Сожжёный уголь.
Мокривский давно признался себе, что не выдержит. Быстрые движения под одеждой, мягкие пальцы по телу, касания, поцелуи, ласка, любовь… тление Рома привязал Некоглая к стулу. На парне чёрный пакет сверху, но всего лишь затем, чтобы не видеть Колю. Чтобы не останавливаться. Руки вместе завязаны. Рот заклеен. Как же так случилось, а? Мокривский тихо берёт канистру, что стоит рядом с Колей. Тихо открывает крышку. Тихо подходит. Рома не хочет. Только вот его рукам плевать, что Рома хочет. Некоглай давно был сожжен его ненавистью. Но физически ещё жив. Значит — стример это исправит. Чёрная канистра поднимается над чужой головой. Коля слышит отдалённо какие-то звуки и принимается трясти головой. У Мокрицы слёзы из глаз начинают растекаться. Коль, прости. Никаких криков. Никаких звуков. Бензин быстро начинает литься сверху на ничего не понимающего клоуна, обливает с ног до головы, впитывается в одежду. Воняет жуть. Ну что, что он сделал? Всё же так хорошо час назад было… Что Мокривский делает?.. Отойдя подальше, стример замирает. Прикрывает лицо руками, качается из стороны в сторону. Может — умереть вместе с ним? Но он не может. Он ведь обещал всем. Клялся, что сгинет тот, сгорит. Черной парчей из мира скроется. Что из ушей Некоглая будет литься чёрный пепел. Что нарисует на его лице чёрную линию в виде улыбки. Выдавит из глазниц чёрные шарики. Железные, мёртвые.Сжечь, сжечь всё мёртвое.
Рома чиркает спичкой. Подносит над своим лицом… И бросает. Вперёд. Та падает, летит прямо в тело, и резкое пламя загорается, жёлтым светом озаряется. Чёрным светом. Пакет плавится, и он, наконец, может видеть бледное лицо Коли. Тот кричать пытается, но его рот всё ещё заклеен скотчем. Мокривский всё равно ничего не услышит. Огонь обугливает чужие волосы, но лучше всех горит чёрная сторона прядей.