Белый кот старейшины Цунчжэ

Двое старейшин дождались городскую стражу, которая прибыла на шум у озера. Они арестовали нарушителей комендантского часа, и сам начальник стражи, Ван Ту, занимался телами. Он демонстрировал редкое рвение в работе перед Цин Юйдунем, и его подчиненные диву давались, что стало с грубым и ленивым начальником. — Старейшина, вы задержитесь в Цзинине? — боком подобравшись к Цин Юйдуню, который стоял на пристани, спросил Ван Ту. Цин Юйдунь отвлекся от созерцания зрелища, как стражники выносили тела темных заклинателей и уводили перепуганных куртизанок. Женщина лет сорока, в плотном платье и с густым макияжем, громко и очень яростно ругалась на стражника, который пытался сопроводить ее на допрос. Вероятно, это была мама, хозяйка борделя. — Не задержусь, — Цин Юйдунь перевел холодный взгляд на Ван Ту. Тот задрожал, чувствуя, что этот мужчина, прекрасный, словно статуя, сделан изо льда. — Завтра с утра в Цзинин прибудут люди из секты Юньхэ, — добавил он, посчитав, что это нужная информация. — Пожалуйста, сообщите магистрату об их прибытии заранее, чтобы не получилось, как с нашей делегацией, — при воспоминании, как их не хотели пускать в город, взгляд Цин Юйдуня стал холоднее. — Конечно-конечно, — подобострастно ответил Ван Ту, склоняя голову. На его лице была глупая улыбка, которая не укрылась от подчиненных. Уж не влюбился ли их начальник в этого бессмертного? Его жена-мегера, узнав об этом, точно выцарапает ему все глаза. Госпожа Ван была решительной и жесткой женщиной, державшей в страхе не только своего мужа, но и весь Цзинин. Подчиненные вздыхали — видимо, у начальника Вана страсть к таким льдышкам, которые ему никогда не достанутся. Несбыточные мечты. — Но, может быть, будет лучше, если вы задержитесь, чтобы встретить их, — добавил Ван Ту. — Нет, у нас приказ следовать дальше, — отозвался Цин Юйдунь. Он словно и не чувствовал обжигающего, наполненного вожделением взгляда начальника Вана. Зато его видел Дай Юнь, который стоял неподалеку и распоряжался телами. Нужно было наложить заклинание очищения, чтобы темная ци, скопившаяся в телах демонических культиваторов, не навредила живым людям. Закончив с заклинаниями, он направился к Цин Юйдуню и Ван Ту, которые стояли поодаль и о чем-то беседовали, и, подойдя, услышал обрывок их разговора. — Цзисюань, отправляемся, — сказал он, и это имя вызвало очередной виток зубной боли у кота, который все это время прятался в одной из лодок, потому что не успел вовремя ускользнуть. «Кто для тебя Цзисюань?! Вы, что же, уже настолько близки? Если он разрешил тебе звать себя по имени, это не значит, что так и нужно делать!» — Странно, что никто не слышал, как кот скрипит зубами, потому что того просто разрывало от злости. Чтобы его не заметили, он снова обернулся зверьком, ведь в этом обличии его духовная сила была почти незаметна, и даже Дай Юнь, остро чувствовавший потоки ци, не смог бы учуять его. Тем не менее, он был немного рад, что этот проклятый начальник стражи Ван Ту отойдет от хозяина подальше, — его сальный взгляд был просто омерзительным. Коту хотелось выскочить и расцарапать ему глаза (Мао-Мао в этот момент