***
Он был в сознании. Был в сознании, и не мог пошевелиться. Он метался, крушил все вокруг, кричал, хватался за волосы — но на самом деле ничего не происходило. Его душу рвало на части. Больно. Больно… Он корчился от боли: все его тело словно бы разом перестало существовать, каждый атом его организма был перетерт в звездную пыль. Он распадался, рушился, разваливался на части, и тут же собирался обратно. Адская агония во всем теле. Он проиграл. Теперь уже слишком поздно. Золотой свет угасал, заполняясь тьмой. Тьма, тьма заглатывала его, просачиваясь из углов, она тянулась к нему, тянулась, словно ребенок к матери, обманчиво ласково, обещая облегчение. Только согласись. Мы выполнили свою часть. Нет. НЕТ!!! Его трясло, колотило и выворачивало наизнанку. Его рвало собственными органами — трахея, легкие, желудок; он захлебывался кровью, ногтями рвал на себе грудь, пытаясь добраться до сердца, вырвать, вырвать из себя эту тьму, но у него не получалось: та слишком давно сидела в нем, облюбовав себе его тело. Уже слишком поздно. Его свет угасал, заполняясь тьмой, густой, вязкой, и черной, словно угольная грязь, словно черное болото нефти. Он был грязным и оскверненным. Грешным. Он пал так низко, и теперь не было пути назад. Но вдруг время пошло вспять. Первый булькнул кровью, а второй застонал. Нет, нет! Ноги не слушались! Встань, и закончи дело! Закончи дело!!! ЗАКОНЧИ!!! Руки послушно дернулись. А ведь и правда, он обещал… обещал… Обещал — что? Обещал… зачем? Спаси Итана. Да, чтобы спасти И… Ит… Он забыл. Забыл. Буквы не желали складываться в слово, и ему пришлось приложить нечеловеческое усилие, чтобы… вспомнить. Вспомнить… И-та-на. Итан. Время начало идти вспять. Древняя секундная стрелка с грохотом отсчитала два деления назад. Сердце застучало быстрее, разгоняя кровь. Он кричал, кричал внутри своей головы, но его рот не издавал ни звука. Он кричал, и расталкивал тьму вокруг, размахивал руками, рвал ее на части, и в его груди стало распирать, словно воздушным шаром, распирать, давить, норовя разорваться. Золотое свечение становилось все ярче и ярче, оно пульсировало, с каждым мгновением отталкивая вязкую тьму назад. Вспомнить. Вспомнить… Игры на гитаре. Кэмпинг. Зефир на костре. Он шипит, горит, и лопается. Звонкий переливчатый смех. Черный пузырь лопнул, словно газ на торфяном болоте. Звонок на урок. Университетский городок. Задорная улыбка. Теплые руки. Тьма дрогнула, и затряслась, словно вязкое мерзкое желе. Теплые плечи и грудь. Золотые волосы — в них играют солнечные лучи. Солнце… Горячее. Страстное. Любящее. Первый поцелуй… и разбитое сердце. Тьма вновь набросилась на него. Он кричал, и его связки порвались. Он кричал, и его глаза лопнули. Он бился сам с собой, и почти что проиграл. Нет, нет!!! Костюм. Каштановые волосы. Синие глаза. Кофе… и красные яблоки. Тьма задрожала, и в этот раз он явственно ощутил ее страх. Страх… она боится! Запах кожи и бензина. Запах яблочного пирога. Ласковые руки. Мягкие губы. Пылкое, любящее сердце… Сердце, сердце! Оно увеличилось в стократ. Душу разрывало — она светилась, светилась золотым свечением, слепила столь ярко, что тьма, издав истошный потусторонний визг, принялась отползать в сторону, в поисках укромного уголка, лишь бы его свет не обжигал его. Любовь. Его душу заполняла любовь. Мама готовит ужин. Они вместе слушают музыку. Она улыбается. Глаза Виктории полны вины и сожаления. Она отдает ему документы, и просит искупления. Итан обнимает его столь крепко, что трещат кости. Его счастливый смех еще долго звенит в ушах. Эдвард целует его, и в душе разрываются фейерверки. Ему кажется, что он может воспарить. Убей!!! Убей!!! Нет. Он в агонии, но он больше не кричит. Он полон уверенности и сил. Он в сознании, но в то же время — нет. Болят глаза. В душе царапают когти. Тьма ухмыляется из дальних уголков его разума. Он больше не понимает, что происходит. Ему все еще приходится бороться, но теперь он помнит их. Он помнит имена. Он помнит себя. Его зовут Эдриан Гордон — он последний из своего рода по линии Маркуса Гордона, и он хранитель. Его сознание, наконец, угасло.***
Эдриан резко распахнул глаза. Под веки словно бы насыпали песка: белоснежные стены ослепляли, все его тело адски горело, а руки, казалось, совсем онемели. Он нахмурился, и покрутил зрачками, чтобы оглядеть обстановку вокруг. Справа от него пищал аппарат с кучей проводов и с темными выпуклыми экранами: подобный он видел в комнате у Виктории, или в больнице, когда мама попала в кому. Эдриан слабо приподнял руки — его запястья были перебинтованы, а к вене на сгибе локтя был прикреплен катетер. Бездумно проследив глазами за трубкой, он остановил свой взор на капельнице. Прозрачная жидкость из пластикового пакета с кучей надписей медленно падала в небольшой цилиндрический отсек. По телу расплывалась тягучая усталость, кажется, его напичкали обезболивающими, что не особо-то и действовали. Что произошло, и как он здесь оказался? Он был в больнице, это понятно. Последним, что он помнил, был его истошный крик, заполонивший всю его голову, когда он наблюдал, как истязают во второй раз электрическим током его друга. Друга! Где Итан? Он жив??? Словно бы молния прошибла ему мозги, и Эдриан подскочил на месте, попытавшись сесть, но у него закружилась голова, и он упал обратно на подушку. В голове замельтешили обрывчатые воспоминания. Подвал, Фил, его напарник… пытки, пытки… кровь… нож… кровь на его руках… Его сердце быстро забилось от тревоги, пока он перебирал в голове, как ему убраться отсюда поскорее, чтобы найти Итана. Его пульс подскочил, и аппарат у изголовья поднял тревогу. Дверь распахнулась, и в палату ворвалась медсестра. На мгновение она встала, как вкопанная, а затем бросилась к нему, чтобы проверить его состояние. — Где Итан? Итан Уайт?! — тут же спросил он у нее. Медсестра кинула на него странный взгляд, проверяя мониторы. Это ему не понравилось. — Где он? Он жив? — Он живой, — неопределенно бросила она, и сверилась с пейджером на поясе. — Сейчас подойдет доктор. Эдриан обозлился, и собрался встать, чтобы найти друга самостоятельно. Это что еще за ответ такой?! Медсестра надавила ему на грудь. — Лежите! Вам нельзя вставать! — велела она, строго нахмурившись. — Я должен найти Итана! — громко заявил он, вперив в нее злой взгляд, но та была непреклонна. — Если вы не успокоитесь, мне придется снова вколоть вам седативные! «Что значит — снова?!» Дверь вновь с грохотом распахнулась, и в палату вбежал запыхавшийся Эдвард. Он с огромными глазами уставился на Гордона, и на его лице отобразилась целая гамма эмоций: от облегчения до беспокойства, и… какого-то страха. — Эдриан! — прохрипел он, держась за раму двери, словно он мог вот-вот упасть. — Ты очнулся! Мужчина был бледен и выглядел довольно измотанным — он быстрым шагом пересек комнату, и приблизился к его постели. Сердце парня пропустило удар, и снова забилось — вновь увидеть дорогое и знакомое лицо было приятно. Он еще раз попытался приподняться с постели, но медсестра, проверявшая катетер на его руке, опять на него прикрикнула: — Я же велела вам лежать! А вы, — она резко обернулась к рядом стоящему Эдварду, — не должны здесь находиться, сколько раз вам можно это объяснять?! Тот со злобой на нее посмотрел. — Пациент очнулся, — рыкнул он. — Вам ли не быть в курсе?.. — Без присутствия врача… — Я НИКУДА НЕ УЙДУ! Обстановка накалялась, и Эдриан с удивлением посмотрел на мужчину: он никогда еще не видел его столь свирепым. Лицо медсестры тоже не желало оставлять лучшего. — Я подам жалобу, и вызову охрану!.. — Вы думаете, мне есть до этого дело?! — с возмущением выдохнул Эдвард. — Делайте что хотите, мне все равно! Пока эти двое переругивались, Эдриан думал, как бы ему выскользнуть отсюда, чтобы найти друга. Он чувствовал слабость и тошноту, но ему было совершенно наплевать на свое состояние. — И не надейтесь, мистер Гордон, иначе мне придется привязать вас к постели! — медсестра словно бы прочла его мысли о побеге, тут же забыв об Эдварде, и переключила все свое внимание на него. Он нахмурился, и уже собрался было надерзить ей, как дверь снова отворилась, впустив в палату гомон голосов из коридора, и в помещение резво прошел седовласый смуглый врач. — Софи, я получил сообщение, — взволнованно заявил он. Затем он остановился, и осмотрел присутствующих, но ничего по этому поводу не сказал, лишь хмыкнул каким-то своим мыслям, достав ручку из нагрудного кармана халата. — Ну и шума же вы навели, господин Гордон, — сказал доктор, покачав головой, словно в этом была его вина. — О чем это вы? — выгнул бровь Эдриан. — Мистер… — Доктор Радж Пател, — представился мужчина, достав планшет для бумаг из отсека у изножья кровати, и отстраненно стукнул по ней ручкой, чтобы затем щелкнуть ей, для того, чтобы выдвинуть пишущий наконечник. Эдриан попытался привести свои чувства в норму, чтобы хоть что-то разузнать — пробуждение оказалось слишком суматошным. Медсестра, поджав губы, разглядывала датчики, а Эдвард, встав по другую сторону кровати у окна, скрестил руки на груди. — Что вы имеете в виду, доктор Пател? И что с моим другом? — спросил Гордон, переведя взгляд от Эдварда на врача. — Ваш друг в реанимации, — не моргнув, ответил тот, решив не ходить вокруг да около. — Но я уверен, что с ним будет все в порядке. Мистер Барлоу, мы же с вами договорились. — Вот именно, «мы с вами договорились», — сквозь зубы процедил Эдвард. — А я ему сказала, но он все равно проскользнул, когда я не видела! — встряла медсестра. — В палате могут находиться лишь медперсонал и родственники! Эдвард явно собрался что-то ей сказать, но затем запнулся, и мазнул взглядом по постели. На его лице застыло неуверенное выражение, словно он впервые задумался о том, а доволен ли вообще Эдриан его присутствием. Может, он его наоборот напрягает? Он решил, что уйдет в ту же секунду, если тот этого попросит. — У меня нет семьи, — бесцветно сообщил Эдриан, украдкой глянув на Эдварда: тот стоял, скрестив руки на груди, прислонившись