Белый кот старейшины Цунчжэ

Когда Цин Юйдунь открыл глаза, было раннее утро. На его коленях свернулся белый котенок, чьи грязные черные лапы испачкали его светлый ханьфу. — Мао-Мао, — недовольно нахмурился он, глядя на черные следы. Он чувствовал себя намного лучше, но и котенок как будто раздулся еще сильнее. — Хватит воровать у меня энергию, — сказал мужчина. Тот продолжал притворяться спящим, только его белые уши настороженно задергались. Цин Юйдунь поднялся с места, вынуждая котенка спрыгнуть на пол, а затем, подумав, подхватил его на руки. Тот сжался, думая, что хозяин будет ругаться из-за беспорядка. Однако тот сказал гораздо более страшные слова: — Тебя нужно отмыть от этого, — заключил он, держа кота перед собой. Котенок жалобно мяукнул, пытаясь вырваться, но Цин Юйдунь крепко держал его за шкирку. — Коты… кажется, не любят воду? — Голубоглазый зверек снова мяукнул — еще жалобнее. — Значит, будешь знать, как пачкаться в туши, — равнодушно заключил тот, нисколько не тронутый его жалобной мордой. Мужчина посадил его на руки и направился к дверям. Журавли, сложившие клювы под крылья, встрепенулись, услышав шаги, и заволновались. Однако, когда они увидели котенка на руках у Цин Юйдуня, они тут же стушевались. — Хэ Си, согрей воды для бочки, — приказал он, обращаясь к одному из братьев. Тот обернулся человеком и спросил: — Хотите принять ванну, молодой господин? — Вымыть кота, — лаконично отозвался тот. Кот на его руках вцепился в рукав коготками, всем своим видом демонстрируя обреченность приговоренного к казни. Хэ Си удивился еще больше. Он посмотрел на брата, который тут же спрятал клюв под крыло и притворился спящим. В итоге журавлю одному пришлось греть воду, и через полчаса бочка была готова. После этого он благоразумно удалился, стремясь убраться от кота подальше. Цин Юйдунь уже, конечно, заметил странное поведение духовных зверей на своем пике, но списал это на страх птиц перед хищником. Конечно, кот поглощал энергию с огромной скоростью, но и эти глупые журавли не вчера родились. Жаль, эти птицы слишком трусливы. Зайдя в ванную, он опустил котенка на кан и посмотрел на свои руки, измазанные в туши. Он решил, что тоже примет ванну. Котенок немигающим взглядом уставился на хозяина, который потянулся к поясу, развязывая его. Верхние одежды светло-зеленого цвета были сняты, а нижние плотно облегали тело мужчины, обнажая его тонкую талию и сухую жилистую фигуру. Он был даже скорее худощав, чем строен, и когда он развязал тесемки нижних одежд, снимая верхнюю часть, его узкие ключицы показались почти прозрачными из-за тонкой кожи. Несмотря на это, у него были мускулы, и все его тело было жестким и натренированным годами практики. Ниже ребер справа у него был косой неровный шрам полумесяцем, который привлек внимание котенка, — у культиваторов его уровня не должно было быть шрамов, но этот, казалось, появился еще до того, как он начал совершенствоваться. Он мяукнул, теряя бдительность, и сделал шаг вперед. Руки Цин Юйдуня остановились на завязках штанов. — Что ж, я могу сначала искупать тебя, — вслух подумал он, решив, что так будет проще. Котенок шарахнулся от него, пытаясь избежать его рук, и зацарапался, оставляя длинные кровавые следы на его запястьях и ладонях. Наконец Цин Юйдунь справился с извивающимся котенком и подошел к бочке с горячей водой. Однако тут оказалось, что котенок решил сражаться не на жизнь, а на смерть: пока мужчина пытался окунуть его в воду, он облился весь, а его руки превратились во что-то страшное. Если бы Хэ Си зашел сейчас проверить, как дела, услышав истошные кошачьи крики, он бы упал в обморок, подумав, что Цин Юйдунь истекает кровью. Наконец старейшине Цунчжэ это надоело, и он опустился в бочку вместе с котенком в руках. Тот наконец затих, смирившись с судьбой, и решил, что