Mon chéri

Эйден за ужином сидит с совершенно потерянным видом, и Хакон переживает. После трапезы всё идёт как обычно — каждый разбредается по своим вечерним делам. Эйден пытается усвоить материал толстенного талмуда, а Хакон траит новую карту, и всё вроде как по обычному. Но потом приходит время сна, и потерянный Эйден возвращается. Он почти безучастно лежит в постели, словно отбывая повинность. В середине всей этой унылости Хакон сдаётся и отворачивается к стенке, чтобы лечь спать. — Папа занимается сексом. Хакон оглядывается и молча пожимает плечами, мол, и-и-и что? Эйден же смотрит так, будто открыл портал в Вальгаллу. — Я думал, он видится с Уильямсом с работы. Но сегодня в обед я застал его с Барни! — юноша так возмущённо произносит, что Хакон поворачивается к нему и обнимает. — И это не всё! Вчера Уильямс тоже был в гостях. Они пили односолодовый виски и разговаривали. О Барни! Что тот сам подкатил к отцу. — Полиамория? Какая разница, с кем спит Винсент. Он любит вас с Мией, и ему пришла пора двигаться дальше. — Не пора, — фыркает Эйден. Хакон фыркает в ответ и заворачивается в плед с намерением спать. Слишком много информации. Эйден ещё что-то пытается возражать, но в итоге сдаётся и подползает обниматься к Хакону. Стук в дверь прерывает их попытку заснуть. Хакон стоически выбирается из кровати, после того, как Эйден жалобно скулит и притворяется ОЧЕНЬ уставшим. Да, он определенно разбаловал мальца. На пороге стоит Мия с подушкой и пледом, и при виде нее Хакон автоматически пытается захлопнуть дверь. Он закрывает ее, считает до пяти и снова открывает. Мия тут же вваливается внутрь и идет прямиком на диван и без комментариев сворачивается в пледовое буррито. — Даже не хочу знать. — А зря. Ведь это ты виноват! — отзывается Мия.— Дверь вон там, вдруг ты забыла. Хакон раздраженно сопит, возвращаясь в кровать. Ему на сегодня по самую макушечку хватило Вальцев. Какое-то кармическое наказание или, может, он мало ходил в церковь?.. Может, пора завести домашнее животное. Взять из приюта самого несчастного котика. Или двух. Утром Эйден стонет в подушку и мнет пальцами простыню, вжатый в кровать всем весом Хакона — все гораздо проще, когда на уме ничего кроме секса, и они самозабвенно заканчивают начатое накануне вечером. Эйден, перекатившись с мокрого пятна закрывает глаза и опять засыпает, а вот Хакон вспоминает про гостью и бредет вниз, морально готовясь скрестить копья с Мией. И вместо нее находит на кухне Винсента с бутылкой коньяка. — Я пришел принести извинения и заодно забрал Мию. Бог свидетель, мои дети не понимают личных границ от слова совсем. Моя вина, полностью. — Что ж, одной заботой меньше. Эйден переживает из-за… — Хакон кидает взгляд в сторону двери, прежде чем продолжить, — мне кажется, он боится потерять последнюю ниточку, связывающую его с тобой. — И как это связано с Барни? Нет, не говори, я спрошу Эйдена. Нам надо обстоятельно все обсудить. По стопке? — предлагает Винсент, протягивая бутылку. — По две, а можно и всю бутылку, — ворчит Хакон, вытаскивая стаканчики. Они молча пьют, переглядываясь с усмешкой, пока не пустеет бутылка. Винсент возвращается домой — Мия уже ушла на учебу, а в главной спальне продолжает спать Барни. Вальц опускается рядом на постель и ощупывает взглядом раскинувшегося мужчину — запоминает шрамы, тату, отпечатывает в подкорке бронзовую кожу и рельефные мышцы, точеные губы и теплый, едва различимый запах хвои, пропитавший его насквозь. Эти воспоминания будут с ним всегда. Барни наконец просыпается и не открывая глаз, выдыхает: — Так и будешь пялиться как на экспонат или займемся сексом, старик? — Этому экспонату нужно особое внимание, — Винсент опускает ладонь между лопаток и ведет по коже вниз, очерчивая позвоночник и линии шрамов кончиками пальцев. — И одно другому не мешает, не так ли? Иди сюда, mon cœur. Барни ухмыляется в ответ и следует за движением руки, усаживаясь верхом на Вальца.