Полёт бабочки

Слишком жарко в комнате. Да и не только в комнате. Фэн Синь не видит практически ничего из-за полотна черных волос, только чувствует, как вокруг его члена сжимается плоть, часто дышит... Кто? Ему тяжело судить. Руки, что сжимают изголовье кровати, не женские, но он их определенно видел. Красивые... Он хочет поднять голову, увидеть ее лицо... И это почти делает, резко садится, чтобы губами ткнуться в грудь, уже большую, с налившимися сосками, но натыкается на плоскую и мужскую. Замечает острый подбородок, тонкие губы, ещё шрамы на бледной коже и едва не теряет контроль. Словно дорвавшийся до воды скиталец, он тянется к губам, чтобы коснуться их, чтобы... – Фэн Синь? – вдруг раздаётся чей-то голос. И морок растворяется тысячами пылинок. Его глаза не сразу привыкают ко тьме. Он слышит недовольный голос Цзянь Лань. – А? – он повернулся к ней и постарался коснуться щеки ласковой ладонью, которую она тут же скинула. – Не стони во сне, мешаешь, – и недовольно перевернулась на другой бок, накинув на плечи одеяло. Фэн Синь в неловкой попытке её расслабить, показать ей, что ее любит, обнял жену и прижался к ней, губами утыкаясь в шею. У него стояло. Весьма прочно, ощутимо. И эта была не первая ночь после их встречи. Но у них ничего не было. То у нее не было настроения, то он приходил с работы в состоянии нестояния и сразу падал спать. – Моя милая... – она ведь любила, когда он называл ее так, – Моя жена... – Пошел вон, – твердо сказала она, – Я хочу спать, а ты мешаешь. И Фэн Синь встал с кровати, накинул на плечи верхние одежды и вышел из комнаты. Покорно, без слов, без возмущений, без каких-либо пререканий. Он не хотел обижать ее, она беременная, она носит его ребёнка. Только не знал глупый Фэн Синь, что ядовитый уксус ревности прожигал ее насквозь. Он брел по пустым коридорам, как неупокоенный дух, устало, стараясь не слушать музыку, женский и мужской смех, что доносился с нижних этажей. Ивовый терем никогда не спал, здесь всегда кипела жизнь, были люди и постоянно горели благовония. Один ушел, уборка в комнате, и потом приходил следующий, чтобы получить ласку за деньги. А деньги здесь крутились такие, что даже стражники могли позавидовать. Мадам Юй очень крепко держала это дело в кулаке. Му Цина эта женщина тут же приблизила к себе. Чем они занимались в ее покоях, Фэн Синь не знал, но так сильно себя изводил, не рискуя задать ему вопросы. Каждый день его друг приходил вымотанный и уставший. Белые одежды сменились на черные, вместо простой ленты в густых волосах были роскошные заколки, украшенные драгоценными камнями. Каждый день Му Цин куда-то уходил вместе с Мадам Юй и возвращался тоже с ней, после чего она уводила его в свои покои, никого более не принимая. Фэн Синь изводил себя, как последний дурак, боялся, что если будет задавать вопросы, то его тут же прогонят. Оставалось только терпеть, видя Му Цина лишь мельком по утрам, когда тот уходил вместе с хозяйкой этого места. Публичный дом жил своей жизнью, и Фэн Синя это раздражало. Потому что тут столько лишних запахов, чужих голосов, столько всего инородного. Фэн Синь хотел бы уехать отсюда, забрать Цзянь Лань и Му Цина, и уехать навсегда. Это место слишком липкое и влажное, он действительно устал. А работа... Фэн Синя сразу пристроили на пост одного из охранников. Жалование оставляло желать лучшего, конечно, но и это он заботливо складывал в шкатулку, чтобы выкупить свою жену из этого места. Для него было болью представить, что она окажется на месте одной из этих женщин, что каждый день встречают в своих покоях мужчин ради денег. Устало вздохнув, он услышал чьи-то шаги. Обернувшись, Фэн Синь увидел Му Цина, что выходил из покоев Мадам Юй. Шаткая походка и странный красный след, что выглядывал из ворота ханьфу, выглядели несколько провокационно. Му Цин поднял на него взгляд и усмехнулся. Щеки