к подоконнику с печальным выражением лица. Он хотел было добавить нечто личное, но некстати вспомнил их недавнюю ссору и расставание, и промолчал, лишь устало прикрыв веки. Доктор поджал губы, явно зная о семейной ситуации Гордонов. — Сколько я здесь? — тихо спросил парень, не открывая глаз. Его ресницы подрагивали от напряжения: какие-то жестокие воспоминания продолжали урывками проноситься у него в голове. Кажется, он совершил нечто ужасное своими же руками. — Вас привезли вчера поздней ночью, — доктор посмотрел на наручные часы на своем запястье, и Эдриан удивленно на него вскинулся. — Сейчас около восьми вечера. Вы находились без сознания, хотя, по словам очевидцев, вы были в некоем… полу сознании какое-то время, если так можно выразиться. Полагаю, это от шока, — доктор принялся что-то записывать в планшет. — У вас повреждена кожа и сухожилия на руках и ногах, на запястьях особо сильно. Также у вас отеки и ушибы мягких тканей, но ничего серьезного. Вы были обезвожены, поэтому мы вам прописали восстановительную терапию капельницей и прием антибиотиков, а так же глазные капли. А насчет вашего психического состояния после столь… ужасного стресса, я настоятельно рекомендую вам пройти курс психотерапии после восстановления. Такое не каждый день видишь… — У меня есть психолог, — с безразличием ответил Эдриан, посмотрев на доктора. Тот понимающе поджал губы, и кивнул. — Вот и отлично. Софи, дашь ему эти препараты через час, — обратился он к медсестре, протянув ей планшет. Та приняла его, и с облегчением покинула палату, чтобы принести лекарства из процедурной. Док сунул руки в карманы, выжидательно уставившись на пациента. Эдриан подобрался, поняв, что от него ждут вопросы. — Насколько тяжелое состояние у моего друга? Когда он поправится? — взволнованно спросил он самое главное. Доктор долго буравил его карими глазами, пытаясь подобрать слова. — Мы провели очень сложную операцию, и днем его перевели в реанимацию, — моргнул он, вновь поджав губы. — Помимо истощения и гематом, у него отбиты внутренние органы. На восстановление уйдет несколько недель. А еще, похоже, похитители накачали его наркотиками. Если, конечно, вы не замечали за своим другом подобного пристрастия. Эдриан сжал кулаки, и отрицательно качнул головой. Его вены напряглись, но ему было все равно на боль в сгибе локтя. Кажется, он перегнул катетер. Он зажмурился — внутри клокотала ненависть, а перед закрытыми глазами замельтешили ужасные картинки воспоминаний. Наверное, это были воспоминания, он не был в этом уверен. Злость словно бы делала их четче, смахивая туманные серые облака в сторону, открывая доступ к цельной картинке. — Мне очень жаль, но вам несказанно повезло. Меня ввели в курс дела, — с сожалением склонил голову доктор. — Похищение и пытки… я и не думал, что такое может произойти в нашей глуши. — Что с остальными? — прохрипел Эдриан, открыв глаза. Картинки в его голове, наконец, со щелчком сложились вместе, словно пазл. Недоставало кое-каких деталей, но он определенно вспомнил, что «навредил» этим людям. Не то, чтобы ему было до них хоть какое-то дело. Доктор Пател неловко промычал. — Эмм… те двое тоже на интенсивной терапии, — нехотя сообщил он, избегая прямого контакта. — Их охраняют полицейские. — На терапии… что??? Что произошло, почему им нужна интенсивная терапия?! — вскинулся парень. — Почему вы пытаетесь спасти жизни этих ублюдков? Доктор укоризненно покачал головой, рассматривая перекосившееся от злости лицо пациента. — Мы обязаны спасать всех. Но не переживайте, после этого их переведут в тюрьму. «Этого недостаточно», подумал Эдриан, но доктор словно бы знал, о чем он думает, и согласно кивнул. Он и сам был такого мнения. Бедный мистер Уайт находился в куда худшем состоянии, чем он описал. — Когда я смогу увидеть его? — напряженно спросил Гордон. — Сначала он должен очнуться… да и вы сами не в лучшей форме, — с сомнением протянул доктор, и поджал губы. — Кстати, раз вы очнулись, я должен сообщить, что вас хочет видеть полиция. И в коридоре собралась огромная свита. Вы очень популярны. — Может, это связано с моим титулом? — пожал плечами Эдриан. Ему было все равно. — Да, насчет этого. К вам прорывались журналисты… — Только не это… — застонал парень. — … и я не впустил их на территорию больницы, — закончил свое предложение доктор, и меж его бровей пролегла складка. — Полиция не хотела огласки, и ваш бравый инспектор был очень настойчивым. — Спасибо, — выдохнул парень, и посмотрел в окно, в котором виднелось темное пасмурное небо. По стеклу затарабанил мелкий дождь. — Я готов поговорить с полицией. — Вы уверены? Голова не кружится? Эдриан посмотрел на доктора, выдержав его долгий и пристальный взгляд. К Итану его сейчас не подпустят, тогда почему бы не разделаться с допросом сразу. — Хорошо, раз вы очнулись, я впущу к вам посетителей, — кивнул тот, мельком глянув на Эдварда. — Да, и еще кое-что. У нас нет никаких контактов родителей или близких господина Уайта. — Я дам вам номер его матери. И доктор Пател? — осторожно спросил парень. — Когда я смогу уехать домой? Тот устало вздохнул. — При вашем состоянии, я бы не рекомендовал… — У меня есть квалифицированная медсестра, — нахмурился Эдриан, всем своим видом показывая, что не оставит этот вопрос просто так. — Да, мисс Антолини, я помню ее, — сказал доктор, чем немало удивил парня. Откуда он вообще о ней узнал? — Она до сих пор не вернула нам аппаратуру. — Вы лечили мою прабабушку? — Эдриан вновь опечалился. Доктор утвердительно промычал, и засунул руки в карманы больничного халата, чем-то немного пошуршав, словно бы там у него были пустые обертки от конфет. — Да, светлая ей память… — задумчиво сказал он. — Знаете, вы на нее очень похожи. Она точно так же попросила отпустить ее домой, как только очнулась. — Дома и стены лечат, — Эдриан попытался растянуть губы в подобии улыбки, но его взгляд остался холодным. — Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, — доктор вытащил руки из карманов, и направился к выходу. Когда тот открыл дверь, Эдриан вновь услышал шум и гам, нестерпимым густым облаком влетевший в палату. Когда они остались одни, он со вздохом перевел взгляд на мужчину. Он не особо понимал, что сейчас чувствует. С одной стороны, ему было физически и душевно плохо, он переживал за друга, но по крайне мере он знал, что тот находился сейчас где-то в больнице. С другой — он был рад, что Эдвард рядом, но ему было странно и неловко, словно его поймали с чем-то непристойным. Кажется, несмотря на то, что у него вроде бы как были уважительные причины лежать сейчас в больничной палате, ему было стыдно, ведь он вообще не должен был подвергать себя опасности, как он и обещал. Эдвард, заметив его взгляд, мягко изогнул брови, слегка ему улыбнувшись. — Как ты? Доктор сказал, что ты будешь в порядке, — глухо произнес он, сделав шаг вперед. Его взгляд направился к противоположной стене, и Эдриан повернул голову направо. Там стоял стол и два стула. — Я чувствую себя хорошо, — соврал он, повернув голову обратно. — Сядешь? Эдвард с готовностью кивнул, словно только этого и ждал, и поспешно перенес стул, чтобы сесть рядом с постелью с левой стороны, загородив собой окно. Он немного наклонился вперед, с напряжением всмотревшись в Гордона. — Уверен? Ты проспал все это время, а то, что ты пережил… ты не выглядишь хорошо. Эдриану показалось, что как только расстояние между ними сократилось, ему словно бы стало как-то легче. Он нетерпеливо дернул левой рукой, и слегка приподнял уголки губ. — Это ты мне говоришь? На себя бы посмотрел. Выглядишь паршиво, — беззлобно сказал он, с беспокойством осмотрев Эдварда. Как он раньше приметил, тот выглядел донельзя изможденным. Эдвард хмыкнул, и заметил, как тот иногда бросает взгляд на свою руку, неосознанно подавая ему какие-то знаки. Он с шумом вдохнул, широко раздув ноздри, и, нервно облизав губы, неуверенно положил свою ладонь на кровать, в сантиметре от руки парня. Эдриан нетерпеливо дернул пальцами, разогнув их, и дотронулся до его кожи. Мужчина тут же накрыл его руку своей. От контакта оба почувствовали какое-то облегчение: их сердца забились чаще, а негативные эмоции и беспокойство на время отошли на второй план. Эдвард, прикусив губу, принялся поглаживать тыльную сторону ладони Эдриана большим пальцем, и тот на секунду прикрыл веки, словно бы впервые вдохнув воздуха полной грудью. — Но серьезно, как ты? — настаивал Эдвард, и тот посмотрел ему в глаза. — Ничего… странного? Мужчина напряженно всматривался в него, словно бы выискивая на его лице признаки смертельной болезни, или еще чего хуже. Это было странным, и словно бы имело под собой какой-то иной подтекст, и Эдриан пока не понимал — какой. — Что ты имеешь в виду? — с подозрением протянул он. Эдвард слегка отклонился назад, придав лицу беспечное выражение. — Да так, ничего особенного, — показательно улыбнулся он, что совсем не убедило парня. Он прищурился, но лекарства путали ему мозги, и он решил пока не обращать на это внимания. — Я рад, что ты здесь, — наконец, признался Эдриан, и мужчина с облегчением сжал его за пальцы. — Да, пришлось устроить скандал, чтобы меня впустили к тебе, — усмехнулся он, но затем поник. — К Итану не пускают вообще никого. Девчонки дежурят у дверей, чтобы выцепить хоть какую-нибудь информацию о состоянии его здоровья. — Девчонки? — Да, Денис, Кристина, Сьюзан… — принялся перечислять мужчина, задумчиво возведя глаза к потолку. — Ирвинг был тут с утра, его всю ночь продержали в участке, допрашивали вместе с Мэттом Ньюкаслом. Того вообще забрали. — Мэтт? Забрали? Что вообще происходит? — не понял его Эдриан. Тот с безразличием пожал плечами. — Мэтт помогал с некоторыми наводками, где тебя можно искать, — сообщил мужчина. — Выдал, в общем, некоторые места, о которых знал, хоть это и не помогло. Его забрали как косвенного подозреваемого. Ну, или как знакомого Тома и остальных. Теперь ему точно нельзя в тюрьму, после того, как он их сдал. — Ты можешь подробнее