*Внутренние ученики занимались совершенствованием, обучаясь у старейшин, в то время как внешние были слишком слабы, чтобы культивировать, или еще не прошли первую стадию, а потому занимались подсобными работами и всем прочим в секте, обслуживая ее. Это также было очень почетно — они получали статус учеников одной из Великих сект, зарплату и со временем могли стать внутренними учениками, если продемонстрируют результаты.
И Чэнь напрасно пытался заставить его обучать хоть кого-нибудь. Цин Юйдунь занимался только охраной Барьера — обязанностью Пяти Великих сект и Двенадцати кланов Духов-хранителей, а также иногда по прихоти проводил общие показательные тренировки для всех учеников сект, после которых все ученики бегали плакаться на пик Яопин еще несколько дней, выпрашивая мази от синяков и ссадин. Нельзя сказать, что Цин Юйдунь ничего не делал. Охрана Барьера — это почетная миссия и очень опасная. За десять тысяч лет, прошедших с наложения Барьера, тот порядком поизносился, и мелкие и крупные демоны то и дело прорывали его ткань. В каждой из Пяти Великих сект был защитник, который обязан был по первому сигналу тревоги отправиться к Барьеру и помочь в его обороне Духу-хранителю года. Обязанность эта передавалась раз в сто лет, и Цин Юйдунь нес это бремя всего тридцать пять лет. Прошлым защитником был бывший глава Юньхэ — Учитель И Чэня и Цин Юйдуня. Он давно отошел от дел и удалился в закрытое совершенствование. Его никто не видел уже тридцать пять лет. Для заклинателя время — ничто. Годы, за которые смертный проходил весь свой жизненный путь, были для культиватора что недели, а то и дни. Поэтому тридцать пять лет для закрытого культивирования — это даже короткий срок. Учитель Цин Юйдуня ушел от мира на поздней стадии Формирования души, поэтому его ученики не ожидали увидеть его еще хотя бы сто лет. А учитывая его несносный характер — то и все двести. После ухода Учителя в совершенствование за закрытые двери Цин Юйдунь остался практически в одиночестве. И Чэнь, конечно, был его шисюном, но у него не было времени часто навещать шиди, который жил на дальнем пике, был нелюдим и холоден. Цин Юйдуня все абсолютно устраивало. Он проводил дни за совершенствованием, оттачивал свои боевые навыки или улетал к Барьеру заниматься его охраной. Многие внешние ученики и вовсе его никогда не видели — настолько он был отшельником. Поэтому когда они пришли чинить резиденцию великого и ужасного мастера пика Цунчжэ, они тихо переговаривались, чтобы не находиться в давящей тишине. — Тц, а что, если мы потревожим сон старейшины? — Но ведь это глава секты отправил нас сюда… — И то верно. Но все равно страшновато. Я его никогда не видел. — Я видел — однажды на открытой тренировке для пика Хаоюй! — Ого! И какой он из себя? Такой же красивый, как о нем говорят? — Да. И дальше больше. А этот его меч… Ух, мороз по коже. Не зря он защитник Барьера. Но есть в нем что-то… странное… — Тише! Он же услышит, и нам не поздоровится… — Ты прав, но ведь когда мы начнем работу, он все равно проснется… — Лучше не будить лихо, пока все тихо… — Ты прав, ты прав… Цин Юйдунь открыл глаза и нахмурился. Эти внешние ученики не были культиваторами или находились на стадии Конденсации ци, а потому не могли считаться настоящими совершенствующимися. И поэтому они не умели понижать свои голоса так, чтобы их не услышали, да и шаги их для чуткого слуха старейшины были как удары молотка. Он резко сел на кровати и тут же услышал недовольное шипение. Откинув одеяло, он обнаружил в нем белого котенка, который запутался в ткани и теперь яростно мяукал. — Ты еще здесь… — равнодушно сказал он, беря котенка на руки. Тот тут же выпустил коготки, вцепляясь в его запястье. — Если ты будешь выпускать когти, я отдам тебя Цай Хуэй сегодня же, — предупредил он, свешивая ноги. Его белые ступни коснулись холодного пола, но он этого не почувствовал. Он задержался на мгновение, прислушиваясь к себе и сканируя тело