Белый кот старейшины Цунчжэ

Как и предполагал Цин Юйдунь, Хао Лэй был более чем против того, чтобы старейшина Цунчжэ был главным в делегации секты Юньхэ. К счастью (или к сожалению), его никто не спрашивал — решение было принято и объявлено на совете старейшин, на который Цин Юйдунь даже пришел. Узнав, что Цин Юйдунь ныне является самым сильным старейшиной в секте Юньхэ, обогнав даже главу клана, Хао Лэй позеленел от злости и зависти, однако ничего поделать с этим не мог — становилось логичным решение И Чэня сделать Цин Юйдуня главным. Тот всецело смирился со своей миссией, демонстрируя привычное равнодушие. Мало кто понял, что когда Цин Юйдунь услышал список всех учеников, что отправлялись в Хэфэй, у него внутри что-то напряглось — ни много ни мало как сорок три ученика, трое старейшин и еще несколько контрактных зверей. По его спокойному безмятежному виду было совершенно не ясно, что он был в растерянности, — он никогда не ездил на Конференции в качестве главного старейшины, никогда не отвечал за такое количество детей (да и вообще с детьми дела не имел до некоторых пор). И Чэнь, впрочем, знал его лучше остальных, и потрясенное лицо шиди доставило ему некоторое удовольствие. Он хлопнул его по плечу, когда старейшины принялись расходиться: — Не переживай, Цзисюань. Юаньфань отвечал за учеников в прошлый раз, он знает все тонкости. Не стесняйся обращаться к нему. Брови Цин Юйдуня сошлись на переносице: обращаться к старейшине Хэхуа было то же самое, что просить у дерева расцвести лютой зимой, — бесполезно и глупо. Хотя он и не понимал причин, по которым Хао Лэй его не любит, но эту неприязнь чувствовал. Он предполагал, что любые его промашки в пути доставят старейшине Хэхуа порядочное удовольствие, учитывая его злорадную натуру. — Хорошо, — просто сказал он, зная, что спорить бесполезно, — его шисюн казался доволен перспективой того, что он согласился представлять секту Юньхэ, и ему не очень хотелось омрачать его радость. Глава секты пребывал в счастливом неведении касательно внутренних распрей старейшин, и Цин Юйдунь не собирался его просвещать. В любом случае, обычно это его совершенно не трогало. — Поедете на лошадях, времени еще достаточно, — И Чэнь поднялся с места главы и направился в дальнюю часть зала совета. Там стоял прекрасный экран, изображавший летящих журавлей, — искусная вышивка демонстрировала каждое перо, каждый листочек деревьев, черные бусинки глаз журавлей. Экран был выполнен на великолепном шелке, и только прозорливый глаз мог заметить нити заклинаний, вплетенные прямо в полотно. Шелк казался тонким, словно волосок, но все старейшины Юньхэ знали, что он прочнее самой прочной брони. Этот экран закрывал вход в другую комнату, что была сокровищницей секты, и был мощнейшим охранным заклинанием. И Чэнь приложил к экрану ладонь, мягко проводя по шелку, и тот вспыхнул белым светом, растворяясь в воздухе. Открылся проход, за которым стояли ряды стеллажей. От взмаха ладони главы вспыхнули свечи, освещая предметы на полках. И Чэнь зашел внутрь, Цин Юйдунь неторопливо прошел за ним. Стоило им оказаться внутри, как вспыхнул свет и экран снова материализовался, пряча их от глаз посторонних. На полках лежали и драгоценные артефакты, и всевозможное оружие. Здесь были и духовные камни, с горкой уложенные в сундуки, переливающиеся всеми цветами радуги в тусклом свете свечей; были и странные предметы, вроде засохшей ветви какого-то дерева, камней, сосудов, а также, конечно, великое множество золота и серебра. Секта Юньхэ была, бесспорно, Великой сектой мира заклинателей — и богатой. На стенах висела броня — древняя, потемневшая от времени, но, проходя мимо нее, Цин Юйдунь ощутил мощную ци старинного артефакта. Отдельный стенд предназначался для мечей и холодного оружия: ножи, кинжалы, сабли… Цин Юйдунь задержался у стойки, рассматривая мечи с некоторой долей любопытства, присматривая что-то подходящее для А-Цю. — Твой ученик еще не поразил всех на Конференции, — хмыкнул с толикой насмешки И Чэнь, заметив взгляд шиди. — Рано выбирать меч. — Он поразит, — спокойно отозвался Цин Юйдунь, и главу И удивила спокойная уверенность шиди как Учителя — он, казалось, ни минуты не сомневался, что его ученик достигнет впечатляющих успехов. Тем не менее, услышав слова шисюна, Цин Юйдунь оторвал взгляд от мечей и перевел его на И Чэня. — Зачем шисюн привел меня сюда? — Чтобы дать это, — И Чэнь снял с полки миниатюрный деревянный корабль и вручил его Цин Юйдуню. Тот нахмурился, глядя на модель. — Используй в крайнем случае для эвакуации учеников, — наказал он. — Сейчас неспокойное время, недавно Двенадцать кланов сообщали о новых нападениях заклинателей темного пути. Я уверен, что в Хэфэе безопасно, но по пути туда и обратно… — Я могу просто взять всех учеников на Бин Жэнь, — сказал Цин Юйдунь. — Духовный корабль вместительнее. Кроме того, это удобнее, — заметил И Чэнь. — Среди них есть ученики, что еще не умеют стоять на мече, а на чужом им будет еще сложнее. Можете также вернуться на корабле обратно с Конференции. — Шиди понял, — кивнул Цин Юйдунь, пряча деревянный кораблик в рукаве. — И это, — И Чэнь бросил ему мешочек-цянькунь. Тот звякнул, приземляясь в его руку. — На расходы, — подмигнул он. — Лучше бы шисюн доверил финансы Хао Лэю, — просто сказал Цин Юйдунь. В мешочке была явно порядочная сумма духовных камней. — Он лучше умеет распоряжаться деньгами. — Ты за главного, значит, ты и распоряжаешься деньгами, — отрезал И Чэнь, и его шиди вздохнул, словно носить камни было тяжелой ношей. И Чэнь в который раз поразился неамбициозности Цзисюаня — не зная ничего о деньгах, он и не желал иметь к ним отношение. Он сам вздохнул: на прошлую Конференцию он отправлял Хао Лэя, и тот светился от гордости, что выбрали его, он весь надулся и все говорил, что ему нужно для путешествия и обеспечения безопасности учеников. Цзисюань же… принимал эту честь как неизбежное бремя, которое он не хотел нести, но не мог отказать. Деньги, камни, слава — все было для него неважным, будто он и не принадлежал этому миру вовсе. — Хорошо, — снова сказал Цин Юйдунь, пряча мешочек в карман в другом рукаве. — Что-нибудь еще шисюн… хочет дать мне? — он поднял на него взгляд, и И Чэнь почувствовал раздражение — может, не стоило вешать эту ношу на шиди? Может, стоило отдать ее Юаньфаню? Тряхнув головой, глава секты отбросил эти мысли. Глава секты не должен колебаться в своих решениях. Он уже решил, что его шиди будет полезно сделать в кои-то веки что-то для секты, — это поднимет его в глазах заклинателей, которые говорили за его спиной, что он затворник, не считающийся ни с главой секты, ни со своими товарищами. Одиночка, которому плевать на Юньхэ. В глазах И Чэня Конференция была отличным способом доказать всем злопыхателям, что это не так. Особенно теперь, когда Цин Юйдунь поднялся еще на ступень в культивировании. Сильных мира сего уважали, но и… боялись. Он не должен дать миру понять, что Цзисюань, его маленький шиди, представляет хоть какую-то угрозу. Он должен дать миру понять, что он контролирует заклинателя средней стадии Формирования души. Конечно, Цин Юйдунь понятия не имел о его мотивах. Для него это было просто не слишком приятное задание, которое его попросил выполнить его шисюн и глава секты. Если бы И Чэнь знал о его мыслях, он бы не переживал о силе шиди — преданность Цин Юйдуня секте стояла превыше всех его убеждений. В конце концов, это был его дом — единственный дом, который он знал. — Нет, это все, — после некоторых мгновений задумчивости ответил И Чэнь, глядя в спокойное лицо Цин Юйдуня. — Выезжаете завтра на рассвете. — Хорошо, шисюн, — мужчина сложил руки перед собой и поклонился главе. — Этот шиди просит откланяться, чтобы успеть подготовиться. — Да, конечно, — И Чэнь кивнул, провожая его к выходу из сокровищницы. Он приложил руку к шелковой двери, заставляя ее исчезнуть. — Я приду проводить вас завтра на рассвете. — Спасибо за заботу, шисюн, — Цин Юйдунь снова поклонился и направился прочь. И Чэнь смотрел на его тонкую фигуру, которая вскоре растворилась в солнечном свете улицы за пределами зала совета. Глава секты вздохнул. Он оглянулся на сокровищницу, где мерцали духовные камни, и направился в свои покои. Тонкий шелк вспыхнул и затрепетал, будто бы от ветра. Журавли на нем словно захлопали крыльями.

