Никаких эмоций.
Просто дождалась, когда Рома зайдёт в ванную. Думаешь, ты не спалился? Надеешься на это? Упс, а она следила за тобой. Не знал ты, что она животное. Прости, Мокривский. Ты слишком наивный. Чужое лицо в воду окунается. Такую фиолетовую, такую прекрасную… Хлюп. Тонкие пальчики Даши хватают за белёсые волосы, толкают, придерживают. Секунда. Две. Мокривский вырваться пытается, что-то прокричать, но она слышит лишь бульканье воды и харкающие звуки. Сильнее. Чтоб предатель сдох. Окунается полностью. Получи, Мокрица, отвратительной любви. У Юечки на лице растянутая улыбка. Сегодня она будет жестокой. Сегодня она его утопит. Сдавливает волосы покрепче, всем весом на парня наваливается, и глубже окунает в заполненную до краев ванную, которую её парень сейчас планировал принять. Вот и поплаваешь сегодня, Ромочка. Нос ударяется о стенки, когда Даша решает поиграться дальше, швыряет об всё, бьёт, кровью всё окрашивает. Решая, что тот уже умер, Школдыченко приподнимает полностью мокрую голову вверх, но Рома… Ещё дышит. С лицом, полностью залитым в крови — да, он дышит. И взглядом на неё таким смотрит, будто не верит в происходящее — и спрашивает: что же ты, Юечка, делаешь? Не сдох ещё, сука. Предатель. Ей фиолетово на жалость. Ей не жалко его сейчас. Ей не жалко никого. Корябая и впиваясь в кожу до крови, сильнее, Даша толкает Мокривского в воду опять, заставляя по новой захлёбываться и хрипеть, а тот — ничего сделать не может. Потому что если сделает — придётся топить уже Юечку. А Рома не хочет этого.Рома смирился уже.
Теперь он только просить мог: прости, прости меня. За всё то, что сделал я. Извини. Я люблю тебя. Но Школдыченко этого не слышит, и продолжает окунать парня в безумно-чёрную гладь кровавой воды.