утонуть с хозяином — не такая уж и плохая затея. Однако, отмыв шерсть и лапы Мао-Мао от туши, тот высунулся из бочки и поставил его на пол. — Все, иди, — сказал он, облокачиваясь на стенку бочки и наконец расслабляясь. Он почувствовал, что это купание было еще более изматывающим, чем бой с Чэнь Канлуном. Котенок, мокрый и жалкий, замер на деревянном полу. Он отряхнулся, похожий на шар меха, и жалобно мяукнул. После этого он подошел к полотенцу, висящему на подставке, и дернул его лапой. То упало сверху на кота, чем заслужило возмущенное шипение. Только расслабившийся Цин Юйдунь оглянулся, замечая, как полотенце ползает по полу. Он вздохнул, с тоской вспоминая время, когда на пике жил только он и пара журавлей. Спокойно вымывшись и более не обращая внимания на шипящего кота, он выбрался из бочки. Его мокрые штаны вплотную облипали его узкие стройные бедра и поджарые ягодицы. Длинные мокрые волосы рассыпались по плечам, капли стекали по голой груди. Он подошел к полотенцу, захватившему в плен котенка, и поднял его. — Мао-Мао, я в последний раз предупреждаю, — холодно заметил он. — Если ты хочешь остаться на пике Цунчжэ, тебе следует вести себя подобающе. Котенок замер, оглядывая мужчину. Его голубые глаза осмотрели все тело этого человека, а затем он сжался в маленький дрожащий комочек меха. Его пышные роскошные хвосты превратились в крысиные хвостики после мытья. Цин Юйдунь вытерся и накинул верхние одежды, подбирая котенка. Он обернул его в полотенце, хорошенько вытирая. После этого они вдвоем покинули ванную. Несколько заклинаний тепла — и шерсть кота, волосы и мокрые штаны заклинателя снова стали сухими. — Кажется, я что-то забыл… — глядя на котенка, который весело носился по комнате, пробормотал себе под нос Цин Юйдунь. Его пальцы, держащие гребень, замерли, когда у дверей послышался звонкий голос Хоу Пэна: — Шишу! Учитель напоминает вам про последний день Конференции! Вы должны присутствовать! — прокричал он, не утруждая себя такими мелочами, как беспокойство о том, что его шишу может отдыхать. Усилив свой голос духовной силой, он еще несколько раз прокричал эти слова, а затем с чувством выполненного долга вскочил на меч и был таков. Цин Юйдунь немедленно поднялся. Он подвязал часть волос лентой, поправил верхние одежды — сегодня нежно-голубого цвета — и направился к дверям, чувствуя некоторую вину перед шисюном. Он и так пропустил целый день. Котенок побежал за ним. Мужчина остановился в дверях, оглядываясь на него. — Мяу! — яростно воскликнул тот и оглянулся на комнату, всем своим видом показывая, что в покоях старейшины осталось еще немало пока что целых вещиц. Цин Юйдунь вздохнул. Решив, что сейчас у него нет времени воспитывать глупого кота, он наклонился, поднимая его на руки, и покинул резиденцию вместе с ним. — Хэ Си, можешь прибраться в кабинете? — попросил он журавля, извлекая из даньтяня свой меч и вставая на него. Журавль кивнул маленькой головкой, круглыми черными глазами глядя на котенка, который уютно устроился за пазухой у старейшины Цунчжэ, высунув наружу черный нос. Увидев, что журавль смотрит на него, он оскалился. Хэ Си тут же отвернулся. Цин Юйдунь не обратил на переглядки зверей никакого внимания. Он взмыл в воздух, на всей скорости спеша на пик Хаоюй. Уже было довольно поздно, и сражения давно начались. Когда он спустился на землю рядом с ареной и направился к помосту для старейшин и гостей, котенок спрятался в его верхние одежды, словно опасаясь большого количества людей. — Веди себя хорошо, — наказал ему Цин Юйдунь, заметив его беспокойство. — Иначе даже карма не спасет тебя от изгнания. Котенок притих, и пока Цин Юйдунь поднялся на помост и поприветствовал всех присутствующих, он вел себя так, словно его тут нет. Лишь когда старейшина опустился на свое место и принял благопристойную