Потребности

Малкольм тщательно тер щеткой розовую макушку зажмурившегося чудища, еще больше вспенивая специальный шампунь и сильнее погружаясь в свои мысли. Он до сих пор никак не мог поверить, что в этом, казалось бы, цивилизованном мире может такое произойти — знакомый всем производитель игрушек Playtime Co делает свои товары из живых людей. Мужчина будто оказался в другой реальности, незнакомой и пугающей своей несправедливостью и жутью. В себя его вернули почти жалобные звуки, издаваемые Кисси, когда обильная пена стекла на ее мордашку. — Ох, прости… — Малкольм быстро нагнулся и поднял шланг. — Сейчас, потерпи, — он включил воду и мягким напором воды смыл с зажмуренных глаз раздражитель. — Лучше? В ответ мелодично заворковали, и мокрые лапки привычно стиснули человеческое туловище. Мужчина вздохнул — снова придется переодеваться в сухое. Но радостное и довольное щебетание бывшего человека игрушки невольно вызывало улыбку и приятные эмоции. Джей, наблюдавший за мойкой, привычно по-турецки сидел на кровати и периодически делал какие-то свои записи в блокнот. Малкольм отметил про себя, что парень продолжает исправно выполнять свою работу, несмотря на то, что является кандидатом на «переработку». Мужчина со странным смирением пришел к выводу, что лаборант был прав, когда в панике затащил его в ванную, стараясь без лишних слов (словно боялся, что за это его тут же уведут на подземные этажи в руки экспериментаторов) объяснить, что их ждет. И его слова «Нас не выпустят!» — пугающим эхом снова и снова звучали в голове. — Джейкоб? — осторожно позвал Малкольм, не желая отвлекать от записей, и парень вскинул голову. — Можешь принести полотенце? Джей молча отложил блокнот на подушку и направился к шкафчикам. Подождав, когда тот вернется со сложенным полотенцем, которое в развернутом виде походило на махровую простыню, мужчина протянул руку и крепко ухватил, удивленно посмотревшего на него, парня за запястье. А потом, ничего не говоря, дернул того на себя, и Джей, не ожидавший такого, полетел вперед, споткнулся о бортик надувного бассейна и со всего маху рухнул в воду. Кисси тут же стиснула парня в своих мягких, но мокрых объятьях и что-то успокаивающе замурлыкала. — Ой, — просто сказал Малкольм, глядя, как отражаются на лице лаборанта самые страшные ругательства и проклятья в его адрес. — Прости, я слишком резко потянул. Зачем ты так вцепился в это полотенце? — и, не давая негодующему Джейкобу взорваться грубым словоизвержением, крикнул, повернувшись к синему чудищу. — Хагги! Нам надо переодеться. Поможешь своей даме? Чудик, доселе смиренно ждавший своей очереди мыться и наблюдавший за Кисси, тут же поспешно вскочил на ноги и одним прыжком преодолел расстояние до людей. Его синие лапки подхватили упавшее полотенце (благо, не в воду) и накинули на розовошерстную девочку вместе с парнем, который так и остался прижатым к ее теплому телу. — Погоди, мы же еще не ушли, — с натянутой улыбкой произнес мужчина и ласково погладил по розовой лапке — Джейкоба тут же отпустили. Малкольм помог парню выбраться из-под полотенца и, снова ухватив того за запястье, потянул в ванную, не забыв прихватить чистую форму, лежащую на скамье у шкафчиков. Закрывая дверь, он успел увидеть, как Хагги старательно, хоть и неуклюже, сушит полотенцем розовую шерсть. — Какого, пардон, хрена ты творишь? — тут же прошипел Джейкоб, когда Малкольм развернулся к нему. — Надо поговорить, — твердо сказал тот, и парень сразу присмирел. Его руки нервно сцепились вместе, но мужчина положил поверх свои ладони в успокаивающем жесте. — Мне просто необходимо знать… какие у нас шансы покинуть фабрику? — Чем дольше работаем без каких-либо эксцессов, тем больше, — честно ответил Джей. — В нас не будут видеть угрозу, если будем хорошо себя вести… Я не знаю, кем были эти люди, я даже не знаю, были ли они людьми, поскольку Компания вполне могла просто… — парень замялся, будто боялся сказать что-то, что могло бы напугать Малкольма или спровоцировать на необдуманные действия. — Послушай, не существует никаких способов мутировать человеческий организм во что-то другое. Когда я сказал «переработать», я это и имел ввиду буквально — как мусор, который разделяют на бумагу, металлы, пластик… — Проще говоря — «пустят на органы», — мрачно перебил мужчина и вздрогнул, когда теплые губы прикоснулись к костяшкам его пальцев, словно уже Джей хотел успокоить и приободрить его. — Можно и так сказать, — кивнул тот, а потом