Свой среди чужих, чужой среди своих

- …этот скудный духом монах много лет терзался совершенной ошибкой, так что поможет ордену Цанцюн восстановить справедливость, - настоятель Учэнь сокрушенно поджал губы и склонил голову, отчего кожа на его гладко выбритой голове блеснула. - Старый хозяин Цветочного дворца силой вынудил дать ему клятву молчания, но этот монах случайно сделал оговорку в простой фразе… Он вновь посмотрел на Цзю, и его левое веко чуть дернулось. - Оговорка на непредвиденный случай? - с пониманием уточнил Цзю, давая А-Юаню знак промолчать. - Не начинать обвинений, - уклончиво ответил Учэнь. Разлитый по чашкам чай, к которому так никто и не притронулся, уже успел остыть, и Цзю чувствовал изменение его запаха: от насыщенной цветочной свежести к кисловатой прохладе. Плохой сорт, неправильное хранение и неподходящая вода… Дела в храме Чжаохуа и впрямь шли не очень. - Доказательств у Цанцюн будет достаточно, - произнес Цзю. - Но слово единственного свидетеля, встретившего главную ученицу Хуаньхуа, будет иметь не последний вес. Перед ним на столе в маленькой лаковой шкатулке на алом шелковом бархате лежало семечко древа истины, и взгляд настоятеля храма Чжаохуа нет-нет, да вновь останавливался на нем. Шэнь Цзю все никак не мог определиться в ощущениях: будет ли семя продано, чтобы поправить дела храма, или же непрозвучавший, но вполне понятный намек, что Цанцюн окажет Чжаохуа посильную помощь, перевесит чашу весов скоротечной выгоды. - Этот монах не станет спрашивать, какими доказательствами располагает Цанцюн, - Учэнь снова начал неторопливо перекидывать бусины на четках, как уже делал до этого. - И будет молиться о том, чтобы усилия ордена двенадцати пиков увенчались успехом. Однако появление тринадцатого главы не всеми в мире совершенствующихся было принято с пониманием. Он повернул голову к Шэнь Юаню, сидевшему по левую руку от Цзю. Это звучало как предупреждение. Цзю тоже аккуратно скосил глаза на брата, но А-Юань выглядел отстраненно-безупречно, настоящим идеалом возвышенной красоты и безмятежности, и даже его ресницы поднимались и опускались с плавностью опахал. - Настоятель Учэнь тоже желает узнать, не инкуб ли этот мастер? Полностью лишенный эмоций тон, прохладный, но прямой взгляд, чуть дрогнувшая в намеке на изгиб бровь… Настоятель Учэнь на миг замер, а потом бусины четок в его руках вновь пришли в движение. - Монастырь Чжаохуа издавна оттачивает техники видения сокрытого, - проговорил настоятель Учень, не поясняя своих слов. - Этот монах удовлетворен тем, что сообщили ему его глаза. Что ж, в нужный час этот скромный расскажет о том, что ему поведала молодая госпожа Су, когда он встретил ее после побега из Хуаньхуа. - Этого будет достаточно, - Шэнь Цзю чуть склонил голову. Рассказанное Учэнем прекрасно дополняло узнанное в Цветочном дворце. Вожделение к ученику, за которого принял ответственность, и принуждение того к плотской связи были серьезными обвинениями для любого наставника, а наличие при разбирательстве семени истины превращало для главы Чэна любой возможный исход в неприятный. Старый глава дворца десятилетиями подгребал под себя власть и богатство - для такого неспособность утаить правду будет подобна смерти. Шэнь Цзю сомневался, что глава Хуаньхуа согласится проглотить семя, дабы доказать свою невиновность, но его отказ в таком случае будет косвенным подтверждением вины. Самым вероятным наказанием станет изгнание и печать ограничения духовных сил, а потом достаточно будет дать знать Мобэй-вану, где находится его враг, чтобы окончательно решить вопрос с главой Чэном. Конечно, просто так старик не сдастся и в какой-то момент, как камень на игровой доске, двинет против Шэнь Цзю - и против ордена Цанцюн - Цю Хайтан. Но А-Юань даже слышать не хотел о том, чтобы позволить Цзю с ней встретиться. - Предоставь это дело мне, - раз за разом повторял он, и его взгляд наполнялся каким-то яростным огнем. - Я найду, что ей ответить. Они то и дело словно менялись местами. Шэнь Цзю защищал брата от внешних угроз - и потому, наверное, роль охранника А-Юаня пришлась ему по душе, - а Шэнь Юань словно берег его изнутри, своей любовью и яростной убежденностью укрывая душу. Откуда брат черпал такую силу и убежденность, Цзю понять не мог и каждый раз чувствовал себя потрясенным. - Почему его все так боятся? - спросил А-Юань, когда они шли через мощеный камнем двор монастыря к внутренним воротам. - Главу Хуаньхуа, я имею в виду… Он ведь не сильнее Юэ Цинъюаня, насколько я понимаю. - Так и есть, - Цзю уже по привычке придержал перед братом двери. - Но благообразный облик, большие деньги и обширные связи позволяют добиться очень многого, даже не раскрывая рта, А-Юань. К тому же Цанцюн старается не вмешиваться во внутренние дела остальных орденов. - Сказал бы я, - обжег его взглядом Шэнь Юань, - но давить на больную мозоль не буду. Цзю вздохнул и промолчал. Брат был прав: при желании скрутить старого Чэна в бараний рог можно было бы давно и даже без истории Су Сиянь, если б не разлад с Юэ Цинъюанем. Это сейчас, при взгляде назад, было ясно, сколь много было утрачено возможностей, а тогда нестерпимая горечь предательства затмевала собой все. Дураки были оба, чего и говорить. Впрочем, долго сокрушаться ему не дали: конечно же, едва съязвив, А-Юань тут же нашел его ладонь своей, и если они продолжали держаться за руки до того самого момента, пока не призвали мечи, чтобы взлететь, то это не касалось никого кроме них. Их лагерь был разбит рядом с