позу, он высунул нос наружу. Заметив, что мужчина не реагирует, котенок вытащил всю голову, вертя ушами и шевеля длинными белыми усами. Он с любопытством огляделся и принюхался. — Ого, старейшина, это ваш новый питомец? — спросил Хао Лэй, который не упускал случая поддеть Цин Юйдуня. — Нет, я лишь временно приютил его, — равнодушно отозвался тот, думая, стоит ли спрятать котенка в одеждах, или вреда не будет. Пока тот вел себя спокойно. — Он нашел меня во время последнего Небесного Бедствия, — неохотно добавил он, видя, что Хао Лэй продолжает смотреть на него. — Этот котенок такой нежный и маленький, вряд ли он вырастет сильным духовным зверем, — с сомнением заявил Чэнь Канлун. Он потянулся к Цин Юйдуню, намереваясь погладить кота. У Духов-хранителей не было духовных зверей, поскольку они и так были сильнейшими животными в мире заклинателей. Оттого ко всем контрактным зверям они относились с нотой презрения. Котенок вернул ему эту нотку презрения, оскалив клычки. — Он еще и с характером! — расхохотался глава клана Дракона, отдергивая ладонь. — Придется повозиться с его воспитанием. — Я не собираюсь заключать с ним контракт, — покачал головой Цин Юйдунь, и кот выскользнул из его одежд, мягко опускаясь на столик с закусками перед ним. — Треххвостый, большая редкость, — произнесла Сы Сяоцин, внимательно глядя на котенка. Тот высокомерно отвернулся от всех присутствующих, стремясь залезть старейшине Цунчжэ на колени. Мало-помалу, убедившись, что в котенке нет ничего необычного, кроме этого, старейшины и гости вернулись к просмотру боя. — Он как будто бы подрос, Цзисюань, — с сомнением сказал глава секты Юньхэ, глядя на зверька. После этого он обратил внимание на руки шиди, которые показались, когда он поднял кота и снова спрятал за пазуху, чтобы тот не безобразничал. — Амитабха, это он тебя так расцарапал?! — воскликнул он, хватая Цин Юйдуня за запястье. Тот холодно отдернул руку, намекая И Чэню, чтобы он не терял голову. Остальные немедленно снова повернули к ним головы. — Извините-извините, я был слишком громок, — натянуто рассмеялся И Чэнь, поднимая перед собой ладони. После этого он повернулся к шиди, снижая голос так, чтобы его слышал только он: — Почему твои руки в таком состоянии? — Я мыл Мао-Мао, — лаконично отозвался тот, одергивая рукав. И Чэнь потрясенно уставился на своего соученика, который всегда был равнодушен ко всему, что дышало или не дышало. А теперь он заявляет, что мыл кота! И то, что тот его расцарапал, осталось без внимания! Он еще и назвал его «пушистиком»! Способность его шиди к придумыванию имен точно была просто ужасной. — Я не успел нанести мазь, поскольку пришел Хоу Пэн и напомнил мне про третий день Конференции, — пояснил Цин Юйдунь, не видя в этом ничего такого. — «Напомнил»? — взгляд И Чэня потемнел. — Неужели ты забыл? — Извини, шисюн. После боя с главой клана Дракона мне пришлось восстанавливаться в медитации, и я потерял счет времени, — произнес мужчина, и в его голосе мелькнул намек на раскаяние. Однако его лицо оставалось таким же каменным, как и до этого. — Ничего, главное, что ты пришел, — вздохнул И Чэнь. Он ничего не мог поделать со своим своевольным шиди. — А-Цю показывает великолепные результаты. Он и вправду может выиграть. — М-гм, — отозвался тот, сосредоточиваясь на бое и более не заговаривая. И Чэню ничего не оставалось, кроме как повернуться к арене тоже. Он бросил косой взгляд на выступающее круглое место на груди у его шиди, и его брови нахмурились. Теперь он уже не думал, что котенок так невинен, как казался. Как он попал на пик Цунчжэ? Зачем взял на себя чужое бремя? И почему он так вырос всего за три месяца? Чэнь Цю посмотрел на помост и с удовлетворением отметил, что Цин Юйдунь наконец пришел. Сейчас он был в пятерке лидеров, и ему оставалось одолеть всего несколько