Полёт бабочки

Под холодным взглядом генерала Хуа Чэн сел в седло, которое было, как ни странно, достаточно удобным, большим и комфортным, по крайней мере, по сравнению с теми, в каких раньше приходилось находиться. Солдаты смотрели на юношу с каким-то ужасом, но когда увидели жетон, то вовсе отводили глаза, не рискуя долго его разглядывать и даже рта открыть. Хотя Хуа Чэн чувствовал, что на их языках вертятся не самые приятные слова. Бин Хан отбывал своё наказание, а Хуа Чэн занял его место возле генерала. Незаслуженно, как считал сам Хуа Чэн, однако дело было скорее в том, что теперь его боялись. Явная демонстрация силы, непонятной и опасной, показала этим воякам, кто тут главный, а стремительное падение Бин Хана только укрепило авторитет генерала. Он без усилий может низложить их всех до уровня уличной швали, стоит им только нарушить его приказ. Это понял каждый. Генерал ехал впереди, по широким улицам богатого квартала, спина его была ровная, а густые волосы собраны в аккуратный пучок и закреплены дорогими заколками из золота и зелёного нефрита. Расшитый плащ с символикой Сяньлэ аккуратно лежал на его плечах, плавно переходя на круп гнедого коня. Хуа Чэн осматривался вокруг. Да, он бывал на этих улицах, однако, не изучал их столь подробно и ни на кого не смотрел сверху вниз. Теперь же люди обходили бывшего заклинателя стороной, явно не желая попасть под копыта его коня. – Вы так и не сказали, куда мы едем, – высказался Хуа Чэн и всё же поравнялся с генералом. Тот лишь выгнул бровь и улыбнулся краем рта. – Сначала наведаемся в одну лавку. Хочу купить шкатулку для подарка своей супруге, – Фэн Хайдэ посмотрел на Хуа Чэна и даже усмехнулся. Юноша выглядел прекрасно в этой одежде. И даже осанка, выработанная за годы тренировок, способствовала тому, чтобы в нём видели не бродячего заклинателя, хотя солдатской выправки ему не хватало, как и дисциплины, но это детали. Однако был момент, который сейчас смутил мужчину. Раньше он не обратил на это никакого внимания, но теперь эта деталь бросилась в глаза. Руки. Руки с небольшими ранками, мозолями. Мальчишка работал. Хотя сейчас его руки были относительно ухожены, но следы работы и жестоких тренировок остались на них, как напоминания. – А потом? – Хуа Чэн поймал его взгляд и сжал в ладонях поводья. – А потом мы посетим генерала Сяо и его войска, я здесь с официальным визитом, несмотря на то, что желаемое уже получено. Хуа Чэн зло посмотрел на него, поняв, кто являлся этим "желаемым". Он и его мать. А эти все чертовы встречи всего-то прикрытие. И неужели генерала не волнует проклятая засуха, которая уже поразила весь регион? Как и не заботит состояние армии, которая находится на грани? – Что же вы будете обсуждать? – спросил Хуа Чэн так, будто его не касается, он посмотрел вперёд, словно игнорируя генерала и его самодовольство. – Дела насущные. Снабжение армии, уровень общей подготовки, командиров, условия жизни, состояние арсенала, дисциплина, поэтому ты будешь со мной, тебе надо учиться разбираться в военной науке. Много времени было упущено, поэтому обучение твоё будет идти очень быстро, в полевых условиях. – Не боитесь, что эти знания будут использованы против вас? – ядовито поинтересовался Хуа Чэн, всё также не глядя на генерала. – Не боюсь, – усмехнулся генерал Фэн и посмотрел на юношу. Хуа Чэн поежился. Это было очень странно. Генерал был то ли тем ещё дураком, то ли действительно хотел обучить Хуа Чэна. Только что ему это даст? Хуа Чэн давно понял, что это не благотворительность, Фэн Хайдэ желает получить какой-то результат, только какой? – Так что мне делать на встрече, генерал? – Слушай, учись и готовь вопросы, – Хуа Чэн поймал его взгляд и