небольшим городом, который вырос вокруг храма Чжаохуа за столетия его существования. Карманный домик, что выглядел как шатер, серо-зеленый возок, две пасущиеся лошади да обложенное камнями костровище с двумя котлами, вокруг которых суетился Ло Бинхэ - Цзю так привык к этому, что о бамбуковом доме почти не вспоминал. И роскошные одежды главы Цинцзин, что были извлечены из мешочка цянькунь перед визитом к настоятелю Чжаохуа, значили теперь для Цзю почти столько же, сколько простое платье наемника. Путешествие с А-Юанем окончательно утолило какой-то скрытый голод в Цзю, тот, о котором он и не догадывался раньше - внутри словно расслабилось что-то, отпустило какое-то давно привычное и потому незаметное напряжение, подарив миру вокруг новые краски еще до того, как они так плодотворно посетили пещеры Небесного спокойствия. Когда Юэ Цинъюань принес им коралловое дерево, Шэнь Цзю даже посмеялся про себя чрезмерной вере в их с А-Юанем силы: в самом деле, артефакт-якорь, который препятствует вознесению и укрывает от молний Небесной скорби? Но сейчас, когда они, даже не планируя, сформировали еще по кольцу вокруг золотого ядра и расширили духовные вены, приходилось отдать Ци-гэ должное. Тот на посту главы ордена сделался дальновиден… если его как следует пнуть. Ло Бинхэ, сияя, как начищенный медный фэнь, ждал их у шатра. В волосах у него поблескивала на солнце зеленая шелковая лента, и Цзю мог бы поставить деньги, что этот знак щенячьей верности наставнику был зверенышу куда дороже, чем гуань из чистого серебра. Было даже странно, что Цзю не утомляло присутствие Ло Бинхэ. Это можно было бы объяснить привычкой - за те несколько месяцев, что звереныш жил в бамбуковом доме, Цзю мог успеть притерпеться к нему, но Цзю предпочитал смотреть правде в глаза: мальчишку оказалось интересно учить. Как любой выживший уличный крысеныш, он был сообразителен, злопамятен и жаден до знаний, хотя из-за вовремя и правильно развиваемого мощного дара ему уже не хватало тонкости. Ло Бинхэ вряд ли когда-либо сможет работать с нитями ци с легкостью вышивальщицы с иглой, но он был полукровкой с развиваемыми демоническими силами, и потому его уровень можно было назвать приемлемым. Второго Юэ Цинъюаня из него не выйдет, но Лю Цингэ этот парень, когда вырастет, точно уделает. - Надо сообщить главе Юэ, что храм Чжаохуа нас поддержит, - улыбнулся Бинхэ, сойдя с Линганя на траву, А-Юань. Тоже еще одно изменение после Цыли: теперь мечи откликались на призыв, исходя из каких-то своих соображений, и изучению этого эффекта Шэнь Юань намеревался посвятить необходимое время по возвращению в орден. - Сам напишешь Ци-гэ? Цзю спрятал улыбку и кивнул. Понимал ли А-Юань, что называет Юэ Цинъюаня самым личным именем? Отследил ли этот момент? Оставив брата снаружи, Цзю прошел в шатер. Почтовая шкатулка стояла на столике, и прежде, чем писать, стоило проверить, не пришло ли посланий из ордена. Внутри действительно лежали два письма: одно короткое, написанное размашистым и твердым почерком Юэ Цинъюаня, а второе длинное, полное пространных вступлений и точно дозированного яда за каждым словом. Цзю позвал А-Юаня и показал письма ему. - Похоже, наше путешествие закончилось, - пробормотал тот, дочитывая второе послание. - Хотя оно и так подходило к концу, но все же… Об этом Цзю и сам искренне сожалел. - Думаешь, старый Чэн заподозрил ловушку? - продолжал А-Юань, вновь вернувшись к письму главы Хуаньхуа. - Формулировка "обсуждение изменения правил Конференции" на мой взгляд слишком расплывчатая. - Меня настораживает другое, - хмуро ответил Цзю. - Ты заметил, что он почти требует, чтобы на встрече присутствовали главы Цинцзин, Ванцзянь и Байчжань с главными учениками? Зачем? - Цинцзин - второй по старшинству пик Цанцюн, - задумчиво ответил А-Юань и сел на край постели. - Да и значимость Ванцзянь трудно поставить под сомнение, а уж слава Лю-шиди… - Но зачем нужны главные ученики? - Цзю посмотрел на него сверху вниз. - Сомневаюсь, чтобы хозяина Дворца интересовало их мнение. - Да, - А-Юань вздохнул, а потом на миг поджал губы. - Хочешь сказать, дело совсем не в Конференции? Шэнь Цзю кивнул. - Главных учеников имеет смысл вызывать, только если их планируется допрашивать об их соучениках, - сказал он, и брат немедленно помрачнел. - Та писанина про инкуба, - произнес А-Юань. - Она ходит между учениками Хуаньхуа, рано или поздно, принимая во внимание его дочь, это дошло бы до главы. Оно и дошло. - Похоже, да, - внутри разгоралась холодная ярость. Вот почему настоятель Учэнь отдельно упомянул подозрения насчет Шэнь Юаня - он уже получил приглашение на встречу! Цветочный дворец разослал письма в ордена накануне, это они с братом улетели в Чжаохуа, не успев получить сообщения от Юэ Цинъюаня! Вот почему Хуаньхуа требует присутствия Вэй Цинвэя и Лю Цингэ - старый Чэн намерен нанести двойной удар по Шэнь Юаню, заставив его не только пройти очередную проверку, но еще и вынудить главу Байчжань публично признаться в своих чувствах. Он явно узнал о трепетном отношении гордого воина к младшему главе Цинцзин и теперь собирался вывернуть все в свою пользу, превратив чудовищное унижение для Лю-шиди в не меньшее оскорбление Шэнь Юаню! Кулаки сжались сами собой, откуда-то из глубины души донесся предупреждающе-грозный звон Сюя, которому вторил яростный Лингань. На плечо тут же легла рука брата. - Тише, Цзю-гэ, - а вот А-Юань был совершенно спокоен и собран, как перед боем. Хотя какое "как"? Им обоим предстоял настоящий бой! - Мы все равно