***

Цин Юйдунь, нахмурившись, смотрел на свою поклажу. Редко когда на его лице можно было увидеть такое выражение — одновременно сконфуженное и раздраженное. — Мяу, — послышалось тихое мяукание. — Вылезай, — скомандовал мужчина, глядя на стопку одежды, которую подготовил для путешествия Хэ Си. — Мяу, — мяукание стало более требовательным. — Ты не едешь в Хэфэй, — твердо сказал Цин Юйдунь, наконец беря в руки стопку и вытряхивая из нее белого кота. Тот изящно приземлился на лапы на кровать, его толстое тело всколыхнулось. — Мяу! — Нет, — отрезал Цин Юйдунь, складывая чистую одежду в свой мешочек-цянькунь. Мао-Мао как раз пытался спрятаться в ней, чтобы поехать с ним. — Тебе там нечего делать. Хэфэй слишком опасен для духовных зверей без хозяев. — Мяу! — когти Мао-Мао вцепились в его рукав, когда он засовывал ханьфу. «Так заключи со мной контракт!» — значил этот мяв. — Я не буду связывать тебя узами, — вздохнул Цин Юйдунь. — Я не хочу контрактного зверя. Тем более, такого бесполезного. Достаточно того, что ты питаешься моей ци, — его ледяной взгляд заставил кота поджать уши, — и кровью, — добавил он, глядя на свежие укусы на запястье. Его руки были покрыты тонкими линиями царапин и укусов, которые долго заживали даже несмотря на то, что он был заклинателем с быстрой регенерацией. Как будто что-то в слюне этого кота не давало царапинам быстро затягиваться. В итоге, запястья Цин Юйдуня почти всегда были в бинтах, а ладони в ранках. А-Цю, каждый раз глядя на них, на эти белые изящные руки, нещадно изуродованные паршивым котом, хотел прибить того на месте. Кот зашипел — слова больно ударили по его самолюбию. Он попытался укусить Цин Юйдуня, но тот натренированно уклонился от острых зубов и вместо этого хлопнул его по заднице, вынуждая спрыгнуть с кровати. — Ты не едешь, — снова сказал он, вешая мешочек-цянькунь на пояс. После этого он оправил рукава и решил зайти в кабинет, чтобы взять несколько книг в дорогу. Кот обиженно проревел за его спиной, но Цин Юйдунь даже бровью не повел. На самом деле, он был прав. Духовные звери всегда были лакомым кусочком — не только для темных заклинателей, но и для праведного пути. Контракт дал бы ему защиту, но Цин Юйдунь был настроен решительно против. Поэтому он решил оставить кота на пике Цунчжэ — в любом случае, непохоже, чтобы тот мог умереть тут с голода. Подумав об этом, он обернулся в дверях: — Может быть, за два месяца моего отсутствия ты как раз отловишь ту мышь, что пугает Хэ Си и Хэ Ду, — этим предложением он совершенно уничтожил самооценку кота. Тот фыркнул, отворачиваясь и всеми силами делая вид, что он более не намерен вести беседу. Цин Юйдунь приподнял брови, глядя на белую спину, а затем направился по своим делам, нисколько не заботясь о глубокой ране, нанесенной его словами. «Чтобы этот лао-цзы ловил мышей? Мечтай больше! Я тебе кто — обычный глупый кот?!» — возмущался Мао-Мао, принимаясь вылизывать лапы. Его план спрятаться в вещах Цин Юйдуня с треском провалился. Он с самого начала не рассчитывал на успех, но было все равно обидно. Ему во что бы то ни стало надо было отправиться в Хэфэй! Подумав об этом, он взметнул хвосты и потрусил в комнату А-Цю. Из-за дверей слышался шум сборов. Они должны были отправиться через час, а Чэнь Цзяолун был совершенно не собран. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что Цин Юйдуня не видно, кот шмыгнул в комнату и закрыл дверь уже белоснежной ладонью. — Цзяолун, — лениво протянул он, опираясь на дверь плечом. А-Цю подпрыгнул на месте, чуть не роняя то, что держал в руках, и с испугом оглянулся. Когда он увидел вошедшего, его лицо вытянулось: — Чего тебе? — спросил он недовольно, запихивая свою одежду комом в настоящий мешок-цянькунь. Такой мешок мог вмещать, наверное, целую комнату вещей и стоил запредельно — клан Дракона был поистине богат. — Не боишься превращаться? — ехидно спросил он, смеряя молодого человека взглядом между сборами. — Цзяолун… отличное