рассказать, что я пропустил? — нахмурился Эдриан. — Я совсем ничего не понимаю. Эдвард склонил голову, размышляя, не причинит ли это новых беспокойств, и Гордон поспешно переплел их пальцы вместе. Тот посмотрел на их руки, и тяжело вздохнул. — Может, ты сам хотел бы мне что-то объяснить? В истории Ирвинга очень много дыр, — издалека начал мужчина, и, не желая играть в какие-то игры, сразу же пояснил: — Его рассказ начинается с того, что он почему-то начал искать Итана в лесу… Эдриан прервал его, взмахнув свободной рукой. Он прикрыл глаза на мгновение, и вздохнул полной грудью. — Давай так, — с расстановкой сказал он. — Я начну свой рассказ, и ты будешь дополнять его тем, что знаешь, хорошо? Мне важно знать, как нас нашли. И я хочу быть честным. — Да, конечно, Эдриан, — согласился мужчина, и неосознанно поцеловал его в руку. Эдриан посмотрел на их переплетенные пальцы, и заметил стертую кожу на руках дворецкого. — Что с твоими руками? — напряженно спросил он. — Так, ерунда, — поспешно отмахнулся тот. — Эдвард, — парень сжал переносицу пальцами, чтобы успокоиться, а затем посмотрел тому в глаза. — Я хочу, чтобы между нами больше не было никаких секретов. Он долго над этим думал, и решился. Он не хотел рисковать жизнью Эдварда тоже. Все зашло слишком далеко, и он больше не видел смысла хранить свои тайны. Мужчина напряженно смотрел на него в ответ, тяжело раздумывая над чем-то, и медленно кивнул. Для него это очень многое значило. — Могу рассказать, когда подойдем к этому моменту в истории, как тебе? — предложил он, покосившись на свои руки. — Хорошо, — качнул головой парень, и прочистил горло. Ему пришлось взять небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями. Было тяжело начинать этот разговор. — В общем, как только тебя забрали, мы направились в лес… подожди, сначала дослушай! Эдвард внимал, поджав губы в тонкую линию. Меж его бровей пролегла напряженная складка, а глаза стали цвета стали. Он не перебивал, хотя ему очень хотелось иногда вставить свои возмущенные, и даже озлобленные комментарии. Лишь то, как он иногда сжимал руку Эдриана, выдавало его внутреннюю борьбу. Хуже всего было то, что Гордону пришлось выдавать свой рассказ частями, явственно оставляя сюжетные дыры. Да, он решил рассказать Эдварду все-все, но в последнюю секунду струсил. Было сложно нарисовать цельную картину, не касаясь самых темных моментов вчерашнего дня, но он все же постарался сложить слова в более-менее приемлемую историю. Эдвард пристально его разглядывал, обдумывая его рассказ, но ничего по этому поводу не говорил. Иногда он погружался в свои какие-то мысли, отчего его руки начинали подрагивать, и тогда его взгляд менялся — становился тяжелым, пронзительным, и отчего-то настороженным. Он тряхнул головой, когда Эдриан во второй раз настойчиво попросил его рассказать о том, что произошло вчера в тюремном участке, и что с его руками. Эдвард, решив не вдаваться в расспросы в данную минуту, и выдержать общую картину истории, мельком пересказал события вчерашнего и сегодняшнего дня, не забыв поведать о том, что он успел узнать от Ирвинга. — И в общем, когда меня, наконец-то выпустили, я и Денис сразу же приехали в больницу, — Эдвард решил умолчать о том, как сам чуть не сел за руль своего мотоцикла. — Просидели здесь всю ночь, и, как я уже говорил, Ирвинг приехал утром, как только смог убраться из городского участка. Мне удалось зайти к тебе утром, но потом… Эдвард прокашлялся, и его взгляд забегал. — Эмм… в общем, ты спал все это время? У тебя не было прояснения сознания, может, ты просыпался и снова засыпал? — спросил он Эдриана с какой-то надеждой в голосе. Тот, сначала прочувствовав значительную благодарность за то, что мужчина сразу же приехал к нему в больницу, и не отходил от его палаты ни на шаг, откровенно переживая за него, расслышав вопрос, подозрительно нахмурился. — Нет… — после паузы, сказал Гордон. — Нет, я… я помню тот подвал, а потом… потом я проснулся, и ты был здесь… Эдриан зажмурился. В груди отчего-то всколыхнулось раздражение. Он рассказал мужчине практически все, избегая сверхъестественного, и теперь сомневался, правильным было ли это решение. Эдвард о чем-то задумался. Уж не думал ли он о том, что Эдриан безумный убийца, как и его отец? Ведь он без раздумий рассказал о своем предположении, что это он напал на тех людей в состоянии аффекта. Он не видел смысла это скрывать, тем более, раз преступники находились в этой же больнице. Эдриан с горечью думал о том, что рассказать о таблетках и о его приступах ярости было правильным решением. Он нестабильный и без всякого проклятия, и Эдвард должен это знать. Они молчали какое-то время, и в носу Гордона предательски защипало. — О чем думаешь? — не выдержал он, до боли прикусив губу. Мужчина поднял на него взгляд — отстраненный и затуманенный, и сердце Эдриана болезненно сжалось. — Скажу, что я чуть не потерял тебя в третий раз, и больше я этого не вынесу, — глухо ответил тот. — О… ну, я понимаю, — ровным голосом сказал парень, опустив голову. Да, так и должно быть, и в этот раз он стойко перенесет это. Эдвард требовательно сжал его за руку, заставив посмотреть на себя. — Нет, ты не так понял, — спешно добавил он, и его взгляд переменился, открыв его настоящие чувства. — Ты прошел через такой ад, что я даже не хочу напрягать тебя рассказом о том, что я чувствовал, не зная, где ты, как ты, и все ли с тобой в порядке. Я не находил себе места, — он приподнял свои руки, показав стертую кожу на костяшках. — И я не понимаю, как мне теперь жить дальше, ведь я каждую секунду волнуюсь о тебе. У Эдриана, вроде бы, от этих слов должно было отлечь от сердца, но отчего-то слова мужчины причинили ему еще большую боль. — Прости, что превратил твою жизнь в такой бардак, — печально произнес Эдриан. — Твою, и Итана. Мне стоит быть одному, одно лишь мое присутствие портит людям жизнь. Вокруг меня все умирают. И я не хочу, чтобы это продолжалось… Его голос сорвался, словно невидимая рука стиснула его за горло. Эдвард порывисто к нему наклонился. — Я понимаю, что ты чувствуешь, — тихо сказал он, и его голос дрогнул. — Ты поэтому просил меня уехать? Эдриан болезненно поморщился, и кивнул. Эдвард покачал головой, и тяжело вздохнул. — Не скрою, твои слова ранили меня, — прошептал он, отстраненно посмотрев в сторону. — Лучше разбитое сердце, чем жизнь, — еле слышно ответил Гордон. В воздухе повисло какое-то отчаяние. Парни смотрели в разные стороны: каждый задумался о чем-то своем. Эдриану показалось, что теперь-то уж все кончено, но Эдвард вдруг порывисто наклонился к нему, и прижался к тыльной стороне его руки горячим лбом. — Ты не все рассказал мне, Эдриан, — глухо сказал тот. — Но я больше никогда не стану насильно требовать от тебя правды. В груди парня защемило еще сильнее, словно он напился серной кислоты, а затем еще добавил сверху ледяной воды с самой верхушки гор. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но Эдвард перебил его, подняв на него пронзительный взгляд своих синих глаз. — Пожалуйста, не оправдывайся, — тихо попросил он, и его глаза увлажнились. — Не надо… Эдриан нахмурился, но тут дверь распахнулась, и в палату резво прошел Спунер. Парень раздосадовано посмотрел в ту сторону — ему не хотелось, чтобы их так прерывали, когда он только-только начал объясняться с Эдвардом. Инспектор выглядел изрядно вымотанным и усталым, его губа отчего-то была разбита, а на носу проступал небольшой синяк. — А, ты уже тут, — бросил он Эдварду, совсем не удивившись его присутствию здесь. Тот легонько кивнул ему, дернув подбородком. В проеме двери показались девушки: они энергично замахали руками. — Господин Гордон! — Эдриан, мы тут! — Ты очнулся? — Как вы себя чувствуете? — Так, дайте мне поговорить с ним сначала, потом зайдете! — возмутился инспектор, взмахнув рукой в сторону двери. Девушки недовольно прикрыли за собой дверь — Денис особенно грозно сверкнула глазами. У Эдриана от этого немного потеплело в душе: он успел подмигнуть ей. Неужели она и вправду тоже провела здесь всю ночь? Ей есть до него дело? Или она поддерживала Эдварда, что тоже очень важно? Спунер в это время со вздохом потер светлые брови, и устало подошел к постели. — Эдвард, будь добр, выйди, — бросил он, даже не взглянув на него. — Я останусь здесь, — твердо сказал тот, сверкнув глазами. Он крепче сжал руку Эдриана, не беспокоясь о том, что кто-то может неправильно интерпретировать это. Эдриан посмотрел на брюнета. Мужчина раскусил его, сказав, что Эдриан явно не поведал ему всего, но ведь он все еще здесь, рядом с ним? Не смотрит на него, как на умалишенного, да и к тому же продолжает держать его за руку? — Эдвард останется, — сказал он. Тот слабо ему улыбнулся. — Как хочешь, — сдался инспектор, и притащил еще один стул, поставив его с правой стороны кровати, оставив дверь за своей спиной. Он устроился на нем задом наперед, и протяжно вздохнул, словно он перешел с вертикального состояния в сидячее впервые за несколько часов. — Много работы? — вежливо поинтересовался Эдриан, склонив голову вбок, но тут же одернул себя, ведь он являлся главным зачинщиком всех проблем. Ну, по крайне мере, таковым он себя считал. — Да, вся округа поставлена на уши, — кивнул Спунер, не заметив абсурдности его вопроса. — Благодаря твоим друзьям это не осталось в тайне, так что извини. — Никто из них не трепался, — строго сказал Эдвард, сверкнув взглядом. — Да… — растерянно пробормотал Спунер, посмотрев на мужчину. — Я не так выразился. Ребята выпытывали детали у механика, вмешавшись в следствие, к тому же Зак опрашивал жителей деревни, ну, и, сам понимаешь, один сказал — второй узнал, и так далее. — Ладно, это не важно, — нетерпеливо тряхнул головой Гордон. Не то, чтобы его в первый раз обсуждала вся деревня. — Я слышал про журналистов. — Да, лорда похитили, преступники пойманы, все дела, — энергично кивнул Конрад. — Бравая полиция города совершила геройский поступок. И ни слова обо мне. Он на мгновение бездумно уставился в стену, погрузившись