на шаг впереди него, помнишь? Он намерен застать нас врасплох, раз прикрылся подготовкой к Конференции. - Это его просчет, - решительно взглянул близнецу в глаза он. - Мы ударим первыми и перехватим инициативу сразу же, тогда его обвинения будут выглядеть, как попытка оправдаться и отвлечь разбирательство в сторону. - Верно, - согласился А-Юань. - Пойду скажу Бинхэ, чтобы собирал лагерь. Эх, жаль, что придется бросить лошадей, - он виновато улыбнулся, - я так привык к нашему Стремительному… С меланхоличным мерином и впрямь было связано столько приятных воспоминаний, что Цзю тоже испытал сожаление. - Оставим повозку и лошадей в Чжаохуа, - решил он, - сообщим четвертому пику, они заберут. А до Цанцюн спокойно долетим на мечах. - Ты прав, - снова согласился Шэнь Юань. - Все время забываю, что здесь не нужно нестись, сломя голову. Так что сейчас пообедаем нормально и вернемся в Чжаохуа. Бинхэ там свинину в твоих специях все утро мариновал, обидно было бы не попробовать, знаешь ли… - Чревоугодник, - с нежностью в душе бросил Шэнь Цзю, заставив близнеца рассмеяться, а потом отправил его из шатра и сел писать обстоятельный ответ Ци-гэ, стараясь не упустить ни одной мелочи. Какой было, например, участие в предстоящей встрече Шан Цинхуа - а как же иначе, обсуждать изменение правил Конференции и не коснуться финансовых вопросов? А то, что глава Аньдин наверняка мог связаться с Мобэй-ваном, смертельно обиженным на главу Хуаньхуа, Цанцюн будет просто иметь в виду. Свинина и впрямь оказалась хороша. Цзю не отказал себе в удовольствии подразнить звереныша предложением перевестись на Цзуйсянь вместо Цяньцао или Цинцзина, а потом одобрительно хмыкнул, когда Ло Бинхэ с показным смирением повинился, что уже нашел способ брать уроки у одного из учеников Жуань Цинжуаня. - Надеюсь, паршивец наконец перестанет строить из себя покорную овцу, - шепнул Цзю А-Юаню, глядя, как звереныш запрягает мерина. - Пора бы ему уже нести имя Цинцзин гордо и с достоинством, как подобает твоему личному ученику. Брат только рассмеялся, похоже, решив, что Цзю пошутил. Солнце клонилось к закату, когда они, закончив с делами в храме Чжаохуа, наконец встали на мечи и отправились на Цанцюн. А-Юаню вновь откликнулся Лингань, так что Цзю первую половину дороги чувствовал легкое ошеломление от кристальной сосредоточенности Сюя, а вторую половину ловил себя на мысли, что после пещер Небесного спокойствия их духовные мечи светились куда ярче, чем раньше. Стемнело быстро, но А-Юань был полностью солидарен с Цзю: проще преодолеть весь путь одним рывком, тем более что усталости не чувствовал никто. Полет под усыпанным звездами небом завораживал, да и мечи летели почти сами - уж Ванцзянь они чувствовали не хуже, чем пресловутая “колесница, указывающая на юг” или рыба-ложка в чаше с водой. Хребта Тяньгун они достигли глубоко за полночь и сразу же направились на Цюндин. Ло Бинхэ мог добраться до Цинцзин и сам, по Радужному мосту - а у них с А-Юанем было, что обсудить с главой ордена. Юэ Цинъюань ждал их на пороге своего дома, и от радостной - да просто неприлично счастливой! - улыбки Ци-гэ у Цзю на миг даже дрогнуло сердце. - Сяо Цзю, сяо Юань… - а тот обнял их обоих сразу. Горячие губы прижались к виску Цзю, потом Ци-гэ так же быстро поцеловал Шэнь Юаня, - как этот шисюн рад вас видеть! Шэнь Цзю даже промедлил с ответом, оглушенный этой волной тепла, чем Ци-гэ немедленно и воспользовался. - Перелет от Чжаохуа весьма утомителен, - сказал он, едва заметно направляя их в дом. - Горячий ужин будет сейчас очень кстати. Или чай со сладостями? Чего бы хотел сяо Юань? - и ведь знал, что А-Юань куда менее склонен к аскетизму, чем Цзю! - Признаться, в скрытом царстве после длительной дороги принято предлагать омовение под домашним водопадом, - беззаботно улыбнулся Шэнь Юань, - а уже потом переходить к чаю и делам. Шэнь Цзю был уверен, что они с Ци-гэ опешили оба. - Сяо Юань знает, что у этого главы нет домашнего водопада, - первым опомнился Юэ Цинъюань, - но купальней сяо Юань может распоряжаться по своему усмотрению, как и раньше. Там есть и масла, и сухие простыни, и проточная вода… - Прекрасно! - А-Юань мазнул Цинъюаня губами по щеке, а потом легким ветром выскользнул из рук и стремительно исчез за дверями личных покоев. - Я быстро! - Даже не смей ничего говорить, - озадаченно глядя ему вслед, предостерег Цзю. Ци-гэ молча кивнул, и тогда Цзю решил добавить. - И думать тоже не смей! - Ужин? - чуть хрипло спросил тот. - Чай, - так же коротко ответил Цзю, изо всех сил стараясь не представлять А-Юаня в купальне главы Цанцюн. Получалось с трудом. - И руки убери, - вспомнил еще об одном он. Юэ Ци молча подчинился, продолжая смотреть в сторону дверей, за которыми скрылся Шэнь Юань. Цзю про себя вздохнул, а потом решительно обошел главу Цанцюн, встал перед ним и, пригнув его голову рукой, твердо посмотрел в глаза с широко раскрытыми зрачками. - Ты собирался выяснить, кто автор той похабной писанины, - сказал он. В первый миг Ци-гэ непонимающе моргнул, а затем черты его лица стали жестче, в них проглянула ярость, и вот этому новому Цинъюаню лучше было бы никому не переходить дорогу. - Нашел? - Это точно не Шан Цинхуа, - выдохнул Юэ Цинъюань и свел свои широкие, красиво очерченные брови к переносице. У Цзю слегка пересохло во рту. - Он под постоянным наблюдением, а новая рукопись появилась три дня назад и тут же разошлась среди учеников Цанцюн. - Так был это не единичный случай… - Цзю скрипнул зубами. - Нет. Ты был