Белый кот старейшины Цунчжэ

Не дослушав своего Учителя, Хоу Пэн совершил большую ошибку. Когда он подлетел к пику Цунчжэ, то понял, что более не способен управлять мечом, потому что в воздухе было слишком много сконцентрированной ци. В итоге он сверзился с неба в бамбуковую рощу, где чуть не набил себе шишек, и только природная ловкость спасла его от перелома всех конечностей. — Ай-ай-ай, почему Учитель не предупредил меня? — посетовал он, потирая ушибленное плечо и пряча духовное оружие обратно в свой даньтянь. Он стоял в роще на вершине пика, и вдалеке виднелась резиденция старейшины Цунчжэ. В отличие от других старейшин секты, шишу не брал себе никаких учеников, и потому на его пике было пусто и тихо. Хоу Пэн, впрочем, не был испуган тишиной — он уже не раз был здесь по поручению Учителя и знал, что кроме шишу тут никто не живет. Он прошел к резиденции, оглядываясь по сторонам: семидневная гроза нанесла значительный ущерб резиденции Цунчжэ — бамбуковый дом был в плачевном состоянии, у него сгорела крыша и левое крыло. Все деревья во дворе были уничтожены молниями, а вода в пруду выкипела — юноша сочувственно посмотрел на поджаренных карпов на дне водоема. Не было слышно ни пения птиц, ни дуновения ветерка, а журавли, обычно охранявшие ворота резиденции, куда-то спрятались. — Старейшина Цунчжэ! Шишу! — прокричал Хоу Пэн, наклоняясь в проем, оставшийся от входной двери. В ответ ему была мертвая тишина. — Шишу! — Он прошел во внутренний дворик, не встретив ни души. Его шишу нигде не было, и он начал немного нервничать. — Шишу-у-у! Хоу Пэн обошел весь дом и пошел вокруг резиденции, продолжая звать старейшину Цунчжэ, однако того как будто и след простыл. Хоу Пэну стало не по себе от мертвой тишины, царившей здесь, — после оживленного пика Хаоюй, где было множество учеников и всегда было шумно и весело, это было весьма непривычно. — Шишу! — чуть снизил он голос, подходя к каменному обрыву рядом с духовной пещерой, в которой часто совершенствовался старейшина Цунчжэ. Это место было очень ветреным, но очень насыщенным ци — потоки энергии заходили и выходили из пещеры, делая ее идеальным местом для культивирования, однако прямо напротив нее находился обрыв, и если в ногах не было достаточно силы, можно было легко упасть. Кажется, существовала даже давняя история о том, что какой-то ученик сверзился отсюда от сильного порыва ветра и разбился насмерть. Хоу Пэн, однако, находился на достаточном уровне совершенствования, чтобы без труда одолеть узкую тропу по краю скалы и пройти в пещеру. Однако и там он не нашел своего шишу — только выжженное молнией темное место посреди. — Не сожгло ли его молнией? — испуганно пробормотал он сам себе, глядя на почерневшую землю пещеры. Это было бы вполне объяснимо — именно так Небеса могли и расправиться с неудачливым культиватором. Он посмотрел вниз с обрыва, ожидая уже увидеть тело, но никого не было. Осторожно пройдя по краю обрыва, Хоу Пэн направился в последнее место, которое не осмотрел тщательно, — бамбуковую рощу, где он столь неудачно приземлился. Посреди рощи он обнаружил воронку и тут же испуганно ахнул: — Шишу! С вами все в порядке? Посреди воронки в позе лотоса сидел старейшина Цунчжэ — глаза плотно закрыты, фигура напряжена, а пальцы соединены в печать. Вокруг него циркулировала чистая ци, а на коленях лежало что-то белое. — Шишу! — Хоу Пэн скатился в воронку, осторожно подходя к старейшине. Его светлые одежды обуглились, а черные волосы лежали в беспорядке. Лицо покрывали царапины и кровоподтеки, но даже это не могло скрыть его божественной красоты: старейшина Цунчжэ был словно белый нефрит — прекрасный и недостижимый. Он был молод, худ и тонок. Нельзя было сказать, что ему больше тридцати. Его узкое лицо с изящным носом и тонкими губами было смертельно бледным, и, если бы не мощная ци, циркулирующая вокруг него, Хоу Пэн подумал бы, что тот умер. Юноша не мог подойти ближе из-за слишком сильной энергии и застыл поодаль, во все глаза глядя на великого культиватора: все выглядело так, словно он получил прямой удар молнией и выжил. Когда он услышал оклик Хоу Пэна, длинные ресницы старейшины наконец задрожали, и он с усилием распахнул прекрасные глаза феникса. Расфокусированный взгляд сосредоточился на фигуре ученика, и барьер из ци задрожал. Старейшина Цунчжэ резко вздохнул, успокаивая силы, и открыл рот: — Хоу Пэн… — голос его был очень слаб, но усилен ци, — позови главу И… — Да, я мигом! — Хоу Пэн тут же начал карабкаться из воронки обратно, а затем со всех ног бросился к мосту, соединявшему пик, где вскочил на меч и помчался к пику Хаоюй. Увидев, что ученик главы убежал за помощью, старейшина Цунчжэ нахмурился, не в силах больше удерживать ци под контролем. Он сделал движение руками, меняя печать, и мощный выплеск ци разошелся по сторонам, начисто срезая все бамбуковые стебли в радиусе трех чжанов*. Старейшина Цунчжэ, тяжело дыша, вытер пот со лба, чувствуя себя значительно лучше. Только в этот момент он с удивлением заметил на своих коленях что-то белое и пушистое. Тонкая ладонь погладила мягкий мех, и старейшина обнаружил, что на коленях у него свернулся клубком белый котенок с тремя хвостами. Зверек не пошевелился от прикосновения, не выказывая никаких признаков жизни. Его мех обуглился и местами был выжжен, словно котенок попал под удар молнии, а кончик одного хвоста был черным, будто его окунули в тушь. Он был еще теплый.

