть, но ничего не мог сделать. Он только ходил за ней, дарил дорогие подарки, в надежде получить хоть какое-то внимание. В итоге, она дала добро на свадьбу, когда всем стало очевидно, что Его Высочество обзаводиться гаремом не планирует. Судьба Цзянь Лань была неизвестна. Теперь она уже не являлась одной из сотен претенденток на место будущей Императрицы или какой-то из десятков дам в гареме. Только тогда она смогла позволить себе что-то большее, чем просто ходить под луной, держа за руку любимого мужчину. Свадьба сыграна. И Фэн Синь принял решение, что в дом отца он её не приведёт. У него просто нет такого дома. Но проблему решил Его Высочество ещё до своего закономерного вознесения. Своему лучшему телохранителю он подарил просторное поместье в части города, где жили самые важные чиновники. Жалования вполне хватало на содержание этого дома, но до свадьбы Фэн Синь редко приходил туда, там было слишком одиноко. Но когда Цзянь Лань со скандалом покинула свой фамильный дворец, то Фэн Синь не мог не впустить её. Она сразу же начала строить слуг и наводить свои порядки в их теперь уже общем доме. И со временем, поместье наполнилось теплом и уютом, которые могла создать только женщина. Также она в свои руки взяла все расходы и доходы, потому что Фэн Синь деньгами не умел распоряжаться вообще. И так за пару месяцев она сделала всё, чтобы жалованья Фэн Синя хватало на содержание поместья семьи, оплаты работы слуг и многое другое. Даже откладывала где-то. Фэн Синь был вполне счастлив. Он во всём слушал свою молодую жену и не перечил. А зачем? Лишь бы она была довольна. И эти два месяца стали для Фэн Синя самыми счастливыми. У них был замечательный секс в огромной кровати, иногда они гуляли по поместью. В основном же Цзянь Лань болтала, а Фэн Синь слушал. Пока не грянул гром. Гром был в виде приказа. Фэн Синя буквально разжаловали из телохранителя в простого стражника и отправили на дальние рубежи. Всё решилось одним днём, ему даже не дали попрощаться с женой. Через три недели он уже в составе боевой тройки ходил по улицам Юнань. К слову, в службе ничего трудного не было, пока на патрули не начал нападать злой дух. Фэн Синь хотел навестить своих друзей, но за несколько месяцев ему так и не удалось получить нормальное увольнение. Местный командир стражи считал, что Фэн Синь постоянно нарушает правила, поэтому давал ему штрафные патрули так часто, как это было возможно. Так что у Фэн Синя оставалось только время на то, чтобы отправить жене скудное жалованье, поесть и поспать. Тут с едой было очень тяжко. Жиденькая рисовая каша, не самые свежие овощи и иногда даже испорченное мясо. Фэн Синь с чистой совестью отказывался от такой пищи, как и многие другие стражники. И это было не самое худшее. Один паренёк перешёл в стражники из армии. Его звали Чэнь Ин, он был высок, худощавый и смуглый. А ещё у него было необычные синие глаза. Редкое явление среди его народа. Чэнь Ин стал постоянным напарником Фэн Синя, третий у них постоянно менялся, поэтому запоминать их имена никто не считал нужным. Вот и сейчас, когда они шли по улице одной деревушки вблизи Юнани, иногда их отправляли в патрули не в сам город, а на помощь другим. Так что вполне обычное и рядовое событие. Вокруг была тьма, в окнах домов уже не теплился свет. В руке Фэн Синя горел большой факел, только благодаря ему и свету луны они вообще хоть что-то видели. Иногда возле домов горели бумажные фонарики, но света от них едва-едва хватало, чтобы разглядеть хоть что-то. Разговор трёх стражников зашёл об армии и причинах ухода из её рядов. – Ну, так армия вроде как почётнее, – высказался Фэн Синь, когда они шли по улице. Третий тоже внимательно слушал, хоть и не подавал вида. – Почётом жену и сына не накормишь. – ответил бывший солдат и нахмурился. – Если у нас хоть жидкая каша да изредка нормальное мясо, норму по воде нам выдают, жалованье есть, на которое я могу купить мешок риса и немного овощей, то в армии у меня вполовину меньше было. А я с солдатами на границе служил, защищал от песчаных дикарей. И воды вдоволь не было. В общем, в армии намного хуже, чем здесь. Понимаешь? Тут при желании можно и взятку получить, а это в семью лишняя монетка, я хоть сыну своему мясо купить смогу. – Но... Как это вообще случилось? – Фэн Синь с удивлением посмотрел на своего сослуживца. – А демон его знает. – Чэнь Ин ответил и вздохнул. – Старшие офицеры говорили, что большинство сюда отправили после казни генерала Пэй. А потом начали урезать финансирование. А там... Кто остался верен клятве и долгу, а кто пошёл в разбойники. Солдаты сейчас либо молодые неженатые юнцы, которым тех крох хватает, либо