Белый кот старейшины Цунчжэ

Когда Цин Юйдунь проснулся в следующий раз, за бумажными окнами было темно. В комнате, в которой он лежал, горела свеча. Он уперся руками в кровать, приподнимаясь. Грудь тут же пронзила острая боль, но он все равно неловко уселся, регулируя потоки ци. Он совсем не чувствовал себя отдохнувшим, хотя, по ощущениям, проспал несколько часов. Напротив, казалось, что энергия продолжает выливаться из него, как из дырявого котла. Цин Юйдунь смутно ощущал, что та стрела что-то нарушила в его теле, и пока он не уйдет в глубокую медитацию, он с этим не справится. Он ощущал себя жалко и слабо — как смертный ребенок. Он не помнил, когда в последний раз был таким слабым, — может быть, в начале своего совершенствования. Но это было так давно, что многие воспоминания стерлись из его памяти. Он помнил первую встречу с Учителем — великим прошлым главой Юньхэ. Он помнил, как тот привел его на пик Цунчжэ и сказал, что это его новый дом. Он помнил знакомство с И Чэнем, который показался ему шумным и приставучим. Но он не помнил, откуда он пришел. Кем он был до того, как стал учеником Юньхэ? Кем были его родители? Учитель никогда не рассказывал — а Цин Юйдунь не спрашивал. Может быть, он и сам не знал. Может быть, он нашел его в каком-то заброшенном храме или на окраине дороги и по счастливой случайности обнаружил в нем способности к культивированию. А может быть, его родители отдали ребенка заклинателю, возможно, даже продали. Цин Юйдуню было все равно. Он никогда не страдал от того, что не знает своих корней. Совершенствующийся должен отстраниться от мира смертных, он должен выбрать дорогу к бессмертию и отринуть мирское. Раз Цин Юйдуня ничто и не привязывало к миру, он со спокойной душой отказался от него. Это был холодный подход, вызывавший в его шисюне внутренний трепет, но Цин Юйдунь об этом не подозревал. Оставаясь недвижим, словно скала, перед мирскими страстями, он с легкостью преодолевал ступени на пути к Небесам. Иной раз И Чэнь, глядя на него, задавался вопросом: а способна ли эта глыба льда вообще на какие-то чувства? Привязан ли он к нему, своему шисюну? Или просто привык к тому, что они братья? Мог ли он действительно заботиться о ком-то? Переживать о ком-то? Дружить? Любить? Отсутствие одной души хунь не помешает его шиди жить нормальной жизнью? Доступны ли ему простые радости существования? Не опасно ли находиться рядом с ним?.. Однако даже если чистая привязанность была недоступна Цин Юйдуню, у него были невероятно твердые моральные принципы, и он был предельно честен с окружающими. Он никогда не поступал опрометчиво, он взвешивал каждое свое решение, и импульсивность была ему незнакома. Ему было сложно что-то навязать — своего мнения он придерживался всегда. Упрямство, пожалуй, было одним из его самых плохих качеств. Вот и сейчас, несмотря на приказ госпожи У, он опустил ноги с кровати, касаясь голыми ступнями каменного пола. Напрягая силы, он поднялся на ноги и сделал шаг вперед, слегка покачнувшись. Около кровати на столике стояла чаша с лекарством. Цин Юйдунь поднес ее к носу, понюхал и, поняв, что это то же, привкус чего остался на его губах, без опаски выпил. На нем были только тонкие шелковые нижние одежды, а грудь плотно перевязана бинтами, не скрывая его поджарый торс и бледную фарфоровую кожу. Он поискал глазами по комнате, ища верхний ханьфу, однако ничего не было. Он нахмурился, чувствуя легкое недовольство, — он не хотел выходить без одежды, это было бы неприлично, но и лежать в кровати устал. Не обнаружив выхода из этой ситуации, Цин Юйдунь подошел к дверям, раздвигая их на небольшую щелочку. Он высунул голову и тут же услышал громкий вскрик ужаса. Служанка, проходившая мимо его дверей, подпрыгнула на месте. — Уходи, злой дух! — заорала она. — Девушка, — холодно сказал Цин Юйдунь, пригвождая ее к месту ледяным взглядом. Его длинные волосы рассыпались по плечам, лицо было бледным, без единой кровинки. Неудивительно, что служанка приняла его за призрака. — Позовите главу Чэня. — Д-д-д-д-да… к-к-к… — пролепетала она, и Цин Юйдунь отвел взгляд. Девушка почувствовала, что снова обрела способность двигаться, когда этот страшный человек перестал смотреть на нее такими ледяными глазами. — И принесите мой ханьфу, — добавил он ей вслед, но