*Чжан — мера длины, равная 3,33 метра.

— Что это… такое… — Старейшину Цунчжэ мало что могло удивить, но взявшийся из ниоткуда котенок заставил его нахмуриться. Он попробовал направить свое духовное сознание в котенка, но оказался слишком слаб, чтобы проверить состояние животного. Старейшина выпрямился, снова складывая пальцы в печать, пытаясь восстановить поток ци в своем теле, однако его даньтянь был пуст — семидневная борьба с Небесным Бедствием вытянула из него все силы, и последний удар молнии должен был его прикончить. Он помнил, как сверкнула молния и он второпях создал щит, чтобы защититься, а затем… он отключился. Он снова легко погладил котенка — его обугленный мех говорил о том, что тот тоже попал под молнию. Может ли быть так, что этот маленький зверек спас его от молнии, приняв удар на себя? Однако как он тут оказался? Ведь пик был накрыт барьером главы… — Шиди! — раздался громогласный вопль, и рядом с ним спрыгнул с меча И Чэнь. Он схватил ладонь старейшины Цунчжэ, проверяя духовным сознанием его на предмет повреждений. Увидев знакомое лицо, старейшина наконец смог расслабиться, и, хотя его одолевало множество мыслей, он обмяк на руках главы И, отключаясь. Когда он вновь открыл глаза, то обнаружил себя лежащим в своей постели под одеялом. С повышением уровня совершенствования он все реже спал, а потому постель стояла заброшенной, и, на его счастье, молнии гнева Небес не затронули его. Рядом с ним сидела женщина, которая, хмурясь, проверяла его пульс. Между бровей у нее была красная киноварная родинка, и ее красивое лицо сейчас было очень озабоченным. Это была старейшина пика Яопин, Хуа Сюй, заклинательница на средней стадии Зарождения души. Она была признанным Великим лекарем. — Шиди, ты наконец очнулся, — сказала она, заметив, что он открыл глаза. — Твои меридианы уже почти восстановились, но тебе все равно следует отдохнуть еще немного. Ты проспал три дня. Это Небесное Бедствие почти выжгло твой даньтянь. Сколько ударов молнии ты принял? — Семнадцать, — хриплым со сна голосом отозвался тот. — Восемнадцатый удар стал бы твоим концом, — сказала она, убирая пальцы и возвращая его рукав на место. — Восемнадцатый… Гуйин* шицзе… — пробормотал он, пытаясь подняться с кровати, но она строго надавила ему на грудь, вынуждая улечься снова.

