Станция "Ночной бульвар"

***

Метрополитен кишит людьми, словно встревоженный муравейник. Из вагона вываливается толпа каменных лиц, спешит на пересадку. «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — Ночной бульвар. Стоящий на краю платформы народ мигом залетает в сверкающие красным двери, разбегается по свободным местам. Те, кто не успел — разочарованно подпирают спинами двери или поручни, и утыкаются в телефоны, чтобы хоть как-то сократить время поездки. Дракен изгибает шею под невообразимым простому смертному углом, через просвет между чьими-то сумками и задницами косится на сидящего в противоположном ряду Майки. Плюхнуться у него рядом с Кеном не получилось — всё забили мчащиеся с работы офисники. Настолько быстрые и юркие, словно они не штаны просиживают целыми днями, а кроссы бегают — Рюгуджи даже руку подставить не успел. Ну, если бы и успел, то её непременно придавили бы «по случайности». Светлая макушка Сано направлена в противоположную сторону — выискивает Мицую и Хаккая, потерявшихся среди этой давки. Коротко качнув головой, он поворачивается в профиль — нашёл, видимо. Дракен неотрывно наблюдает за каждым движением, изучает складки на бледно-зелёной футболке, заранее насмешливо щурится, полагаясь на то, что у Майки сработает шестое чувство. Знаете, оно определённо хорошо развито — Кен удовлетворённо хмыкает, пересекаясь взглядами с мутными чёрными радужками. Они вязкие, как машинное масло — из Рюгуджи, мягко говоря, хреновый романтик, а все известные ему эпитеты засели на подкорке благодаря урокам литературы. Поэтому в следующую секунду он думает о том, насколько глаза Сано притягательны своей нечитаемостью и некоей отчуждённостью. Из всех существующих, слова на ум пришли самые странные — под стать их обладателю. Дракен давно погряз в чужом таинственном образе по самое горло, но беспокоиться по такому дурацкому поводу не любил — признание первым озвучил, как ни странно, именно Майки. Он инициативный — переходил на новые уровни из раза в раз, а Кен только и делал, что охуевал. В хорошем смысле. Честно говоря, их взаимоотношения неуклонно двигались к подобному исходу. Прямо чувствовалась эта связь на подсознательном, особенно когда разбушевавшаяся фантазия устраивала мозговой штурм. Кое-чем таким. Красочным и пошлым. И бабочки в животе вот эти девчачьи покоя не давали, поэтому отрицать свои чувства Дракен не стал, пусть и не по-пацански это нихуя. Пиздеть, знаете ли, тоже не по-пацански. Громкий стук колёс о рельсы, тем временем, стал замедляться. Через секунду за широкими окнами показались мраморные колонны и новые толпы пассажиров. «Станция — Ночной бульвар. Переход на станцию Клубная.» — сообщают динамики приятным женским голосом. Пора выходить. Люди непрерывным потоком спускаются в центральный зал. Растекаются в переходах, рассредоточиваются по ступенькам, спешат к пребывающему поезду на посадку. А Дракену, на котором уже успел повиснуть Майки — тактильный и бесстыдный, зараза, — наверх, подальше от душной подземки. Маленькие ладошки настойчиво шлёпают по плечам и спине, сминают чёрно-белую рубашку, купленную недавно на Гробовке. Сано молчит. Кен поначалу терпит. Но шлепки становятся всё более раздражающими и частыми. Отбивают дробь по лопаткам и пояснице, спускаются к пятой точке. Если атаку на спину и плечи ещё можно было перетерпеть, то последнее — явный перебор. Не выдержав, внешне невозмутимый Рюгуджи оборачивается через плечо, вопросительно приподнимает бровь: — Что такое? Цокает языком — всё-таки заметно по интонации, что он немного злится. — Кен-чин, ты меня вперёд не пропустил, — картинно дует пухлые губы Сано и скрещивает руки на груди. — И я еду, пялясь на твой сральник. Только сейчас до двухметровой детины доходит, что из-за ступеней Майки стал ещё ниже — в пупок дышит. В прямом смысле. Ему и так роста не хватало для нормальных поцелуев и прочих прелестей отношений, а здесь ещё и