отвернулся. Люди сторонились их, прижимались к своим домам, явно не желая попасть под горячую руку генерала и его телохранителей. От нечего делать Хуа Чэн начал рассматривать и телохранителей. И они чем-то напоминали Фэн Синя, такие же серьезные и холодные лица, они смотрели вокруг, молчали, держали оружие наготове, и у всех были мечи, также у каждого Чо-ко-ну на поясе, впрочем, это явно было не единственным их оружием. Выглядели они сурово, холодно и всем своим видом внушали почтение. Их дисциплина была на хорошем уровне, они слушались только генерала. Сильные, высокие мужчины, имеющие за плечами огромный боевой опыт. Хуа Чэн невольно сравнил их с самим генералом. Что ж, телохранители были не намного внушительнее своего хозяина. – Как скажете, – наконец, буркнул Хуа Чэн и вздохнул. Они остановились возле богато украшенной лавки, которую, судя по вывеске, посещали исключительно зажиточные люди. Первыми спешились телохранители. Двое встали возле Хуа Чэна и генерала, двое вошли в лавку, и ещё двое остались на улице. Что ж, видимо, Верховный генерал был важен Императору, раз тот уделял так много внимания его безопасности. Хуа Чэн уже сам перекинул ногу, чтобы слезть с лошади, и встал на землю, но его стопа застряла в стремени, слишком глубоко ушла во время поездки, но сам юноша едва не испугал лошадь резкими движениями. Телохранитель подошёл к нему, аккуратно перехватил стремя и лодыжку и вынул ногу из плена. Хуа Чэн вытянул ногу вперёд и чуть размял её. Хуа поймал на себе взгляд генерала и пошёл за ним, не рискуя говорить об этом недоразумении. Однако Фэн Хайдэ очень странно на него посмотрел и спокойно произнёс: – Научишься ещё. Эти слова звучали очень необычно, в них не было укора, упрёка, насмешки, будто генерал действительно был готов простить ему эту оплошность и не придавал ей особого значения. В лавке было светло и просторно, но витрин с украшениями Хуа не заметил, хотя всё убранство было дорогое и богатое, повсюду были развешаны фиолетовые, золотые и красные ткани. Даже стояла скамья с подушками и столик с курильницей, из которой шёл приятный запах трав и цветов. Сам хозяин лавки был обвешан украшениями, как девица из знатного рода. При этом явно был стар, употреблял много вина, мяса и иной пищи, что сказалось на его теле. Парочка подбородков на его лице явно были лишними. – Добро пожаловать, господа, – мужчина протянул эти слова так мерзко и певуче, что Хуа Чэна даже передернуло. Хозяин лавки поклонился им и махнул рукой в сторону одной из дверей, – Я приготовил то, что вы просили, Генерал Фэн. – Здравствуйте. Я хотел бы взглянуть на все имеющиеся у вас шкатулки. Этот юноша также будет выбирать со мной. – Конечно-конечно, Генерал, - тем же тоном произнес торговец и, покачиваясь из стороны в сторону, как бочонок на волнах, пошел в сторону той самой двери. Генерал жестом велел Хуа Чэну идти за ним и направился за торговцем. В комнате, дверь которой была закрыта на несколько замков, и находились украшения. На столах из черного дерева в окружении шелков лежали всевозможные произведения ювелирного искусства. Сокровищница, не иначе. Хуа Чэн подошел к столу, где стояли украшенные росписью, глазурью и драгоценными камнями шкатулки. Он понимал, что это лишь малая часть всего. Пока Хуа Чэн рассматривал ларцы, к нему приблизился генерал и указал на один. Из чёрного дерева, с изысканной резьбой, изображающей летучих мышей. Затейливая ручная работа. Хуа Чэн коснулся ларца ладонью и ощутил прохладное дерево. Холод… Такой приятный холод. Воздух сухой, но тут достаточно прохладно по сравнению с улицей. – Этот, и надо ещё два. Хуа Чэн, выбери их. – небрежно бросил генерал и повернулся в сторону украшений. Хуа