совершенно забыл, что сам смотрит на хозяина, как на самую вкусную рыбку). — Да, — послышался ответ от Цин Юйдуня. Он взмахнул рукавами, в его руках вспыхнул Нефритовый меч, отчего глаза Ван Ту чуть не выкатились из орбит. Он ни разу не видел заклинателей так близко, и потому любое проявление силы совершенствующихся было для него подобно сошедшим с Небес богам. — До свидания, начальник стражи, — он слегка кивнул Ван Ту, держась вежливо и отстраненно. — Д-до свидания, старейшина, — выдавил тот, глядя, как Цин Юйдунь запрыгивает на меч и поднимается в воздух. Тяжелая ладонь легла на плечо мужчины, он вскинул глаза и увидел второго старейшину — этот человек казался ему намного опаснее старейшины Цунчжэ. Хотя бы потому, что его взгляд был тяжелым, как удар камнем по голове, а темно-синие одежды во мраке ночи казались черными. Да еще и его черный кинжал на бедре, который поглощал любой свет, падавший на него. В свете факелов и бледнеющей ночи Дай Юнь казался сам демоническим заклинателем. — Остальное оставляем на вас, господин начальник, — Ван Ту показалось, что в голосе второго заклинателя, имени которого он не знал, мелькнуло предостережение. Начальник задрожал, ощущая, как вспотел лоб и виски. Ему неожиданно стало страшно. Затем Дай Юнь взлетел в воздух к Цин Юйдуню, который дожидался его, зависнув над городом. Небо светлело. Ночь близилась к концу. Они больше не были в горах, и потому солнце поднималось раньше — через шичэнь небо должно было раскраситься рассветом. Старейшины молча летели обратно к постоялому двору. Они снизились у своей комнаты, мягко запрыгивая в открытое окно. Мир вокруг еще спал. В этот предрассветный час слышался только редкий собачий лай. Цин Юйдунь убрал Бин Жэнь в даньтянь и уселся в позу лотоса перед низким, грубо сколоченным столиком. Он извлек из мешочка-цянькунь черную стрелу и зажег взмахом руки свечу на столе, чтобы осмотреть ее, а затем направил свою ци в стрелу, прощупывая ту своим духовным сознанием. Дай Юнь убрал кинжал в ножны и уселся рядом с ним. Вглядевшись в сосредоточенное лицо Цзисюаня, он перевел взгляд на стрелу. — Тебя ранили такой же? — спросил он без вступления. Цин Юйдунь кивнул, продолжая исследовать стрелу. — Она несет на себе отпечаток чистого зла, — сказал он наконец, передавая стрелу Дай Юню. Старейшина аккуратно взял ее, проводя пальцами по черному оперению. Он снова достал Призрачный кинжал, используя лезвие для того, чтобы поскрести наконечник. Вероятно, если бы кто-то посторонний увидел, как старейшина Кунци использует свое духовное оружие в качестве инструмента, он бы ужаснулся, но Цин Юйдунь даже бровью не повел. Он подозревал, что Призрачный кинжал был чем-то большим, чем про него рассказывали, — не просто из Желтых источников, а ни много ни мало божественный клинок, неизвестно как попавший в мир людей. В мире бродило множество легенд о божественных орудиях, когда-то потерянных бессмертными и богами, но он никогда не видел ни одного так близко. Призрачный клинок мог отследить души хунь и по человека — это было божественное умение, доступное только Янь-вану* и его приближенным.

*В кит. мифологии Владыка загробного мира.