прав, ученица Нин оказалась очень полезной в поисках, - глухо продолжил Цинъюань. - Ей удалось достать последний рассказ почти целиком. - Сяньшу? - Цзю был в этом уверен! Юэ Цинъюань кивнул. - Действующие лица те же? Новый кивок. - Другое место действия - ночная охота на цветорога. Содержание то же. Шэнь Цзю выругался. - И Нин Иньин это читала! - нет, он сам предложил использовать немного простодушную, но сообразительную и верную девушку, но той еще и семнадцати не исполнилось. - Она была так возмущена клеветой на младшего главу Шэнь, что этому Юэ пришлось взять с нее слово ничего не предпринимать, - быстро добавил Юэ Цинъюань, и Цзю, вновь спохватившись, что продолжает держать его за затылок, поспешно убрал руку. - Лю-шиди об этом узнать не должен, - предупредил он и привычно сдернул веер с пояса. Надо же, стоило вернуться в орден, и сразу возникла потребность держать что-то в руках! - Он разрушит Сяньшу до основания. - Разделяю это желание, - мрачно бросил Ци-гэ и сжал Цзю плечо. - Никого из Сяньшу на охоте не было, и этот глава специально расспросил Дуань-шимэй о событиях, чтобы сравнить с написанным. Сошлись только основные моменты. А Ци Цинци, к слову, о празднике, устроенном старостой, даже не знала. - Хочешь сказать… - Цзю ошарашенно посмотрел на Ци-гэ, даже не подумав скрыть удивление. - Кто-то из учеников?! Тот оглянулся на двери в личные комнаты, будто опасаясь увидеть там А-Юаня, а потом вновь посмотрел на Цзю. - Мелочи, сяо Цзю, человека, который прячется под именем Люсу Мяньхуа, выдают мелочи, - быстро зашептал он. - Даже в тех четырех страницах, что ты прислал мне через почтовую шкатулку, я нашел не меньше пяти несуразностей. Автор хоть и знает жизнь совершенствующихся изнутри, он пишет здесь, на Двенадцати пиках, но он молод и явно не знаком со многими вещами. Он описывает ощущения при двойном совершенствовании не так, как делал бы человек, обладающий золотым ядром. Не говоря уже о физическом опыте, понимаешь? Цзю понимал. Безмозглые курицы Ци Цинци, в головах которых на почву романтических мечтаний и наивности были посеяны зерна исключительности и самомнения, оказывались для репутации ордена куда опаснее внешних врагов! - Мы не можем вломиться на Сяньшу с обыском, - яростно прошептал он в ответ. - Ци Цинци этого не простит! При ее характере это станет объявлением войны и расколом ордена! И допрашивать ее учениц без доказательств… да ты представляешь, сколько будет визгу и слез? А сколько там дочерей из могущественных родов? Одну Лю Минъянь вспомнить! Если кого-то не остановило почтение к наставнику, и мозгов не хватило понять, как эти грязные выдумки отразятся на ордене, то… - Он даже не договорил. Юэ Цинъюань быстро отвел взгляд, и Шэнь Цзю тут же наклонился следом, ловя его. - Только не говори мне, что у тебя были подобные идеи! Ци-гэ промолчал, только нахмурился сильнее. Цзю дернул его за руку, подтаскивая к лежавшим на ковре подушкам и усаживая на них. - Слушай, - откуда-то взялось и терпение, и способность успокоиться. - Подумай, как это будет выглядеть: глава ордена Цанцюн, великий Юэ Цинъюань, запечатавший последнего Небесного демона, воюет с похабными писульками в собственном ордене и допрашивает едва совершеннолетних учениц. Ты хоть понимаешь, какой это будет подарок для Хуаньхуа? - А как еще можно докопаться до сути? - взмахнул рукой тот. - Как я могу защитить доброе имя сяо Юаня? Я не могу позволить кому-то полоскать его в пошлых историях! Особенно в таких, где его… Он слегка порозовел, и Цзю едва не сбился с мысли от того, как Ци-гэ шел этот румянец. Он сделал ярче высокие скулы и кончики ушей, и Цзю на миг ясно представил вдруг, как тронул бы раковину языком, чтобы узнать, стала ли она горячей. - Мы поступим иначе, - пробормотал он, упрямо беря себя в руки. - Идея А-Юаня про смешанные команды пригодится и здесь. Под видом выезда на вызов или обучения разделим учениц Сяньшу на группы, для каждой пустим свой слух и узнаем, что из этого отразится в новом тексте. Юэ Цинъюань посмотрел на него долгим пристальным взглядом. - Честно признаюсь, сяо Цзю, я не хотел бы ждать очередного такого "произведения". Имя "Лю Цингэ" и "старый хозяин Чэн" незримо повисли в воздухе. Шэнь Цзю тяжело вздохнул. - Сомневаюсь, что кто-то рискнет раскрыть рот при Лю-шиди, - сказал он. - Даже если ему что-то подсунут, он не соблаговолит это прочесть. - Если оно касается Шэнь Юаня, прочтет, - не согласился Юэ Цинъюань. - Этот глава никогда не думал, что Лю-шиди склонен к написанию писем, однако был вынужден отправлять их ежедневно. - Лю Цингэ полон сюрпризов, - согласился Цзю и двинул бровью, только в следующий миг понимая, что сделал это точно так же, как А-Юань. Ци-гэ смотрел на него, не отрываясь. - Он приходил на Цюндин три раза в день, проверять, нет ли новых писем, - признался он, но Цзю слышал совсем другое, и взгляд Юэ Ци наполнял тело жаром, так что приходилось напоминать себе о контроле над телом с помощью ци. - Трижды, в самом деле? - сглотнув, уточнил он. - Я проверял почтовую шкатулку чаще, - чуть подавшись вперед, сообщил Цинъюань. Губы начало покалывать. - Делать тебе было нечего, - прошептал Цзю и почти против воли облизнул их. Ци-гэ медленно наклонялся к нему. - Цзю-гэ, тебе обязательно нужно освежиться тоже! - вдруг раздался голос Шэнь Юаня, и Цзю, вспыхнув, как подросток, которого застали на горячем, выпрямился, не понимая, когда он успел податься вперед. - Чувствую себя просто другим человеком! Он развернулся к брату, желая напомнить