Станция "Ночной бульвар"

***

— Вот такую кровать я бы взял к нам домой, — улыбается Чифую, раскидывая руки пошире на просторном матрасе. Баджи воровато озирается, пересекаясь взглядами с какой-то семейной парой, выбирающей подушки. Цокает языком и отворачивается — он всё-таки не в квартире Мацуно, а в Икее, и нежиться тут как-то страшновато, особенно посреди инсталляции спальни. Население их страны по-большей части нетерпимо к таким, как они двое, и наверняка будут мысленно проклинать их, а может, выскажут своё неприятие вслух, но Баджи страсть как хочется показать всем окружающим средний палец и делать всё, что он пожелает — другим же парочкам не воспрещается прикасаться друг к другу при всех и заигрывать, так чем они с Чифую хуже? Половой принадлежностью? Бред же, ну. Любые предрассудки последние полгода Кейске считает нелепой ерундой и без раздумий отправляет их в мусорную корзину, точно листы с черновиками конспектов по химии и физике. Больше всего на свете ему хочется ощутить себя вместе с Мацуно вот этими шаблонными женатиками, которые только-только наскребли на квартиру-студию в какой-нибудь новостройке. Маленькую, зато свою, где никто не помешает их с Чифую единению, за исключением соседей, долбящих стенку дрелью с самого утра. Хочется подумать о том, как её можно обставить, в какой цвет покрасить стены, и красить ли, или обклеить обоями, какой ламинат положить, где разместить домик для Пик Джея, куда впихнуть гардероб и небольшой кухонный гарнитур, в какую из четырёх стенок присверлить полки для фигурок героев из любимых аниме Мацуно. Много о чём подумать хочется, очень о многом, вплоть до марки стиральной машины, хотя в семнадцать лет планировать далёкое будущее как-то странновато, наверное. — …Думаешь, такая влезла бы на двадцать квадратов? — заинтересованно выдаёт Баджи под веянием собственных фантазий — он даже откуда-то вспомнил, где сейчас строится очередной жилой комплекс и какие там цены. Сам не знает, когда прочитал и почему так крепко эта информация отложилась у него в мозгах — лучше формул по физике, между прочим, — но установилась прочно, в точности до копеек, будто сама судьба велит присмотреться заранее. — У нас бы всё влезло, поверь, — улыбается Чифую, ворочаясь на огромной подушке. — И кровать, и кухня, и лежанка Пик Джея. — Ты умеешь читать мысли? — усмехается Баджи, нерешительно сминая в ладони ручки от пакета из Юникло, где они буквально только что купили парные футболки. Вот правда, сказал бы кто-нибудь Кейске из прошлого о том, что он добровольно будет носить шмотки с японскими мультиками — отправил бы смачным пинком в ближайший мусорный контейнер. А сейчас доволен, как слон, и ещё купить собирается, но уже в качестве сюрприза. — Просто мы думаем об одном и том же, — подмигивает Мацуно, с беззаботным видом подкладывая руки под голову. Закрывает глаза, мечтательно мыча что-то себе под нос, и снова продолжает: — Я бы в коридоре коврик в виде кошачьей лапки положил. Он говорит всё это так буднично, будто уже знает этаж и номер квартиры. Баджи, кажется, тоже знает, ну или просто предполагает — где-нибудь повыше надо брать, на двадцатом примерно, чтобы круглый год пить напитки по сезонам и смотреть на закаты, не поднимаясь с такой же вот кровати. За его спиной и гипсокартоновыми стенами снуют люди с тележками, обсуждают ремонт, дизайны комнат, шторы, покрывала, сантехнику и вкусные тефтели из кафе, до которого Кейске ещё не довёл Чифую — у него оно по плану сразу после гуляний по лабиринтам светильников, горшков с растениями, домашней утвари и огромных шкафов. — Прыгай ко мне, давай-давай, — хлопает ладошкой Мацуно рядом с собой и двигается в сторону. — Не стой столбом, а то я себя неуютно чувствую в одиночку. Он неописуемо красивый сегодня — золотистый блонд переливается в тусклом освещении, рассыпается по постельному, будто на дворе осенний вечер с ярким закатным солнцем, и инсталляция эта не в Икее, и не инсталляция даже, а их собственное, их укромное и уютное. Его большие ясные глаза светятся, точно два сапфира или лазурита — Баджи не ювелир, чтобы знать все названия, однако балдеет от своего бесценного парня конкретно, причём всё больше и больше. Его влечёт тонкая шея, что неприкрыто демонстрирует из-под воротника рубашки следы от клыков. От его клыков, что вонзились в чувствительную кожу в пылу страсти прошедшим вечером, когда мама Чифую снова задержалась на работе. Внутри Кейске неописуемо тепло, словно он выпил литр зелёного чая с маршмеллоу, и случайно расплавился сам — непроизвольную мягкую улыбку спрятать от окружающих не получается. Неважно уже, что они подумают, ведь