его были слегка алыми, а взгляд лихорадочно горел. Таким его не видел никто. Всю жизнь он шёл по пути гордого заклинателя, что не позволял себе ничего лишнего, даже каплю вина. А тут... Фэн Синь очень чётко ощутил запах вина. Дорогого, с южных земель, кажется, сливовое. Его очень часто пьет знать, оно продаётся в кувшинах, что оформлены золотом. Впрочем, какая разница-то? Фэн Синь без сомнений подошёл к Му Цину и обнял за пояс, закидывая одну руку себе на плечо. — Пойдем, я доведу тебя до твоей комнаты, — в некоторой степени он действительно боялся, что тот упадет или споткнется. Му Цин взглянул на него и моргнул. Его лицо выглядело по-детски растерянным. И это было действительно трогательно, но само состояние вызывало большие вопросы. Как мог такой, как он, так просто согласиться и выпить вина, доведя себя до подобного состояния? Поддерживая его за пояс, Фэн Синь повел его в сторону комнаты. И это было то еще испытание. Потому что он рядом. И несмотря на запах алкоголя пробивался естественный аромат его кожи. Видят боги, в ту ночь он удержался с большим трудом, но понимал, что это правильно и уважительно по отношению к Му Цину. Тронуть его тогда означало бы конец всему. И конец не только их дружбе, но и доверию, которое оказывали ему. И сейчас Фэн Синь вспоминал все свои ощущения, потому что Му Цин, вот он... Совсем близко. Родной и близкий. Его одержимость, его... Страсть. Тайная и постыдная. Впервые он себе признался, что хочет его. Хочет, как мужчина, как любимого человека. И тем не менее... В его сердце также было место для Цзянь Лань. Фэн Синь любил их обоих, ярко и так сильно, что за обоих был готов умереть, закрыть собой, выпить смертельный яд. Постыдное чувство, оно обжигало. Фэн Синь не знал, имел ли вообще право на такие мысли. Он женат, у них скоро будет ребенок. Вот и спасительная комната. Можно будет уложить Му Цина на кровать, накрыть чем-нибудь и уйти, оставив того спать. Толкнув дверь бедром, Фэн Синь оказался в темноте. Только свет луны из окна как-то придавал обстановке ясность. Можно было разглядеть край стола и набор письменных принадлежностей, также небольшой бумажный фонарь. А кровати не было. Или она была? Где-то в темных углах комнаты. Фэн Синь вздохнул и все же шагнул во тьму, закрывая за собой дверь. — Му Цин, где твоя кровать? — тихо спросил Фэн Синь, сжимая его руку в своей. Горячая кожа. А еще... Картины из того сна не отпускали. От осознания Фэн Синь лишь густо покраснел, радуясь, что они все же во тьме. — Где-то... Не знаю, — Му Цин фыркнул и попытался идти сам, но Фэн Синь держал слишком крепко. Он не мог позволить Му Цину просто так упасть во тьму. Глаза не видят, а нос... Чует. Один раз сдержался, а сможет ли сейчас? Му Цин сейчас так близко. И такой открытый... Такой... Прохладная ладонь опустилась на щеку Фэн Синя. Он ощущал прохладу шелка рукавов и запах масел. — А-Синь, — неожиданно громко произнес Му Цин, — Спасибо... Я... Иди... Пожалуйста... Я не хочу совершить ошибку. И не хочу, чтобы ее совершил ты. — Ошибку? — уточнил Фэн Синь, хотя он понимал, о чем речь. Понимал, что хочет сказать Му Цин, всем сердцем желал, чтобы это было... Взаимно. — Да, — звучная усмешка, — Ты женат на Цзянь Лань, она ждет ребенка... Вашего ребёнка. Ты любишь ее, а не... "Не меня" — осталось неозвучным. — Ошибаешься, — твердо ответил Фэн Синь, ощущая, как Му Цин в его руках напрягся всем телом, — Я... Очень люблю тебя. Люблю уже давно. — Ты же понимаешь, что это начало конца? — спокойно спросил Му Цин. Тягучие нотки алкоголя исчезли из его голоса. — А может быть хуже? — с горечью спросил Фэн Синь, — По-моему, сейчас все и так в глубокой заднице. Хриплый смех настолько поразил Фэн Синя, что даже дышать больно стало. Впервые Му Цин смеялся так... Так, что казалось, что из него выходит боль, словно происходит надлом всего и