тому, что на Цинцзин тоже есть где ополоснуть тело, да и привычные масла и травяные отвары находятся именно там, но все слова замерли на языке, стоило увидеть А-Юаня. Тот шел в распахнутом верхнем платье поверх простого нательного, волосы были свернуты каким-то узлом, расслабленный и почти светившийся от внутренней гармонии. Цзю моментально словно вернуло в пещеры Небесного спокойствия, где они… Он стремительно поднялся на ноги. - Я надеюсь, там осталась чистая вода и сухие простыни, - бросил он, проходя мимо брата, и тот радостно улыбнулся в ответ. - Накорми его, Ци-гэ, иначе он начнет рассказывать и опять забудет. - Я не… - но слушать возражения Цзю не собирался и закрыл за собой двери в личные покои главы ордена. Конечно, купальня была ярко освещена: словно А-Юань ни на мгновение не засомневался, что Цзю последует его примеру. Флакон с ароматным маслом стоял на деревянной приступке рядом с наполненной ванной, от воды в которой поднимался пар. Цзю пару мгновений смотрел на нее, пытаясь сообразить, что он здесь делает, а потом решительно разделся и залез в воду. Он запретил себе думать, сосредоточившись на простых действиях - набрать в ладонь мыльного отвара, растереть по коже и смыть, - но в голову все равно лезло непрошенное. Будь это бамбуковый дом, Цзю просто закрыл бы глаза и руки сделали бы все сами, но здесь вещи лежали в другом порядке и на других местах, на них приходилось отвлекаться, и потом перед глазами, как огни фейерверка в ночном небе, вспыхивали образы того, как обнаженный Юэ Цинъюань протягивает руку, чтобы взять кувшин с травяным отваром, или поднимается по ступенькам, чтобы потом опуститься в воду, налитую почти до краев ванны, или как он лежит, удовлетворенно расслабившись и откинув голову на бортик, а прозрачные волны, рожденные движением руки, накатывают на грудь и шею, словно лаская… От этих мыслей только становилось жарче. Цзю не стал даже пользоваться тканью, чтобы высушиться - использовал ци, а потом надел платья главы пика, не позволив себе ослабить пояс даже на цунь. Взял флакон, вытащил притертую пробку, чтобы капнуть на ладонь пару капель масла, - и пропал, почти утонув в теплом медовом аромате, которым пахли одежды Юэ Цинъюаня, его волосы и кожа. Устоять Цзю не смог. Он решительно закрыл флакон и сунул его в карман, решив, что глава ордена не обеднеет, поделившись душистым маслом. И только потом вышел из купальни. - Цзю-гэ считает, что да, и я с ним согласен, - услышал он, раскрывая двери личных комнат Юэ Цинъюаня, - присутствие Шан Цинхуа не помешает, да и вряд ли он вознамерится бежать. Он слишком уверен в себе. - И очень много говорит, - отозвался Ци-гэ. - Мне иногда кажется, что хозяин Чэн старается ему не задавать лишний раз вопросы. Если Шан-шиди не предупредить, он создаст нам своим неведением хорошую ширму. - И он, как глава пика снабжения, будет очень полезен в последующем аудите. - Выражения, А-Юань, - спрятав улыбку, напомнил Цзю, проходя в комнату, смежную со спальней. - Глава Юэ не понимает твоих слов. Шэнь Юань и Юэ Ци сидели на небольшом помосте с подушками, с которого открывался вид на подсвеченный фонарями внутренний сад, за которым темными громадами на фоне звездного неба угадывались соседние пики. Цзю вдруг понял, что вершина по центру - это Цинцзин, и, значит, Цинъюань смотрел на нее каждый раз, когда садился здесь утром или перед сном… В груди снова на миг сжалось сердце. Цзю поспешно перевел взгляд на стоящий между А-Юанем и Цинъюанем столик, найдя на нем белоснежный фарфоровый сервиз, расписанный голубой эмалью - драконы в облаках, кто бы мог подумать, и большое блюдо, занимавшее половину места. Оценив количество пирожных, Цзю только вздохнул про себя. Ци-гэ был неисправим. - Этот забывчивый просит прощения, - тем временем Шэнь Юань с улыбкой отвесил главе ордена легкий поклон. - Аудит - это всесторонняя проверка деятельности, которая обычно следует после обнаружения каких-то серьезных проступков. Чтобы выявить еще больше нарушений, разумеется. - Закопать хозяина дворца еще глубже? - усмехнулся Юэ Цинъюань. - Можно и так сказать, - засмеялся А-Юань. - Я так понимаю, ты уже рассказал главе Юэ наш план? - спросил Цзю, аккуратно устраиваясь рядом с братом и строго напротив Юэ Цинъюаня. Пьянящий медовый запах словно сделался сильнее, когда рядом оказался тот, кто его носил. - Да, сяо Цзю, - ответил Юэ Цинъюань и потянулся за чайником, из носика которого тянулся ароматный парок. - Однако я считаю, что Лю-шиди надо поставить в известность заранее, чтобы тот чувствовал себя увереннее, когда все начнется. - С Лю-шиди станется и на старого Чэна напасть. Хорошо, - пробормотал Цзю и зачерпнул из пиалы ложкой персиковый танъюань. - Признайся, Ци-гэ, ты что, два месяца делал запас сладостей? - Не совсем, - улыбнулся тот. - За конкретно эти этого неумеху едва не выгнали с Цзуйсяня. Полагаю, в последний месяц я был особенно невыносим. Цзю вопросительно поднял бровь, уже откусывая от пирожного и удивленно понимая, что оно куда слаще, чем он привык, а рядом засмеялся А-Юань, тоже взяв ложку: - Ты делал сам, Ци-гэ? Серьезно? Юэ Ци посмотрел Цзю в глаза. - Как выяснилось, это занятие чем-то похоже на медитацию, - негромко произнес он. - Хотя Жуань Цинжуань убежден, что я порчу давным-давно доведенные до идеала рецепты чрезмерным количеством сахара. Так, как бывает только в уличной еде, понял Цзю, чувствуя, как горячо толкнулось на миг в груди. Ци-гэ хотелось поцеловать - прямо так, не объясняя, как Цзю иногда