в свои мысли. Эдриан с Эдвардом переглянулись. — Не переживай, — степенно сказал Спунер, вновь посмотрев на парня. — Сюда их не впустили. Правда, я не могу гарантировать, что про тебя все равно что-нибудь да не напишут. К тому же они оккупировали вход в больницу. Сам понимаешь, в графстве ничего такого грандиозного не происходит, а тут такой скандал. — Чертовы падальщики, — неприязненно бросил дворецкий. — Да мне все равно, — с безразличием пожал плечами Эдриан. Он внимательно, словно впервые, посмотрел на инспектора — Эдвард рассказал ему, кто его нашел. — Кто тебя так? — спросил он, указав на его лицо. Дворецкий тихо усмехнулся. Спунер дотронулся до своего лица, задумчиво проведя пальцем по нижней губе. — Ирвинг подарил мне «шотландский поцелуй», — сказал он. — Ирвинг на такое способен? — Эдриан аж приподнялся в постели. Вообще, он давно хотел сесть. — Эд, не поможешь мне? Тот с готовностью встал, и помог ему устроиться полусидя, предварительно взбив ему подушку. — Нормально? — спросил он ласково. — Да, спасибо. Спунер перевел удивленный взгляд с одного парня на другого, решив пока что не заострять на этом внимание, а тем в данный момент было как-то все равно. — Да, Ирвинг всегда был таким, — ответил Эдвард, присаживаясь обратно. — Это на первый взгляд он скромный, а вообще он огонь. — Так, а за что? Эх, хотел бы я это увидеть! — Эдриан на секунду забыл, что инспектор находился в этой же комнате. Спунер оскорблено цокнул языком, когда парни хихикнули. Затем он нахмурился. — За то, что я «тормозил» следствие, и не сразу ему поверил, — серьезно сказал он. Эдриану тут же стало не смешно. Он приподнялся и ткнул пальцем в сторону инспектора, натянув трубку от капельницы. — Так я могу обвинять в этом вас? Если бы вы сразу же кинулись на поиски, то успели бы ДО того, как они успели поиздеваться над Итаном?! Гнев Гордона вспыхнул, как спичка. Вот кого он может, и будет обвинять! — Эдриан, — печально прошептал Эдвард, вновь взяв его за руку. — В этом нет ничьей вины… — Нет, почему же. Я виню себя, да. Хочешь тоже меня ударить? Может, тебе полегчает? — спросил Спунер, вскинув подбородок. Его взгляд был честным, открытым, и полным сожаления. Он перевел взгляд на Эдварда. — Я ведь сегодня груша для битья, верно? Дворецкий промолчал, а Эдриан продолжал злиться, хоть разумом он и понимал, что несправедливо вот так сваливать всю вину на Спунера. Кто уж и виноват, так это он сам. — Ты успел ему все рассказать? — запальчиво спросил инспектор Эдварда. Тот неопределенно кивнул. — Хорошо, может, мы начнем? Вообще-то начальник полиции хотел использовать свои методы допроса, и мне пришлось постараться, чтобы выдвинуть свою кандидатуру, потому что мы старые знакомые. При упоминании допроса, Эдвард вздрогнул, но постарался это скрыть. — Но зачем это? — спросил Гордон. — Понимаешь ли… — Конрад нахмуренно сдвинул брови, и скорчил гримасу, словно ему подсунули дольку лимона. — Пострадало два человека, и… — Пострадало? — вспыхнул парень, и в его груди вновь всколыхнулась ненависть. — Это ты называешь — пострадало? Как там Итан? В каком он состоянии?! Думаешь, можно сказать, что он просто «пострадал»??? Спунер поджал губы. — Эм… да, вам, ребята, сильно досталось, но совсем я не вас имел в виду, — пробормотал он, и неловко прочистил горло. Эдриану показалось, что ему просто послышалось. Когда до него дошел смысл слов, все его нутро словно бы прошибло льдом. Его зрачки сузились от ярости, а нижняя губа озлобленно дрогнула. Эдвард попытался сжать его ладонь, но он вырвал ее из его рук. — Ты наверное издеваешься… — прошипел он, и в комнате на секунду словно бы стало темнее. Конрад удивленно посмотрел на потолок — лампочка все так же горела, и в комнате не должно было измениться освещение без видимых на то причин. — Послушай, стоит факт превышения самообороны, и… — Вы, должно быть, издеваетесь! — вскрикнул парень. — Превышение самообороны?! Я что, по-вашему, должен был сделать??? Я даже не помню ничего толком!!! — Эдриан, — попытался успокоить его дворецкий, но тот его не слушал. — Послушай, я пришел просто поговорить с тобой, — повысил голос Спунер, сдвинув брови. — А то недоразумение я улажу! Разумеется, даже если бы ты прикончил их, закон все равно был бы на твоей стороне, но я просто обязан все выяснить! — Эдриан же сказал тебе, что он ничего не помнит! — вступился за него Эдвард. — Оставь его в покое, явно ведь, что он и мистер Уайт являются жертвами этих похитителей! Гордон удивился, но постарался не подать виду перед инспектором полиции. Эдвард что, прикрывал его? Он ведь сам ему пять минут назад рассказал без прикрас, и ничего не тая, как пытался безжалостно убить этих людей. Эдвард просто обманывает сам себя, оправдывая его поступок, раз их жизни были в опасности, или ему просто безрассудно наплевать на его психическое состояние? — Да, разумеется, никто и не сомневается, кто здесь настоящий преступник, — кивнул Спунер, а затем испытующе посмотрел Эдриану в глаза. — Правда же? Тому пришлось выдержать его взгляд. — Да, я ничего не помню, — сказал он, наконец, моргнув, когда он решил, что прошло достаточно времени. Спунер слегка нахмурился, и задумчиво почесал сереющую щетину на лице. — Хорошо… в общем, судя по всему, ты пырнул одного ножом, но каким-то чудом не задел жизненно важные органы, от слова совсем. Врачи до сих пор не понимают, как ты это сделал. Второй, он… его словно бы током шибануло, но лишь на миг. Доктора говорят, еще секунда — и сердце бы остановилось. Инспектор в этот раз смерил его очень внимательным взглядом, обратив особое внимание на повязки на его руках. — Эдриан, судя по травмам, ты был накрепко привязан, — медленно произнес он, и парень ощутимо напрягся. — Не будем отрицать, что на похитителей напал именно ты, возможно, те двое обошлись бы и без твоей помощи, но они не могли подраться так, чтобы оба смертельно пострадали. Твой друг находился под сильными ослабляющими наркотиками, и скорее всего, был не в состоянии даже самостоятельно стоять на ногах. У меня лишь один вопрос — как ты выбрался из пут? Сердце парня екнуло. Он заметил, как Эдвард неосознанно наклонился к нему ближе — все же Эдриан не рассказал ему эту деталь. — Я этого не помню, — наконец, произнес он, посмотрев на инспектора. — Да, у тебя был шок. Ничего, так бывает, — кивнул Спунер. — Кстати, ты знал, что преступники снимали видео? Гордон на мгновение похолодел от ужаса. Он не представлял, что камера успела заснять. Неужели его тайна будет раскрыта еще и перед Спунером? — Вы уже успели посмотреть? — вклинился Эдвард, испытующе посмотрев на инспектора. — Да, но, к сожалению, камера была направлена лишь на мистера Уайта, — кивнул тот. — А под конец вообще пошли какие-то помехи. Техник сказал, что это очень похоже на то, будто бы кто-то поднес к камере огромной силы магнит или что-то подобное. Звуки удалось различить, но совершенно непонятно, что там происходило, словно зоопарк какой-то. Кассета у специалистов, посмотрим, что им удастся расшифровать. Конрад с сожалением смерил Эдриана взглядом. — Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое, но ты точно ничего не помнишь? Эдриан показательно зажмурился, и затряс головой. Кассета у специалистов? А вдруг они что-то найдут? — Я не знаю… я… я не помню… не помню! — воскликнул он. — Ты его уже в третий раз спрашиваешь, оставь его в покое! — рявкнул Эдвард, приподнявшись на стуле. — Раз знаешь, что ему пришлось пережить, зачем используешь на нем свои приемы? Хватит на него давить, словно он в чем-то виноват! — Эдвард, я позволил тебе находиться здесь, но не думай, что ты можешь меня перебивать! — взверился Спунер. — Я здесь, чтобы помочь. — Перестаньте! — устало попросил Эдриан, прикрыв веки. В висках начали пульсировать вены, а голова разболелась. Дворецкий посмотрел на него, а затем, резко выдохнув через ноздри, опустился обратно на стул. Спунер, поджав губы, тоже попытался взять себя в руки. — Ты можешь просто рассказать все по порядку? — уже мягче попросил Конрад, и на его лице отразилось откровенное беспокойство. — Твои показания нам необходимы для полноты картины. Эдриан вздохнул. — Хорошо, — сказал он. — Не возражаешь? — Спунер достал из кармана диктофон. — Это чтобы к тебе больше никто не лез. Обещаю, что полиция оставит тебя в покое. «Надолго ли?», саркастично подумал Эдриан. Он кивнул, и в задумчивости прикусил губу, мысленно подбирая слова, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, в чем он был мастак. Чемпион округа. Провозглашенный король всех болтунов мира. Он украдкой посмотрел на Эдварда, в очередной раз внутренне поблагодарив того за моральную поддержку. Благо, он уже успел на нем потренироваться, и рассказать Эдварду свою спутанную историю, так что теперь повествование будет плавным и структурированным. Он начал свой монолог с момента получения записки от Ральфа. Пришлось в срочном порядке врать, что он вообще забыл в приходе, но Спунер, вроде как, не обратил на это внимания. Мужчины внимательно его слушали, и по мере того, как он описывал происходящее в том подвале, Спунер становился все суровее, а Эдвард еле сдерживал ярость. Его руки подрагивали, и тот прикрыл глаза, в попытке выровнять дыхание. — Он приставал к тебе? — глухо спросил его Эдвард, услышав намеки на это. Эдриан чертыхнулся про себя, ведь он не говорил ему об этом. Ляпнул лишнего, все-таки. Гордон опустил голову, и неопределенно дернул головой. Не то, чтобы это его беспокоило в этот раз — он был готов пожертвовать собой, лишь бы отпустили Итана. Мужчина издал какой-то шипящий звук ртом. — Он ничего не успел сделать, — поспешно сказал Эдриан, мельком глянув на него из-под ресниц, и попытался поскорее закончить свой рассказ. Его голос начал срываться, когда он дошел до момента с пытками над Итаном, и Спунер, сжалившись над ним, взмахнул рукой. — Достаточно, в этом нет необходимости. Его часть была заснята на пленку, — сказал он, и убрал диктофон в сторону. Эдриан с благодарностью кивнул. В горле