Станция "Ночной бульвар"

***

Очередь в магазине продвигается чертовски медленно. Местный круглосуточный в эти часы забивают толпы, бегущие к метро — на всю округу здесь всего полтора магазина. Люди слоняются между прилавков, берут с полок по мелочи — чисто на пожевать, пока огибают длинный бизнес-центр, вздымающий в небо сетку из тёмных стёкол. Тормозят у касс, выбирают сигареты и стики, роются по сумкам в поисках карточек, чертыхаются от того, что бесконтактная оплата через раз срабатывает. Кассир на смеси иностранного и отечественного объясняет, как надо тыкать телефоном, чтобы терминал среагировал. Хаджиме уже сто раз успел пожалеть, что они поленились пройти пару переулков до алкомаркета и зашли сюда. Невтерпёж было — снаружи духотища страшная. Вот и мнется теперь в очереди, как пингвин или шпрота в масле, устало дёргает воротник свитшота — оделся покрасивее, чтобы на стиле, цвета подобрал. Морщится, чувствуя, как по спине градом катится пот — кто ж знал, что к вечеру ещё сильнее печь будет? — Почему у вас один ценник указан, а пробивается дороже? — начинает гневную тираду какой-то хрен в костюме. — Где указан? — молниеносно вскидывается кассир. — Девушка, вы издеваетесь? На ценнике сто девяносто девять, а у вас — двести пятьдесят девять. Да ладно, серьёзно? Вот прям сейчас? — Ну, поменяли, значит. Акция кончилась. — А Вы знаете, что согласно закону… — Сейчас позову директора, — обрывает его работница магазина, деловито поправляет брендированную кепочку, встаёт с места. — Айгуль!.. — дальше Коконой не понимает, потому что не знает, на каком языке изъясняется дамочка, убегающая с рабочего места в дебри магазина. Очередь синхронно вздыхает, провожая продавщицу тоскливыми взглядами, а затем недобро косится на дядьку, который решил устроить разборы полётов в самое неподходящее время. По толпе пробегает неодобрительный шёпот, но тут же затихает — все утыкаются в телефоны, мгновенно потеряв интерес к происходящему. Хаджиме цокает языком, закатывает рукава — сейчас бы на шезлонг какой, или под кондиционер, руки раскинуть под сквозняком в тени, и валяться так до наступления сумерек. Но ему таки удалось вытащить Хайтани на Ночной. Удалось спустя месяц уговоров и нежелание Рана гулять вчетвером, так что сливаться — не вариант. К тому же, он сейчас даже не с ними, и валить домой, когда рядом кое-кто более важный — недопустимо. — Фух, я всё-таки его нашёл. Хаджиме вздрагивает от неожиданности, оборачивается. Инуи широко улыбается, держа в каждой руке по мороженому в красочной упаковке. Судя по изображению — черничное. А это — очередное доказательство того факта, что Сейшу любит ягоды. Коконой мысленно ставит себе заметочку, что нужно непременно съездить на один фермерский рынок и купить ему настоящих — в магазинах одна химия. — Думал, его разобрали уже, — живо поясняет Инупи, оттесняя собой какую-то тётку позади. Становится рядом с Коко, встряхивает длинной челкой, которая лезет в глаза. — Но знаешь, там целая коробка оказалась под решётками — выложить не успели, по ходу. Золотистые пряди снова падают на светлые щёки, закрывая блестящие бирюзовые радужки — Коко не сдерживается, смущённо поджимает губы и зачесывает его волосы назад, не переставая улыбаться, как влюбленный младшеклассник: — Давай я всё-таки тебя угощу? — Нет, я сказал, что куплю сам, — упрямо отказывается Сейшу, забираясь в плечевую сумку с мордашкой обезьяны в очках — носит её всё-таки постоянно, хотя долго пришлось уговаривать, чтобы принял подарок. — У меня есть свои