старики, которых уже никто никуда не возьмёт. Но и есть такие, как я, которые хотят уйти, да не могут. Я вырвался. Но не у всех так вышло. – Так ты берёшь взятки? – вдруг в разговор вмешался третий. – Иногда. Я хочу, чтобы мой сын вырос большим и сильным. А я отец. Я ему обязан. Так что... Приходится. – Чэнь Ин явно испытывал по этому поводу стыд. – Это сейчас ты так себя оправдываешь. А потом? – третий не унимался. В его голосе скользило откровенное раздражение. – Слушай, у тебя, наверное, нет никого: ни жены, ни детей, поэтому ты меня не понимаешь и осуждаешь. Но. Когда твой ребёнок будет смотреть на тебя голодными глазами, и не такое сделать придётся. – Чень Ин скорчил просто дикую рожу. В его синих глазах загорелся странный алчный огонёк. – Заткнулись оба. Чэнь-сюн, бери, но не при мне. А ты... – Фэн Синь сурово посмотрел на третьего, – Ты действительно не понимаешь. – Не понимаю. И надеюсь, никогда не пойму. – высказался третий. Так прошли месяцы, а Чэнь Ин всё ещё оставался напарником Фэн Синя, даже пару раз приглашал его к себе на ужин. Но Фэн Синь вежливо отказывался, правда, один раз пришёл сам, чтобы подарить маленькому сыну своего сослуживца набор сладостей, купленных на рынке. Ему удалось сэкономить немного денег. Мальчик широко улыбнулся, когда Фэн Синь сел перед ним на корточки и протянул свёрток. Жена и мать хозяина дома вежливо отказывались, но в итоге подарок приняли. Фэн Синь настоял. Не мог иначе. Ему хотелось сделать для мальчика хоть что-то. Колёса судьбы между тем вертелись всё быстрее, и кому было уготовано попасть под них? Однажды поздним вечером Фэн Синь и Чень Ин снова были в патруле, с тем самым парнем, который шёл с ними в ту ночь, при разговоре о положении в армии на границе. На обратном пути Чень Ин предложил сократить маршрут через небольшой и тихий лесок. Людей там быть не должно, торговцы, кто побогаче, уже давно сбежали из этих краёв. Лес оказался тёмный, мрачный. Чуткий слух Фэн Синя различал дыхание его сослуживцев, треск факела. Где-то вокруг то и дело возникали странные шорохи. Этот лес был одним из немногих, что вообще сохранился в здешних местах, засуха не щадила никого и ничего. Но устойчивые вековые деревья, которые своими корнями ушли далеко под землю в поисках живительной воды, до сих пор возвышались над землёй. Где-то в чаще ещё бегали ночные лесные звери, но это было ничто по сравнению с тем, какое обилие живности тут было раньше. К тому же, оголодавшие лесные жители стали всё чаще появляться на улицах города. За несколько месяцев Фэн Синь подстрелил далеко не одну такую лису или дикую кошку. И каждый раз он видел истощенное животное, для которого смерть была лучше такой жизни. Внезапно ночную тишину разорвал громкий крик. Это орал Чень Ин. Его факел упал на землю и потух. Фэн Синь тут подбежал к сослуживцу, чтобы посмотреть, что там случилось. Нога его друга была зажала в капкане. Видно было плохо, но в воздухе уже стоял сильный запах крови. Острые края с лёгкостью пробили обувь, даже плотная кожа не спасла. Из ран сочилась тёмная кровь, а Чень Ин орал во всю глотку от боли. Когда Фэн Синь попытался разжать капкан, его кто-то ударил по голове. Это был третий, который взял какую-то корягу с дороги. Он тут же навалился на Чэнь Ина, который ошарашенно смотрел на другого напарника. Но его горло пронзила пущенная из кустов стрела. Кто-то очень чётко спланировал это действие. Но ради чего? Думать Фэн Синь не мог. Голова не сразу, но отозвалась огненной болью, он с трудом опёрся на руки, чтобы подняться, но кто-то снова ударил его чем-то тяжелым, на сей раз по спине. Фэн Синь и это выдержал. Тренированное тело, тренированные мозги. Не выжечь из крови опыт. Но на спину пришёлся ещё один мощный удар, Фэн Синь раскрыл рот, хватая воздух. Он не мог даже вдох сделать. И это состояние агонии и беспомощности, казалось, длится вечность. Он всё же упал на землю. И его поглотила тьма. Ненадолго. Совсем ненадолго. – Прости меня, Фэн Синь, но я должен. – Фэн Синь ненадолго очнулся, когда с него снимали доспехи, чтобы вытащить из тайных карманов всё его добро. Он плохо понимал, что происходит. Затылок болезненно горячо пульсировал. – Да чего ты с ним возишься?! Нож ему в бок и горло вскрой. – сказал кто-то, кого Фэн Синь не видел. Рядом лежал Чень Ин. В его горле торчала стрела. Неровный свет факела, который каким-то чудом не погас, позволил разглядеть эту картину. Чэнь Ин, оказывается, был примерно одного возраста с Фэн Синем. С бледной кожей и тонкими губами. В тот момент они были раскрыты, как и его глаза. Из уголка рта текла кровь, из раны на горле бежала тонкая алая нить, которая