саднило. — А после? — тихо спросил его инспектор, наклонившись к нему. — Точно не помнишь? Эдвард бросил на него пронзительный взгляд, полный презрения, но Конрад не обратил на это никакого внимания. Чуйка подсказывала ему, что это не вся картина. Что-то не складывалось. Возможно, придется как следует изучить запись. Эдриан сидел с самым несчастным и невинным выражением лица, и Спунер не хотел напирать. В конце концов, преступники были пойманы, и факт превышения самообороны никто не станет поднимать. — Нет, я же сказал, — тихо ответил Гордон. Он буравил взглядом свои колени, накрытые белым одеялом, и с каждым биением пульса его разум уносился туда, в тот подвал, и возвращался обратно, в больничную палату. Он с усилием воли пытался сосредоточиться на реальности, но стоило ему моргнуть, как он видел кровь на своих руках. Удивительно, как он еще не сошел с ума по-настоящему. Спунер разочарованно вздохнул. — Может… если бы ты посмотрел запись, память к тебе вернулась бы? — все же предложил он. — Конрад! Ты не заставишь его на это смотреть! — не выдержал Эдвард, и в его глазах взметнулись молнии. — Эдвард, — устало позвал его Эдриан, и дернул рукой, привлекая к себе внимание. Тот посмотрел на него, и черты его лица тут же смягчились. Не то, чтобы Эдриан не был рад такой реакции — видео смотреть совершенно не хотелось. Он обратился к Спунеру. — Мне бы не хотелось проходить через это снова. — Да, я понимаю, — кивнул тот, и запустил руку в волосы, взъерошив их. Он осмотрелся, и заметил на столе графин с водой. — Не возражаешь? — Прошу. Конрад встал, и потянулся, хрустнув позвонками. Затем он направился к столу, и налил себе воды в стакан, в одно мгновение осушив его. — Что там с Мэттом? — перевел тему Гордон. — Эдвард сказал, что тот помогал следствию, и с поисками в лесу тоже. — Да, мой начальник взъелся на то, что я самолично поехал тебя искать, и еще прихватил с собой его самого юного сотрудника без разрешения, и ему нужно было скормить хоть что-то. Особенно после того, как пришлось отпустить Эдварда, — он покосился на мужчину, поставив пустой стакан на место. — Да, к счастью, юрист, которого ты мне нашел, помог с этим, — кивнул дворецкий. — Иначе господин Смит заставил бы меня сначала пройти через гору бумажной волокиты, пока не оформили настоящих преступников. — Но ведь Мэтт ничего не сделал, — перевел взгляд с мужчины на инспектора Эдриан. — Как так можно? — Его пока что просто допрашивают, — неопределенно бросил Спунер, отводя взгляд. — И? Конрад, не томи, — раздражался Эдриан. Он устал быть вежливым. — Его могут посадить, как соучастника. — Без следствия? Но он же невиновен! — вскинулся парень. — Я ничего не могу с этим поделать, — покачал головой тот. — У него плохая история, а частые приводы и колония не помогают делу. Никто ему не поможет, и его мать бедна, чтобы вносить залоги и таскаться по судам. Эдриан задумался. — Ну что ж, если ты все же что-то вспомнишь, сообщи мне, хорошо Эдриан? — Конрад хлопнул себя по бедрам, и развернулся, чтобы уйти. — Погоди, — остановил его тот, напряженно всматриваясь в Спунера. — Мистер Ньюкасл мой работник. Я несу за него ответственность, а также он защищен от посягательств, пока находится под моей защитой. Как лорда. Спунер выгнул бровь, и криво ухмыльнулся. — Ах ты… Лицо Эдварда вытянулось от удивления, и Эдриан быстро глянул на него, ища поддержки. — Верно же? — спросил он. Эдвард прикусил губу, и кивнул. — Насколько мне известно, Ньюкасл у тебя не работал до этого времени, — раздраженно бросил инспектор. — Вы пропустили объявление, — беспристрастно сообщил Гордон. — Он работает у меня, начиная с сегодняшнего дня. И ведь у вас остался номер адвоката? Передайте это дело ему. Спунер фыркнул. — Ой, зря ты ввязываешься в это, Эдриан. — Это уже мне решать, — со всей серьезностью сказал Гордон, и в его глазах блеснула уверенность. Конраду показалось, что он впервые ощутил исходящую от Эдриана власть, данную ему при рождении, и зачарованно кивнул. — Хорошо, я сделаю так, как вы сказали, милорд, — Спунер все же не удержался от слегка саркастичного тона. — А пока, меня впереди ждет гора работы… Он направился к двери, но затем, остановившись, повернул голову — его взгляд на мгновение изменился. — И я рад, что ты в порядке, — сказал он со всей серьезностью. Парень выжал из себя подобие вежливой улыбки и что-то промычал. Когда Спунер открыл дверь, в палату, чуть не сбив его с ног, влетела пестрая, сладко пахнущая духами толпа, и окружила кровать Эдриана. Денис бросилась его обнимать, Кристина почему-то поцеловала его в лоб, а Сьюзан неловко погладила его за руку. Девушки водрузили на прикроватную тумбочку странный букет: словно бы его купили в цветочном магазине, но кто-то добавил туда непонятные листья и засушенные полевые цветы. Эдриана в довесок духам тут же окутал густой цветочный запах, с примесью чего-то странного, обжигающего ноздри, словно бы он вдохнул специй. Он с подозрением покосился на букет — неужели туда затесались красные перцы? — Это была идея Ирвинга, сказал, что так лучше, — пояснила Денис, отстранившись от парня, осознав, что так она может еще больше навредить ему своими объятиями. Эдвард испытующе на нее посмотрел. — Где он? — спросил он как-то резко. — Ты его видела? — Он был где-то здесь… — Денис в замешательстве оглянулась на дверь. — Странно, я думала, он захочет зайти сюда. — Он в коридоре? — Эдвард вытянул шею, а затем бросил быстрый взгляд на Гордона. — Я сейчас. Он подскочил, и пулей вылетел за дверь. Эдриан не успел задуматься о странном поведении мужчины, потому что девушки засыпали его своим вниманием. — Спасибо, — неловко бормотал он в ответ. — Спасибо, что навестили. — Мы не могли иначе! — Да, какая трагедия… — Кристина! — Что? Разве не так? Денис и Сьюзан сели на стулья, Кристина прислонилась к столу. В комнате словно бы стало как-то теплее и уютнее. Девушки спрашивали Эдриана о состоянии его здоровья, делились новостями и просто пытались поднять ему настроение. Эдвард вернулся через десять минут чернее тучи, и прошел к окну, облокотившись ладонями об подоконник. Он о чем-то тяжело раздумывал, гипнотизируя темное пасмурное небо. Через полчаса зашла медсестра с лекарствами, и попыталась всех выгнать. Девушки вышли в коридор, сообщив, что никуда не уйдут, пока не услышат новости об Итане, за что Эдриан был им премного благодарен. — Мы сразу же тебе сообщим, — сказала Денис, закрывая за собой дверь. Медсестра раздраженно выдохнула, и сменила капельницу, предварительно введя шприцом в нее какие-то лекарства. Попеременно она бросала недовольные взгляды на Эдварда, который даже не шелохнулся с места, замерев, словно каменная статуя. Такого и под дулом пистолета не прогонишь, подумала она, и на ее сердце потеплело. Все равно на лице пациента застыло упрямое выражение, словно он был готов отстаивать право своего гостя присутствовать здесь, если она хоть заикнется о том, что ему необходим покой и тишина. — Это твой парень, да? — тихо спросила она его, кивнув головой в сторону Эдварда, покончив с капельницей. Затем она включила вентиль, и капли принялись вновь падать в небольшой отсек, чтобы затем попасть в трубку, а оттуда — в вену. Эдриан прикусил губу, и бросил на мужчину неуверенный взгляд из-под ресниц. А кто они вообще друг другу? — Да, я его парень, — ответил за него Эдвард, уставившись в его сторону немигающим взглядом. — Он за тебя так переживал, — медсестра наклонилась к Эдриану, и вдумчиво покачала головой. — Больше всех. Места себе не находил. Тот смутился, а медсестра вышла в коридор, оставив их одних. Пациент был в сознании, и теперь мог дать согласие на присутствие любых посетителей в своей палате. Эдвард, до этого стоявший у окна, скрестив руки на груди, тяжело вздохнул, и посмотрел на носки своих ботинок. — Слушай, я так сказал, чтобы она не доставала тебя расспросами, — пояснил он, прочистив горло. — Я никогда не отказывался от тебя, я понимаю, что мы поругались, но ведь я уже извинился. Нет, я могу извиниться хоть еще сто раз. Прости. Прости, что сказал те ужасные слова, — он поднял на Эдриана взгляд. — Но если ты не желаешь видеть меня рядом, то только скажи. У Эдриана словно бы отлегло от сердца. Он нервно дернул уголками губ, и принялся теребить край одеяла свободной рукой. — Да, медсестра Софи, это мой парень, — сказал он, наклонив голову вперед. — И всегда им был. Глаза Эдварда на мгновение вспыхнули, и он несмело улыбнулся. Несмело — потому что сейчас было не время и не место, чтобы чувствовать себя счастливым. Это было бы слишком эгоистичным. Он резво подошел, и снова сел на стул рядом с кроватью, протянув руку вперед, чтобы переплести их пальцы вместе. Эдвард посмотрел на парня так пронзительно, так открыто и доверчиво, что по телу Эдриана пробежалась какая-то странная дрожь. Словно рябь прошлась по поверхности воды — кристально чистой, нетронутой, и светло-синей. Он представил себе ее так явственно, что ему показалось, что он может заглянуть в воду, словно в горное озеро, и стоило ему это сделать, как на ней словно бы вдруг заиграли лучи солнца, преломляясь на ровной глади, играючи создавая мириады бриллиантовых бликов. Эдриан на мгновение прикрыл глаза — его захлестнуло волной чувств, новых, необъятных, и столь сильных, что это его немного испугало. Он дрогнул, и расцепил их руки. Наваждение тут же прошло. Мужчина непонимающе нахмурился, и Эдриан вновь принялся ковырять край покрывала. В носу неприятно свербело, словно от сезонной аллергии. — Кхм… то есть, ты совсем не переживаешь, что я вот так просто напал на двоих человек? — напряженно спросил он, и жилка на его лбу явственно забилась. Эдвард болезненно изогнул брови, и покачал головой. — Эдриан… на твоем месте я бы поступил так же, — сказал он. Это его не успокоило. Парень нахмурился, и посмотрел в сторону. На столе высился прекрасный букет, но он его отчего-то раздражал. Он внезапно осознал, что в комнате пахло, и пахло неприятно, и сладковатый запах цветов с превеликим трудом скрывал