Чэн лишь фыркнул и начал рассматривать остальные шкатулки. Он выбрал две. Первая из красного дерева с журавлями, вторая - из такого же чёрного дерева, но украшенного резьбой в виде карпа и других рыб. Как показалось Хуа Чэну, в каждой из них поместится много украшений. А зачем три? Кому генерал собрался столько дарить? Когда слуги унесли выбранные им шкатулки, Хуа Чэн подошёл к генералу. Тот выбирал женские украшения. Перед ним лежали два шёлковых платка. Один уже был полон разных шпилек, заколок и брошей, а второй только наполнялся. Генерал придирчиво рассматривал каждую шпильку, каждое кольцо и браслет, проверяя их на качество и клеймо. И только когда все его устраивало, клал на золотую шёлковую ткань. Вскоре на обоих платках было больше двадцати различных украшений, из золота, дерева, нефрита, роскошных и очень дорогих. И все они были, конечно, для женщин. – Зачем только два, если ларцов три, генерал? – спросил Хуа Чэн, когда они покинули сокровищницу. – В третьем ларце будет особый подарок, не волнуйся, – усмехнулся Фэн Хайдэ и протянул торгашу мешочек с золотыми листами, тот их посчитал прямо на прилавке и удовлетворенно кивнул. – С вами приятно иметь дело, генерал Фэн. – С вами тоже, – бросил генерал, когда они уже почти покинули помещение. – Разве мы не должны забрать купленное? – спросил Хуа Чэн, забираясь на лошадь. Телохранитель был готов помочь ему, но в этот раз юноша справился сам. – Нет. Он сам доставит всё во дворец. У нас ещё визит в казармы, – генерал дождался, пока остальные телохранители тоже сядут верхом, и направился в сторону военного городка. Хуа Чэн ехал по правую руку от него. – То есть, мы сейчас должны будем проверить местную армию на боеготовность? – Хуа Чэн всё же решил задать все вопросы, которые к этому моменту имелись в его голове. – Да. Увидишь, как это делается. Как только вернёмся, будешь учиться теории. Завтра утром у нас встреча с князем, а день мы проведём на тренировочном поле, вечер также будет предоставлен учебе. – К чему это? – Хуа еле слышно вздохнул и посмотрел на генерала уже внимательнее. – К чему твоё образование? – Фэн Хайдэ хохотнул и прищурился, – Мне нужен умный и образованный помощник. Ум у тебя есть, образование неполное, но это поправимо. Хуа Чэн затих и снова вздохнул, повёл плечами. Пожалуй, ситуация была весьма странной и необычной. Всю жизнь Хуа Чэн жил с мыслью, что генерал его враг, враг его отца, и… Вот теперь он рядом с этим человеком, который будет учить военному делу, содержать его и его мать. Разве так поступают враги? Но тем не менее рана ныла. Рана от смерти его учителя, его братьев. Жив только Му Цин, и он вернётся на пепелище, если вообще вернётся. Интересно, как он сейчас? В порядке ли с ним всё? – Генерал, вы подсылали убийц к своему сыну? – Хуа Чэн всё же напрямую задал вопрос, который давно вертелся на языке. – Что ты сказал? – лицо генерала мгновенно стало каменным. – Генерал, вы подсылали убийц к своему сыну? – повторил свой вопрос Хуа Чэн чуть ли не по слогам и посмотрел прямо в глаза Фэн Хайдэ. Его тёмные глаза не выражали ничего, но где-то там внутри мелькнула искра ярости. Только по какой причине? От того, что Хуа Чэн что-то знает, или того, что сам генерал не был в курсе этого. – Нет, – после недолгого молчания Фэн Хайдэ всё же ответил, – С ним всё в порядке? – Последний раз, когда я его видел, он был сильно ранен и еле шёл, но собрался в длинный путь до столицы, чтобы найти свою жену. – Он пошёл один? – Хуа Чэн не видел, как сильно генерал сжимал в руках поводья, лишь каменную маску на его лице. – Нет. С моим шисюном. – Что ж, это хорошо, – еле разжав челюсти, проговорил генерал и вздохнул. Хуа Чэн заметил эту