Станция "Ночной бульвар"

***

Настроение такое, что реагировать на внешние раздражители не хочется вообще от слова совсем — не волнуют ни солнечные зайчики, прыгающие от стеклянного фасада бизнес-центра точно промеж глаз, ни непривычная, липкая духота, ни тучки, ползущие куда-то с востока на запад, следом за рыжим светилом, которое уже почти свалилось за неровные шеренги дореволюционных малоэтажек. Пока вокруг галдят обитатели Ночного, слушают музыку, щёлкают кольцами на банках энергетиков и стучат деками скейтбородов, палец старшего Хайтани, подпирающего щёку второй рукой, лениво смахивает одно видео за другим — сначала на дисплее Айфона возникают фигуристые девчонки, танцующие под попсу, следом за ними появляется кот, словивший дикий приход от валерьянки, после него — отрывок какого-то социального эксперимента. На середине последнего ролика над экраном показывается вихрастая макушка, протискивается через треугольник согнутой в локте левой и закрывает весь обзор — Риндо с любопытством вглядывается в телефон. — О, смотрел этот видос, тут ещё не самый удачный отрывок, — авторитетно сообщает он, поправляя оправу очков. — Помнишь полное название? — зная, что младший ерунды не посоветует, вопрошающе мурлычет Ран, доверительно протягивая в ручки брата свой телефон. Тот кивает и мгновенно принимается за поиски. Ойкает, ловя прохладным лбом ладонь старшего и, направляемый ею, пристраивается на услужливо подставленном плече, как на жёрдочке. Ворочается, пригревая себе местечко, возвращает мобильный обратно — уже с нужной вкладкой на экране, — собирается было сказать что-то, но застывает с лицом того самого изваяния из англо-саксонского Стоунхенджа, потому что изящная рука Рана незаметно проходится по его массивному бедру, направляясь вверх к резинке толстовки и причинному месту — и нет, Ран не пристаёт, Ран просто ласкается. — Ты куда там лезешь? — шумно сглотнув слюну, с придыханием спрашивает Риндо. — Туда, где меня ждут, — заговорщически усмехается старший Хайтани, размещая айфон с включённым роликом у себя на коленке. Замечает краснеющие ушки, расплывается в обворожительной улыбке, наклоняясь к мордашке младшего: — На самом деле, я просто захотел тебя погладить, не переживай. Не зря же Ран принял решение перестать скрывать их отношения при посторонних — всё для того, чтобы младший братик с его пылким и ранимым нравом, спрятанным под личиной холодного здравомыслия, не счесал свои костяшки о физиономии представителей обеих половин человечества. Он, на самом-то деле, может и до больничной койки — если не до сырой земли, — их довести на раз-два, если чересчур распереживается, а потом ещё долго ходить, как заведённый, огрызаясь на всех и каждого, кто покажется ему подозрительным. Если бы старшего Хайтани спросили, как он может охарактеризовать свою вторую половинку в одном предложении, то он бы непременно окрестил ее по названию старого фильма — ласковым и нежным зверем. Наглядный пример пробуждения этого зверя был прошедшей зимой, когда однокурсника Рана, спьяну перепутавшего мужскую талию с женской, увезли в самом разгаре новогодней вписки на скорой, записав в медкарту перелом носовой перегородки и подозрение на сотрясение, а избивший его Риндо, как ни в чём не бывало, уткнулся в худую спину старшего Хайтани своей притворно-виноватой моськой и, икая выпитым игристым шампанским, запросился домой. Бесспорно, он без зазрений совести, страха перед заявами в ментовку и в любой кондиции с двух ног способен ломать не только стереотипы о младших братьях, но и кости. Осведомлённый в этом, Ран старается не доводить до таких фаталити — они не в компьютерной игре, чтобы убежать от преследования, ещё и, не приведи случай, уголовного. К тому же, представители обеих половин человечества могут удавиться от зависти и без крепких пальцев на глотке. Рука живущего по своим законам старшего Хайтани проскальзывает под плотную ткань, очерчивает дугой кубики пресса, и умиротворённо пристраивается на мускулистой пояснице — Риндо таращит глаза, хрипло выдыхает, поперхнувшись душным воздухом с мелкодисперсными частицами, а Рану резко становится теплее от того, как под мягким давлением подушечек пальцев проминается и покрывается испариной нежная кожа. — Бля, тухлые вы сегодня какие-то, — неожиданно фыркает Коконой, успевший позеленеть от скуки ещё по пути к Ночному через мощёные тротуары и зелёные бульвары — того и гляди, дефицитным в столице хлорофиллом надышался. — Может замутим что-нибудь, а? Рану же мутить ничего не хочется. Самым верным решением для него кажется отсидеться на скамейке с уютным и мягеньким Риндо под боком, поржать над мемчиками с местными завсегдатаями, выкурить половину пачки сигарет, забавы ради поцапаться с Инуи, которого Хаджиме снова притащил с собой, причём на этот раз не с Печорки, а из своей хаты, и на такой