с помощью ци: меридианы восстановились, и по телу текла чистая мощная энергия. Он чувствовал себя отдохнувшим и полностью восстановившимся. Накинув на нижние одежды верхний халат, он снова взял котенка на руки и направился к дверям. Котенок более не выпускал когти и замер на руках, с любопытством оглядываясь по сторонам. Цин Юйдунь направился в ту сторону, куда пошли внешние ученики. Они как раз обогнули резиденцию и замерли у парадного входа, оценивая разрушения и тихо переговариваясь. — И все-таки, нас пятерых тут явно мало, — посетовал один. — Да уж, глава секты еще и сказал закончить за два дня, эх. — Да тут работы! С-с-с-с… — Ты чего заикаешься? — спросил его товарищ, а затем обернулся и тут же низко поклонился, чуть не падая. — Старейшина! Этот ученик приветствует вас! — Этот ученик приветствует вас! — тут же сказали остальные, низко кланяясь. — Вас прислал глава секты? — спросил Цин Юйдунь, хотя и так это знал. Ученики подняли головы, глядя на прекрасного мужчину, на руках у которого был белый облезлый котенок. — Д-да, старейшина Цунчжэ, — снова поклонился самый смекалистый и тот, кто жаловался больше всех. — Мы починим резиденцию в самые короткие сроки! — Хорошо, — равнодушно кивнул тот, проходя мимо них. Его рука рассеянно гладила котенка на руках, и ученики вытаращили глаза на этого кота с проплешинами, который довольно развалился у него на руках. Цин Юйдунь, ожидаемо, не обратил на их взгляды никакого внимания. Он прошел к бамбуковой роще и подошел к котловану. Он послал свое духовное сознание во все стороны, прощупывая собственноручно наложенный на гору барьер: он мог пропускать внутрь только тех, кто имел бирки секты, а прочих должен был отвадить. Не найдя брешей, Цин Юйдунь нахмурился, обходя котлован и углубляясь в лес. Однако все охранные заклинания работали исправно. Он переложил котенка себе на плечо и сложил руки в печать, накладывая еще несколько слоев на краю барьера. Барьер затрещал, питаясь его ци, и вскоре стал полностью прозрачным. — Как же ты сюда попал? — задумчиво спросил Цин Юйдунь, поворачивая голову и глядя на котенка. Тот моргнул, всем своим видом демонстрируя невинность. Мужчина поднял котенка за шкирку, осматривая со всех сторон. Тот недовольно зашипел, но, увидев перед своей мордой прекрасное лицо, вытянул лапку и… коснулся носа Цин Юйдуня. Тот вздрогнул, отстраняя котенка и хмурясь. — Веди себя прилично, — сказал он. После этого он снова взял его на руки и направился к своей духовной пещере — той самой за краем обрыва. Опустив котенка на траву у скалы, он наказал ему оставаться здесь, легко прошел по краю обрыва и оказался в пещере. Котенок, ожидаемо, не обрадовался перспективе ждать, поэтому попытался пройти за ним, но резкий порыв ветра чуть не сшиб его вниз, и он задрожал, пятясь назад. С тоской глянув на тонкую кромку вдоль скалы, он отошел к большому валуну и запрыгнул на него, не отрывая взгляда от обрыва. Однако Цин Юйдунь не вышел. Вместо этого он уселся в позе лотоса на пол, сложил руки в печать и направил потоки ци внутри себя в даньтянь. Хотя он и восстановился физически, но переход на следующую стадию совершенствования означал, что ему потребуется некоторое время на то, чтобы усвоить ци и научиться управлять новой возросшей силой. Он закрыл глаза и погрузился в медитацию.***
Когда Цин Юйдунь открыл глаза, солнце лилось в пещеру, освещая ее край. Он потянулся, чувствуя, как возросла его мощь и как спокойно и плавно течет ци по меридианам. Он собрал ци между пальцами, формируя печать, и удовлетворенно вздохнул. Медленно поднявшись на ноги, он достал из своего даньтяня свое духовное оружие — Нефритовый меч, знаменитый на весь мир Бин Жэнь*. С легкостью заставив его подняться над землей, старейшина встал на клинок и направил его прочь из пещеры. Он поднялся над облаками, взирая на пик Цунчжэ сверху, и через мгновение очутился перед главным входом резиденции.*Ледяной клинок — имя меча Цин Юйдуня.