целовал А-Юаня, и только стол между ними помешал это осуществить. - На самом деле, у нас тоже есть для тебя подарок, - заметил А-Юань, развязывая шелковые шнурки на мешочке цянькунь. - От нас обоих, Ци-гэ. Он достал ларец с раковинами, а потом с поклоном протянул Юэ Цинъюаню ту, что была с пятнышками на боках. Того же золотисто-коричневого цвета, что и глаза Ци-гэ, сглотнув, вдруг понял Цзю. - Прыгающий в тенях подземный конек-игуана, - пробормотал он, повернувшись к саду. Как А-Юаню удавалось подмечать такие мелочи? Стоило уже признать, что брат видел их сердцем, полным заботы и любви. - Помогает избежать отклонений ци при резком разбалансе. - Сяо Цзю знает про Сюаньсу, - тихо проговорил Ци-гэ, и вопросом это не было. По-прежнему не глядя в его сторону, Цзю кивнул. - И даже не злится, - еще тише выдохнул тот, будто не веря в то, что Цзю может с пониманием отнестись к столь серьезной проблеме. Думал, должно быть, что его жизнь ничего для Цзю не значит? - Дурак, - прошептал он, поднимая на друга взгляд. - Как был дураком, так и остался… В глазах Цинъюаня блестела влага. - Ну, вообще, - вдруг сказал А-Юань и улыбнулся, - я предполагаю, что этот вопрос решаем. На примере нашего с Цзю-гэ случая это становится очевидно. - Что? - моргнул Юэ Цинъюань. - ЧТО?! - выдохнул Цзю, резко разворачиваясь к брату. - Наши мечи, - просто сказал он и улыбнулся, даже не догадываясь, что творит этими словами с Шэнь Цзю, какую надежду дарит! - Изначально они ведь привязаны к телу, верно? Но Сюя и Лингань уже отзываются нам обоим, и если мы найдем способ обменяться телами, то можно будет сделать то же самое с Ци-гэ, тебе или мне. Тогда они оба последуют за кем-то из нас и станут противовесом силе Сюаньсу, и можно будет исправить неправильно установленную с ним связь. Он замолчал, стало так тихо, что было слышно, как шевелятся листья в ночном саду, и бьется в бумажную стенку фонаря ночная бабочка. А потом Ци-гэ выдохнул что-то невнятное, обхватил А-Юаня за шею и поцеловал с таким жаром, что сам Цзю вспыхнул и едва не сгорел. О влюбленности А-Юаня он, разумеется, догадывался, и даже о том, что ее брат не осознавал - одно то, что тот звал главу Юэ Ци-гэ, уже выдавало его чувства! Не говоря уже о том, что глаза А-Юаня словно светились после визитов на Цюндин, да и свои губы он нет-нет, да облизывал, когда задумывался. Тройное совершенствование, все эти письма, что Шэнь Юань отправлял Ци-гэ, фигурка совоголовки… Цзю мог перечислять долго. Но догадываться и знать было не то же самое, что видеть. Рука А-Юаня зарылась в распущенные волосы Ци-гэ, в то время как руки Ци-гэ обхватили того за плечи и за пояс, привлекая ближе, прижимая к телу, теплый аромат меда которого стал еще гуще. Едва слышный стон, влажный звук разомкнувшихся губ, поспешный вдох - Цзю поймал на себе затуманенный взгляд А-Юаня, а потом его потянули за рукав. - Сяо Юань… - голос Ци-гэ показался охрипшим, или это был шепот? - Сяо Цзю, я помню, я понимаю, вы… в телах друг друга, но я… Цинъюань шумно вздохнул, и чайный стол, вздрогнув от направленной в него ци, проехал по ковру в сторону, освобождая место на помосте. У А-Юаня расширились зрачки. Цзю невольно проследил взглядом, как он облизнул влажные яркие губы и, опершись локтем на подушку, откинулся назад, полуложась - то самое, что не было соблазнением, но пробивало навылет, словно смертельный удар мечом: смягчившийся взгляд, полный света и нежности, полураскрытые губы с отблеском поцелуя на них, чуть распахнувшиеся платья… Ци-гэ на миг прикрыл глаза, а потом почти отчаянно глянул на Цзю. - Прошу, позвольте мне быть с вами… так, - и наклонился, откидывая полы платьев А-Юаня и прижимаясь к его члену губами. А-Юань ощутимо вздрогнул. По его щекам поплыл легкий румянец, а в глазах появилась туманная дымка. Он прижал к губам тыльную сторону ладони, а потом сглотнул, когда Юэ Ци начал ласкать его уже по-настоящему. - Цзю-гэ, я… мы… - попытался что-то сказать А-Юань, но Цзю придвинулся ближе, отодвинул прочь мешающую руку близнеца и поцеловал его, отвлекая от пустых сомнений. А потом, словно во сне, положил Юэ Ци ладонь на затылок и, зарывшись пальцами в распущенные волосы под домашним узлом, надавил сильнее. Ци-гэ застонал. Его ци тяжелой волной выплеснулась в пространство, эхом отозвалась внутри Цзю, и А-Юань, должно быть, тоже почувствовал это, раз ответил на поцелуй с языком, жадно и нетерпеливо, словно сходя с ума. А в том, что сомнения у близнеца закончились, Цзю убедился спустя мгновенье, когда А-Юань потянул за узел пояса, а потом скользнул рукой в чуть распустившийся ворот. От прикосновения теплых пальцев к коже Цзю вздрогнул, на миг отстранился, чтобы помочь брату, и зацепил взглядом плавное движение головой Ци-гэ. Ему хватило даже той малости, что была видна: обхватившие член губы, блестевший от слюны ствол - и вновь запрокинувший голову А-Юань, его пальцы, стиснувшие расшитую подушку, и тихий, полный удовольствия стон, от которого разом помутилось в голове. Не отводя от близнеца взгляда, Цзю сбросил с себя платья, выдираясь из плотных тканей, будто из пут, а потом наклонился к Ци-гэ, чтобы лизнуть его ухо, так, как хотелось раньше. - Позволит ли шисюн этому шиди позаботиться о нем? - выдохнул он и тронул языком мочку, и Ци-гэ едва заметно застонал - прямо так, как был, с членом А-Юаня во рту. - Я приму это как “да”. Дневные одежды главы ордена стали бы проблемой - с их многочисленными слоями и твердыми вышивками на плечах и воротниках. Но домашние платья, в