высвободил свои руки из чужих ладоней. — Хотя, это слишком буквально… Я не работал в этих отделах фабрики, они располагаются глубоко под землей. Чтобы просто попасть туда нужен высокий уровень или разрешение… Думаю, нам стоит поскорее переодеться и выйти, пока Ник, или кто там сегодня, не заподозрил чего-нибудь. — Хагги не просто понимает человеческую речь, он умеет писать… — Высокая обучаемость, — спокойно сказал Джейкоб, снимая штаны и выбрасывая их в корзину для грязного белья. — Так и будешь стоять? Малкольм, на секунду задержав взгляд на оголяющемся парне, тоже начал переодеваться. Когда люди вернулись в помещение, чудики уже были в стороне, и синие лапки продолжали вытирать полотенцем розовую шерсть. Сама Кисси спокойно стояла и с поразительной теплотой снизу-вверх смотрела на плоскую мордашку, которая, казалось, выглядела смущенно. — Занятно видеть его таким после вчерашнего, — задумчиво произнес Джей сам себе, а после посмотрел на мужчину. — Через пару дней мне надо будет взять у Кисси несколько анализов — Компания хочет знать, могут ли эти существа плодиться. — Они уже забрали твою запись? — Малкольм смотрел, как Хагги приседает на свои желейные ноги, продолжая заботливо и намного увереннее проводить уже влажным полотенцем по розовой шерсти. — Нет, мы ведь… я ведь не подготовил флэшку, — запнувшись, слегка смущенно ответил лаборант. — Сегодня все передам, когда обед принесут. — Одного полотенца недостаточно, — невпопад сказал мужчина, разворачиваясь к шкафчикам. Синее чудище озадаченно посмотрело в их сторону и спустя пару мгновений бросило промокшую махровую ткань в сторону, чтобы подойти к человеку и принять из его рук чистое полотенце. Джейкоб помог Малкольму в уборке надувного бассейна и всего того мокрого беспорядка, который успели навести игрушки, пока люди были в каморке. И, когда мужчина закрывал шкафчик, что-то случилось. И события этого что-то начали развиваться пугающе стремительно. Сначала Хагги подал голос. Не привычное урчание или воркование, а самое настоящее рычание. Пускай и негромкое, глухое, но до жути переполненное угрозой. Малкольм, замерший у стены, почувствовал, как волосы на голове зашевелились, а все тело покрылось мурашками. Он обернулся, успев заметить, что тоже самое сделал и Джейкоб, и увидел, как синие лапки с выпущенными коготками (которые казались больше, чем когда он видел их в последний раз) обвились вокруг розового тельца, будто чудище хотело укрыть Кисси от неведомой угрозы и было готово пустить когти в ход. А потом где-то внизу раздался шум, от которого внутри все похолодело. Это было похоже на взрыв, но далекий, словно на много этажей ниже, и в голову Малкольма пришла мысль, что подземных этажей на фабрике гораздо больше, чем говорится в официальных бумагах. Пол содрогнулся, легонько, почти неощутимо, но все животное нутро взвыло от страха и ощущения невидимой колоссальной угрозы. Свет мигнул, в объятьях Хагги тревожно защебетала Кисси. — Джей, что… — Малкольм не договорил — помещение погрузилось во мрак. Одновременно с этим зажглись красные приборы аварийного света и во всю мочь динамиков возопила сирена. Люди зажали уши, на несколько мгновений потеряв ориентацию в происходящем. — Блядь… — простонал Малкольм, чувствуя, что его барабанные перепонки могут не выдержать такой громкости. — Охранная система, — запоздало ответил Джейкоб на так и не заданный вопрос мужчины. — Что-то случилось на нижнем уровне… Двойные двери открылись, и в помещение вбежало несколько вооруженных людей. Малкольм успел удивиться тому, как они выглядели — не как обычные охранники, а так, словно это были настоящие тренированные солдаты в бронежилетах и шлемах. Дула их винтовок моментально устремились на людей и чудищ, и мужчина понял, что с самого начала их не собирались отпускать. И эта истина была ошеломляющей, почти буквально сбивающей с ног. Но ни один наемник не успел нажать на курок — прямо в середину группы метнулась синяя тень, так стремительно и невероятно быстро, что Малкольм не сразу сообразил, что это был Хагги. Мужчина с ужасом наблюдал, как вся эта военная обмундировка не помогает спасти жизни их владельцев. Пока игрушка быстро откусывала голову одному солдату, бывшего в заднем ряду, второй оттуда же так же быстро оказался разорван пополам. Мужчина зажмурился и как можно скорее накрыл Джея своим телом, преграждая вид на бойню, понимая, что дикие крики сзади даже сирена заглушить не может. Но парень успел увидеть достаточно, чтобы