такое вопиющее неуважение — даже в метро сравняться не дают. — Давай поменяемся, — дипломатично предлагает Кен и, не дожидаясь ответа, отходит на левую сторону эскалатора. — Вот так бы сразу, — лучезарно лыбится Сано, перескакивая через ступень. — Мог простыми словами сказать, — Рюгуджи аккуратно берёт его за запястье, разворачивает к себе, и принимается наставительно отчитывать: — Тут так-то люди вокруг, а ты меня трогаешь где попало. Не надо так делать, Майки. Последний закатывает глаза — Кен-чин прямо сама серьёзность, боже. — Стесняешься меня? — состроив невинную мордашку, Манджиро непростительно близко наклоняется к лицу парня. Настолько близко, что Дракен чувствует его влажное дыхание у себя на губах. Приторно-сладкое, манящее забить хрен на всех окружающих и поцеловать. Так, как любит — чувственно, глубоко. От таких мыслей кончики ушей тут же наливаются краской. Майки, сволочь, ты не представляешь, как сейчас нарываешься. — Нет, но окружающие не поймут, — высшая степень самоконтроля помогает Рюгуджи тактично отшатнуться назад, чтобы увильнуть от носа, так и норовящего уткнуться в его шею. — Ты же знаешь, в какой стране мы живём и какое тут к подобному отношение, — добавляет вполголоса он и с опаской оглядывается. Оказывается, этот маневр он совершает как нельзя кстати — краем глаза засекает две знакомые фигуры, бегущие вверх по левой стороне эскалатора. — Соя пишет, что они с Нахоей минут через сорок будут, — уже ближе к концу подъёма догоняет парочку запыхавшийся Такаши и, не отрываясь от экрана смартфона, продолжает: — А вот Баджи точно не придёт — он у Чифа дома зависает. — Ничего нового, впрочем, — подмечает Дракен, тщетно пытаясь спихнуть с плеч руки Майки — у того в порядке вещей приставать к своему парню в присутствии товарищей, несмотря на обещание не светиться при посторонних. — Не скучно же им эти мультики японские смотреть, — из-за спины Такаши возникает Хаккай, косится на встречный поток с презрением. — Бля, Баджи реально кидала. Нет бы с нами погулять, как в старые добрые. — Да пусть занимается, чем хочет, — Такаши спокойно осаждает товарища, убирая мобильный в карман кремового худи. — Твой брат вообще целыми днями «Беседы с батюшкой» смотрит, и ничего. Мог бы и ему предъявить, что времени с семьёй не проводит. — Таканчик, давай не будем об этом, — пристыженно бурчит Шиба, нервно теребя замочек на аналогичного цвета олимпийке. Про Тайджу в принципе нежелательно упоминать в суе, иначе у того сработает чуйка — нагрянет звонком на мобильный, словно снег посреди июня, и отправит младшего брата домой. — Не будем, — зная все составляющие со́ра в избе-хрущёвке семейства Шиба, соглашается Мицуя. Соскальзывает белоснежными подошвами кед с металлических зубцов на мраморный пол, поворачивается к Майки: — Так куда мы сейчас? Тот, кажется, уже успел задуматься о чём-то и выпасть из реальности — молча топает к выходу, пялясь на турникеты. Угольные радужки покрыты мрачной матовой коркой. Разумеется, резкая перемена настроения не может не скрыться от глаз чуткого Дракена: — …Как всегда, наверное, — после нескольких секунд неловкого молчания сообщает он другу вместо их негласного лидера. — На круг. Да, Майки? — кладёт тяжёлую ладонь на его плечо, чтобы удостовериться, всё ли в норме — если отпихнёт, значит, обиделся. Но тот никак не реагирует. Словно он — единственный человек, которому параллельно вообще на все и вся. Майки в принципе достаточно равнодушен к окружающим, но непредсказуем — то выглядит убитым, то щерится во все тридцать два. Реально, порой Кену кажется, что в этой маленькой голове из ниоткуда возникают странные приступы, спровоцированные острой нехваткой внимания со стороны Дракена или ещё кого. На выходе из вестибюля, Майки, выглядевший совсем потерянным, умудряется задеть широкую спину Дракена своей рукой. Незаметно приподнять рубашку, скользнуть по пояснице пальчиками и растянуть губы в неожиданно