сделала на шее странный рисунок в виде ошейника. Он просто... оказался не в том месте, не в то время. И не с тем человеком. Просто обычный стражник. Муж, сын, отец... И теперь его нет. Так смерть его и забрала. Кого она ещё утащит в своих цепких лапах? Завершить мысль Фэн Синь не успел: в бок ему воткнули нож. Удар, и потом острая боль, которая едва позволила ему дышать. Перед глазами помутнело. Остро. Слишком остро. Ни одна тренировка не шла ни в какое сравнение с этой агонией. Фэн Синь снова жадно и беспомощно глотал ртом воздух. Было слишком больно. И только тот талисман от Му Цина грел. Видимо, он начал действовать. Третий уже прижал нож к его горлу, чтобы завершить тёмное дело, но внезапно упал замертво. Над Фэн Синем стоял кто-то в чёрных одеждах и плаще. – Ты кто?! – это единственное, что успел сказать тот, кого Фэн Синь не видел, прежде чем человек в чёрном с хрустом свернул его шею. Перед глазами всё потемнело.... И Фэн Синь очнулся полностью. Но над ним было не ночное небо, а деревянный потолок. В комнате горели бумажные фонарики. Ночь? Он жив? Повернув голову, Фэн Синь обнаружил спящего на полу Му Цина. Это... Так он действительно жив. Он протянул руку, чтобы тронуть его за плечо. Отправить спать в другое место. Потому что... Это было неправильно. Му Цин никогда не заслуживал вот такого – спать на голом полу, как собака. Его друзья нашли его. И видимо, тот человек в чёрном... Это был Хуа Чэн. Что ж... За это надо сказать спасибо. Потому что если бы не он, то сейчас бы Фэн Синь не мог коснуться кончиками пальцев тёмных, с серебряным переливом волос Му Цина. Возможно, это предсмертная агония, но пусть хотя бы в ней он сможет это сделать. Юноша погрузился в холодную воду с головой. Он сильно устал, мышцы ныли от долгой и нудной работы. Зато теперь ему можно нормально отдохнуть. Он уже несколько дней, как вернулся в монастырь, но ситуация слабо изменилась. Фэн Синь так и лежал в бреду, за ним ухаживал то Му Цин, то Хуа Чэн, то Мадам Му и Мадам Хуа. Сам же Хуа Чэн считал, что Фэн Синь уже не нуждается в таком плотном уходе, но он так и не проснулся, хотя рана не угрожала его жизни. Лекарь предположила яд, но ничего, что подтвердило бы её догадку, не было обнаружено. Му Цин не находил себе места, метался, как раненый зверь из угла в угол. Стал нервным и раздражительным. Придирался к Хуа Чэну больше обычного. И Хуа Чэн терпел. Потому что не мог он высказать шисюну претензии. Да и мастер Цзянь этого бы не одобрил. Но никто не мешал ему нарушать дисциплину. Вообще в источник можно ходить только до заката солнца, но Хуа Чэн спокойно зажег парочку бумажных фонариков и поудобнее сел на камнях. Вокруг была странная и пугающая тишина. Даже насекомые и птицы замолчали. – Правила нарушаешь? – раздался достаточно требовательный голос. Хуа Чэн оборачиваться не спешил. Он догадался, что это тот самый демон, который принёс им раненного Фэн Синя. И по косвенным признакам догадался, что это его мёртвый отец. – Хочу и нарушаю. Вы мне не учитель, чтобы наказывать. – юноша разлегся в воде удобнее и откинул голову на каменный бортик. Это был нерукотворный источник, но мастер и его ученики обложили всё вокруг белым камнем, который тоже обладал интересным свойством. Он очень хорошо помогал в восстановлении сил. – Не нагловат ли ты для своего возраста и такого строгого наставника? – со смешком поинтересовался мужчина и сел рядом с источником. Но не на камни. Совсем нет. – Какой есть, Генерал Пэй. – он пожал плечами. – Зачем так официально? Будет лучше, если ты будешь звать меня... – ... отцом? – предположил Хуа Чэн. – Но прежде чем я так тебя назову, демон, ответь мне на вопрос. Какой подарок от тебя я должен буду надеть после того, как стану мужчиной? Ответ на этот вопрос он прекрасно знал. Знал ли его демон? Юншэн по-доброму улыбнулся и снял с себя чёрный плащ. Не слишком он был красив после смерти, но... Что есть, то есть. – Пион. Украшение в виде пиона с красными и фиолетовыми камнями, брошь. – уверенно ответил генерал и склонил голову на бок. Хуа Чэн долго и пристально смотрел на него. Даже немного холодно. Но... В его душе было полное смятение. Вот его отец. Великий герой. Прекрасный генерал. Вот он. Живой. И... Хуа Чэн прищурился и убрал со оба чёлку. Мешает. Ему хотелось разглядеть его получше. И действительно, в идеальном и красивом лице его отца угадывались черты самого Хуа Чэна. Даже цвет кожи теперь близок. Хотя Юншэн заметно бледнее своего сына. И это шрам на подбородке. И хищный разлет бровей, прямой нос, чуть изогнутая линия рта, и родинка под бровью. Мама рассказывала. Очень много. – Рад, наконец, тебя увидеть, отец.