деньги, Коко, — будто в подтверждение своих слов достаёт из кармашка несколько купюр, отсчитывает пару сотен — на подработку недавно устроился. Внутри что-то болезненно свербит и покалывает от этой картины — Хаджиме морщится и отворачивается, крепче сжимая в руке бутылочку минеральной воды. Инуи постоянно от всего отказывается, будто ему противно — не нравятся ему брендовые вещи, особенно из-за того, что Коконой спускает на них бешеные бабки. Но они же качественные, красивые, так почему нужно экономить? Походы в кафе и кино тоже не принимает, если Коко предлагает заплатить. Поездки куда-то, такси — хрен там плавал, всегда одно и то же. Говорит, мол, не в деньгах счастье, можно и просто погулять, а если что, так заплатить напополам. Но Хаджиме совесть не позволит созерцать, как Инупи растрачивает последнее, что у него есть. Если без преувеличения — у Сейшу в семье ситуация в материальном плане дерьмовая. Дело в том, что пару лет назад в квартире случился пожар. К счастью, тогда все выжили, но сбережения и документы канули в Лету. И череда неудач на этом не закончилась, потому что крохотный бизнес его родителей разорился — клиентов как ветром сдуло, продажи упали. В итоге пришлось сбагрить конкурентам за гроши. Самое удивительное — у новых хозяев он расцвёл, разросся, будто именно на фамилии Инуи свет клином сошёлся и проткнул насквозь. В итоге мама и папа Инупи устроились в левую компанию, залезли по уши в кредиты, чтобы восстановить жильё, а толку-то? Теперь они переплачивают постоянно, живут от зарплаты до зарплаты. Акане тоже вся в делах — у неё институт, после пар — работа. По окончании сессии вообще собирается в полный график выйти, почти без выходных. И никто не заикается о том, как им тяжело, хотя старый китайский смартфон Сейшу красноречиво намекает, что могло быть в разы лучше, согласись он хоть раз принять помощь Хаджиме. Касса постепенно приближается. Впереди пикают сканеры, звучит чьё-то: «Да, без пакета, по карте». — Коко, ты не обижаешься? — Инуи кладёт руку на его плечо, чуть сжимает, прося посмотреть на себя. Он прекрасно знает, что его друг недоволен, но старается не налегать, чтобы высосанная из пальца ссора не набирала обороты. — Нет, всё нормально, — холодно отвечает черноволосый, разглядывая прейскурант цен на сигареты, хотя сердце начинает биться быстрее, потому что пальцы Инупи как бы невзначай легонько задевают шею. Их не хочется сбрасывать. Напротив, их хочется чувствовать на обнажённой коже. И не только на шее. Ещё на груди, на животе, на лобке. Ниже. Щёки против воли краснеют, Хаджиме коротко покашливает, прочищая горло. Закрывает глаза на пару секунд, перенаправляя поток мыслей в другое русло. Маневр оказывается успешным — на душе становится спокойнее. Теперь Коко думает о том, что купил бы с радостью чапман или хотя бы парламент — поддельный скан паспорта, дорогие вещи и надменный взгляд помогают получать то, что не дозволено многим подросткам. Но он не будет даже пытаться — не так давно ради Инупи перестал дымить смолами и перешёл на электронки. Едва оказавшись на улице, Хаджиме открывает минералку, принимается жадно пить. Сейшу выходит следом, дожидается, пока тот осушит бутылку — ему не так жарко, он в футболке и шортах, в отличие от Коко, который с ног до головы облачён в черно-красное. — Пошли присядем, — Инупи цепляет пальцами широкий рукав, кивает в сторону лавочек, чертовски соблазнительно прикрытых тенью деревьев. — Не хочу идти к Хайтани прямо сейчас, они без нас прекрасно справятся, я уверен, — заговорщически