Работы по восстановлению, казалось, уже были завершены. Цин Юйдунь не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он начал медитировать, но, судя по всему, два дня истекли. Старейшина убрал Бин Жэнь обратно в даньтянь, сложил руки за спиной и степенно зашел в свою резиденцию. Вокруг было пусто и тихо — как он и привык. Журавли-стражи приветственно зашумели, увидев его и словно пытаясь что-то сказать. — Молодой господин, И Чэнь просил сообщить, когда вы выйдете из закрытого совершенствования, — превратившись в человека, сказал правый дух-журавль. Эти два журавля были мелкими духовными зверями, а потому их уровень культивирования был довольно низким, и до сей поры в человека (и то ненадолго) мог превращаться только правый. Оба они были очень пугливы и застенчивы, и мало кто в секте знал, что они могут принимать форму людей. Учитывая, что журавль был символом секты, на каждом пике было по несколько журавлей, и целая стая жила на пике Яопин у его шицзе Хуа. Однако все они оставались журавлями: духовным зверям превращаться в людей было опасно, ведь издавна было известно, что духи-звери — отличные печи для совершенствования* людей.*Метод культивирования через парное совершенствование (кхем-кхем), с помощью которого один заклинатель использует и вытягивает силы другого. Этот метод зачастую заканчивается смертью печи или потерей всех сил.
В мире Цин Юйдуня жило фактически три расы. Первая — это люди, обычные или совершенствующиеся, но все равно люди. Вторая — это Духи-хранители, священные Двенадцать животных, которые защищали этот мир от демонов и охраняли Барьер, когда-то созданный Нефритовым императором. Третью расу составляли духовные звери или, если они заключали контракт с человеком, — контрактные звери. Последние не обладали высоким уровнем культивирования, они были лишь мелкими духами, развившимися из обычных животных, — поговаривали, что из зависти перед Двенадцатью кланами. Как и все духи, Двенадцать священных животных с их кланами прекрасно подходили для парного совершенствования, а потому когда-то на них велась полномасштабная охота. Демонические заклинатели, презирающие истинный путь, ловили и насильно запирали зверей, заставляя их парно культивировать, тем самым быстро повышая свой уровень. Отловить Духа-хранителя было когда-то очень тяжело, но и считалось невероятным везением — ведь он был силен и раз в двенадцать лет получал всю мощь Небес. От таких союзов рождались дети-полукровки, которые не имели всей силы Небес, но частично все равно были талантливее обычных людей. Презрение из-за их происхождения заставило их скрываться — одни оставались навсегда в рабстве, будучи печами, другие сбегали в секты, прячась в тени, а третьи — искали заступничества в Двенадцати кланах. С течением лет почти все в нынешних Двенадцати кланах были полукровками, а потому их связь с Небесами слабела и они рьяно охраняли чистоту крови. Двенадцать кланов, когда-то сильно пострадавшие из-за охоты, теперь, набрав силу, держались особняком: они не принимали людей в ученики, жили в уединении и контактировали с Великими сектами только по мере надобности. Было заключено соглашение, что отлов и принуждение зверей будет считаться незаконным и караться смертью Советом Пяти сект и Двенадцати кланов. Будучи живыми потомками тех Духов-хранителей, выбранных Нефритовым императором, спустившихся с Небес, чтобы охранять человечество, Двенадцать кланов имели свой престиж, а годы борьбы с темными заклинателями и демонами сделали их одними из сильнейших в мире, даже почти без помощи силы Владыки. Поговаривали, что мало кто из Двенадцати кланов, за исключением глав, мог на самом деле оборачиваться зверьми, и они все больше походили на людей… Может быть, еще тысяча лет — и прежняя божественная мощь