*Личное имя старейшины пика Яопин Хуа Сюй.

— Лежи, что я тебе сказала! — воскликнула она, на ее лице было написано беспокойство. — Цзисюань, слушайся шимэй*, — послышался голос из-за спины женщины. Та обернулась и благодарно посмотрела на главу И. — Мы думали, что потеряли тебя. А-Синь прибежал ко мне в такой панике — сказал, что ты на последнем издыхании.

*Младшая соученица. И Чэнь раньше стал обучаться в секте, поэтому для него Хуа Сюй — младшая сестра.

— Хоу Пэн любит преувеличивать, — прохрипел Цин Юйдунь*. Он оглянулся, словно ища что-то. — Кажется, когда я потерял сознание, я видел котенка… — он вопросительно уставился на своих шисюна и шицзе.

*Старейшину пика Цунчжэ зовут Цин Юйдунь, личное имя — Цзисюань.

— Это… — глава секты замялся. — А я как раз хотел спросить у тебя, откуда он взялся? — Понятия не имею, — безэмоционально отозвался Цин Юйдунь, качая головой. — Мне показалось, что именно он принял на себя восемнадцатую молнию за меня и тем спас мне жизнь. — Н-да, насчет этого… — И Чэнь нахмурился, думая о том же, о чем подумал и Цин Юйдунь, — как котенок пробрался под барьер. — Он жив. На удивление. — И где же он? И Чэнь изумленно поднял брови: сколько он себя помнил, его довольно холодный и равнодушный шиди никогда не проявлял интереса ни к чему, кроме боевых искусств и культивирования. С самого детства Цзисюань был необычным ребенком — его не привлекали детские игры и человеческие страсти, он, казалось, совершенно не понимал их. Он был словно мудрец, заключенный в тело ребенка, — всегда собран, молчалив и тих. Он редко улыбался, и ему было как будто сложно постичь многие человеческие чувства — их Учитель однажды по огромному секрету сказал И Чэню, что Цзисюаню недостает чувств из-за вероятного отсутствия одной души хунь* в его теле, и, возможно, он навсегда останется таким равнодушным и холодным. Поэтому ему, как старшему брату, нужно оберегать и направлять его, поскольку ему будет сложно адаптироваться в этом мире. И Чэнь не знал, как так получилось, что душа его шиди была неполной, как и не знал, откуда привел его Учитель, но тот был прилежным учеником и хорошим младшим братом, потому И Чэнь был искренне привязан к своему шиди и всегда был на его стороне. О ситуации с душами старейшины Цунчжэ знали только он, его Учитель и шимэй Хуа, поэтому она всегда первой проверяла его состояние.

*Согласно китайской мифологии, в теле человека заключено три души хунь (управляют эмоциями и чувствами) и семь душ по (управляют физиологическими процессами и двигательными функциями тела).