его лицо побледнело, а сам он затрясся, как в лихорадке. Его пальцы судорожно вцепились в дурацкую желтую рубашку Малкольма, а сам лаборант практически вжался в его тело, стараясь удержаться на ватных ногах. «Они даже не успели выстрелить», — мельтешило в голове человека, прижимающего к себе дрожащего парня, который, сам того не замечая, беззвучно плакал ему в грудь. — «Боже…» Малкольм осторожно оглянулся и крепче сжал свои руки вокруг Джея — Хагги, словно большое синее насекомое, медленно качался на своих гибких конечностях. Его морда, шерсть и руки были в крови, которая в свете красных ламп казалась ярче, чем на самом деле. Она стекала из раскрытой зубастой пасти, в которой до сих пор покоилась отгрызенная голова, с когтей в кровавых ошметках, с шерсти. На полу под испачканным брюхом лежали трупы людей, намеревавшихся убить всех в «детской». Интересно, они знали, что существо, запертое тут, может быть таким быстрым и сильным? Стараясь не всматриваться во вывалившиеся внутренности и оторванные конечности, Малкольм, чувствуя, как сознание старается уплыть в темноту (спасибо орущей сирене, неудачно), перевел взгляд на оскалившуюся морду. Хагги смотрел на них прямо, будто засасывая в бездонную черноту своих больших глаз, он, наконец, выплюнул голову и медленно слизал со своих губ человеческую кровь. Это так сильно шло в разрез с его прошлым поведением, что мужчина чуть не засомневался в своем психическом здоровье, но нет — он воочию наблюдал, каким может быть это чудовище, когда защищается от смертельной угрозы. Джейкоб боялся его не зря… — Это зачистка, — тихо произнес лаборант, и Малкольм не услышал бы его, если бы не был склонен к его голове так близко. — Что-то очень плохое случилось, если сработал протокол зачистки, — он поднял до одури перепуганный взгляд на мужчину и сказал то, от чего тот почувствовал не просто злость или гнев, а самую настоящую ярость — наверное, так чувствуют себя дикие животные, когда их детенышам угрожает смертельная опасность, так чувствовал себя Хагги, набросившийся на наемников. — Нас должны были зачистить одними из первых, — кривая улыбка исказила заплаканное лицо. Когда Хагги, пребывая все так же на всех своих четырех лапах, осторожно двинулся в их сторону, Малкольм инстинктивно подхватил Джея на руки и устремился к выходу через так и незакрытые двойные двери. Он успел удивиться своей прыткости и услышать странный вопрошающий голос окровавленной игрушки, но память уже услужливо подсказывала куда надо повернуть, чтобы выбраться в основной коридор. Вокруг творилось что-то невообразимое — кто-то где-то кричал, не один раз пол содрогнулся от чего-то неведомого и далекого, но реального и угрожающего, из-за чего инстинкты только сильнее гнали мужчину по знакомому пути на выход. Несколько раз Малкольму показалось, что сквозь шум сирен он слышит странные ползающие звуки из вентиляции, мимо которых пробегал, и видит множество маленьких игрушечных тел в соседних помещениях, живущих своей жизнью и шевелящихся в своих коробках. Он пробежал складские коридоры, нелепым образом граничащие с испытательными комнатами, включая «детскую». Думать о том, сколько таких «детских» было в итоге, не хотелось да и не было времени — грузовой лифт впереди, вопреки всем правилам ОБЖ заполнялся спасающимися людьми, и Малкольм умудрился проскочить в закрывающиеся двери. Снаружи заколотили руками отставшие люди, кабина поехала вверх… Малкольм, со всего маху влетевший в широкоплечего человека, тут же отстранился, чтобы перевести взгляд на Джейкоба. Тот не выглядел помятым от столкновения, но его отсутствующий взгляд и побледневшие костяшки сжавшихся пальцев заставили встревожиться. Кто-то положил ладонь на его плечо: — Спокойно, отдышись, — голос старался быть успокаивающим, но предательски дрожал от пережитого человеком страха. Мужчина посмотрел на говорившего, только сейчас понимая, что чуть ли не задыхается после долгого и напряженного бега — его грудь ходила ходуном, а дыхание было шумным и хриплым. — Знакомы? — еле выдохнул Малкольм, осторожно опуская Джея на ноги. Тот послушно встал, но продолжал прижиматься к мужчине, который незамедлительно его обнял и успокаивающе погладил по спине. — Можно и так сказать, — махнул рукой человек, и его голос показался мужчине смутно знакомым. — Николас, — он коротко, но с чувством пожал слегка дрожащую руку и кивнул на ответное «Малкольм», словно уже знал. — Выйдем, я помогу снять это, иначе далеко не