которых Юэ Ци проводил ночь, удерживались одним поясом, и стоило его развязать, как шелк распахнулся и заскользил с тела прочь, подчиняясь рукам Цзю. А нательное платье, даже не прозрачное, не могло скрыть линий широкой сильной спины и очертаний ягодиц. Стоило тронуть их ладонями, задирая ткань вверх и едва не умирая от того, как ощущались эти крепкие литые мышцы, обтянутые гладкой кожей, как Ци-гэ застонал снова - и вторя ему, застонал А-Юань. Цзю невольно бросил на брата взгляд и не смог его отвести в сторону, потому что А-Юань гладил Ци-гэ по волосам, по голове, нежно и легко перебирая пальцами по шее, и ласка выглядела сокровенной даже со стороны, а уж если представить, что ощущал Цинъюань… Прижавшись бедрами к его заднице и уткнувшись носом в шею, Цзю задержал дыхание от полноты прикосновения, от этого дурманящего аромата, флакон с которым он вынес из купальни, а потом, стащив с плеча Ци-гэ тонкую ткань, накрыл кожу ртом. Ци удержать не удалось. Хотя Цзю хотел бы, да, насытиться Юэ Цинъюанем, удержать голову холодной, а рассудок - трезвым, но подспудное желание узнать, каково это, слиться с ним полностью, ощутить эту мощь, что перекатывалась в духовных жилах, низко вибрировала в воздухе и дурманила голову, было слишком велико. И когда ци А-Юаня влилась в общий поток, Цзю застонал в голос. Свет. Казалось, вокруг был золотой свет, который наполнил каждый цунь тела, каждую его частичку. Запах разогретого меда смешался с ароматом пионов, новый стон А-Юаня наложился на влажный звук выскользнувшего изо рта Ци-гэ члена, и Цзю окончательно сдался, вытаскивая из кармана позаимствованный флакон. - Давайте… я хочу… - сбивчиво прошептал Ци-гэ, когда А-Юань на миг притянул его к себе, чтобы поцеловать в губы. Цзю встретился взглядом с близнецом, едва не утонув в отражающимся в них желании, и, кивнув, открыл масло. Плеснул немного в ладонь и мягко провел скользкими пальцами между ягодиц Ци-гэ, слегка надавливая на сжатые мышцы. Он помнил теорию полного двойного совершенствования - да и что там было помнить?! - но на практике все выходило куда ярче и сильнее. Это подрагивание нежной плоти под пальцами, моментально нагревшееся масло - Цзю самому стало жарко! - тугое сопротивление тела… Ци-гэ снова склонился над пахом Шэнь Юаня и, постанывая, даже помогал себе рукой, так что требовалось лишь податься вперед, прижимая головку члена к стиснутому входу, чтобы замкнуть ци в самый сильный контур, но… Но Цзю все не мог убрать пальцев. Внутренние мышцы были такими нежными, едва ли не шелковыми, что у Цзю темнело в глазах от мысли ощутить этот гладкий и тесный жар членом. А потом подушечки пальцев коснулись небольшого бугорка - Цзю интуитивно погладил его, и Ци-гэ - Юэ Цинъюань! - хрипло застонал, качнув бедрами и насаживаясь сильнее. Вся его огромная сила, выплескивающаяся за пределы тела ци мощно качнулась, затапливая Цзю с головой, и он, облизывая пересохшие губы, поймал себя на том, что держит вздрагивающего Ци-гэ уже на трех пальцах. - Тише… не торопись, Ци-гэ… - услышал он шепот А-Юаня и опомнился, понимая, что долго никто из них не продержится. А хотелось бы попробовать всего. Он высвободил пальцы, заставив Ци-гэ сжаться напоследок, а потом, вновь капнув на ладонь маслом, быстро огладил член и аккуратно надавил лоснящейся головкой на расслабленный мягкий вход. Движение внутрь вышло медленным. Невыносимо медленным, затягивающим в жаркую глубину, от давления которой из груди рвалось сердце. Ци-гэ содрогнулся всем телом, А-Юань глухо застонал, сжимая его волосы в своем кулаке, удерживая ртом на своем члене - должно быть, невольно, раз тут же выдохнул “прости!”, а сам Цзю только сглотнул сухим горлом, закрывая глаза, и качнул бедрами снова. Чуть наружу - и вглубь. И еще раз. Влажные звуки соития он слышал словно со стороны, а когда распахнул глаза, поймал затуманенный взгляд А-Юаня. Ци-гэ же будто превратился в волну между ними, покачиваясь от толчков, и золотое пламя объединенной ци сияло все сильнее, а поток вращался сквозь их тела все быстрее, становясь только чище. Ци-гэ тихо постанывал, подаваясь задницей на каждый толчок Цзю, и не было никаких сомнений в том, насколько он наслаждается, здесь, между ними - и прошлое тройное совершенствование блекло на фоне того, что происходило сейчас. Цзю словно выстраивало заново изнутри, духовные вены уплотнялись, наливаясь совершенной силой, золотое ядро ощущалось чуть ли не вторым сердцем - и все это пронизывал единый поток силы. В какой-то момент Ци-гэ качнулся резче, насаживаясь сильнее и принимая глубже, и Цзю, как во сне, увидел, как А-Юань запрокинул голову и закусил губу. Пальцы брата вновь сжались в темных волосах Ци-гэ, тот простонал в ответ, и А-Юань вскрикнул, выгибаясь. Его ци полыхнула, на миг перебивая даже поток Ци-гэ, и этой искры хватило, чтобы столкнуть Цзю с края. Это походило одновременно на падение и полет - и в этом полете они были переплетены. Сквозь плотную, словно золотой туман, пелену ци Цзю еще показалось, что он слышит смутно знакомые голоса или скорее звуки, низкие, вибрирующие, без слов переплетшиеся в подобие мелодии. Хотя, может быть, это просто шумело в ушах. Он опустился Ци-гэ на спину и теперь дышал, прижимаясь щекой, блаженно вдыхая медовый аромат масла и новые запахи семени и разгоряченных тел. Откуда-то из глубины памяти всплыло давно забытое: как Ци-гэ носил его на этой спине вечность назад, когда на улице Цзю уже не мог ходить от усталости или в очередной раз хромал после драки, а потом