Несмотря на недостаток чувств, Цин Юйдунь оказался невероятно талантлив: в двадцать семь лет он сформировал золотое ядро и всего за сто пятьдесят лет дошел до поздней стадии Зарождения души. Он не был таким гением, как Хоу Пэн, который сформировал ядро в семнадцать, но его прогресс был значительно быстрее, чем у большинства заклинателей. Сейчас ему было всего около двухсот лет, а он уже прорвался на стадию Формирования души — невиданный ранее результат. Однако, вероятно, именно из-за недостатка душ хунь каждое Небесное Бедствие обрушивалось на него с такой силой, словно стремилось не просто убить, а стереть его в порошок. — Он так крепко вцепился в тебя, когда мы переносили тебя в резиденцию, что мы так и не смогли его оторвать. Он так и пролежал с тобой три дня, восстанавливая свои силы. Вероятно, он признал тебя своим хозяином, — усмехнулся И Чэнь. — Шимэй подлечила его немного, но он никуда не уходит, — глава секты кивнул на нечто выступающее под одеялом на груди Цин Юйдуня. — Небеса подарили тебе духовного зверя. Цин Юйдунь приподнял одеяло и увидел ушастую морду, которая с любопытством смотрела на него голубыми глазами. Котенок тут же выпустил коготки, вцепляясь в его нижние одежды и явно не собираясь уходить, даже если его попытаются прогнать. — Но я не хочу духовного зверя, — отозвался он, в недоумении глядя на пушистого котенка на своей груди. — Думаю, вреда от него нет, — отозвался И Чэнь. — Я проверил его духовные задатки: пока он слаб, но в будущем может вырасти в очень могущественного духовного зверя. Если ты заключишь с ним контракт, то он будет оберегать и защищать тебя. Сейчас контрактных зверей не найдешь… Все прячутся в Двенадцати кланах Духов или избегают людей. Непонятно, откуда этот взялся, — он в задумчивости погладил бороду. — Но… — с сомнением произнес Цин Юйдунь, протягивая руку и почесывая котенка под подбородком. Тот замурчал, довольно жмуря глаза. Его шерстка все еще торчала клочками, и местами виднелась нежная розовая кожа, а три белых хвоста почернели на кончиках. В целом вид у него был довольно прискорбный. Цин Юйдунь еле заметно вздохнул. — Ладно, ты прав, шисюн. В конце концов, он спас мне жизнь. Посмотрим, может быть, я выращу его и подарю твоей старшей ученице. — Котенок тут же протестующе зашипел, царапая ему грудь. — А еще его придется воспитывать, — спокойно сказал он, но холод в его голосе заставил зверька убрать когти и спрятать их в лапы. — Цай шицзе очень любит пушистых зверьков! — раздался звонкий голос. Взрослые обернулись, глядя на голову Хоу Пэна, которая высунулась из проема. — А-Синь, где ты сейчас должен быть? — строго спросил И Чэнь. — На тренировочном поле, — беззаботно отозвался тот. — Шишу, поздравляю с прорывом на раннюю стадию Формирования души! — После этого он исчез из проема, явно убегая прочь от гнева своего Учителя. — Верно, Цзисюань, — И Чэнь как будто только вспомнил об этом. — Поздравляю с прорывом. — Поздравляю с прорывом, шиди, — кивнула с улыбкой Хуа Сюй. — Спасибо, — Цин Юйдунь все еще казался растерянным, поглаживая котенка. Теплое мурчание заставляло его грудь вибрировать. Его все еще беспокоило происхождение этого котенка, но нельзя было не отметить, что тот действительно спас ему жизнь. Возможно, он и правда был потенциально очень сильным духовным зверем. А еще в груди теплилось странное незнакомое ему ранее чувство, которое тоже его беспокоило. — Отдыхай, я пришлю кого-нибудь починить твою резиденцию, — сказал глава секты, собираясь откланяться. Хуа Сюй тоже поднялась на ноги, отвешивая крошечный поклон. — Отдыхай, шиди, — сказала она. Они вдвоем покинули комнату, и Цин Юйдунь остался наедине с котенком. Тот, казалось, совершенно не замечал подозрительного взгляда своего нового хозяина и мирно спал, свернувшись калачиком на его груди. — И что же мне с тобой делать? — спросил старейшина Цунчжэ, еле заметно вздыхая. — Откуда ты вообще взялся и зачем принял на себя молнию? Такой слабый и маленький… — Он прикрыл глаза, чувствуя невероятную усталость. Да, он прорвался на следующую стадию, но потратил все последние силы на то, чтобы впитать в себя бушующую вокруг ци и дать ей усвоиться при том, что его меридианы были повреждены. Поэтому он ужасно устал, и сон быстро сморил его. Котенок приоткрыл один глаз, замечая, что заклинатель уснул, и вытянул лапки, двигаясь ближе к подбородку и утыкаясь мокрым носом в шею Цин Юйдуню. После этого зверек снова закрыл глаза и засопел.