приоритетнее то, что думает сейчас Мацуно, и то, что с рядом ним и только от него Баджи регулярно теряет голову. Поддавшись себе и резкому выбросу дофамина — да, всё-таки выучил это стрёмное слово после занятий биологией с Чифую, — он с разбега прыгает на уготовленное ему местечко. Икеевская кровать, кажется, недовольно скрипит, ведь она не батут и не школьный мат, чтобы устраивать на ней бешеные скачки, но Баджи роняет бумажный пакет куда-то вниз и смеётся, перебивая своим хрипловатым голосом все посторонние шумы. Чувствует спокойное дыхание Чифую, лежащего непростительно близко, слышит, как тот снова улыбается, накрывая Кейске любимым запахом фруктового шампуня с светлых волос. Когда-нибудь им будет пахнуть в ванной, когда-нибудь он пропитает их постельное, когда-нибудь Баджи и сам выберет себе такой же в целях вынужденной экономии, но это даже здорово — он резво переворачивается на бок, заглядывая в бездонные изумрудные радужки, будто в шар для гаданий. Тянется рукой, убирая с них длинную чёлку, щурит свои янтарные, ведь в них, как и в самом Мацуно, сконцентрировано всё его будущее. Все его мечты и планы, которых становится невообразимо много. — Как же я тебя люблю, ты не представляешь, — невольно шепчет Кейске и порывисто заключает Чифую в объятия. Мягкого, домашнего, уютного, пищащего от смущения — втрескался Кейске по-серьёзному, гораздо выше ушей и своего роста. Утонул, можно сказать, но быстро научился плавать, дыша под лазурной водой — вот примерно настолько Чифую важен для него. Без его сообщений по утрам и ссылок из ТикТока теперь дышать вряд ли получится, а вот задохнуться — за секунду. — Дурак, не здесь же, — взволнованно бормочет Мацуно куда-то в шею, цепляясь пальцами за футболку Кейске. Шевелит губами, облизывает их, мнёт — слух у Баджи чёткий, он всё вмиг улавливает, и по наитию начинает краснеть. — Я тебя тоже люблю, — наконец решается Чифую. В груди взрывается сотня хлопушек с конфетти за раз, щёки так и вовсе вспыхивают огнём, словно их свеклой натёрли вперемешку с румянами. Кейске с Мацуно, можно сказать, оказываются на равных, так как оба легко тушуются от комплиментов и признаний. Говорить внятно не представляется возможным, и Баджи лишь отчаянно бормочет что-то про перекус тефтелями в кафе, пытаясь преодолеть желание покусать своего парня здесь и сейчас. Секунда, и из носа вырывается шумный вздох: — Так бы и съел тебя вместо обеда. Вот чего ты меня в краску вгоняешь при всех? — Ты первый начал, — почувствовав контроль над происходящим, хихикает Чифую. Его тихие смешки — запретное оружие, которому нечего противопоставить, кроме угроз исцеловать всего и везде. Сражённый наповал Баджи сам не догоняет, как начинает шутливо бороться с Мацуно на постели. Он и посторонних не замечает, и грохота тележек, ему просто безмерно нравится подминать Чифую под себя и щекотать его рёбра сквозь одежду, сопеть на ухо и вдыхать запах сладкой выпечки с нежной кожи. Надо сказать, Мацуно тоже не валяется на месте, покорно отдавая себя на растерзание — усиленно пытается отбить атаку щекотки, барахтаясь в одеяле. Брыкается, как неуклюжий котёнок, и ожидаемо чуть ли не падает вниз, ведь он мальчик культурный, обутым не лежит на кровати, обязательно ноги свешивает. Так бы и шлёпнулся, если бы не Баджи, который в последний момент ловит его за талию и возвращает на место: — То скейт, то кровать. На руках тебя носить, что ли? — Носи, я вовсе не против, — Чифую игриво закусывает губу, протягивая руку к щеке Кейске. Проводит по ней кончиками пальцев, дотягивается большим до уголка губ, и Баджи, тяжело дышащего от метаний по постели, всего обсыпают трепетные мурашки, переключая его в режим титанического спокойствия и немого восхищения. — Бой окончен, у нас опять ничья, — удовлетворённо заключает Мацуно. Незаметно проходится ладонью по предплечью Баджи, кивает в сторону. — Ложись, давай видео посмотрим какое-нибудь, передохнём. — Какое? — переспрашивает Кейске, прежде чем упасть не рядом — рядом не так кайфово, — а на грудь Чифую. Притирается щекой к фланелевой рубахе и замирает, слушая частые постукивания любимого сердца и беспокойное «Тише ты, куда так налегаешь, люди же ходят» над головой. Не получается уж сдерживаться, и на людей всё равно, когда тебе семнадцать и ты безумно влюблён — Баджи вертится, как здоровенный кот, переевший чего-то очень вкусного. Скатывается в сторону, но лишь для того, чтобы с радостным урчанием прижаться губами к уху Мацуно и затеряться в его золотистом блонде, а затем брякнуть довольное «Включай, что хочешь» и притихнуть, наслаждаясь тем, как пальцы Чифую переплетаются с его между их телами.