Духов-хранителей будет утрачена, и они станут обычными совершенствующимися людьми. Простые же духовные звери, напротив, редко когда могли самостоятельно развиться до человека. Часть из них выращивалась искусственно: например, третья по мощи секта в мире заклинателей — секта Линьцзи — занималась разведением и последующей продажей духовных зверей. Контрактные звери были большой помощью в сражениях, а также обладали невероятной преданностью. Если они подписали контракт, то будут служить хозяину всю свою жизнь и умрут вместе с ним. Их использовали в боях, как домашних питомцев или как печи для совершенствования. Звери секты Линьцзи не могли самостоятельно развиться до человека — для этого требовался контракт с хозяином, и с помощью его духовных сил они могли обрести человеческую форму. Самостоятельно ставшие людьми духовные звери были огромной редкостью и предметом охоты. Дикий духовный зверь в человеческой форме без контракта — это лакомый кусочек для любого заклинателя, поэтому те всегда были очень осторожны и стремились как можно скорее заключить контракт с надежным культиватором, чтобы обезопасить себя и получить доступ к ци. Без подпитки они были обречены оставаться зверьми, что, с одной стороны, уберегало их от алчных глаз темных заклинателей, а с другой, останавливало их совершенствование. Журавли пика Цунчжэ не были контрактными зверьми Цин Юйдуня. Они принадлежали его Учителю и остались на пике, когда тот ушел в совершенствование за закрытыми дверьми. Поэтому они называли его «молодой господин», а не «хозяин». Учитель Цин Юйдуня был довольно своеобразным — он не только бросил на ученика своих зверей, но и поручил им охранять его резиденцию, хотя мало кто мог без спроса проникнуть на пик Цунчжэ и без их помощи. К тому же, журавли были слабыми, трусливыми и совершенно бесполезными для Цин Юйдуня. Правый журавль Хэ Си мог принимать форму человека на час в день, а левый — его брат Хэ Ду — и того меньше, пока что у него получалось удерживать человеческую форму на целых пять минут, и то все благодаря духовной силе, которую они вытягивали из пика. Поэтому в обычное время они просто слонялись без дела, а Хэ Си иногда прибирался в резиденции. В остальное время они спали у главного входа, имитируя охрану. Однако их громкие птичьи крики пугали учеников секты, и мало кто осмелился бы приблизиться к ним. Они не превращались в людей перед учениками и старейшинами секты, кроме И Чэня, хотя их и так никто бы не посмел тронуть — авторитет Учителя Цин Юйдуня был до сих пор очень силен. Цин Юйдунь по праву считал их просто глупыми птицами. Обоим братьям было больше трехсот лет, но они все еще оставались такими же беззаботными и безалаберными, как и все птицы на свете. — Тогда сообщите ему, — кивнул Цин Юйдунь, услышав Хэ Си. Тот глянул на брата, и Хэ Ду взмахнул крыльями, взмывая в воздух. Цин Юйдунь посмотрел на Хэ Ду, который быстро удалялся в сторону пика Хаоюй, а затем, сложив руки за спиной, направился через главные ворота своей резиденции. Работы по восстановлению были завершены, и свежая черепица устилала крышу. Все было в точности так же, как он помнил. — Ум-м, молодой господин, — замялся за его спиной Хэ Си, явно собираясь что-то ему сказать, но старейшина уже резко остановился в дверях кабинета. — Мяу, — котенок поднял голову, глядя на него большими голубыми глазами. — Мяу! — еще громче и словно бы обвиняюще мяукнул котенок, сходя с огромного духовного камня, стоящего посреди кабинета и встроенного в пол, как стол. Он подбежал к Цин Юйдуню и потерся своим белым телом о его лодыжки, ласкаясь. Затем котенок поставил передние лапы на его сапоги, требуя взять его на руки. Мужчина краем глаза заметил, что Хэ Си почему-то отшатнулся и задрожал. Цин Юйдунь наклонился, поднимая