приятной ноте отправиться домой, сделав пару привалов в кафе или в глухих, непроходных двориках, чтобы подольше побыть наедине с младшим братом. — …Есть предложения? — философски вопрошает Ран, ненадолго отрываясь от просмотра видео. Бездумно поглаживает подрагивающий от волнения живот Риндо, водружает потерявшую опору щёку на шелковистую макушку брата, с нескрываемым наслаждением вдыхая знакомый аромат — равняется на пример падкого на валерьянку кота из предыдущих роликов. — У меня нет. И если честно, мне сейчас вполне заебись. По правде говоря, после долгого секса и расслабляющего массажа в ванной старший Хайтани вряд ли бы вытащил свою пятую точку куда-нибудь дальше кофейни на Верской, если бы не просящие глазки малыша Рина, которого потянуло на Ночной, как магнитом — омутам, сияющим бескрайними россыпями лепестков гиацинта и головокружительному Блэк Орчиду нереально не подчиняться. Без живого фильтра в виде его сильных рук и пушистой цыплячьей макушки дышать столичным воздухом не очень-то и хочется, как и дышать в принципе — Ран давно заметил, что в отсутствии младшего брата всеобщая позитивная трясина затягивает и его перегружает настолько, что лицо бледнеет до состояния поганки, а тело ломает и клонит к земле, как засыхающий цветок, лишенный подпитки. — Ох, вы бы ещё поебались тут, — проследив за тем, как внешне спокойный Риндо изгибается под ладонью старшего, оглаживающей его торс, ехидничает Коко. — На глазах у сотен людей творят такие непотребства, Боже, куда катится мир? — хрустя затёкшей шеей, с мнимым осуждением добавляет он и задорно скалит зубы. Подтрунивать над отношениями двух братьев — определённо его конёк, однако катятся здесь и сейчас только колёса самокатов, скейтбородов и едущих мимо тачек — мир же стоит на месте, выравнивая вечерний пейзаж кривыми тенями по серым облицовкам зданий и залитых асфальтом улиц. — Посмотреть хочешь или поучаствовать? — оценивает его краем глаза старший Хайтани. Щурится, нарочито медленно ведёт зрачками по широким брюкам и безразмерной футболке — ох уж эта японщина, — где-то на уровне шеи пересекается, наконец, с тяжёлым взглядом Сейшу. Усмехается, делая вид, что не замечает, как его прожигают насквозь два хлорофилловых глаза, которыми по ходу и надышался Коконой, и решает привнести немного красок в небо, тускнеющее под грядой косматых туч: — Допустим, мы возьмём тебя третьим, Коко, но только при условии, что твоя задница пострадает. Что думаешь? Хаджиме вытягивается в лице так, будто вот-вот уронит челюсть на свои любимые кроссовки — и пусть дальше наивно полагает, что Ран не догадывается о том, зачем юному гению ресейла нужен его друг детства. — …Не очень радужная перспектива, — мгновенно переключив всё своё внимание на сообщения в мессенджере, вяло бубнит он. — Как раз таки радужная, — попав в точку невозврата к предшествующим издёвкам, дразнится Ран. — Но ты подумай, ладно? Мы с Риндо очень дружные, да и скучно с нами не бывает, в отличие от некоторых личностей. Первый камень в чужой огород прилетает точно на стриженную под каре макушку. — Коко и без твоих предложений разберётся, — не выдержав или не распознав типичных взаимных нападок, подаёт свой угрожающий голос мистер-телохранитель. — Я боюсь, что у него связаны руки, — старший Хайтани издевательски причмокивает и снова обращается к Хаджиме, переходя на хитрый шёпот: — Дыши, если тебя удерживают в заложниках. Где-то сзади мимопроходящие начинают заливисто смеяться, добавляя пущего антуража этой сценке. Затерявшийся среди строчек личных переписок Коконой их тоже слышит, нервно дёргает кадыком, гортанно хрюкает, стараясь не заржать в голос. Зелёная тоска с его лица сползает сквозь кудри и несколько рингтонов входящих сообщений, на которые он снова отвлекается, отключаясь от реальности. Принимается строчить что-то, точно прожжённый жизнью офисник, завершая демагогию — если бы она продолжилась, то проблемы были бы уже у него. — …Вон они идут, посмотри, я тебе вчера про того типа говорил, — глухое бормотание Риндо куда-то в глубину толстовки заставляет Рана отвлечься от созерцания багрового от злости Инуи и посиневшего от приступа сдержанного смеха Коко. Приподняв голову, старший Хайтани незаинтересованно мажет взглядом по двум парням, идущим к соседней лавочке. Неожиданно для себя пересекается зенками с тем, что повыше и с выкрашенным в индиго ёжиком. Взаимные гляделки продолжаются недолго, от силы секунд десять — Ран призывно дёргает вверх подбородком, намекая на то, что готов подойти, если есть какие-то замечания, а тот неизвестный науке гопник, завидев вызывающую реакцию, резко отворачивается, разрывая зрительный контакт. Ну, на «нет» и суда нет. — Глянь, пожалуйста, вон тот чел, сейчас сзади меня пройти должен, — снова канючит младший, фыркает, барахтается носом в туго заплетённых колосках. — В