странную реакцию, но не понял, как ее правильно трактовать. Он плохо знал генерала, не мог точно сказать, способен ли он на такой поступок. Рухнула привычная картина мира, теперь всё приходилось собирать по кусочкам, так что нельзя было делать поспешные выводы. И дальше они молчали. Генерал явно о чём-то размышлял, а Хуа Чэн просто жадно всматривался во всё, что его окружало. И когда возле врат военного городка ему помогли слезть с лошади, телохранитель лишь кратко шепнул Хуа Чэну одну фразу: "Не верь слухам и домыслам, верь тому, что видишь сам". Юноша сразу понял, что речь шла о том диалоге относительно Фэн Синя. Генерал Сяо, его помощник и несколько солдат встретили их возле ворот. Военный городок представлял из себя довольно жалкое зрелище. Истощенные солдаты, оружие и доспехи в крайне плачевном состоянии. И это только то, что бросилось в глаза сразу. Генерал Сяо отчитывался, и, к его чести, говорил обо всём без утайки, открыто, при том что сам он выглядел не очень. И дело было не в его доспехах, скорее в измученном лице, потухшем взгляде. По сравнению с роскошно одетыми гостями, сам генерал выглядел как бедняк. Однако, его одежда была в порядке, не было дыр, пятен и прочего. Но она была достаточно старой и не такой яркой. Заколки у него были не из золота, а из железа, без драгоценных камней. Его заместитель выглядел не лучше, такой же тощий, такой же измученный и аккуратно одетый. Генерал Сяо водил их по складам, показывая скудные запасы провизии, воды и вина. Теперь всё встало на свои места. У военного городка не было денег на услуги кузнеца, чтобы тот починил, почистил оружие и доспехи. Солдаты спали на голых матрацах, набитых гнилой соломой. Запах в казарме из-за этого стоял специфический. Мало того, что у солдат были проблемы с гигиеной, так ещё и солома давала очень сильную вонь. Хуа Чэна едва не вырвало, он с трудом сдержал позыв и пошёл дальше, сохраняя нейтральное выражение лица, и не влезая в разговор двух генералов. Приходилось внимательно слушать их, конечно, было много цифр и отчетов, которые генерал Сяо очень кратко, но скрупулёзно озвучивал Верховному генералу. Солдаты выглядели уставшими. И пока генералы говорили о своем, Хуа Чэн завел разговор с одним из воинов. Это был молодой парень, совсем ещё юнец, худой, с острыми чертами лица и тусклым взглядом. – Как тебе служба? – осторожно спросил Хуа Чэн. – Да так себе. Хочу уйти, да хотя бы в те же стражники, там хоть платят нормально, и условия получше. Смогу увидеть свою девушку, помочь матери и отцу с работой в доме, – этот солдат явно хотел выговориться, что Хуа Чэн ему и позволил сделать. – А командиры? – Генерал Сяо делает для армии всё, поговаривают, что он даже продал украшения своей жены, чтобы купить воду для военного городка. Эти чертовы хапуги из городского правления заломили за воду просто огромную цену, хотя, по слухам, воду прислали из Сянълэ, и она уже была оплачена императором… – Так ты говоришь, что генерал Сяо делает для армии всё? – Да. И сам дисциплину держит, живет с нами в этом городке, хотя мог бы жить во дворце своего отца, похлебку эту дрянную ест с нами, сам в карауле стоит, – солдат едва удержался, чтобы не плюнуть прямо на пол, и Хуа это заметил. – Так а что командиры-то? – Командиры у нас старики в основном. Молодых не осталось почти. В общем, такая вот у нас обстановка. Зато эти чинуши толстопузые приходят, носы свои зажмут, и бегут из казарм так, что пятки сверкают. Воняет им, демоны их забери! А нам не воняет? Продали бы свои безделушки, расшитые золотом, хватило бы на новые лежанки, и на уборку. А так солдаты сами за собой свое дерьмо убирают, как могут. Сменной формы нет, эта грязная настолько, что