кто-то погладил его по волосам, и Цзю повернул лицо к этой ладони, узнавая А-Юаня даже с закрытыми глазами. Цзю поймал его пальцы губами и услышал тихий счастливый смех брата. - Почему у меня такое чувство, что ты очень доволен, А-Юань? - вышло хрипло и непристойно, услышь его сейчас кто-нибудь - и не было бы сомнений, чем они только что занимались. Ци-гэ под ним шевельнулся, приподнимаясь на локтях, Цзю с сожалением выскользнул из его тела и, запахнув полы платьев, осел на подушки. Хотя, если признаться, куда больше хотелось лечь - и лежать. - Еще бы! Только не говори, что ты ничего не понял, - а сияющего Шэнь Юаня, похоже, не смущало ничего. Он схватил одну из подушек рядом с собой, смял ее для большей упругости и сунул себе под голову, устраиваясь со всем удобством. - А ты, Ци-гэ, тоже это слышал? Юэ Цинъюань замер, глядя на него, а потом распахнул глаза. - Сяо Юань слышит голос Сюаньсу?! - удивление в его голосе можно было черпать ковшом. - Лингань мурлычет, как кот, - шире улыбнулся А-Юань, - Сюя поет на одной ноте, а великий Сюаньсу урчит так, что у меня внутри все дрожит от удовольствия. Теперь я абсолютно убежден, что все получится! Цзю поймал на себе потрясенный взгляд Юэ Цинъюаня. В уголке рта Ци-гэ едва заметно блестела белесая капля, и Цзю, невольно задержав дыхание, протянул руку и быстро стер ее пальцем. И под жарким взглядом Ци-гэ смутился сам. - Зная тебя, - поспешно повернув голову к А-Юаню, сказал он, - я почти уверен, что у тебя была какая-то теория, о которой ты мне пока не говорил. - О, этот осуждающий взгляд! - рассмеялся близнец, а потом все же сел, запахнувшись и перестав соблазнять их с Цинъюанем своим видом. - Но на самом деле, да. - Позвольте этому Юэ отлучиться ненадолго, - улыбнулся Ци-гэ, поднимаясь на ноги и подвязывая на себе пояс. - Не начинайте без меня. Между полами платьев на миг мелькнули неприкрытые бедра Цинъюаня, и Цзю опять на миг замер, пытаясь справиться с собой. Нужно было уложить в голове случившееся, хотя бы перестать реагировать на этот влекущий медовый аромат и поскорее сосредоточиться на деле, но вот этого как раз и не получалось. И злиться на себя по этому поводу - тоже. Цзю вздохнул и пододвинул к ним с Юанем забытый на время столик. Чай, разумеется, остыл, и его пришлось вылить. Цзю согрел новую воду, заварил чайные листья по второму разу, а потом наполнил чашку себе и брату, между делом попытавшись угадать, как тот отнесся к случившемуся. Решил, что все в порядке вещей? Или же, как неоднократно уже делал, отодвинул от себя лишние мысли, заговорив о более интересных вещах? - Новая теория, да? - проговорил Цзю, усаживаясь рядом с Шэнь Юанем. - Почему раньше не поделился? - Да мысль в голову внезапно пришла, - ответил тот, с закрытыми глазами вдохнув чайный аромат из поднесенной к носу чашки. А потом все же слегка покраснел, и тут можно было уже не гадать, в какой конкретно момент А-Юаня посетила идея. - Надеюсь, сяо Юань поделится ею с нами? - вернулся в комнату Юэ Цинъюань. Полностью одетый, с расчесанными волосами, часть которых были заново собраны в узел на затылке, он выглядел в точности так, как должен был выглядеть глава ордена - но именно по этой причине Цзю опять вспыхнул изнутри, встретившись взглядом с Ци-гэ и невольно подумав о том, что скрывалось под богато расшитыми платьями. - В пророчествах упоминался один демонический меч, - а Шэнь Юань чуть подвинулся, уступая Юэ Цинъюаню место рядом с собой и Цзю, будто иначе Ци-гэ не нашлось бы, где сесть. - Очень мощный и сводящий с ума своего владельца, если тот забывал кормить его как следует. - Жертвоприношения? - уточнил Цзю, беря с блюда желтое лотосовое пирожное. - Насколько я понял, для полной связи мечу требуется ци, и если ее не хватает по той или иной причине, клинок начинает тянуть ее из своего владельца, - пояснил Шэнь Юань. - Убийства или двойное совершенствование - это все внешняя ци. Так что в приложении к мечу это вампиризм своего рода, если хотите. - Сяо Юань хочет сказать, что этот бездарный не обладает достаточной для Сюаньсу силой? - глухо спросил Цинъюань. Шэнь Юань мягко улыбнулся и накрыл его плечо ладонью. - Этот косноязычный шиди не успел договорить, что причин может быть масса, начиная от спонтанно проложенных демонических вен - в случае, который упоминался в книге пророчеств - и заканчивая незавершенной связью в случае Ци-гэ, большим перерасходом ци в бою или вообще характером меча. Двойное совершенствование - один из самых доступных способов скорейшего восстановления уровня ци, так что обладатель демонического клинка вообще был вынужден совокупляться по нескольку раз в сутки, если у него в расписании не стояло кровопролитной битвы. Он произнес это таким тоном и с таким выражением лица, что рассмеялся не только Цинъюань, но и Цзю. - Сюаньсу, конечно же, куда как вежливее, - продолжил А-Юань уже как обычно, - но потребности у него все равно есть. Полагаю, он еще в своем роде оберегает Ци-гэ, стараясь приглушить неправильно функционирующий обмен между вами. - Мне тоже стоит прибегнуть к практике двойного совершенствования каждый день? - сдержанно улыбнулся Ци-гэ, на что А-Юань поперхнулся чаем, а Цзю пихнул несносного главу ордена локтем в бок. - Размечтался, - проворчал он, сражаясь с улыбкой, что так и норовила изогнуть губы. - Подпитка Сюаньсу ци - это лишь отсрочка, а не решение проблемы. - Да, - вздохнул Шэнь Юань и погрустнел. - Нужно найти способ обменяться телами, но я пока даже не представляю, как это сделать.