не был уверен, что она услышала его, — служанка побежала так быстро прочь, что только пятки засверкали. Захлопнув двери, он вздохнул. Вернувшись к кровати, он уселся на нее в позу лотоса и сложил руки в печать. Ему нужно как можно скорее заняться самосовершенствованием, иначе его основание окончательно пошатнется. Каждый прогон ци по меридианам отдавался болью во всем теле, но он не переставал направлять потоки, пока не почувствовал, что поглощенная им природная ци не перестала свободно покидать его тело. Он как будто поставил заплатку, но чувствовал, что она непрочна. Ему следовало торопиться обратно в секту. Его медитацию прервал Чэнь Канлун, который распахнул двери и бесцеремонно зашел внутрь, не утруждаясь стуком. — Тебе же сказали лежать! — его лицо потемнело, когда он увидел Цин Юйдуня сидящим на кровати. — Глава клана, где моя одежда? — спокойно спросил его мужчина. — Цзисюань! Почему ты все время зовешь меня главой клана?! — горестно воскликнул тот, в его глазах отразилась такая боль, словно Цин Юйдунь предал его и его семью. — Дэмин! Меня зовут Дэмин! Мы же давно договорились называть друг друга по имени, ведь мы близкие друзья… Цин Юйдунь еле заметно вздохнул. Дружить с большим неистовым Драконом — это тяжело. Однако сейчас именно он заботился о нем, поэтому мужчина решил не провоцировать новую волну страданий. Он не стал говорить, что они не столь близки, потому что с Дракона станет стенать всю ночь под его дверью. — Дэмин… — проговорил он, — где моя одежда? — В стирке, — не моргнув глазом отозвался тот, тут же принимая спокойный вид. Добившись своего, он быстро перестал изображать раненного в самое сердце и бесцеремонно плюхнулся на кровать рядом с Цин Юйдунем. Как одежда заклинателя оказалась в «стирке», хотя простого очищающего талисмана хватило бы, чтобы вся кровь исчезла, он не уточнил. Вместо этого он приложил руку к его бинтам на груди, посылая свое духовное сознание исследовать его состояние. Цин Юйдунь не посчитал нужным отстранять его, и Чэнь Канлун нахмурился. Он убрал руку и тяжело вздохнул. — Твое состояние ужасно. — Да, — не стал спорить Цин Юйдунь, — я должен как можно скорее вернуться на пик Цунчжэ, или мое состояние ухудшится. Я временно запечатал поврежденные каналы, но так не может продолжаться вечно. Моя ци слишком сильна. — А ты не скромник, — хохотнул Чэнь Канлун, но в его глазах была тревога. — Да, ты прав. Сейчас мы в одной из сторожевых башен Барьера, делегация Юньхэ должна уже прибыть. Я как раз собирался спросить у Змеи, прилетели ли они. — Как госпожа Сы? — спросил Цин Юйдунь. В прошлый раз с ними была Лошадь, а с ней мужчина всегда чувствовал себя несколько неловко, поэтому не спросил у Дракона все, что хотел. — Она истощена, но все в порядке. Все-таки нам повезло, что сейчас ее год. Она одна из самых сильных Духов-хранителей. После меня, конечно, — хвастливо добавил Чэнь Канлун. Цин Юйдунь против воли почувствовал, как уголки губ поднимаются, и тут же сдержал себя. — Кто бы говорил о скромности, глава клана, — сказал он. Канлун схватил его за плечо, заставляя поморщиться от боли: — Дэмин! Мое имя Дэмин! Ой, извини. Извини, Цзисюань, — он поспешно убрал руку, увидев лицо мужчины. — Извини-извини, — на его лице появилось выражение озабоченности. — Все в порядке, — безэмоционально отозвался Цин Юйдунь, а его губы едва заметно дрогнули в намеке на насмешку. Чэнь Канлун взглянул в его пустое лицо, не понимая сам, почему так привязался к этому человеку. Этот льдышка вообще не знал, что такое дружба, но он гордился тем, что был его самым близким другом! И заслуженно! Сколько лет он терпел его отстраненность, прежде чем тот наконец соизволил называть его по имени. Дракон был довольно упрямым в своих решениях, но гибким в достижении поставленных целей. Цин Юйдунь сам не заметил, как Дэмин стал его другом, что заставляло И Чэня тихонько посмеиваться, глядя на их общение. — Почему ты так упрям… — вздохнул Чэнь Канлун, опуская плечи. — Ладно, раз уж я все равно пришел сюда, а делегация Юньхэ еще не добралась, я расспрошу тебя про А-Цю. Как он? Как его успехи? Его мать… ужасно волнуется, — мужчина уставился на Цзисюаня, хотя было очевидно, что слова про сестру — лишь отмазка, чтобы скрыть собственное беспокойство за племянника. — А-Цю