сразу. Фэн Синь слушал его, умирая в этот миг вместе. Ему тоже хотелось смеяться... Или плакать? Потому что пустить все под откос казалось таким правильным. Теплые губы сначала ткнулись в его нос, и Му Цин снова засмеялся. Кажется, свой выбор он уже сделал. Фэн Синь хотел оттолкнуть, всего несколько секунд, но после сам же накрыл своими губами его, лишь бы не смеялся, как псих. Рука на его щеке тут же оказалась в волосах, тонкие и бледные пальцы распустили ленту, отчего волосы рассыпались по плечам. А Фэн Синь жадно целовал, прижимался еще и еще, ощущая его гибкое и тонкое тело в своих руках. Такой же, как в его снах. Гибкий и изящный, худой... Рваные поцелуи, и только сбитое дыхание где-то под ухом. Ему хотелось коснуться его тела, а мешала эта ткань, большие ладони едва могли справиться с этими застежками, их слишком много, они сейчас казались такими сложными... И Му Цин ему помог, на удивление ловко справился с поясом, с застёжками, скинул с плеч верхние одежды. Они упали на пол с глухим звуком. И теперь насыщенный запах сливового вина исчез, остался только сам Му Цин. Горячие губы скользили по горлу, оставляя влажный след, и это было до одури приятно. Му Цин был почти на грани, потому что новые ощущения сыпались на него, словно камнепад, он и не знал, что такое вообще возможно почувствовать. Такое удовольствие, от которого по телу дрожь, а по спине бегут мурашки. Сколько лет он жил, не зная о таком удовольствии? Сам избрал когда-то путь, полный лишений, сам себя заковал в цепи, сам отказался. И Му Цин решил полностью отдаться, дать себя поглотить. "Непотребства!" — кричал бы его наставник, но он уже мертв, и пусть... Му Цин обнял Фэн Синя за плечи и повалил на кровать, смутно помня, что она где-то там. Да, угадал. Ему ничего не было видно, но это не имело никакого значения. Руки... У Фэн Синя горячие и большие руки, которые уже лезли под его одежду, ее жалкие остатки. И ему это было можно. Если падать, то на самое дно. Му Цин решился, снова впившись в его губы своими. И сам же полез руками под одежду Фэн Синя, желая, наконец, получить все и сразу. Он горячий, обжигает кончики пальцев, у него сильные руки, красивые наверняка, но ничего не видно. Треск ткани почти оглушающий, Фэн Синь наконец содрал с него рубашку, от чего Му Цин даже охнул, продолжая касаться самого Фэн Синя. И тот тоже сходил с ума, выгибаясь, раздеваясь сам. Слишком сильное желание ощутить его кожей, всем телом. Сколько они были рядом, и теперь, наконец, можно сорваться и познать друг друга полностью. Фэн Синь искренне восхищался им. Целовал, гладил такое ладное тело, ощущая подушечками пальцев несколько больших шрамов на спине. И даже это не портило, просто не могло испортить Му Цина. Идеален. Совершенный. Как божество, как древний дух, к которому позволено прикоснуться. Ниже, по ягодицам, которые он вполне может сжать, прижать к себе ещё ближе. Застонав от резкого удовольствия, Му Цин прогнулся в спине, сжав его бока своими коленями. Член болезненно терся о ткань штанов, смазка уже сочилась... И он не знал, что делать дальше, кроме диких поцелуев, кроме того, чтобы зарыться в волосы Фэн Синя в попытке прижать его к себе ближе, еще ближе... Он сейчас нуждался в этой близости, так сильно, как только возможно. Фэн Синь его... Всего на эту ночь, на краткий миг... На краткий миг присвоить его себе. И прижимаясь к нему, Му Цин даже почти не думал. Не хотелось, не было для этого никаких сил. Ладонью он провел ниже, чтобы коснуться его там. Что-то очень горячее обожгло пальцы, от чего Му Цин даже воздухом поперхнулся, а Фэн Синь, чьи губы прижимались к его плечу, вздрогнул. Там ведь... Там самое приятное для мужчины? Он сжал его член в своей ладони, ощущая, как тот толкается в его ладонь. И это было действительно приятно... С глухим стоном Фэн Синь сжал и его член в своей руке, покрывая