котенка за шкирку и осматривая его. Тот казался больше и толще, а его мех, опаленный молнией, отрос и искрился серебром. Держа котенка за загривок, он поднял его перед собой, и тот снова нагло мяукнул. — Сколько времени прошло с тех пор, как я удалился медитировать? — неожиданно спросил он, оборачиваясь к журавлю. — Тр-ри месяца, — заикаясь, ответил тот. — Кто откормил этого кота? — нахмурился Цин Юйдунь, кладя котенка на руки. — Он все это время был тут? — Да, молодой господин. Этот котенок… Все время провел на пике. — Видя, с каким ужасом журавль смотрит на кота, Цин Юйдунь приподнял брови. Три месяца — ничто для заклинателя, но он не предполагал, что котенок задержится, да еще и запугает обитателей пика. Хотя… подумал он, журавля могла испугать даже мышь. Он снова посмотрел на котенка — тот, казалось, вырос за время его отсутствия, располнел и выглядел не так жалко, как в тот раз, когда он видел его в последний раз. Очевидно, ушастый получал все плюсы от пребывания на духовно насыщенном пике Цунчжэ. — Что произошло в мире за это время? — Цин Юйдунь рассеянно погладил котенка на руках, и тот тут же уткнулся носом в его ладонь. Старейшина уселся за свой стол, глядя на духовный камень под собой, который использовал вместо сидения. Тот еле заметно светился — это был огромный природный источник ци, и понятное дело, что духовные звери стремились быть к нему поближе. Ведь, питаясь ци, они развивали свое совершенствование. Однако котенок за три месяца впитал ее столько, что даже стал больше в размерах и лениво замер на коленях у Цин Юйдуня, мурлыча. — Глава секты велел никому вас не тревожить, но приказал сообщить, как только вы выйдете из духовной пещеры. Что касается новостей, ничего нового. Был небольшой прорыв Барьера месяц назад, но Дух-хранитель года смог восстановить его без помощи защитников, поэтому вас не тревожили. Лишь парочка демонов. Кроме того… — Хэ Си взглянул на котенка и снова задрожал. — Что такое? — спросил мужчина. — Глава секты так и не смог обнаружить, как в Юньхэ проник этот котенок… — На этих словах журавля котенок открыл свои голубые глаза, уставившись на Хэ Си. Тот задрожал еще сильнее, словно чувствуя тот самый глубинный страх перед хищником, и захлопнул рот. — Дикий духовный зверь — это редкость, — заметил на удивление разговорчивый Цин Юйдунь, глядя на ощетинившегося котенка. Он опустил пальцы в мягкий мех, и тот прикрыл глаза, мурлыча. Теплое маленькое тело разлеглось на его коленях, цепляясь коготками за одежду. — Вы… собираетесь оставить его? — спросил Хэ Си с толикой тоскливого страха в голосе. Цин Юйдунь взглянул на журавля, которому явно было некомфортно рядом с маленьким котенком, затем на того, который поднял на него голубые глаза и смотрел, не моргая, и вздохнул. В силу своего характера он ни к кому не привязывался сильно, и иногда казалось, что единственной связью его с миром был И Чэнь и Учитель, заменившие ему семью, а потому он казался холодным, равнодушным — истинным бессмертным. Маленький пушистый котенок, самоотверженно защитивший его от Небесного Бедствия, был для него в новинку. Однако как последователь пути Дао он знал, что кармический долг — это не то, с чем стоит шутить. — Пока да. Хэ Си не посмел спорить. Он поклонился и направился прочь, оставляя котенка и молодого господина в кабинете, а сам, оказавшись на улице, утер пот со лба, чувствуя, как подгибаются колени. Цин Юйдунь, будучи человеком, не чувствовал этого, но он — духовный зверь низкого уровня — ощущал, как потенциально опасен этот маленький зверек. В нем, казалось, спали невероятные силы, и когда они пробудятся… Будет лучше, если он, мелкий журавль, окажется подальше. Он и так с трудом удерживал человеческую форму, не хотелось стать еще и добычей дикого кота.