делает успехи, — отозвался Цин Юйдунь. — Ты же и сам об этом знаешь, потому что каждую неделю А-Цю по несколько часов болтает через духовный кристалл с домом, из-за чего мне потом приходится долго медитировать, чтобы восстановить силы. Например, в этот раз тебе даже пришлось связаться с главой И, чтобы дозваться меня. Я прибыл слишком поздно! — он сжал руки в кулаки, и его лицо дрогнуло. Кристалл, о котором он говорил, был духовным инструментом. Подпитываясь ци владельца, он мог связывать его с владельцем связанного кристалла. Он был высококлассным и чрезвычайно редким предметом, и его стоимость была заоблачной. У всех глав Великих сект, Двенадцати кланов Духов-животных они были, связанные в единую сеть, чтобы по тревоге призывать Хранителей к Нефритовому барьеру. Цин Юйдунь не был главой секты и, по идее, не должен был иметь при себе такой предмет, но на недавний юбилей Чэнь Канлун торжественно вручил ему духовный кристалл в подарок. Мужчина пытался отказаться от дорогостоящего дара, но ему все равно насильно вручили его со словами, что Дракон в любом случае был богатейшим кланом на континенте, Чэнь Канлун устал общаться с И Чэнем и хотел бы иметь с ним, Цзисюанем, прямую связь. Правда, он очень быстро понял, что связаться с Цин Юйдунем от этого не стало легче, — большую часть времени, только заслышав пустую болтовню Дракона, старейшина Цунчжэ безжалостно отключался и отвечал только в случае угрозы прорыва Барьера. На фоне этого Чэнь Канлун погрузился в глубокую печаль и даже на какое-то время оставил его в покое, но быстро воспрял духом — не в его характере было подолгу грустить. Он продолжал донимать Цин Юйдуня через кристалл и был в этом чрезвычайно упорен. Сейчас, когда на пике появился А-Цю, Цин Юйдунь без задней мысли тут же отдал кристалл ему. Это не только избавило его от лишней головной боли в виде его друга, но и на некоторое время занимало гиперактивного мальчишку. Единственное, от чего теперь страдал Цин Юйдунь, — это периодическая мигрень из-за упадка духовных сил, но, по его мнению, это была малая плата за спокойствие. Правда, в итоге пришлось все-таки ограничить время, которое А-Цю мог проводить с кристаллом. С другой стороны, поскольку управлять таким сложным и энергозатратным инструментом могли только заклинатели выше стадии Зарождения души, это стало только еще одним мотивом юноши к тому, чтобы поскорее прорваться на уровни повыше. — Ты прибыл как раз вовремя, чтобы словить стрелу, — поддел его глава Чэнь. — Тем более, одно — слушать хвастливого мальчишку, который любое выученное новое движение меча превозносит так, словно он убил высшего демона, а совсем другое — послушать тебя. Ты уж точно расскажешь все как есть, приукрашивать не будешь, но все равно жалеешь слов! — он пытливо уставился в его лицо, явно дожидаясь настоящей похвалы своему племяннику, которого только что сам назвал хвастливым мальчишкой. Высокомерие Драконов было поистине императорским. — А-Цю быстро учится. Моя техника Нефритового меча, как ты знаешь, состоит из восьми ступеней внутреннего совершенствования и сорока движений. Боюсь, эту информацию этот мальчишка уже успел тебе выдать, — со вздохом произнес Цин Юйдунь. Он впервые передавал технику ученику, но тот не только не держал в секрете движения, но и открыто хвастался о них дяде. Чэнь Канлун усмехнулся, не скрывая того, что он и правда уже слышал об этом. Как лучший мечник континента, даже по описанию техник он мог примерно понять, в чем состоит та или иная техника, не говоря уже о том, что А-Цю совершенно не держал язык за зубами в присутствии дяди и матери. Цин Юйдунь молился богам, чтобы эта информация не пошла дальше, иначе весь мир скоро будет знать о его культивировании. В общем-то, ничего плохого в этом не было, единственная опасность заключалась в том, что, зная все движения, можно было найти слабые места в его технике. Однако техника Нефритового меча потому и была хороша, что Цин Юйдунь был уверен: в ней отсутствуют слабые места. Поэтому он не сильно волновался. Без его наставничества овладеть техникой не выйдет. — А-Цю просто ребенок. Стоит тебе запретить ему делиться этим, как он перестанет. Он очень почтительный, — сказал Чэнь Канлун, понимая его опасения. — Да, — согласился Цин Юйдунь. — А-Цю уже освоил первую