это зловоние. Он дернул носом, словно недовольный пес, и посмотрел на свои руки. Эдвард жевал щеку изнутри, о чем-то напряженно думая, и не спуская с него глаз. Он открыл было рот, но тут же его захлопнул, что не укрылось от парня. — Что? — спросил он, подняв брови. — Ничего, — покачал головой мужчина, а затем с надеждой приподнял брови. — Я останусь с тобой? Эдриан с трудом сглотнул. Оставаться одному совсем не хотелось. — Да, — ответил он, и его голос дрогнул. Ему пришлось моргнуть, чтобы справиться с чувствами. — Пожалуйста, если тебе не трудно, не уходи. Эдвард вздохнул, и одарил его серьезным взглядом. — Мне никогда не будет трудно. Мужчина встал, и помог ему лечь обратно — спина от долгого сидения затекла, и Эдриан словно бы только сейчас заметил, как у него кружилась голова. Перед тем как снова сесть на стул, Эдвард склонился над ним, и, посомневавшись немного, все же почти невесомо поцеловал его в лоб. Эдриан тут же протянул руку, и слабо схватил Эдварда за воротник, чтобы тот не смел отстраняться. Тот внимательно посмотрел на него, и целая дорожка мыслей пронеслась у него в глазах, словно на большом экране. Эдвард мучился от своих размышлений. В нем боролось сразу два противоположных довода, и сомнения гложили его. Эдриан, почувствовав его настрой, собрался отпустить его, и как только его пальцы соскользнули с ткани, Эдвард перехватил его руку, оставив ее на месте, а затем медленно накрыл его губы своими. Простое прикосновение, невинное и легкое, но оно значило столь многое. Эдриан зажмурился, пока тот держал его за руку, и снова и снова прикасался к его губам легкими поцелуями. В душе у Эдриана поднялась волна эмоций, и та словно бы захлестнула его собственноручно построенную дамбу, в одно мгновение разрушив ее, и тяжелые слезы, сдерживаемые доселе, выкатились из его глаз. — Тише, тише… милый мой… — зашептал Эдвард, отпустив его руку, и обхватив его лицо обеими ладонями, прижавшись к нему лбом. От такой нежности сердце Эдриана заболело сильнее, и он уже не мог сдержать потока слез. Вся та боль и переживания, что скопились у него внутри, и жаждали вырваться наружу, вылетели на свободу, чтобы принесли ему хоть какое-то облегчение. Он беззвучно плакал, терзаясь от горя, и был благодарен Эдварду за то, что тот не отстранялся. Эдриан не заметил, как тот зажмурился, и несколько капель сорвались со щек мужчины, смешавшись с его собственными слезами на его лице. Эдвард простоял так некоторое время, пока слезы парня не иссякли, и тот не почувствовал, как его клонит в сон от изнеможения и лекарств. — Эдвард… — прошептал парень. — Да? — Пожалуйста… ляг со мной. Эдвард бережно стер слезы на щеках Эдриана большими пальцами, и вновь поцеловал его в лоб. — А если кто-то войдет? — с грустью спросил он. Тот слабо затряс головой. — Мне все равно. Мне теперь все равно, что подумают люди. Эдвард кивнул, и, привстав, выключил свет. Затем он осторожно пристроился боком на краю кровати, чтобы не потревожить Эдриана, и обхватил его рукой. Тот судорожно выдохнул, и прижался к мужчине поближе. Они пролежали в тишине какое-то время, слушая глухое зазывание ветра за окном, и почти что не слышный гомон с коридора. Эдриан шмыгал носом, и беспокойно дергал шеей, отчего дворецкий сжимал его поперек груди сильнее. Он не представлял, что чувствовал парень, и свои собственные переживания казались ему столь незначительными, что он, прижимаясь к нему, словно бы пытался забрать часть его душевной и физической боли. Эдриан, беспокойно поворочавшись, тяжело вздохнул, и сонно прошептал: — Я проклят, Эдвард… Мужчина прижался к его плечу лбом. Неужто Эдриан настолько несчастен? — Не говори так, — сказал он печально. — Я понимаю, все то, что с тобой произошло, может навести на такую мысль, да и череда несчастий, что постигла тебя, и твою семью… — Нет… — Эдриан, не открывая глаз, нахмурился. — Нет. Похоже, в капельницу что-то добавили, потому что он не мог нормально думать, мысли медленно ворочались, словно большие камни — лениво, и с большим трудом. — Я и вправду про… клят… — язык словно бы увеличился в размерах, не позволяя ему четко говорить. — Маркус и Мордре… Через мгновение его дыхание стало ровным, и он заснул. Убедившись, что это так, Эдвард ослабил свою хватку, распереживавшись, что он может причинить боль парню, и лишь невесомо прошелся пальцами по его груди, поднявшись выше, к его лицу. Свет уличных фонарей слабо освещал часть лица Эдриана, и мужчина, обхватив его щеку рукой, провел большим пальцем по коже под глазами, вытирая остатки слез. Что это тот пытался ему сказать? Маркус и Мордред? Причем тут история его семьи? Эдриан, видимо, винит во всем себя, сравнивая древнюю притчу Гордонов с чередой несчастий, что преследовала его, как только он вернулся в свой родной замок. Эдвард, как бы ему больно не было это признавать, думал о том, что лучше бы, наверное, Эдриану было не приезжать в Англию, тогда возможно, все было бы в порядке. Да, тогда бы они никогда не встретились, но мужчина был готов пожертвовать этим, лишь бы Эдриан был счастлив. Лишь бы ничего плохого с ним не случалось. Лишь бы он был в порядке, и никогда не мучился от боли. Мужчина на мгновение представил, какова была бы его жизнь без Гордона, и у него сжалось сердце. Нет, он был бы в порядке, все просто шло бы своим чередом, как он и планировал: тихо, уныло и однообразно. Возможно, они с Денис поженились бы, а возможно и нет, кто знает. Но в его жизни уж точно не появилось бы столь ярое желание жить. Звучит отвратительно, подумал он, нахмурившись. В умных книгах по психологии пишут, что счастье не должно быть повязано на другом человеке, и вот тебе живой пример — он сам. Эдвард отмахнулся от этой мысли. Черта с два он еще раз будет следовать кривой логике разума, он уже и так почти что потерял Эдриана. Он внимательно посмотрел на него. Эдриан за короткий срок пережил столько ужасных событий… а его друг? Итан каким-то образом пробрался ему в сердце за столь короткий срок так, что Эдвард искренне переживал за него. Что с ребятами теперь будет? Наверное, им стоит уехать обратно в США, продать замок, бросить здесь все, оставить плохие воспоминания за спиной. Эдвард останется, чтобы проследить за порядком, и завершить сделку, если понадобится. О том, чтобы поехать вместе с ними, он и не задумывался. Что его там ждет? У него ничего там нет, и вряд ли Эдриан захочет тащить его с собой, как живое воспоминание о тех ужасных событиях. Эдвард напряженно нахмурился. А вдруг тот бы захотел, чтобы он поехал с ними? Согласился бы он? Мужчина с разочарованием думал, что помани Гордон пальцем, он тут же бы все бросил, и сломя голову помчался бы за ним. Черт возьми, это уже похоже на зависимость. Хотя, разве это не так? Разве он не пошел за ним в курган, слепо и безрассудно позволив ему совершить какой-то дурацкий «ритуал»? Может, в траве были наркотики, а он и не знал об этом, и поэтому Эдриан сказал, что ему пришли «видения»? Точно, как же он не подумал об этом раньше! Шаманы ведь раньше часто добавляли наркотические травы в костер, а потом якобы предсказывали предстоящие события. Это просто галлюциногенный бред! Но с другой стороны, как тогда Эдриан нашел ту сферу, с которой все началось? Может, тот просто знал, где она находится, и просто обдурил их? Но на него это совсем не похоже… а как же кровь? Каким образом тайник открылся, стоило лишь ему капнуть на камень своей кровью? И вот он опять, причем добровольно, совершил какую-то глупость, и ради чего? Ради Эдриана! Вот так просто взял, и расцарапал себе ладонь грязным и острым камнем из могильника. Эдвард задумчиво приподнял свою руку, посмотрев на порез на ладони. Края уже немного затянулись. Стоило попросить у медсестры какую-нибудь антисептическую мазь, а то рана казалась немного вспухшей и инфицированной. Он поджал губы. Нет, Эдриан ведь наоборот просил его не следовать за ним, хотел сделать все один, и руку себе разрезать тоже собирался сам. Чем он вообще занимался? Лез в непонятные места, подвергал себя опасности, и все ради чего? Что он ищет? Эдриан выдал ему рассказ о вчерашнем дне в виде головоломки «вставь слова и составь абсурдную историю». Он честно признался, что пошел в лес вместе с Итаном, и куда? Прямо к каменному кругу, про который Эдвард совершенно забыл! Чертовы каменные круги и менгиры, тут явно была какая-то связь. И зачем он вообще пошел туда? Он даже не объяснил. Сказал лишь: мы пошли к каменному кругу, «вставь слова, Эдвард». Итан остался там. «Почему? Сам придумай, Эдвард!» Я как-то оказался в приходе. «Как, зачем? Я не могу сказать тебе, Эдвард!» Итан пропал, а я получил записку от похитителей. Дальше история шла плавней, но опять же обрывалась на моменте, где тот напал на похитителей. Эдриан сказал, что помнит это, но не помнит, как именно смог это сделать. Ладно, больше похоже на выброс адреналина, по крайне мере, это было бы логическим объяснением. В момент опасности человек может перевернуть машину или забраться высоко на дерево, даже не осознав этого. Эдвард со злостью подумал о тех ублюдках, что сейчас прохлаждались в палате интенсивной терапии. Хоть их сейчас и охраняла целая группа полицейских, Эдвард вскользь фантазировал о том, как бы пробраться в их палату, чтобы вколоть каждому из них по целому шприцу воздуха в капельницы. Может, он бы даже остался посмотреть, как те беспомощно корчатся, выпучив глаза, выплевывая пену изо рта. Жажда возмездия была столь сильной, что он явственно представил себе картину их убийства, даже не испугавшись своих мыслей. Был ли он способен на такое? Кто знает, он не мог точно сказать. Возможно, в момент опасности, или ради любимых, он бы и смог совершить нечто подобное. Поэтому он не осуждал Эдриана, даже если бы считал, что «никому нельзя вредить, даже преступникам», что чушь собачья. Мысли Эдварда совершили круг, вернувшись к тому, как он прикрыл Гордона перед Спунером. Он был способен ради него на многое, даже на преступление. Пугало ли это его? Мужчина позволил себе