едва к телу не липнет. У нас тут много больных, а лекарства дорогие! Хуа Чэн поймал на себе одобрительный взгляд генерала и слегка кивнул, побуждая солдата рассказывать дальше. Тот продолжал очень эмоционально отзываться о местных чиновниках, которые, по его мнению, если и приходили, то только ради того, чтобы побухтеть. Хотя этот солдат не отличался красноречием, но чего было ждать от него, человека без образования? Ему не нужны эти манеры. Так что Хуа Чэн внимательно его слушал, чтобы найти то, что может быть важно. А важно было все. Хуа Чэн так поговорил далеко не с одним солдатом, пока они бродили по военному городку от одного склада в другому, разглядывая полупустые арсеналы и хранилища с рисом, вином и водой. Не обделили вниманием и конюшни, и пришлось отметить, что состояние лошадей тоже оставляло желать лучшего, у них просвечивали ребра, об агрессии и речи не было, животные были слишком измучены голодом и жаждой. Когда генералы закончили говорить о своем, Фэн Хайдэ велел Хуа Чэну идти за ним к выходу. Телохранители были рядом с ним, не отходя почти ни на шаг от генерала и его заместителя. Дорога обратно также прошла в молчании. Хуа Чэн переваривал то, что ему пришлось услышать от солдата. Обычный служака, который оказался на виду совершенно случайно, и высказался тому, кто задал ему вопрос. – Тебе не понравилось то, что ты услышал? – спросил Хуа Чэна генерал, когда они ехали по полупустым улицам. В небе уже появилась бледная луна. Хуа Чэн посмотрел в небеса и задумался о том далеком городе богов, что наблюдают за ними. – Очень не понравилось, генерал, – все же ответил Хуа Чэн, больше устало и усмехнулся, – Солдаты живут в дерьме, чиновники воруют и ничего не хотят сделать, а генерал Сяо вынужден продавать свои украшения, чтобы купить солдатам воду. – Все верно. Ты понял все верно, – протянул генерал, – Генерал Сяо еще так молод. Будучи совсем мальчишкой, он сильно восхищался Пэй Юншэном, который заботился о своей армии, как отец. И эти слова больно царапнули Хуа Чэна. “...как отец” – пронеслось в его голове. Как отец для солдат, но своему сыну он отцом не стал. Странная и очень страшная ирония. – Выходит, генерал рвет жилы, чтобы держать своих солдат на плаву, и… – И у него не получается. Впрочем, это не его вина, – добавил Фэн Хайдэ. – И что с этим делать? Не можем же мы просто оставить армию в таком состоянии, – Хуа Чэн вскинул голову и посмотрел ему прямо в лицо. – Я подготовлю доклад Его Величеству, здесь нужен подход со всех сторон. Отправить сюда воду? Местные чиновники опять украдут ее и вынудят генерала покупать. Ни листа золота не дойдет до военного городка, все разделят между собой эти воры в шелках. Хуа Чэн хотел был сказать еще что-то, но передумал, поняв, что в этой ситуации он бессилен, как и генерал. Он просто бессилен перед этой проблемой, которую он почему-то принял слишком близко к сердцу. Вернулись они далеко за полночь. Во дворце, как ни странно, было тихо. Генерал велел Хуа Чэну переодеться и оставил его наедине с записями Юншэна. Бин Хана уже увели с позорного столба и бросили в темницу. Три его телохранителя пошли за ним, держа в руках шкатулку с изображением карпов, другой нес в руках вазу, вытянутой формы с достаточно широким горлом, у третьего же был большой кувшин, закрытый плотной пробкой, но даже так они чувствовали этот резкий запах. Фэн Хайдэ вошел вторым, а телохранители быстро поставили всё на столик возле пленника. Дверь за ними закрылась. Тягучая тишина и полумрак. Генерал знал, что хочет сделать, но сначала надо было задать несколько вопросов. – Бин Хан, – и разбудил его сильным пинком под ребра. Тот сразу же очнулся, подняв голову и с трудом открыв