уйдешь, — шепотом добавил он, коротко указав на ошейник, к которому Малкольм так привык, что напрочь забыл про него. Мужчина благодарно улыбнулся, ощущая исходившую от Ника доброжелательность, а потом в который раз за короткое время успокаивающе погладил плечи Джейкоба, который начал приходить в себя. *** Малкольм лениво потягивал вино из самой обычной кружки, хотя Джейкоб не раз возмущался по этому поводу, мол, бокалы человечеством придуманы не зря. Но какая разница из чего пить? Рядом с бутылкой на столе стояла вазочка с конфетами, которые периодически подхватывались мужскими пальцами и отправлялись вместо закуски в рот после каждого глотка. «Женская привычка» — как выразился Джей, но меняться Малкольм не собирался, копируя то, что наблюдал за своей матерью с малых лет, как бы не солидно это не было. И сейчас, сидя на веранде перед небольшим двориком, мужчина просто наслаждался жизнью. Прошло шесть лет с момента закрытия Playtime Co. Пускай Малкольм считал себя стариком, но Джейкоб любил постоянно повторять, что он — «мужчина в самом соку» и «жизнь только после сорока начинается». Спорить с его словами он не собирался. Глядя на простирающиеся владения загородного домика, Малкольм снова подумал о том, удалось бы им с Джейкобом вырваться из городской суеты в это прекрасное тихое место, если бы не страховка, оформленная Компанией на своих работников. Извещение, говорившее об этом, было самым настоящим волшебством, поскольку мужчина после всех судебных разбирательств по поводу закрытия фабрики был вымотан и морально, и физически, и финансово. Довольно странно, учитывая, что многие сотрудники и экспериментальные образцы подлежали полному уничтожению в особых ситуациях. Что именно произошло шесть лет назад, выяснить так и не удалось, поэтому Малкольм считал за истину официальную причину, названную властями — неисправность оборудования, повлекшее за собой возгорание и взрыв. Даже если это неправда, разбираться он не собирался. — Все прохлаждаешься? — раздалось сзади, и мужчина улыбнулся. Он выставил рядом стоящий стул, призывая говорящего присесть рядом. — Имею право, — игриво ответил он и потянулся к севшему парню за поцелуем. Джейкоб незамедлительно потянулся в ответ. — Даже уезжать не хочется, — с притворной грустью вздохнул тот, когда его губы отпустили, оставив во рту привкус алкоголя и горького шоколада. Почему-то другие сорта этой вкусности мужчина не любил. — До конца отпуска еще две недели, — напомнил Малкольм, хотя знал, что Джейкоб помнит это, просто по-детски балуется в своем стремлении показать, что ему этого мало. — Мы в выходные может сюда приезжать на законных основаниях. Да и в любое другое время, — добавил он, снова склоняясь в сторону Джея и, ухватив его стул за сидение со спинкой, коротким резким движением пододвинул к себе. Тот расплылся в лучезарной улыбке и поудобней устроился под его теплым боком, насколько это позволяло положение. Малкольму нравилось, когда Джейкоб ластился к нему. Это было не только приятное ощущение любящего человека, живого тепла, но еще и прекрасное чувство умиротворенности. А еще это означало, что парень скоро начнет приставать более настойчиво и не так невинно. И как только он обнял рукой Джея за плечи, крепче прижимая к себе, на его голову с тихим урчанием лег горячий, скользкий язык, тут же обильно обслюнявив не только волосы с лицом, но и плечи. Мужчина тут же вспомнил, ради чего еще, или точнее, кого, они потратили все свои накопления на покупку скромного домика, но с прилегающей обширной территорией. Пока он, вскочив со стула и тихо ругаясь, стирал с закрытых глаз вязкую слюну, Джейкоб что-то шутливо высказывал обидчику. Приоткрыв один глаз, Малкольм увидел, как пальцы парня ласково треплют синюю шерсть и гладят по пушистым щекам плоской морды. Хагги, привычно неестественно согнувшись пополам, наслаждался ласковыми человеческими руками и осторожно опутывал своими лапками его тело. — Тоже ласки хочется? — бубнил Джейкоб таким голосом, словно с маленькой собачкой разговаривал. — Бедный одинокий неудовлетворенный мальчик… — У него пара есть, — неожиданно ревниво отозвался на это зрелище Малкольм. — Она малыша ждет, ее трогать нельзя, — произнес парень, с задорной искоркой в глазах посмотрев на мужчину. — К тому же, у Хагги наблюдается… как бы это… «гаремное» поведение. Официально у него в голове мы — его самки. Малкольм, наблюдая, как щурятся от удовольствия черные глаза, невольно вспомнил, сколько было в них