подумать над этим целую минуту, хотя он уже знал ответ. Он знал, что ради Эдриана он мог совершить что угодно, и анализировать, здоровые это отношения, или нет, он уже не видел смысла. Эдриан стоил целого мира, и Эдвард был готов преподнести его ему. Через какое-то время зашла медсестра, и, уже нисколько не удивившись представленной картине, отключила капельницу, аккуратно убрав трубку, оставив мягкий катетер в вене, и лишь заклеив его пластырем. Эдриан тут же заворочался, но не проснулся. Медсестра сказала, что тот может теперь лечь на бок, если пожелает. На вопрос, что там с Итаном, та лишь покачала головой, и вышла. Эдвард вновь обнял торс своего парня, и прижался носом к его плечу, невесомо коснувшись его губами, и вдыхая слабый аромат его тела, перебиваемый жестким и неприятным запахом больницы и лекарств. Он и не заметил, в какой момент в его сердце разгорелись чувства, пострашнее лесного пожара, заглатывающего все на своем пути. Он привязывался к парню все сильнее и сильнее, не понимая, откуда в нем столько эмоций, и конца края этому не было видно. Как же ему стало страшно, когда Эдриан попросил его уехать, и сказал, что он ему больше не нужен! Эдвард тут же осознал, что получил это в наказание, за то, что сказал нечто подобное Эдриану несколько дней назад, но тогда он просто испугался. Испугался своих чувств. И немудрено, после стольких лет он практически испытал некое потрясение, столь непривычное и сильное, что это сделало его слишком чувствительным. Нет, он совсем не ревновал, хоть ревность и жажда собственничества и присутствовала у него внутри. С этим он мог бороться, как любой благоразумный человек. Его напрягала лишь ложь, количество которой увеличивалась с каждым днем. В те ужасные выходные Эдвард провел, как в тумане, забыв о еде, воде и душе. Он лишь корчился на кровати, мучая себя, слушая кассеты, что подарил Эдриан, и рассматривал его фотографию, что ему удалось раздобыть. Как же он испугался, когда Денис намеками сказала, что Эдриан, возможно с собою что-нибудь сделает. Тогда Эдвард собрался быстрее пули, и кинулся к замку. Пусть, пусть Эдриан лжет ему, пусть не захочет быть с ним, пусть он сам, Эдвард, разобьет себе сердце, но он не переживет, если с Эдрианом что-то случится. Он понял это тогда, и поклялся себе, что если тот сможет его простить, то никогда больше не отпускать Эдриана от себя, если тот, конечно же, позволит. По крайне мере, теперь важным лишь стало то, чтобы Эдриан был счастлив и здоров. Он был готов забыть о себе, и пожертвовать собой, если потребуется. Его мысли вновь вернулись на два дня назад. Может, поэтому он бездумно отправился с Гордоном в курган, хотя совершенно не верил в его россказни про видения. Эдриану нужно было провести «ритуал»? Он ему это позволит. Эдриану нужна была кровь? Эдвард разрежет свою руку вместо него, лишь бы тот лишний раз не причинял себе боль. Он сделает ради него все, что угодно. Через какое-то время Эдвард начал клевать носом от усталости. Он не спал больше суток, и, проведя весь день в больнице, лишь урывками дремал, сидя на лавочке, прислонившись затылком к холодной стене, и то, только потому, что мозг сам отключался, требуя перезагрузки. Дверь тихонько отворилась, впуская в темную палату свет из коридора. — Эдвард, — тихо позвали его. Он поднял голову, силясь разглядеть, кто это. Светлые волнистые волосы цвета ржи обрамляли лампы коридора, и он понял, что это Сьюзан. — Итана перевели в палату, — еле слышно сказала она. — Хорошо, я сейчас. — Разбудишь его? — Нет, пусть отдохнет. Эдвард аккуратно, чтобы не разбудить парня, встал с постели, и прокрался к двери, закрыв за собой дверь. Пройдя мимо стола, он мимоходом вдохнул запах букета. «Какой чудесный аромат», подумал он. Было уже за полночь, и в коридоре было пусто. Мужчина огляделся. — А где все? — Они уже там, я пришла тебе сказать, — Сьюзан устало потерла глаза, и повела его за собой. Они какое-то время плутали по коридорам. — А почему ты лежал вместе с ним? — спросила девушка, посмотрев на него. — Потому что я тоже устал, — невозмутимо ответил Эдвард, следуя за ней с прямой спиной, словно в этом было ничего такого. Девушке было достаточно этого объяснения. Впереди виднелась толпа, и он ускорил шаг. Ребята стояли у стекла, ведущего в палату. Обычно коридорное окно бывает закрыто шторами, но для них его открыли. Кристина стояла сбоку, поджав губы и нахмурившись, Сьюзан встала рядом с ней, и положила голову ей на плечо, не вынося зрелища за стеклом. Ирвинг тоже был здесь, и Денис обнимала его, пока тот с каменным лицом смотрел в окно — его лицо казалось еще белее, чем обычно. Эдвард вздохнул, решив разобраться с ним позже, и посмотрел вглубь палаты. На постели, весь опутанный трубками, ведущими в вены, с сенсорами, прикрепленными к перебинтованной груди, с трубкой в горле для поступления кислорода, лежал Итан без чувств. В палате все еще сновали врачи, что тщательно сверялись с мониторами, которые издавали пищащие звуки; над кроватью висел резиновый баллон, сжимающийся и разжимающийся под такт дыхания, а к шее парня была прикреплена поддерживающая конструкция. Желтые волосы Итана рассыпались на подушке, а на левой щеке находилась повязка. Эдвард медленно вздохнул, чтобы выровнять дыхание, и оглядел ребят. — Давно перевели? — спросил он. — Вот только, — глухо ответила Денис, посмотрев на него. — Говорят, он стабилен. Ирвинг скрипнул зубами. Ребята простояли у окна некоторое время, пока врачи не закончили на ночь, и не вышли из палаты. Уставший хирург снял маску, и тяжело вздохнул. — Как он? — накинулись на него ребята. — Операция прошла успешно, — ответил он. — Ему придется провести в больнице несколько недель, но мы надеемся, что пациент завтра очнется. — Надеетесь??? — вспыхнул Ирвинг, и Денис положил руку ему на плечо. Хирург недовольно покосился на парня. — Молодой человек, мы несколько часов боролись за его жизнь… — Извините, — тут же остыл тот, с испугом посмотрев сквозь стекло на Итана. Доктор обвел взглядом ребят, и немного смягчился. — Я понимаю ваши переживания. Но я уверен, что все будет хорошо, потому что еще чуть-чуть, и… Эдвард предупредительно поджал губы, и доктор замолчал. Он кивнул всем на прощание, и направился в ординаторскую. — А как там отец Фредерик? — подала голос Кристина. Денис, убрав руку от Ирвинга, повернула в ее сторону голову. — Он в коме, и к нему тоже не пускают. — Какой кошмар, — прошептала Сьюзан, и закрыла лицо руками. — Почему столько трагедий произошло за один день? Что происходит? — Милая, не говори так. Трагедия — это если кто-то умер, — успокоила ее Кристина, погладив по голове. Та всхлипнула. — Я устала. Я устала переживать. В моей семье никто так серьезно не болел. Медсестра все еще находилась в палате, когда она махнула ребятам, чтобы они уходили. Ирвинг раздраженно выдохнул, и уселся на скамью в коридоре. — Можете поехать домой, если хотите, — глухо предложил он. Девушки переглянулись. Денис села рядом с другом, и взяла его за руку. — Я останусь с тобой, — твердо сказала она. Ирв с благодарностью посмотрел ей в глаза. — Не, мы тоже останемся, — кивнули девушки. Эдвард устало размял спину, хрустнув позвонками. Кажется, на первом этаже он видел автомат с закусками и содовой. — Я спущусь вниз к автоматам. Кто-нибудь что-то хочет? — предложил он. Затем Эдвард бросил взгляд на Ирвинга, который словно бы игнорировал его существование. Тот успел переодеться. Девушки немного оживились, перечислив, кто что будет. Ирвинг же покачал головой. Эдвард решил, что обязательно возьмет и ему что-нибудь, нельзя же просидеть без еды целый день. Сьюзан вызвалась ему помочь, и они оба спустились на первый этаж. — Как думаешь, Итан и вправду очнется завтра? — спросила девушка, семеня за мужчиной. — Я на это надеюсь, — ответил тот, направляясь в нужный коридор, но возле автоматов замер, злобно прищурившись. Впереди маячила толпа полицейских, тихо переговаривающихся, и чинно попивающих кофе, словно те находились не в больнице, а на какой-нибудь светской вечеринке. Там, за этими дверьми отсыпались эти двое… — Эдвард? — неуверенно позвала Эдварда Сьюзан, тронув его за рукав. Мужчина тряхнул головой, и начал выбирать снеки и напитки, слишком яростно нажимая на кнопки. Стукни он по ним чуть сильнее, и автомат сломался бы к чертям. От полицейских отделилась долговязая фигура, и направилась в их сторону. Сьюзан как раз складывала в охапку чипсы и шоколадки, когда случайно обронила баночку с кока-колой, и та покатилась к ногам подошедшего офицера. Тот наклонился, чтобы поднять ее. — Теперь не стоит ее открывать какое-то время, — улыбнулся он, протягивая ей напиток. — Ой, спасибо… — скромно пробормотала та, принимая колу. — Да, вы правы. Эдвард выпрямился, и с подозрением оглядел лицо парня. Через мгновение его лицо прояснилось. — Это же вы — Колби? — спросил он. Офицер подобрался, и энергично кивнул. — Я слышал, что вашего друга перевели в обычную палату… хотел узнать, как он, — сказал тот, посмотрев на мужчину открытым и немного наивным взглядом. Эдвард резко шагнул вперед, и протянул парню широкую руку. Тот удивленно на нее уставился, а затем ответил на крепкое рукопожатие. — Спасибо, — выдавил из себя Эдвард. — За то, что были там. — Да не за что… вообще, меня там и быть не должно было… — забормотал Колби, запустив пятерню в свои волосы. — Мне за это досталось. — Как же так! — возмутилась Сьюзан, посмотрев на него снизу вверх. Она была ниже парня почти что наполовину. — Вы же герой! Поймали преступников! Колби смущенно на нее уставился. — Ну, инспектор Спунер сделал всю работу, — скромно сказал он. Эдвард вздохнул, и покосился на толпу полицейских. — Что там происходит? — спросил он. Колби оглянулся через плечо на своих коллег. — Дежурят. Один с ножевым потерял много крови, и пока еще не очнулся. Второй очень выносливый, и уже порвал несколько кожаных креплений, предназначенных для особо буйных пациентов. Пришлось прицепить на него наручники. Четыре штуки, — закатил глаза офицер. — По