глаза. На его теле были кровоподтёки, синяки. Сам пленник был прикован к стене металлическими наручниками. – О, генерал… – усмехнулся криво Бин Хан и облизнул губы. – Вижу, ты не настолько потерял рассудок, чтобы не узнать меня. – Как же я мог не узнать своего генерала, м? Тем более его сапог. Так зачем вы навестили этого недостойного? – издевательски протянул Бин Хан и едва сдержал смех. – Да так, задам пару вопросов, и, возможно, смогу отпустить, если твои ответы окажутся полными и достоверными, – спокойно проговорил генерал и повел плечами. – С чего такое милосердие, генерал? Вы так легко низложили меня до псины, а теперь предлагаете свободу? – Твои знания в приоритете. – То есть знания в обмен на свободу и жизнь? Только я хочу еще одежду, оружие и деньги. – Хорошо, меня это устраивает,-- легко согласился генерал и даже улыбнулся. – Меня тоже устраивает такой обмен, – Бин Хан решил попробовать выторговать себе куда больше свободы, да и жить ему хотелось, несмотря на то, что он был опозорен. – Молодец, – довольно кивнул генерал, – Кто отдал приказ напасть на Фэн Синя? – Ваша жена, генерал, – проговорил Бин Хан, – Она его ненавидит и вас тоже, готова и хочет уничтожить вас обоих. Искренне желает этого. Убийц натравил действительно я. Но все погибли, а тело вашего сына так и не нашли. – Спасибо за ответ, – вежливо ответил Фэн Хайдэ, – Ты сказал, что она хочет уничтожить меня и Фэн Синя. А старшие сыновья? И как она хочет избавиться от меня? – Она говорила, что старшие от ее любимого мужчины, а не от вас. Как она хочет устранить вас? Я не в курсе всех планов, но, кажется, в этом замешаны ваши сыновья. Также она желает уничтожить и некую госпожу Юй. – Какие отношения связывают тебя с моей женой? – едва сдержав злость, произнес Фэн Хайдэ. – Я ее трахаю. Она сама предложила это, генерал, но она мне не нравится. Она уродлива и стара, неудивительно, что у вас на нее не стоит, такая уродина, с таким мерзким смехом… Фэн Хайдэ промолчал, но его накрыла волна злости. Он понимал, что Бин Хан будет говорить всё, чтобы выйти отсюда живым. И он говорил. Еще полчаса генерал задавал вопросы, которые уже и не имели особого значения. Теперь нет. Все встало на свои места. Время поджимает. Надо обучить мальчишку, как можно скорее. Нужно успеть. Лишь бы успеть, остальное уже не имеет значения. Его жизнь уже не будет иметь значения. – Достаточно, – устало оборвал Бин Хана Фэн Хайдэ и потянулся за ножом на поясе. – Если до твоих слов я еще думал тебя пощадить, то сейчас я полностью уверен в том, что намерен сделать. Знаешь, для чего этот кувшин и ларец? Он для твоего достоинства, единственного достоинства, которое у тебя есть. Подарок для моей прекрасной супруги. Солдаты раздвинули ноги Бин Хана, генерал сел на корточки, и в нос ударил запах мочи, а под пленником образовалась приличных размеров лужа. Генерал скривился от отвращения, содрал с Бин Хана рубаху, ножом подрезал штаны, чтобы достать его член. Крик Бин Хана едва не оглушил присутствующих, мужчины старались не смотреть на это зрелище, но рука генерала не дрогнула. Он отрезал член вместе с мошонкой, из зияющей раны потекла кровь, а сам Бин Хан резко замолк. Генерал встал и опустил кусок плоти в продолговатый сосуд, после чего телохранитель залил его жидкостью из второго кувшина, плотно закупорил его и поместил в ларец, заполненный мягкой тканью, чтобы кувшин не разбился в пути. Генерал бросил взгляд в пустой угол и велел всем уйти. Когда в камере остались только труп Бин Хана и Фэн Хайдэ, тень в углу приняла человеческие очертания. Когда сформировалась фигура, Фэн Хайдэ замер и смог выдохнуть, лишь когда увидел лицо. – Юншэн, зачем ты наблюдал за этой мерзостью?