его шею и плечи поцелуями, желая оставить следы на нем. Следы... С этого момента... Му Цин только его. Принадлежит только Фэн Синю. Обоюдное безумие доходило до своего пика. Сладкое и горькое, солёное и кислое, острое... Оно имело свой неповторимый вкус, свой запах, который образовался из их поцелуев-укусов, тихих стонов и дикого, почти первобытного желания близости. Они касались друг друга в порыве этого безумия, глотая и упиваясь им. Пика они достигли почти вместе, Му Цин чуть раньше, выгнувшись в крепких объятиях Фэн Синя, крепко сжав его член в своей ладони. Перед глазами мелькнула белая вспышка, а после Му Цина поглотила абсолютная, блаженная пустота. Рваный стон Фэн Синя, который следом содрогнулся от оргазма, растворился в этой пустоте сладким, пьянящим послевкусием. По щекам Цзянь Лань катились горькие слезы. Желая вернуть Фэн Синя, она вышла из комнаты. Лучше бы не выходила! Она так и знала... Так и знала, демон их забери! Знала, что ее муж неравнодушен к Му Цину. Так было всегда. И неизвестно вообще, сколько раз они были вместе. Возможно, во время путешествия они уже... От этой мысли слезы потекли еще сильнее. Вот же... Заклинатель! Лицемер! Строил из себя святого, предсказал ей счастье... А в итоге что? Она находится в публичном доме и не знает, как дальше жить. Цзянь Лань опустила руку на живот. Уже такой большой... До родов осталось всего ничего, пара-тройка недель, не более. И сейчас все стремительно катилось в ад. Она схватила со стола первый попавшийся предмет и бросила в стену. Еще и сын... И зачем только она прогнала Фэн Синя? Ведь если бы не прогнала, он бы сейчас спал с ней рядом, а не... А не с ним! Да как он посмел? Как он вообще посмел, мать его?! Ей хотелось только упасть лицом в стол и прореветь до заката, она уже сидела несколько часов и не могла сомкнуть глаз. Отчаяние и боль... Она его теряла. Уже потеряла, наверное. Так глупо лишиться любящего мужа... И ведь проиграла она не женщине, а мужчине! Она слишком хорошо знала Фэн Синя. И знала, что он бы не стал спать с Му Цином, если бы не любил его. Прямой, как палка, честный, как собака, этот идиот никогда не умел скрывать своих истинных чувств. Надо было быть слепой дурой, чтобы не заметить то, как он смотрел на Му Цина. И это вполне... Вполне логично. Му Цин действительно хорош собой. А сейчас стал еще краше. Мадам Юй планомерно делала из него не просто заклинателя... О нет, она ковала из него почти копию себя. Эта хитрая, своевольная женщина водила его по важным встречам, сама его одевала и подбирала украшения, отдавая ему лучшие. Она относилась к нему, как к... Сыну? Или же как к... Ученику? Вот и научила! Научила так, что этот "хороший ученик" без труда очаровал чужого мужа! Будь Цзянь Лань свободна, она бы и сама на Му Цина обратила внимание. Его манеры, его строгое лицо. На редкость привлекательный мужчина. Ровная осанка, голос... Неудивительно, что ее муж так спокойно в него влюбился. Всем нужна красота. И Му Цин являл собой эту самую красоту и изящество. Она вздрогнула, когда в спальню кто-то вошел. Шелест шелка и мягкий звон украшений... Мадам Юй сособственной персоной. — Госпожа, эта ничтожная не может сейчас с вами говорить, — Цзянь Лань даже не стала как-то скрывать свое состояние и мрачно посмотрела на эту женщину, которая глядела на нее сверху вниз. И ведь имела полное право. — Не потому ли, что твой муж сейчас в объятиях другого мужчины, м? — Цзянь Лань сжала руки в кулаки, не зная, что ответить. Эта... Эта злая женщина всегда била в самое больное место, не обращая внимания ни на что. — Да, именно поэтому! — Цзянь Лань вытерла с лица слезы и зло посмотрела Мадам Юй в глаза, — И то, что вы моя госпожа, не дает вам никакого права так со мной обращаться! — Как заговорила, надо же, — Юй Ланьхуа рассмеялась, — Я здесь не для того, чтобы тебя ранить еще сильнее, а