имя. Достойное Дракона, — протянул Мао-Мао, не обращая внимания на его уколы. — Да, хорошее, — насторожился А-Цю, с подозрением на него глядя. Мао-Мао был слишком любезен — это было странно. — Чего тебе надо? — спросил он. — О, я просто решил зайти, проверить тебя перед отъездом, — Мао-Мао отклеился от косяка и подошел к кровати, беззастенчиво плюхаясь на нее и вытягивая длинные ноги вперед, так что А-Цю, мечущемуся по комнате, пришлось перепрыгивать через них. — Проверил? Проваливай, — прошипел тот, упаковывая кошель, книги и все, что могло ему понадобиться. — О, какой ты грубый, — вздохнул Мао-Мао, — я же по-дружески. — Так, — А-Цю остановился, взирая на него. — Я понял, в чем дело. — И в чем же? — без интереса взял с постели деревянную фигурку и, вертя ее в руках, спросил кот. — Учитель оставляет тебя тут! — А-Цю ткнул в него пальцем и, увидев помрачневшее лицо молодого человека, торжествующе хохотнул. — Так вот чего ты такой вежливый. Я не буду просить за тебя. Хоть отдохну от твоей наглой морды и бесконечного оскорбления Учителя. — О, что ты, я пришел за другим, — совладав с выражением лица, скучающе протянул кот. — Цзисюань уже согласился меня взять. Просто я поеду с тобой на лошади. Чтобы не мешать Цзисюаню. — Так я тебе и поверил, — отрезал А-Цю, ни на минуту не купившись на ложь кота. — Проваливай. Иди лови карпов и бабочек. Или что ты там хотел делать? Нежиться на солнышке? Вот у тебя будет два месяца впереди, чтобы прогреть свое пузо, пока я буду с Учителем путешествовать по континенту и встречаться с разными заклинателями в Хэфэе, — он мстительно расхохотался, упирая руки в бока. Выражение лица Мао-Мао стало совсем неприятным. Глаза блеснули огнем. — А-Цю, ты забываешь, что я знаю про твою маленькую тайну, спрятанную под третьей половицей в твоей комнате, — в доказательство своих слов он постучал каблуком сапога по деревянному полу — то место отозвалось пустотой. — И что ты сделаешь? — издевательски спросил А-Цю, хотя и слегка побелел, глядя на каблук, упирающийся в половицу. — О, как кот старейшины Цунчжэ, я могу свободно ходить по всей секте… — задумчиво протянул Мао-Мао. — Могу, например, подкинуть несколько писем на пик Хаоюй… — Ты не посмеешь! — А-Цю стремительно краснел. — Как это не посмею? У меня будет целых два месяца до возвращения старших учеников… — лицо кота приобрело довольное выражение, когда в глазах Чэнь Цзяолуна блеснул страх. — И что ты хочешь-то? Учитель уже отказал тебе. Как я провезу тебя в Хэфэй? Он жутко разгневается, когда узнает, что ты увязался, — сказал А-Цю, еще не сдаваясь, но уже будучи готов. Этот проклятый кот был хитер как лис! К тому же, сложно было представить, чтобы Учитель в самом деле разозлился… он потакал любому капризу кота, недаром его руки были исполосованы мерзким питомцем. — Это уже моя забота, — Мао-Мао медленно поднялся на ноги. В его движениях была кошачья грация. — Спрячь меня в своем мешке-цянькунь. И не забудь положить еды. Когда мы прибудем в Хэфэй, я не стану тебя обременять. — Что ты задумал? — прищурился А-Цю, глядя на кота. — Узнаешь, — загадочно отозвался тот. — Я не забуду твоей услуги, А-Цю, — добавил он, направляясь к дверям комнаты. — Я приду через час, когда рассветет. Не забудь еду! — Услуга, как же, — выплюнул Чэнь Цю, глядя, как три хвоста исчезают за дверью. Это был очевидный шантаж! Тряхнув головой, он решил не заморачиваться на сей счет. В конце концов, если кот не будет высовываться, Учитель не узнает, что это он помог Мао-Мао. И, может быть, если ему очень повезет, проклятого кота поймают темные заклинатели в Хэфэе. Поговаривали, что темная секта Цихэй тоже заявила о своем намерении участвовать в Конференции, хотя ей, конечно, не высылали приглашения. Надежда была крошечной, но она была. А-Цю счастливо улыбнулся, представляя себе жизнь на пике Цунчжэ вдвоем с Учителем, и принялся собираться дальше. Кажется, ему еще придется наведаться на кухню.