два с каждой стороны. — У вас такая опасная работа, — восхитилась Сьюзан, во все глаза разглядывая симпатичного светловолосого парня в униформе. — О, ну что вы… — смутился тот, и его щеки заалели. — Но спасибо. Так вы не ответили, как там ваш друг? — Сказали, завтра очнется, — ответил Эдвард, с трудом оторвав взгляд от ненавистных дверей и полиции, которая ничего не сделала, чтобы найти пропавших. — Это хорошо, — тяжело вздохнул офицер. Он помнил, в каком состоянии был парень. — Ну, я просто подошел узнать, как у него дела. Я знаю, второй уже давно очнулся, и он в порядке. — Ну, я бы так не сказал, — слишком агрессивно ответил Эдвард, и Колби неосознанно отступил от него на шаг. — Извините, я не в себе от усталости. В любом случае, я был рад видеть ваше лицо среди этих… среди всех. Колби кивнул, и улыбнулся Сьюзан. — Приятно было познакомиться… ой, я даже не представился, извините, — офицер неловко почесал затылок. — Ничего, вы можете сделать это сейчас, — склонила голову девушка. Парень просиял, и протянул ей свою руку. — Офицер Колби. Кевин Колби, — отчеканил он. — Я думал, вас зовут Джек? — озадаченно спросил его Эдвард. Колби перевел на него взгляд, и на его лице отобразилось праведное возмущение. — Э… это коллеги так надо мной шутят! — воскликнул он. — Не хотят называть меня моим настоящим именем! Сьюзан хихикнула, и с трудом освободив одну руку, протянула ее вперед. Парень выгнул бровь, и неловко взял ее за фаланги. — Очень приятно, Кевин. А меня зовут Сьюзан. Сьюзан Стоун, — сказала она, немного покачав их пальцы. — Не переживайте, моя подруга иногда меня зовет камушком. — О… а почему? — не понял шутки офицер, и девушка хихикнула чуть громче, так и не ответив. — Не обращайте на меня внимания, — тряхнула волосами она, и ее глаза игриво блеснули. — Я просто устала. — А, понимаю, — растерянно улыбнулся парень, и вновь почесал в затылке. — Ну, мы пойдем, — сказала девушка, разворачиваясь на каблуках. Эдвард мысленно закатил глаза, и последовал за ней к лестницам. Перед тем, как исчезнуть за поворотом, девушка оглянулась, чтобы заметить, как Колби таращится ей вслед. Тот вздрогнул, и тут же сделал вид, что выбирает себе содовую. — А он довольно милый, — задумчиво сказала Сьюзан, поднимаясь по лестнице. — Он коп. — Но он был таким живым и добрым… — девушка встала в пролете, чтобы посмотреть на Эдварда. Для этого ей пришлось высоко задрать голову. — Это потому что он еще молод, и только поступил на службу после академии. Ты же знаешь Спунера, — криво выгнул бровь Эдвард, останавливаясь рядом с ней. Сьюзан опустила плечи, и угрюмо поплелась дальше. Эдвард понял, что погорячился. — Постой… да, он довольно милый, — сказал он. У парня определенно были дополнительные очки за то, что тот помог Спунеру найти Эдриана и Итана. Сьюзан улыбнулась ему, и поспешила к ребятам. Те тихо и задумчиво сидели на скамье, но когда они с Эдвардом подошли, немного оживились. Все разобрали снеки и напитки, и тут Сьюзан спохватилась: — Ой, одна банка упала, и я не помню, какая. — Сьюзан, блин! — цокнула языком Кристина. Каждый по очереди вскрыл свой напиток на расстоянии вытянутой руки. Злосчастная банка досталась Эдварду. К счастью, у него были достаточно длинные руки, и пена лишь немного стекла по краю на пол. Ну, зато ребята хоть немного улыбнулись. — Ирвинг, где на этом этаже мужской туалет? — как бы невзначай спросил его Эдвард, когда зажевал несколько печений, запив все это содовой. Тот бросил на него недовольный взгляд. — Туалеты в той стороне… — начала было объяснять Кристина, но Ирвинг ее перебил, приподнявшись с места. — Я покажу, — с безразличием сказал он, и направился в сторону уборной. Эдвард проследовал за ним в самый конец коридора. Парни прошли внутрь — туалет сиял чистотой и пах хлоркой: никому в это время не было нужды им пользоваться. Маклауд прошел к заклеенному пленкой окну, и прислонился к подоконнику спиной, вперив в Эдварда прямой взгляд. Он попытался скрестить руки на груди, но тут же опустил их, слегка поморщившись. — Ну? — спросил он так, словно хотел побыстрее со всем этим покончить. Эдвард неверяще выдохнул. — Что значит «ну»? — воскликнул он, но тут же понизил голос, оглянувшись через плечо, чтобы удостовериться, что они здесь точно одни. — Ты куда вообще запропастился? — зашипел он. — Почему мне приходится искать тебя по всей больнице? Ты что, прятался от меня? — Я? Прятался? — Ирвинг придал лицу невинное выражение, и слегка приподнял брови, чем вызвал немалое раздражение у Эдварда. — Я не прятался. — Да неужели! — взмахнул ладонью тот. — Разве не ты приехал в больницу обратно вместе с девчонками? Почему же ты тогда не зашел в палату проведать Эдриана? С ним что-то не так? — О чем это ты? — беспристрастно спросил парень, но его скулы слегка порозовели. — Ты знаешь, о чем! — вновь повысил голос Эдвард, и нахмурился. — Что за чертовщина произошла сегодня утром?! Ты просто взял, и убежал! Маклауд моргнул, и не ответил, принявшись остервенело жевать нижнюю губу. Эдвард внимательно наблюдал за его реакцией — парень явно скрывал что-то, и судя по всему, нечто серьезное. — Слушай, — вздохнул мужчина, — я просто хочу знать, что произошло. Ты вообще сам как? В порядке? Ирвинг опустил взгляд в пол, и как-то неуверенно кивнул. — Уверен? По тебе не скажешь, — склонил голову вбок Эдвард, внимательно вглядываясь в парня. Под повышенным вниманием дворецкого, Ирвинг сглотнул, и неосознанно протянув руку, дотронулся до своей грудины рукой, принявшись поглаживать ее сквозь ткань вязанного жилета, надетого поверх клетчатой рубашки. Эдвард, проследив за его движениями, шагнул к нему ближе. — Ирвинг, пожалуйста, скажи, что ты тоже это слышал, — сказал он проникновенно. — Скажи, что ты тоже это слышал и видел. Что мне не показалось, и я не схожу с ума. Рука Ирвинга дрогнула, сжав ткань на груди. Он приоткрыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же его захлопнул. Эдварду показалось, что в его глазах мелькнул страх. — Я не понимаю, о чем ты… — пробормотал парень, посмотрев на Эдварда. Тот разочарованно покачал головой. Тяжело вздохнув, мужчина опустил взгляд в пол, и оперся ладонью о стену по левую сторону от Ирвинга, почти что заблокировав ему путь на побег. — Ирвинг… — прошептал он, не поднимая головы. — Пожалуйста. До ноздрей дворецкого донесся слабый лесной аромат — не такой, как обычно пахнет мыло «лесная хвоя» или мужской парфюм с нотками смолы, а настоящий, словно бы кто-то распахнул окно настежь, а они сами в это время находились в самой отдаленной от цивилизации чащобе, в срубе охотника или грибника. Это был приятный, и отчего-то успокаивающий запах. Эдвард поднял взгляд, чтобы встретиться с голубыми глазами приятеля: все же тот был довольно важной фигурой в жизни Денис, и он считал его близким для себя человеком. — Пожалуйста, — повторил он, изогнув брови. — Я должен знать. Маклауд поморщился, словно бы в нем боролось сразу два противоположных чувства. Он тряхнул головой, отчего его рыжие кудряшки встрепенулись, и зажмурился, словно бы это помогло ему исчезнуть. — Эдвард, я… — Послушай, — прервал его мужчина, и прикоснулся к его щеке, чтобы Ирвинг посмотрел на него, что тот и сделал. Эдвард постарался вложить в свой взгляд и слова как можно больше убедительности и искренности. — Эдриан для меня важен. Ты же знаешь. Я должен знать, что происходит. Ведь что-то происходит, верно? Он склонил голову вбок, продолжая держать садовника за щеку, не замечая своей фамильярности, и почти что прижимая того к подоконнику. Эдвард словно бы неосознанно пытался пробраться Ирвингу в голову, чтобы наконец-то выяснить, какие секреты в ней хранились. — Что-то происходит, — сказал он, гипнотизируя парня взглядом. Ирвинг смотрел на него, широко распахнув глаза, словно бы не в силах отвернуться. — Расскажи мне. — Я не могу, — печально прошептал Маклауд, и его глаза увлажнились. — Я не имею права… — Почему? — Эдвард, решив, что слишком сильно надавил на парнишку, убрал от него руку, и отступил на шаг, дав ему личного пространства. — Извини. — Тебе не за что извиняться, Эдвард, — покачал головой тот. — Наоборот, это я должен это делать. — Почему? — вновь спросил его мужчина, сильно удивившись этим словам. Ирвинг посмотрел в сторону — у стены стройным рядом шли выкрашенные в зеленый цвет туалетные двери, столь низкие, что можно было бы увидеть макушку человека внутри; а чуть дальше простирались белоснежные писсуары. Не самое подходящее место для откровений. Парень вздохнул, и перевел взгляд на дворецкого. — Тебе не показалось. Это и вправду было. Тогда, утром, — зачем-то пояснил он, внезапно ощутив внутреннюю дрожь. Он засунул руку в карман брюк, чтобы успокоиться. — Возможно — шок, обычная реакция организма на стресс. — Возможно?.. — Возможно — нет, — глаза Маклауда обеспокоенно блеснули. — Ирвинг, я совсем ничего не понимаю… — озадаченно покачал головой Эдвард. — Ты явно что-то знаешь, но не желаешь мне рассказывать. У всех какие-то тайны, и один я не в курсе! Что я упускаю?! Ирвинг лишь печально покачал головой. — Я не могу тебе сказать, Эдвард. Прости, — сказал он, оттолкнувшись от подоконника. Он вытащил руку из кармана, достав на свет кусочек коры дерева. — Вот, возьми. Он протянул дворецкому руку, и тот автоматически принял то, что в ней лежало. — Это орешник. Защищает от дьявола, — туманно сказал Ирвинг, и, протиснувшись мимо мужчины, вышел из туалета. Эдвард в недоумении таращился на свою ладонь, в которой покоился странный подарок. Ирвинг что, тоже умом тронулся? Все же засунув кусочек коры в карман брюк, Эдвард устало потер лицо. Затем он умылся холодной водой, и, не имея ни сил, ни желания вновь видеться с Ирвингом, сразу же направился на третий этаж. Тихо прокравшись внутрь палаты, он обнаружил, что Эдриан перевернулся на бок, но, вроде бы не проснулся. Мужчина аккуратно лег за его спиной, и обнял его рукой, притянув к себе поближе. Уткнувшись носом тому в шею, он прикрыл глаза от усталости, и не заметил, как задремал.