чтобы дать умный совет, глупая ты женщина. Уже на сносях, а своего мужа как следует не изучила и слушаться не научила. — А...? — ее рот приоткрылся в странном удивлении. Дать умный совет? Да как она смеет?! Но могла ли что-то сделать Цзянь Лань против? Нет. Она успела неплохо изучить Мадам Юй, чтобы понять, насколько эта женщина беспринципна и насколько сильна духом. Быть женщиной Фэн Хайдэ... Наверное, ее даже следует воспринимать как свекровь? Не смешно ли это? — Вот и славно, — без тени сарказма ответила эта бесстыжая женщина и села напротив. — Теперь слушай меня со всем вниманием. Ты — дура. — Вы сказали, что хотите дать совет, а не... — Я сказала, слушай, — резко оборвала ее Юй Ланьхуа, — Ты когда в последний раз своего мужа обнимала? Когда в последний раз гладила его по волосам и говорила что-то кроме "прочь" и "мешаешь"? Когда в последний раз позволяла ему касаться своего живота и дарить подарки? Цзянь Лань нехотя задумалась. Действительно, когда это было? Сразу после того, как Мадам Юй дала Фэн Синю работу, тот начал исполнять свои обязанности с большим рвением, и иногда им выпадали минуты наедине. В первый вечер он принес ей букетик цветов, который так заботливо где-то собрал. Конечно, цветы были полевые, но Фэн Синь старался... И она тогда очень жестко сказала: "Лучше бы работой занялся, а не цветы мне таскал". Сколько раз она прогоняла его из комнаты, когда он лез обниматься? Много... Почти каждый день она отправляла его спать отдельно. Получается, она сама планомерно отталкивала его от себя? — Вот и твоя ошибка. Твой муж прост, как палка. Позволь ему ухаживать за тобой, позволь ему дарить тебе тепло и ласку, и тогда тебе не придётся бороться с кем-то за его внимание, — Мадам Юй усмехнулась и хитро посмотрела на нее, — Но есть еще один способ. — Способ? — обессиленно спросила Цзянь Лань. Она не понимала, о чем речь. Эта женщина была слишком... Необычной. Таких среди ее окружения никогда не было. — Да. Тебе нравится Му Цин? — и снова хитрая, почти лисья улыбка на очерченных красным губах, — Если нравится, то возьми ситуацию в свои руки. Усади их обоих перед собой на колени. Мужчинам нравится, когда женщина имеет стальную хватку. Видишь ли... В мире, где от мужчины требуют быть и воином, и сказителем, и благочестивым мужем, и примерным отцом, очень сложно найти ту, которая сможет расслабить и взять ситуацию, хоть и на пару часов, но в свои хрупкие руки. Твой и так как собака, а Му Цин — потерянный ребёнок, переживающий смерть матери, мучающийся от неизвестности. Сейчас в твоей власти взять их обоих в оборот, и получить не только заботливого Фэн Синя, но и не менее заботливого второго мужа. Тогда отпадет само соперничество, понимаешь? Тебе не надо будет контролировать и ревновать. Ты будешь знать, с кем он. Главное — не будет грязных тайн. Ты, конечно, вольна использовать первый способ, но бегать к Му Цину он все равно будет. Цзянь Лань внимательно слушала ее, едва сдерживая брань. Она и... Делить мужа с ним? Да как такое вообще возможно?! Но в голове все равно теплилась мысль, что... Это ведь вариант. Просто один из вариантов. Не более. И ведь Му Цин умный. С ним вполне можно договориться... Цзянь Лань всерьез задумалась над этим. — Я подумаю, госпожа, — тихо ответила она. Злость и ярость опустошили ее. Но теперь мысли стали кристально чистыми. Мадам Юй оставила ей целый список дел и удалилась так, словно ее и не было. И только запах остался в комнате. Терпкий аромат трав и вина. В какой-то мере... Это будет выход. Главное, чтобы не привело к тому, что... Цзянь Лань распахнула глаза и едва сдержала рвущийся из горла истерический смех. Все было и так ясно... И так. Боги, как же всё просто. Вот он... Вот он, этот второй мужчина. Цзянь Лань разревелась в голос, но одновременно ей стало легче. Почему все так просто и сложно одновременно?