ступень и первые десять движений мечом. Это невероятная скорость. Думаю, если он продолжит упорно тренироваться, то станет великолепным мечником в будущем. Его основание также укрепляется. Моя техника относится ко льду, а его духовное начало — к пламени. Я думал, что это создаст проблемы для его обучения, но он открыл для себя совершенно новый путь — водный. Его клинок не покрывается льдом, как мой, он, скорее, как всплеск воды. Я не совсем пока понимаю, как его Небесные силы будут взаимодействовать с новым путем в совершенствовании, но и до года Дракона еще есть время. Улыбка Чэнь Канлуна становилась все шире по мере того, как он слушал слова Цин Юйдуня. Он еле сдержался, чтобы не хлопнуть его по плечу от избытка эмоций: — Цзисюань, твои слова как мед в уши! Хоть ты и сухарь, но даже у тебя нашлось доброе слово про нашего А-Цю! Цин Юйдунь непонимающе взглянул на него. По его мнению, он не хвалил ученика, а, напротив, рассказывал о трудностях на его пути, но его дядюшка, ослепленный любовью к племяннику, кажется, услышал только слова про то, что юноша делает успехи. Он издал еще один еле слышный вздох, решая не поправлять друга. — А теперь, если ты не против, я хочу, чтобы ты принес мне мою одежду, — сказал он, переводя тему. Ему хотелось прогуляться. — Конечно, — моргнул мужчина, несколько сбитый с толку резкой сменой темы. — Я сейчас же прикажу принести ее. — Так и сделай, — Цин Юйдунь уставился на него пронзительным взглядом. Дракон, собиравшийся еще недолго повалять дурака, с неохотой поднялся и направился к дверям. — Ладно-ладно, — проворчал он, исчезая за ними. В комнате снова воцарилась тишина. Цин Юйдунь вновь уселся ровно и закрыл глаза, погружаясь в медитацию. Спустя какое-то время двери распахнулись, и на пороге снова показался Чэнь Канлун. В руках у него была стопка одежды. Однако, когда Цин Юйдунь открыл глаза, он нахмурился. — Это не моя одежда, — произнес он с легким оттенком недовольства. — Знаю-знаю, это запасной комплект моей одежды. Я тут когда жил в свой год, оставил немало вещей, — произнес Дракон, опуская стопку на кровать рядом с мужчиной. Цин Юйдунь подумал про себя, что «немало вещей» в понимании Дракона — это примерно половина сторожевой башни, заполненной всяким «ужасно нужным» хламом, от которого Чэнь Канлун не хотел избавляться, думая, что «когда-нибудь пригодится». Цин Юйдуню было страшно представить, что происходило в клане Дракона, если здесь тот жил всего лишь раз в двенадцать лет. — А что с моей? — не давая теме снова уйти в сторону, спросил Цин Юйдунь, рассматривая золотой с красным ханьфу, украшенный вышивками. Он был таким… Драконовым. Словом, ужасно аляповатым. — Твой ханьфу не подлежит восстановлению, — огорошил его Чэнь Канлун, снова плюхаясь на кровать. — Когда тебя ранили, чтобы вытащить стрелу, пришлось разорвать верхние одежды, плюс все было заляпано кровью, да и… знаешь, он у тебя был ужасно скучным. Этот бледно-зеленый… ты в нем как мертвец, — он уставился на фарфоровую кожу мужчины, улыбаясь. Цин Юйдунь вздохнул. Это было похоже на правду. Однако ткань его ханьфу была покрыта мощнейшими охранными заклинаниями, которые немало помогали в бою с демонами и демоническими заклинателями. Ему было жаль потерять тот комплект (конечно, у него было еще с десяток таких одежд, но это не умаляло потери). — Хорошо, я понял. Спасибо за одежду, — он поднял глаза на мужчину, намекая, что тому пора уходить. — Ах, да, забыл сказать, — словно только что вспомнив об этом, Чэнь Канлун хлопнул себя по лбу, довольный, что с ханьфу все прошло гладко, — делегация из Юньхэ прибыла. Их там двое. Великий целитель и этот… — его лицо скривилось, — Хао Лэй. — Я переоденусь и отправлюсь к ним, — кивнул Цин Юйдунь, не реагируя столь остро, как Дракон. Присутствие шицзе было обоснованным, а Хао Лэй… Что ж, вероятно, он просто хотел своими глазами увидеть его бессилие. — Ага, — сказал Чэнь Канлун, но с места сдвинулся только через пару секунд, скользнув последним взглядом по голому торсу мужчины перед ним. Двери захлопнулись с той стороны. Цин Юйдунь со вздохом опустил взгляд на яркие одежды и еле заметно скривился — у Хао Лэя появится новый повод для насмешек. Не то чтобы его это волновало — вообще не волновало, но красно-золотой явно не его любимый цвет.