продолжает он, уводя Коко под руку в нужном им направлении. Под кронами тополей находиться значительно приятнее — друзья плюхаются на скамейку, шуршат мороженым. Инуи всегда делится, иногда пихает силой, потому что Хаджиме постоянно хочется вернуть ему деньги за купленное. Бесполезно спорить — Коко даже не говорит ничего. Просто молча комкает целлофан, бросает в урну — сам не против побыть наедине с другом, и ради этого запихивает свои недовольства поглубже. — Знаешь, мне родители в детстве часто покупали ягодный щербет, — заводит беседу Инупи, забрасывая ногу на ногу. — Вкусный был, хотя фруктовый лёд мне нравится больше. Ты попробуй, скажи, как тебе? — беззаботно спрашивает он, прикладываясь к мороженому. Коконой не отвечает. Не потому что не хочет, нет. Он забывает речь, не может и слова вымолвить, бесстыдно наблюдая, как язык Сейшу скользит по чёртовой сосульке фиолетового цвета. Как губы касаются кончика, прихватывают его, накрывая собой. Во рту Хаджиме язык принимается нервно вылизывать гладкий зубной ряд и нёбо. Парень сглатывает слюну, не смея отвернуться — откровенно говоря, пялится. Его завораживает сам процесс настолько, что широкие штаны постыдно натягиваются на ширинке, а мороженое, позабытое в руке, потихоньку подтаивает, начиная капать на костяшки. Сейшу с пониманием косится, игриво улыбаясь глазами, заглатывает глубже, причмокивает, опускает пушистые ресницы, вытягивает шею. Шумно выдыхает, берёт неожиданно глубоко, проворачивая палочку пальцами. В мозгах у Хаджиме в эти секунды всё превращается в кашу, и ему становится наплевать даже на то, что они сидят в центре города, а не в квартире, где никто не видит. — Инупи, — торопливо облизывает свои губы Коконой, придвигаясь ближе. Замечает в уголке чужого рта фиолетовые капли, сдавленно выдыхает. — М? — Могу я… Блять, нет, не так, — тушуется Коконой, зажимая пальцами переносицу. — Забей, ладно. Его сейчас распирает от желания настолько сильно, что он неосознанно ёрзает на досках, сводя ноги вместе. У него там кое-что красноречиво выпирает. И требует внимания. Потому что Хаджиме прекрасно знает, как хорошо Сейшу сосёт. — Ты хочешь меня поцеловать? — ладонь Инуи неожиданно оказывается на ляжке, соскальзывает к середине, надавливает, складываясь лодочкой. Трёт. — Ага, очень хочешь, — подмечает он, глядя в угольные радужки. Коконой приподнимает бёдра навстречу его руке, сконфуженно жмурится, сопит носом, чувствуя, как намокает ещё больше. Да, он обожает проводить время с другом. — Не сейчас, — он с трудом находит в себе силы и резко встаёт со скамейки. — Потом, всё потом. Несчастный фруктовый лёд отваливается от палочки и плюхается на плитку рядом с кроссовками. — Коко, я не хотел, извини, — Сейшу вскакивает с места и берёт его за запястье. — Пойдём к парням, — сбивчиво бросает Хаджиме, высвобождает руку и быстрыми шагами сбегает по порожкам. По пути он старается не говорить, выбрасывает из головы все пошлости, сосредотачиваясь на более практичных размышлениях о том, чем заняться завтра. Решает, что сгоняет-таки на фермерский рынок. Может быть, даже с утра. А может быть, возьмёт Сейшу с собой, чтобы выбрал всё, что понравится. Попробует уломать хотя бы на ягоды — в качестве извинений за не съеденное мороженое. Заодно прогуляются вдвоём — Инуи готов хоть на край света, хоть спозаранку, сразу после того, как сойдут с маршрута ночные автобусы. Да и Хаджиме не лучше — может ни с того ни с сего прийти на рассвете и разбудить звонком на мобильный, чтобы предложить позавтракать вместе.