боли, страха и безудержной ярости, когда он вернулся на фабрику почти два года назад. И все из-за этого письма, написанного неумело, нескладно, но старательно. Хотя «письмом» окрестил его сам Малкольм, поскольку по сути это был вырванный пожелтевший от времени лист из того самого блокнота, криво сложенный в четыре раза и подписанный карандашом все тем же кривым почерком «НЯНЯ». Лист был смят и неровно вставлен в оконную раму, частично забитую досками. Вряд ли кто-то их прохожих обратил внимание на этот мусор, явно оставленный шутниками-любителями ходить по заброшкам. Но мужчина, сокращающий дорогу по пути в новую купленную совместно с Джейкобом квартиру, зацепился взглядом за знакомо-написанные буквы. Проникнуть внутрь не составило труда — дыры в некоторых разбитых окнах хоть и были заколочены, но имели достаточно широкие проемы, чтобы через них пролез взрослый человек.

ГДЕ ТЫ НУЖЕН

Три простых слова, заставившие сердце сжаться и резко ускорить свой ход. Малкольм, судорожно сжавший лист в руке, добирался домой долго, постоянно спотыкаясь на ватных ногах и останавливаясь, чтобы попытаться угомонить частое дыхание. В тот же день они обсудили с Джейкобом все. От плана прокрасться на заброшенную фабрику до покупки домика подальше от города и его жителей. Второе они и так планировали, чтобы в тишине и спокойствии отпраздновать свой медовый месяц, но теперь нужен был не просто загородный домик, но и приличная территория, которую можно будет оградить на законных основаниях. Как бы долго Джей не упирался, но он вынужден был согласиться, что в тот злополучный день несколько лет назад живая игрушка оборонялась и не хотела причинить вред людям, жившим рядом с ней. Малкольм видел, как решения проверить, находится ли Хагги в закрытой фабрике, и вывести его оттуда дались парню нелегко. Также он видел, что, несмотря на возобновившийся тогда страх перед чудищем, Джейкоб вовсе не испытывает к нему злости или ненависти — ему так же, как и мужчине, хотелось, чтобы с экспериментальным образцом 1-1-7-0 и его парой было все хорошо. Проникнув ночью на заброшку, Малкольм невольно подумал, почему это огромное существо не выбралось с фабрики, а просто оставило письмо, которое было замечено благодаря счастливой случайности. Неужели все дело было в ленточке, под которую замаскирован мощный шокер? Разумно, если учесть, что игрушка не могла знать о том, как эта техника без энергетической подпитки за столько лет уже давно не работает. Хагги был плох. Малкольм нашел его только тогда, когда спустился на несколько уровней, и шерсть синего чудища уже издалека под светом нагрудного фонарика говорила о том, в каком плачевном состоянии находилась игрушка. Она была не просто грязной и свалявшейся, на ней во многих местах темнела запекшаяся кровь. Сам Хагги выглядел жутко помятым, даже изломанным, несмотря на общую «желейность» его организма. «Словно с высоты падал», — подумал тогда Малкольм, а потом обнаружил эту самую причину пребывания монстра на заброшенной (хотя порой казалось, что где-то работают скрипучие механизмы, и раздаются чьи-то далекие голоса) фабрике. Кисси Мисси хоть и выглядела намного лучше, но тоже нуждалась в помощи. Мужчина решил, что только благодаря Хагги она пострадала не так сильно, как могла бы, и, несмотря на все произошедшее, любила обниматься так же нежно и крепко, как несколько лет назад. Когда игрушки были вывезены с завода, и ее осмотрел Джейкоб, то вверг Малкольма в шок, твердо сказав, что у нее уже был приплод. Что стало с «маленькими Хагги Вагги», мужчина не хотел думать, но от вариантов, подло подкидываемых мозгами, становилось не просто горько, а почти физически плохо. Синий пушистик долго скалился на Малкольма, будто не узнавал его, но не набрасывался, словно все его тело было каким-то образом травмировано, что не давало легко и непринужденно, как он это умеет, прыгнуть на человека и убить. Из его широко раскрытой зубастой пасти непрерывно стекала слюна, а где-то внутри глотки постоянно раздавалось глухое рычание, совсем негромкое, но мужчина помнил, что может последовать за этим. Именно в тот момент к похолодевшему Малкольму и вышла розовошерстная девочка, почти беззвучно урча и протягивая к нему свои мягкие лапки. Только тогда Хагги посмотрел на него другим взглядом, не черным и устрашающим, а блестящим, узнающим и печальным. Забрать чудищ в ту ночь Малкольм не мог. Но на протяжении нескольких месяцев каждую ночь лазил в их логово, чтобы покормить (в первый раз Хагги заглотил еду целиком, жадно и не прожевывая, едва ли не вместе с пакетом, хотя Кисси вела себя более спокойно, что только убедило человека в своих мыслях — синий чудик заботился о ней и не давал голодать) и успокоить. А когда сделка по купле загородной территории свершилась, и в короткие сроки было отстроено специальное просторное помещение рядом недалеко от дома, Малкольм вместе с Джеем не без труда вывели пушистиков, которые боялись покидать здание, с заброшки. И, глядя сейчас на то, как счастливо Хагги обнимается с теперь уже не таким радостным Джейкобом, он с удовлетворением подумал, что все это было не зря. Пускай адаптировались игрушки не так быстро, как хотелось, но то, что Кисси готовится стать мамой, о многом говорит. — Ммм, Малкольм? — голос парня зазвучал встревоженно, когда его сильнее вжали в мягкое пушистое тело. — Помо… — он резко замолчал, когда утробно урчащий чудик медленно и с жаром облизал его лицо. — Ты же сам только что говорил, что у него потребность в ласке, — назидательно сказал мужчина, но все же подошел и увидел, с каким негодованием глянул на него Джей, успевший обтереть лицо о синюю шерсть. — Достаточно только дать понять, что ты не хочешь близости с ним, чтобы он отстал, — напомнил он. — Я… — парень запнулся, внезапно густо покраснев, — не хочу… — Малкольм изогнул бровь в показном сомнении. — Я женат! — раздраженно вскинул голову Джейкоб. — Не волнуйся, за измену считать не буду, — мужчина мягко пригладил свое обручальное кольцо на пальце. — Если тебя держит какая-то высокая мораль, пора уже забыть о ней, — тепло улыбнулся он и, подойдя совсем близко, слегка склонился, чтобы горячо и с любовью поцеловать мужа в губы. — Не волнуйся, я буду рядом. Джейкоб колебался недолго — профессиональная любознательность и пока что легкое возбуждение, с которым он до этого ластился к Малкольму, в полной мере проявили себя. И парень, сумев отбросить свои сомненья в сторону, осторожно обнял мягкое пушистое тело. Для Хагги этого было достаточно, он с возбужденным клекотом подхватил свою охнувшую «самку» одной лапой и проворно ускакал в сторону своего гнезда. Мужчина, оставшийся в одиночестве на веранде, не сразу опомнился, но потом направился в сторону отдельного обширного здания, замаскированного снаружи под сарай. Внутри было тепло и уютно. За открытыми широкими дверьми сразу шли доски, давая обманчивое представление про холодный пол. На самом деле, двери закрывались герметично, в помещении была хорошая система вентиляции, а под досками прятались нагревательные элементы, создающую комфортную температуру воздуха в холодные зимние дни. Хагги, уже поваливший Джея на мягкую огромную лежанку у дальней стены, вовсю вылизывал его голый торс, чуть не уткнувшись своей плоской мордой в его грудь. Порванная футболка жалкими тряпками валялась рядом. Малкольм вздохнул — чудище ведет себя несдержанно, когда хочет близости. Не всегда, но, когда особенно голоден — да. Джейкобу только и оставалось, что нервозно упираться в его пушистые щеки, но было заметно, что желание пригладить и приласкать в этом действии больше, чем оттолкнуть или притормозить. Да и штаны парня не могли скрыть его возбуждение. Кисси спокойно сидела рядом и неторопливо поглаживала свой живот. Из-за легкой округлости шерсть на нем непривычно топорщилась и забавно возвращалась к такому же состоянию каждый раз, когда желтые пальцы проходились по ней снова и снова. Хоть она и не принимала участие в происходящем, но с любопытством смотрела, как будущий папа ее ребенка, что-то урча себе под нос, пытается поддеть коготками пряжку штанов. — Погоди… — выдохнул Джей, опустив руки к поясу, и не с первого раза (спасибо обслюнявленным рукам) расстегнул ремень. Нижняя одежда тут же оказалась нетерпеливо стянута вместе с бельем и отброшена в сторону. Малкольм поджал губы, когда его взгляд зацепился на налитый кровью член, который тут же был закрыт от его взора горячим языком чудища, прошедшим от паха парня до груди. — Боже… — выдохнул Джейкоб и прикрыл рот руками, не обращая внимания, что они обслюнявлены. Зрелище, мягко говоря, возбуждающее. Остро захотелось подойти и подарить свою долю любовных ласк, но, как только Малкольм приблизился, его неожиданно опутали розовые лапки и притянули к пушистому теплому телу. Кисси мягко и мелодично заурчала, взъерошив человеческие волосы своим языком. А потом опустила одну руку ниже, без труда, словно делала это не раз, расстегнула ремень и