хитрющей улыбке: — Кен-чин, дай мне халву. Ну вот, о чём и речь. — Где я её тебе сейчас возьму? — удивлённо глядит на него Рюгуджи, ограждая собой от толпы курящих у колонн подростков — мало того, что у Манджиро старший брат дымит, как паровоз, так ещё и эти с сигаретами во все щели лезут, воняют своими Мальборо с кнопками или что там у них ещё. — В магазине, — уверенно заявляет тот. — Хочу сейчас, — куксится и смотрит так просяще, что отказаться нереально. Дракен с тяжёлым вздохом капитулирует, мягко хватая Сано под локоть. Только в его присутствии Майки разрешает себе расслабиться, и это, разумеется, делает Кена счастливым — ему доверяют, его считают своей опорой и поддержкой. Но одновременно с этим и беспокоит. Внутренний голос диктует инструкции — держи так всю дорогу, а то врежется ещё в кого, потому что по сторонам не глядит, как и под ноги. — Мы небольшой крюк сделаем, окей? — теперь Рюгуджи обращается к идущим позади, ибо из-за вечной толпы около универмага стройной шеренгой здесь перемещаться получится разве что на асфальтоукладчиках. — Тут кое-кто внезапно проголодался и сделал мне запрос на халву. — Да, без проблем. Тоже думали зайти за перекусом, — отвечает сразу за двоих Мицуя и вновь лезет проверять мобильный. — Как раз будет, чем заняться, пока остальные подтягиваются. Снаружи упорно вечереет — солнце скрывается за крышами невысоких домов, но по-прежнему душит жаром. Лёгкий ветерок с севера не выручает ни на йоту — в центре города всегда душно из-за каменных домов, обступивших закатанные в асфальт улицы со всех сторон. Небо ясное, без единого облака — синоптики предупреждали о аномально высокой температуре, но кого это волнует? Явно не тысячи тысяч граждан, высыпавших на пятничную прогулку. Оставшееся позади Адовое испускает рокот машин, попеременно замирающих в пробке. Вообще, это очень шумное место, если не знать укромные уголки, куда не добираются ни отголоски Адового, ни Ночного. Гомон прохожих и музыка из многочисленных кафе на бульваре — непреодолимая преграда для лишних ушей. И это в определённых обстоятельствах хорошо, знаете ли: пока компания стоит на светофоре, чтобы перескочить через аллею и дойти до продуктового, Майки приподнимается на носочках, поближе к Кену, и выдаёт совсем уж красноречивую фразу: — Вообще, я хочу секса, но тебе придётся потерпеть до вечера, пока Шин на гонки не уедет. — Майки… — таращит на него глаза Дракен, который даже не задумывался сейчас ни о чём таком. — Я… Мимо на большой скорости проносится какая-то иномарка, из её открытых окон горланят сабвуферы голосом популярного рэпера, напрочь заглушая говорящего Рюгуджи. — А? Ты что-то сказал? — невозмутимо переспрашивает Сано, перекатываясь на пятках. — Если ты про халву, то я за арахисовую. Притворяется, негодяй. Загорается зелёный. С обеих сторон «зебры» дорогу наводняют люди. Золотая россыпь волос легко колышется, выдвигаясь вперёд — Сано ловко изворачивается из руки Рюгуджи, которую тот по привычке придерживал чуть выше предплечья. Походка у Манджиро гордая, такую сразу заметишь среди тысяч других — руки в карманах широких шорт, спина прямая, плечи расправлены. Ладно, в чьём-то понимании она выглядит совершенно обычной, но для Дракена… Чудо в перьях. Зато любимое. В магазин заходят буквально на пять минут, потому что Рюгуджи прекрасно знает, про какую именно халву говорил Майки. И какой именно морс нужно взять в дополнение, чтобы кое-кто был доволен и не канючил, что не наелся. Мицуя и Хаккай покупают себе булочки, сок — Кен честно не вдаётся в подробности, потому что над душой стоит Сано и испытующе глядит, чем его сейчас угостят и ошибутся ли с выбором. На улице Рюгуджи добровольно принимает на себя роль носильщика — в одной руке морс, в другой — халва, которую штука за штукой выхватывает самый, наверное, прожорливый человек в мире — и не уломаешь его дождаться, пока хотя бы присядут на лавочку. Людей на узких улочках