Станция "Ночной бульвар"

***

Спор с двумя неизвестными типами закончился, едва начавшись. Магнитное поле земли повлияло, погода или всеобщее приподнятое настроение — неясно. Но суть была в том, что обе стороны замолчали, перебросившись парой колких фраз, и разошлись, как в море корабли. Те двое так и остались сидеть на лавочке в окружении гудящей толпы, позже к ним присоединилась ещё одна пара — Мицуя скупо сообщил, что знает того, что с тёмными волосами. В инстаграме, мол, видел его фотографии, когда лазил в поисках вдохновения по какому-то хештегу. Хаккай тогда немного заревновал, но быстро успокоился — он ко всем ревнует, без исключения. Однако теперь Шиба волнуется по куда более весомой причине — Таканчик постоянно бросает взгляды в сторону той компании. Изворачивается, глядит вовсю, странно вздыхает — каждое движение Мицуи попадает в поле зрения по привычке. Больно от этих подозрительных оханий, тоскливо ноет под рёбрами. И ведь даже не предъявить, не пожаловаться — они не в отношениях, чтобы обсуждать то, что не устраивает, хотя Хаккай отчаянно надеется, что когда-нибудь дойдут до этого. Он ведь старается, как может — подружился с Луной и Маной, заобщался с родителями Такаши. Искренне проникся его творчеством и интересами, изучил всё досконально, чтобы знать, о чём спросить в нужный момент. Что рассказать самому, когда будет не о чем завести разговор. Что скинуть в мессенджер посреди ночи вместо своих признаний, которые пишет в заметках и стирает, не отправляя адресату. Ему нужен Мицуя. Чертовски нужен. Он любит в нём, наверное, всё, начиная от запаха его шампуня и заканчивая цветастыми детскими пластырями на пальцах, которые тот постоянно клеит на проколы — иглы не щадят, а с напёрстком Таканчику шить неудобно. На улице стремительно темнеет, но бдительный Хаккай опять замечает, что Мицуя отворачивается, отвлекаясь от общей беседы. Клонит голову набок — вслушивается в гогот со стороны чужой лавки. И это даже несмотря на то, что даже братья Кавата приехали, чтобы рассказать какие-то крутые истории. Понимать, насколько Такаши увлечён кем-то другим — очень больно. Внутри у Шибы беспощадно скребёт острыми когтями омерзительное чувство, которое не хочется испытывать ни при каких обстоятельствах. Оно голодное, оно питается эмоциями. Жадно гложет брюшину, обжигает льдом, чтобы оттянуть страдания. По телу бежит противная дрожь, словно на улице стоит не жаркий июнь, а куют узоры жестокие крещенские морозы, заставляя покрываться инеем изнутри. Хаккай вздрагивает, полностью отключаясь от всеобщего веселья, от смеха Майки, от одобрительных фразочек Дракена, от болтающих без умолку Сои и Нахои. Ему плевать на них. Он касается руки Мицуи осторожно, мгновенно осыпает себя мурашками — те бьют по затылку и позвоночнику, лезут через трахею во внутренности, жрут лёгкие так, что невозможно дышать. Нервно сглатывает — во рту что-то горькое, похожее на безысходность: — Таканчик, ты какой-то странный немного. — В каком плане? — совершенно спокойно уточняет тот, переводя взгляд глубоких лиловых глаз на собеседника. Хаккай смотрит в них, в ту же секунду проваливаясь под толстый лёд — зрачки узкие даже в сумерках, словно не хотят глядеть по-другому, словно отказываются принимать его. — Там кто-то интересный? Ну, в той тусовке? — уклончиво вопрошает Шиба, неохотно убирая ладонь с мягких пальцев — нельзя держать дольше положенного, иначе заподозрят. Сердце сжимается до размеров маленькой, никчёмной точки, взрывается рокотом праздничных салютов, которые они на прошлой неделе запускали с Маной и Луной во дворе. — Тот парень с косами похож на фотомодель, — пожимает плечами Такаши и снова, снова смотрит туда. Шибе хочется закрыть ему глаза. Хочется, чтобы материализовался в руке пистолет — он бы перестрелял всех собак к хуям, чтобы никто не приковывал внимание Мицуи так легко, когда он старается уже не первый год. — Странно, что он не снимается в журналах и фотки свои не постит никуда, — продолжает Таканчик, доставая телефон. Он хочет поискать его, точно хочет. — Красивый? — Хаккай уже знает ответ, не хочет слышать, но слова сами рвутся наружу. Такаши внезапно поднимает свои большие, бездонные глаза и смущённо улыбается. — Да.