припустила штаны, чтобы тут же осторожно нащупать пальцами уже пульсирующий стояк за тканью трусов. — Милая? — только и успел озадаченно сказать Малкольм, как резинка нижнего белья оказалась спущена, выпуская наружу возбужденный член. — Участия хочется? В ответ нежный облизывающий поцелуй снизу-вверх по шее от плеч до самой макушки головы, и мужчина, мысленно попросив прощения у своего мужа (который, похоже, забыл о нем), а потом слегка поменял положение тела, чтобы ласково потереться щекой о пушистый бок. Одна его рука осторожно прикоснулась к немного выпуклому пушистому животику и мягко, даже с любовью погладила, будто это он был отцом будущего чудища (или чудищ, если верить Джею). Кисси заурчала громче и не без интереса сомкнула пальцы вокруг мужского члена. Малкольм вздрогнул, проронив тихий короткий стон, и почувствовал, как теплая широкая ладонь медленно двинулась по стволу вниз, замерла на мгновенье, слегка посильнее сжалась, будто желала прочувствовать пульсацию взбухших вен, а потом так же медленно двинулась вверх, заставляя человека прикусить губу, чтобы не застонать громче — удивительным образом эта неторопливость и явное изучение его подрагивающей плоти возбуждала до чертиков, почти до звезд в глазах. Так, что хотелось взять контроль в свои руки и поддаться бедрами навстречу ласкающей руке, но стоило только сделать первые попытки получить больше удовольствия, как желейная лапка тут же крепко обвила его тело, пресекая это неспокойное поведение — Кисси хотелось в полной мере насладиться ситуацией, досконально изучить то, что она видит, слышит и чувствует впервые. Джейкоб, полностью забывший обо всем на свете, когда увидел, как из-под синего меха мягко вываливается полувозбужденное достоинство чудища, почувствовал острое желание рассмотреть, потрогать и изучить это всеми доступными способами. Под одобрительное воркование Хагги, он приподнялся на локте и прикоснулся до дернувшегося бледно-розового члена, который уже был покрыт скользкой и маслянистой смазкой. Пальцам стало горячо, когда парень осторожно обхватил ими ствол и тут же ощутил пульсацию. Почему-то это вызвало сладкую дрожь вожделения, собственная плоть почти болезненно заныла, требуя внимания. Наблюдая, как Джей начинает ласкать себя, Малкольм тихо заныл, думая о том, что это его руки должны были доставлять ему удовольствие. Кисси успокаивающе лизнула его в щеку и неожиданно сжала пальцы на члене. Мягко, но при этом оставив большой палец на головке, где и стала неторопливо размазывать проступившую прозрачную каплю по всей ее поверхности. Мужчина чуть не задохнулся, как никогда в жизни хотевший, чтобы эта сладкая пытка закончилась, но девочке явно нравилась его реакция. Она тихо заклекотала, слегка усилив нажим и ускорив движения. — Твою ж мать… — простонал Малкольм, полностью отдаваясь восхитительным ощущениям. Где-то рядом охнул Джейкоб, когда его с новым рычащим урчанием повалили на лежанку, тот успел заметить проступивший на кончике плоти предэякулят и то, как эта плоть странно зашевелилась. Это можно было бы списать на пульсацию вен, которых не было видно, но можно было почувствовать при прикосновении, если бы не сам ствол члена, лоснясь и влажно блестя, не изгибался, подобно гибкому змеиному телу. «Во что я вляпался?» — успел подумать он, а потом мягкие лапки подхватили его ноги и уложили на пушистые бедра. Джей задрожал, сам не зная от чего больше — от волнения или предвкушения. Сердце яростно билось, пока он цеплялся пальцами за шерсть по бокам Хагги и чувствовал, как приятно вибрирует синяя грудь от постоянного громкого урчания. А потом чудище двинулось, утыкаясь своим хозяйством ко внутренней стороне человеческих бедер. Черные глаза внимательно проследили за реакцией парня, Хагги издал странный фыркающий звук, как старательно принюхивающаяся собака, а гибкие лапки с нежностью обвили голый торс, привычно подкладывая мягкие ладони под человеческую голову. Джейкоб сглотнул, чувствуя, как волнение нарастает, но будучи приятным и предвкушающим что-то новое и несомненно восхитительное, это только придало решимости. Парень кивнул, будто считал Хагги за настоящего разумно мыслящего человека. И поперхнулся воздухом, когда с первым плавным толчком чудища его начали неотвратимо раздвигать и заполнять. На миг Джей испугался, что его организм еще не готов к такому, что хоть и медленное, но беспрерывное движение может повредить его, что Хагги может сорваться и начать действовать не так