рубашке который. «В рубашке который», в отличие от своего спутника, в направлении их компании даже носа не казал, увлечённо рассказывая о чём-то изрядно побледневшему собеседнику. Краткая характеристика и первое впечатление: обычный. Средний рост, среднее телосложение. Из необычного: лиловые волосы, хотя, учитывая нынешнюю моду, тоже вполне статично. И что в нём такого, что Риндо приревновал? — Ой, да похуй на них, — развалившись блинчиком на спинке лавочки, лениво тянет Ран. Закидывает руку поверх дощатого каркаса, размещает ладонь на плече брата, принимаясь отрешённо накручивать прядки себе на палец. — Может, вообще свалим отсюда? Делать-то особо нечего. На Гончарском наверняка повеселее будет, — притворно зевнув ради полноты картины, предлагает он. — …А на Гончарском что делать? — отлипнув от экрана своего телефона, тут же оживляется Коконой. Забрасывает ногу на ногу с не менее скептическим видом, поправляет шнурки на Джорданах, кряхтит. — Мы сюда уже пришли, да и Риндо очень хотел на Ночной, ведь ему тут есть, чем заняться. Хаджиме делает на последних словах какой-то чересчур странный акцент, и плечо Рана тут же пустеет — младший Хайтани подскакивает с насиженного места, вытягивает шею. Пялится на одноклассника из-под непослушной чёлки с крайне грозным видом — тот в ответку изгибает чёрные брови и насмешливо вытягивает свой язык. Их важные переговоры на уровне мимики забавляют старшего, хоть ему и лень подтрунивать над супер-секретными шифрами и ребусами, понятными только этим двоим. Возможно, Ран догадывается, о чём идёт речь, однако ничем не подкреплённые домыслы не всегда указывают на правильный ответ, поэтому он решает занять выжидательную позицию. — …Змеюка, — шипит сквозь зубы Риндо, сверкая стеклянными линзами в оправе. — Заткнись, а? Без тебя разберусь. — Баран, я сейчас молчал, — закатывает угольки глаз Коко и отворачивается, принимаясь о чём-то переговариваться со своим мистером-телохранителем, забаррикадировавшимся от внешнего мира в окружении наушника и каких-то парней, незаметно прибившихся к краю скамейки. Риндо же цокает языком и снова прячет лицо, на что Ран, так и не понявший ровном счётом ничего из короткого обмена любезностями меж двух огней-одногодок, недоумённо приподнимает бровь: — Вы сейчас поругались? — Нет, всё нормально, — приглушённо бурчит младший, сминая ладонями резинку толстовки. — Там в другом дело. В чем именно — становится понятным где-то через минут пятнадцать, когда у старшего Хайтани начинают шевелиться волосы на затылке из-за чьих-то ничуть не беспалевных взглядов, внимательно изучающих его плечи и шею. Поначалу обладатель длинных кос грешит на того типа из рода индиго, но затем понимает, что дело отнюдь не в нём, потому как долговязая фигура последнего уплывает грустным привидением в направлении известного всем супермаркета, а вот надсадное зудение вдоль затылочной кости по-прежнему остаётся. И это очень напрягает. Очень. Среди активно работающих нейронных связей рождается одна поистине рыцарская идея. О, неужели у старшего Хайтани сегодня день неожиданных геройств и дерзости? Определённо, он бы и цветущих бутонов с клумбы нарвал под камерами и уничтожающими взглядами законников в шлемах, обрадуй это Риндо. Не долго думая, Ран принимается воплощать задумку в реальность: совершает рокировку со своим карманом — телефон отправляется в недры хлопковых тканей, а пачка Харвеста оказывается на ладони вместе с зажигалкой. Пальцы ловко выуживают сигарету из бордовой картонки, пихают между губ, пока Ран в полном молчании уверенно распрямляется во весь рост, приковывая к себе сразу несколько недоуменных взглядов. По пути к соседней скамейке подкуривает и с растущим внутренним негодованием улавливает, как приросший к месту парнишка, напрягший своим появлением уже не только Риндо, как бы случайно переключает взор на резиновую плитку. Не, ну любой наглости есть предел. — Эй, дружище, — присаживаясь перед незнакомцем на корточки, заискивающе начинает Ран. Клонит голову набок, затягивается от души — попавший под прицел парень молчит, жамкая края лавки пальцами. Старший Хайтани ухмыляется, выпуская струйку дыма в небо: — Мне оч-чень не нравится, что ты на меня смотришь. Как будем решать вопрос? Несмотря на гуляющие по дощечке ладони, его собеседник остаётся удивительно спокойным. Хмурится, оглядывая старшего Хайтани с высоты своей скамейки, вздыхает: — …Я никак понять не мог, что за свитшот у тебя — Макквин или всё-таки Сен Лоран. Теперь вижу, что Ланван из коллекции весна-лето прошлого года, и понимаю, что капитально проебался. Ещё есть какие-то претензии? Ран так и подвисает на месте, не зная, что ответить. Пепел с сигареты не менее озадаченно падает на резиновую плитку, а незнакомец с лицом прошаренного стилиста иронично фыркает: — ...Хотя, Макквин здесь смотрелся бы выигрышнее.