в отдалении от Ночного меньше и меньше — здесь не особо проходные места, а на Клубную народ ходит через сквер, пролегающий параллельно их маршруту. — Кен-чин, она такая вкусная! — восторженно лепечет Майки, набивая щёки порционной халвой — упаковка за упаковкой стремительно пустеет и возвращается в пакет — Дракен приучил не мусорить. — Шпашибо охромное! — невнятно восклицает он, продолжая жевать, а глаза его большие прямо-таки светятся от счастья. Рюгуджи умиляется, пропуская смешок — кто бы сомневался. — Не за что, — добавляет последний, щёлкает крышкой и протягивает парню вишнёвый морс. — Ты только с набитым ртом отучайся трепаться. Подавишься ещё. Мицуя и Хаккай идут следом и негромко болтают — судя по обрывкам фраз, доносящихся до барабанных перепонок, об очередной коллекции какой-то супер-дорогой фирмы, которой Такаши восхищается. Он, на самом деле, интересуется многими модными домами и знает историю всех именитых брендов, но близко к ним не может прикоснуться, кроме тех случаев, когда забредает в дорогие бутики, чтобы поглазеть и потрогать. Однако, в последнее время Мицую стал привлекать кастом — насмотрится на чьи-то фотографии или увидит кого-нибудь в красивом аутфите, и начинает шить, вырезать, разукрашивать. Потом продаёт через всякие барахолки, получает свою копеечку за это. Надо признать, у него настоящий талант, потому что одежда, к которой он приложил руку, всегда разлетается не хуже горячих пирожков. Наверное, никто из друзей Такаши не удивится, если тот в будущем сможет основать свой собственный бренд. Хаккай же, по мнению Рюгуджи, немного странный. Точнее, палевный — чувств своих скрывать не умеет. Всегда маячит рядом, помогает Такаши по каждой мелочи, слушает с раскрытым ртом и спрашивает про всё и обо всём. Ни на шаг не отходит на прогулках, на которые приходит только в том случае, если его дорогой Таканчик выбирается из дома. Если последнего нагружают тем, что оставляют сидеть с сёстрами, то всегда к нему в гости напрашивается, несмотря на то, что ехать приходится из соседнего района. Самый важный фактор, наталкивающий Кена на мысль, что интерес Шиба питает отнюдь не к шмоткам — заставка на его телефоне. Да, на ней Мицуя. Рюгуджи видел как-то, но ничего касаемо этого не ляпнул, решив смолчать. У каждого человека есть свои секреты. А это секретом обозвать и язык не повернётся. Дурак, кто же так делает? Наконец, компания выходит на знакомую им площадку, где всегда полным-полно молодёжи со всех концов столицы — приезжают пообщаться, когда свои районы надоедают. В воздухе, как и всегда, несёт сигаретным дымом и спиртным, несмотря на то, что изначально этот пятачок предусматривался, как детская площадка. Лица все знакомые, кроме двух — на одной из скамеек Кен замечает парней, которые прежде тут не светились. Вокруг их персон, по ходу, образовалось новое стихийное место всеобщего притяжения — по обеим сторонам сидят девчонки, накручивают свои пряди на пальцы, ёрзают нервно, рассказывая что-то. Поодаль стоят парни, то и дело косятся — обсуждают. — Ого, глянь, на этих двоих, — восхищённо шепчет Мицуя, тоже обративший на них внимание. — У них кардиганы Валентино из последней коллекции, а у того, что с косичками, ещё и кроссовки от… Дальше Рюгуджи не слушает — не знает он ни фирм, ни цен, чтобы поддержать разговор, а вот надменные взгляды этой парочки на себе ощущает и немного напрягается, сжимая в руке бутылочку недопитого морса. Не нравятся ему такие нахальные рожи, очень не нравятся. — Кен-чин, какие-то они хуёвые, — неожиданно выдаёт Майки, тем самым разделяя мнение Рюгуджи. — Но надо бы поздороваться. — Эй, шпала, чё смотришь? — выдаёт один из незнакомцев, поправляя очки. — Что-то не устраивает? Первое впечатление — поехавший фрик. Такой же, как и его дружок, несмотря на положительную характеристику со стороны Такаши, залипшего на их одежду. — Твоя наглая рожа, — окликает его Дракен, принимая вызов.