осторожно. Но на удивление, когда пульсирующий член скользко толкнулся до упора, боли так и не последовало. Первое, о чем подумал парень — горячо, почти невыносимо горячо и обжигающе. А потом поток мыслей чуть не взорвало сознание вместе с действительно невообразимыми ощущениями — простата, по которой прошлась широкая головка, мощными импульсами удовольствия пронзила позвоночник. Тело задрожало, пытаясь справиться со всем, что чувствует, будь то острые зубы, осторожно и нежно прихватившие его плечо, и последующий ласковый облизывающий поцелуй поверх незначительных царапин или плоть Хагги, давящая изнутри, слегка шевелящаяся и приятно распирающая. Чудище неторопливо сделало возвратно-поступающее движение, из-за чего Джейкоб сдавлено застонал, вновь ощутив, как с силой проехались по слишком чувствительному бугорку внутри. — Блядь… — жарко выдохнул парень, не замечая, как уже давно взял привычку ругаться у Малкольма. Он порывисто обнял пушистое тело и зарылся лицом в умопомрачительную синюю мягкость. Над ухом раздалось громкое воркование, перешедшее в утробное рычание, когда Хагги с удовольствием толкнулся снова, и его бока судорожно сжали человеческие руки. Поразительно, как тело умеет приспосабливаться к чему-то, если действовать терпеливо и осторожно. Парень, предполагавший, что такие размеры не смогут проникнуть в его нутро, но пошедший на риск от простого любопытства, профессионального интереса и сильной жажды чего-то нового вместе с неприличным возбуждением, держался недолго. Хватило не так много почти мучительно-медленных, но ошарашивающих своим умением приносить удовольствие, движений урчащего от наслаждения монстра, чтобы Джейкоб, заглушая свой стон в его пушистую грудь, бурно кончил между дух тел. Парень задрожал, чуть не потеряв сознание, его макушку тут же облизал слюнявый язык, и чудище ускорилось, с утробным рычанием доводя себя до пика. Джейкоб не заметил, как начал мягко целовать теплую кожу через всю эту синюю шерсть, когда с необычайным удовлетворением и наслаждением ощутил, как глубоко внутри излился Хагги. — Господи… — едва слышно проронил Джей, хватая ртом воздух. Он чувствовал такое расслабление, что даже не очень приятные ощущения обслюнявленной кожи не могли заставить его двигаться. Было слишком тепло под обнимающей грудой синего меха, слишком комфортно на мягких лапках, слишком хорошо, несмотря на странное чувство заполненности и пульсации внутри. — Живой? — голос Малкольма внезапно вывел парня из череды мыслей, начиная с того, что необходимо преодолеть лень и помыться, заканчивая тем, что ему просто жизненно-важно изложить все, что только что произошло в свои заметки. Пускай не для боссов уже несуществующей Компании, но для себя — от старых привычек трудно избавиться. — Живой, — слегка хрипло отозвался Джейкоб, пытаясь сглотнуть вязкую слюну. — Ты обещал быть рядом, — хмуро добавил он, мысленно радуясь, что Малкольм не наблюдал за его падением в бездну разврата так близко. — Форс-мажор, — последовали слова мужчины, и парень отметил, что его голос звучит довольным, словно это его только что отымело синешерстное чудище, начавшего нежно вылизывать его плечо, слегка пострадавшее от острых зубов. Джейкоб уперся руками в грудь Хагги, и тот послушно отстранился, сомкнув губы, но позволив своему языку висеть снаружи. Раздалось тихое удовлетворенное урчание, и парень поморщился, когда игрушка покинула его тело, оставив непривычное чувство опустошенности. Только сейчас он начал ощущать хоть и легкое, но неприятное саднящее ощущение внутри. — До конца отпуска заживет, — попытался как можно увереннее сказать Малкольм, но вся твердость его голоса еще не вернулась после оргазма. Кисси продолжала обвивать его одной рукой, уютно прижимая к себе, а вторую методично очищала своим языком. — Неси меня в ванную, — просто сказал Джейкоб, обращаясь к мужу, но его тут же подхватил на руки Хагги и под негодующий взгляд Малкольма направился со своей охнувшей ношей наружу к дому. — Погоди! — мужчина попытался выбраться из мягко сжавшейся петли гибкой розовой лапки, но Кисси мягко заклекотала, будто успокаивая, а потом принялась вылизывать человека, словно мать-кошка своего котенка. Вторая рука при этом удивительным образом начала избавлять его от верхней одежды. «Твою ж мать», — подумал Малкольм, слушая, как где-то в доме голос Джейкоба заглушает звук воды в ванне, но довольное клекотание Хагги зазвучало только громче. Эти две недели будут тянуться долго.