Станция "Ночной бульвар"

***

Чифую обожает смотреть свои дурацкие японские мультики и читать мангу. Баджи же слишком любит Чифую, чтобы оставлять его наедине со своими интересами. И в принципе наедине — Мацуно лишь поначалу казался тем самым отпетым хулиганом, который лез во все тяжкие и — чуть что — махал кулаками. Только рядом с Кейске он открылся, показал настоящего себя. Мягкого, нежного во всём, ранимого. Обожающего сёдзе, кошек и грустные песни про любовь. Среди бесконечных серых будней, наполненных тусовками со своей компанией и чёртовой учёбой, в которой Баджи не разбирался — честно говоря, разбираться особо не желал, — ласковая улыбка Чифую стала настоящим спасением. Чёрт, кто вообще поверил бы в то, что можно влюбиться с первого косого взгляда из-за двери? В своего нового одноклассника, к тому же. И кто вообще поверил бы в то, что он ответит взаимностью? Баджи поначалу не верил ни капли и старался всё скрыть, запихивал зарождавшееся чувство на задворки подсознания, чтобы не оступиться. Но оно лезло наружу упорно, пробивало прочные стебли после каждого «давай прогуляемся после уроков?», наполненного осторожными взглядами больших небесно-голубых глаз. Кто бы мог подумать, что они в один момент окажутся в паре сантиметров от его? Пощекочут ресницами, опустят дрожащие веки и сократят расстояние в ноль. Кто бы мог подумать, что губы Чифую окажутся настолько мягкими? Что он будет целовать, испуганно вжимая шею в плечи, припадать губами снова и снова к чужим. Не дождавшись ответа — отстраняться; пытаться уйти с перепугу — Баджи тогда был чертовски растерян и не сразу понял, что происходит. Но вовремя спохватился и остановил, чтобы прижать к себе. Чтобы расплавиться от нового поцелуя и почувствовать, как Чифую дрожит, получая взаимность, а его пальцы отчаянно хватаются за дурацкую школьную жилетку. И пока такое сокровище существует на этом свете, у Баджи нога не поднимется уйти куда-то с друзьями, бросив Чифую одного. А если случится что-то из ряда вон, и нога всё-таки поднимется, то рука — правая или левая — однозначно нет. Как сегодня — даже социалку приложить к турникету не позволит, чтобы впустить в центральный зал. Замрёт там же, среди потока тысяч незнакомых и безразличных, постоит с минуту, обдумывая, стоит ли? Кивнёт сам себе — стоит, определенно стоит. И снова пустится по накатанной — проездной в карман, мобильный к уху, вытерпеть два-три гудка, чтобы услышать из динамика радостное: «Приходи», от которого узлы волнительные скрутят всего, да так, что дыхание перехватит. И побежать. Перелетать через переполненные пешеходные и огибать толпы, стоящие в очередях на автобусы в область. На бегу строчить Мицуе в личку глубочайшие извинения, объясняя, что сегодня — никак. Завтра, наверное, тоже — как Чифую закончит очередной сезон, так и выберутся вместе к остальным. Сердце трепетно ноет под гул вечерних пробок, гогот водителей маршруток, курящих у остановок, и фиолетовые отблески знойного лета на вечернем небе, ложащегося на крыши многоэтажек. Спёртый воздух пахнет смогом — рядом, буквально через парк, забитое до отказа шоссе, и гудит оно не меньше соседних проспектов. Предвкушение скорой встречи тащит деревенеющие от продолжительного бега ноги сквозь заросшие панельные дворики с бабульками на лавочках. Баджи спотыкается в какой-то яме и снова несётся вперёд, поглядывая на перепачканные в гудроне мыски своих кроссовок — да пофиг, не порвал же. У него есть веская причина не париться ни о чём вокруг. Веская причина, выкрашенная в золотистый блонд, которая с нетерпением ждёт его, сидя у себя на кухне. Важно не забыть заскочить в магазин по дороге — за сладким и любимой газировкой Мацуно, и плевать, что на последние карманные, плевать, что на ночь глядя — мама у Чифую часто задерживается на работе. Застанет их двоих в половину первого — не выгонит. Даже если в обнимку, даже если целующимися. Позвонит родителям Баджи, успокоит мягким «да, он у нас сегодня переночует». Добрая она у него, понимающая, как и её сын, которого Кейске невозможно любит. Наверное, он любит всю их крохотную семью, состоящую из двух человек и одного кота, с которым Чиф обожает сравнивать вечно лохматого и хмурого Баджи. Пальцы на автомате набирают код от домофона, дверь приветливо пищит, щёлкая магнитным замком. Дальше — до лифта, газировку перехватить поудобнее, чтобы с усилием нажать правой на кнопку. Минута тянется бесконечно долго. Створки открываются, Кейске залетает внутрь, тыкает восьмёрку не глядя, а сам, пытаясь отдышаться, спешно приводит себя в порядок перед зеркалом — длинные волосы растрепались от бега, футболка прилипла к телу — лето в этом году жаркое, особенно вечерами, когда от асфальта поднимается весь жар, накопленный в камне за день. У знакомой квартиры замирает, прежде чем упереть палец в звонок. Выдохнув, притихает, неотрывно глядя в дверной глазок, напоминающий рыбий глаз. В подъезде тихо — гудит проводка под потолком; несёт куревом и сквозняком с лестничных пролётов, а Баджи всё вслушивается в шаги за дверью. Щёлкает дважды замок, дверь тихо открывается, обдавая запыхавшегося Кейске тёплым коридорным светом, запахом сладкого чая и какой-то выпечки — мама Чифую часто готовит на выходных. С порога на него глядит Мацуно. Улыбается до ямочек на щеках, словно маленькое солнце. Он так соскучился по этой улыбке, по этому лицу. Чиф домашний такой, растрёпанный, в безразмерной футболке со своими любимыми персонажами, из-под которой торчат длинные, ровные ноги. — Заходи. Баджи тут же бросается навстречу, роняет чёртову газировку и печенье на пол. И целует. Хмурится от наслаждения, обхватив бархатистые щёки пальцами. Губы кисло-сладкие, будто мармелад. Пухлые, как маршмеллоу. Их хочется пробовать постоянно, по ним начинаешь скучать, едва расставшись. Руки Чифую обнимают за шею, вплетаются в жёсткие волосы, гладят. Нет, они никак не созданы для драк, хотя он умеет за себя постоять. — Я так скучал, Чифую, — хрипло мурлычет Баджи. Касается шеи, прихватывает нежную кожу. — Позавчера же виделись, — притворно удивляется тот, выдыхая носом. — Как ты успел? Вместо ответа слышит, как Кейске дотягивается до двери, захлопывает ногой. Со стороны кухни топочет лапками кот — идёт посмотреть на возню в коридоре. Мяучит, замечая фигуру знакомого ему человека. Тот слышит приветствие и тихонько смеётся, кивком здороваясь с Пик Джеем, и снова тянется губами к Мацуно. У них ещё целый вечер впереди. И ночь, если получится.