человек, чтобы стать победителем в своей категории. И как всякий мальчишка, он очень хотел, чтобы величайший старейшина Цунчжэ это увидел. Особенно он утвердился в своем решении учиться у него после того ночного боя между мужчиной и его дядей. Цин Юйдунь был великолепен! Бин Жэнь был великолепен! Уже познакомившись со многими учениками секты Юньхэ, он поведал им о бое, из-за чего получил множество завистливых слов — не каждому удавалось увидеть, как сражается Цин Юйдунь, особенно в полную силу. Он редко проводил открытые тренировки, но никогда не сражался в полную силу и не показывал приемов техники Нефритового меча, а потому все ученики считали Чэнь Цю счастливчиком. Однако поскольку он бросил вызов всей секте, а победитель мог стать личным учеником старейшины Цунчжэ, дух соревнований на этой конференции был намного выше. Никто не хотел, чтобы какой-то чужак, да еще и Дух-хранитель, стал учеником пика Цунчжэ в то время, как все остальные не могли попасть к нему уже много лет! Поэтому Чэнь Цю приходилось тяжело — он бился практически против всей секты. Хотя на стадии Возведения основания заклинатели еще были слабы и не могли использовать свою ци для атак, однако Чэнь Цю с раннего детства обучался владению мечом, а потому превосходил своих противников по физической силе и ловкости. — Чэнь Цю снова выиграл! — глава клана Дракона хлопнул себя по коленям, в возбуждении глядя на площадку. Чэнь Цю только что одолел одного из сильнейших учеников Юньхэ на средней стадии Возведения основания — с пика Шуйли. Прозвучали вежливые аплодисменты, а несколько новоиспеченных фанатов из числа учеников заулюлюкали. Самые смышленые и хитрые уже начали подлизываться к возможно первому личному ученику старейшины Цунчжэ. Цин Юйдунь проводил фигуру Чэнь Цю глазами и потер переносицу. Кот за пазухой зашевелился, снова высовывая нос и глядя на хозяина. — Сиди тихо, — сказал ему мужчина, ударяя пальцем по любопытному носу. Тот отпрянул обратно, жмурясь. Коту тоже хотелось посмотреть на этого «будущего ученика», но ему не предоставили такой возможности. Вместо этого он свернулся калачиком, чувствуя, как пульсирует золотое ядро Цин Юйдуня где-то в глубине его холодного тела. Этот жар согревал его, питая ци. Мужчина нахмурился, чувствуя, как его духовное сознание не противится этому, однако ничего не сделал. В конце концов, духовные звери становились сильнее именно за счет поглощения ци — такое уж у них было Дао. У него было много сил, и он не видел ничего плохого в том, чтобы поделиться с Мао-Мао. Хотя тот и был слишком наглым питомцем. День проходил как обычно. Цин Юйдунь закрыл глаза, погрузившись в медитацию, а кот уснул на его груди, греясь от даньтяня. Они как будто находились на пике Цунчжэ, не обращая внимания на происходящее. Только когда арена взорвалась восторженными криками, а Чэнь Канлун резко встряхнул Цин Юйдуня за плечо, тот открыл глаза. Солнце клонилось к закату. — Ты проиграл, Цзисюань! — весело заявил он, глядя на мужчину. Тот непонимающе уставился на него, а потом заметил, что с площадки к ним поднимается Чэнь Цю. Он тут же догадался, о каком проигрыше идет речь. Юноша довольно ухмылялся. Он вернул меч на пояс, и, хотя выглядел потрепанным и уставшим, а губа была рассечена, в целом он был невредим. — Старейшина Цунчжэ, — он вежливо сложил руки перед собой и поклонился. — Думаю, тебе стоит звать меня Учитель, — тот посмотрел на него из-под опущенных ресниц. — Ученик приветствует Учителя! — Чэнь Цю радостно опустился на колени, отбивая три поклона, а затем передавая ему пиалу с чаем, которую ему подал И Чэнь. — Поднимись, — сказал тот, отчего-то чувствуя внезапный приступ головной боли. А ведь всего три месяца назад он был одинок и спокоен, а теперь… на него свалились бесполезный невоспитанный кот и глупый мальчишка-ученик.