Ловко орудуя коротким клинком, Дай Юнь отделил наконечник от черной стрелы и отцепил перья. Он разломил древко, легко перетирая его в пыль пальцами с небольшим количеством ци. Цин Юйдунь безэмоционально наблюдал за его действиями. Черный наконечник Дай Юнь положил в центр стола, а пыль насыпал на лезвие кинжала, направляя в него свою ци. Черный клинок вспыхнул черным пламенем, поглотившим пепел. Поднялась струйка дыма, и Дай Юнь сложил пальцы второй руки, рисуя какие-то руны. Наконечник стрелы, лежащий на столе, дернулся и закрутился вокруг себя. Руны вспыхнули черным, и наконечник остановился, указывая на Цин Юйдуня. Тот приподнял брови в недоумении и отстранился. Наконечник последовал за ним. Дай Юнь нахмурился. Он стряхнул пепел с лезвия, и дымок рассеялся. Черное пламя мягко обняло ладонь старейшины Кунци и исчезло. Наконечник задрожал и перестал двигаться. — Странно, — наконец заключил Дай Юнь, поднимая глаза на Цин Юйдуня. — Что странно? — спросил тот, не отрывая взгляда от черного наконечника стрелы. — Я спросил у кинжала, чей отпечаток души на стреле, кто ее создал, — отозвался мужчина и замолчал, уставившись на старейшину. Цин Юйдунь понял смысл его сомнений — стрела указывала на него, а значит, создателем стрелы был он. Отпечаток души было тяжело, почти невозможно подделать. Он нахмурился, в недоумении глядя на стрелу. — Я не… — открыл было он рот, но Дай Юнь прервал его: — Что эти демоны имеют против тебя? — спросил он, и в груди Цин Юйдуня почему-то потеплело — старейшина, с которым он был мало знаком, с которым они сражались всего один раз, беспрекословно поверил в его невиновность. — Откуда у них отпечаток твоей души? — Не знаю, — складка между бровями мужчины стала глубже. Его обычно равнодушное лицо выглядело озадаченным. — За те годы, что я являюсь Хранителем Барьера, у них было множество способов заполучить мою кровь и остаточную ци. Дай Юнь кивнул, удовлетворенный этим объяснением. Он не стал сомневаться и расспрашивать дальше — он просто поверил старейшине Цунчжэ на слово. Подобрав наконечник, он передал его мужчине: — Не позволяй никому узнать об этом, — сказал он, вкладывая остаток стрелы в ладонь Цин Юйдуня. — Кто-то может подумать, что ты сговорился с темными заклинателями. Немногие могут отследить души, но подобные навыки есть не только у меня. Цин Юйдунь кивнул, убирая наконечник обратно в мешочек и продолжая размышлять. Это было странным шагом со стороны демонических заклинателей, но не сказать чтобы совсем безумным. Он был одним из столпов праведного мира заклинателей, одним из сильнейших. Если его репутация будет разрушена, если все Великие секты и Кланы объявят на него охоту, разве это не поколеблет баланс сил в мире? К тому же, эти темные ритуалы явно подпитывали демонов за Нефритовым барьером… Все эти мысли вертелись в его голове, заставляя почувствовать что-то вроде беспокойства. Что замышляют демоны? Хотят ли они разрушить Барьер и выпустить Великого Демона? Но как? Зачем подставлять его с темным оружием? И как демонические заклинатели вообще получили его? — Я помедитирую до рассвета, — прервал его мысли Дай Юнь. Он прислонился спиной к стене и смотрел, как меняется выражение лица Цин Юйдуня, — в этой маске были небольшие изменения, но за ними было не угнаться. Стоило ему окликнуть старейшину, как маска вернулась на место, став абсолютно непроницаемой. — Я тоже, — отозвался Цин Юйдунь. Он уселся прямее, прогоняя эти волнующие его мысли и закрывая глаза. Его плечи расслабились, его руки сложились в мудры. Потоки ци устремились из его даньтяня, наполняя меридианы. В этот момент Дай Юнь наконец оторвал от него взгляд и тоже закрыл глаза. Неизвестно, какие мысли крутились в его голове. Его глаза скользнули по пеплу, оставшемуся на столе, и вернулись к Цин Юйдуню. Старейшина Цунчжэ был интересным. А в это время на постоялый двор наконец вернулся кот. Словно белая тень, Мао-Мао спрыгнул незамеченным с крыши и приземлился на подоконник комнаты А-Цю. Кот посмотрел на безмятежно спящих мальчишек и фыркнул. Скрывая свое присутствие, он скользнул к мешку Чэнь Цю, лапой пытаясь развязать тесемки на нем. Однако у него это не вышло. Разозленный кот подошел к А-Цю, который спал на спине, раскинув руки в стороны, и бесцеремонно ударил его по лицу лапой. Юноша вздрогнул, вырванный из сна, и хотел схватиться за меч, когда обнаружил два голубых глаза, поблескивающих в темноте. — Мао-Мао? — шепотом спросил он, заспанно протирая глаза. — Чего тебе надо? — недовольно пробормотал он, переворачиваясь на бок и снова закрывая глаза. И тут же получил еще один удар лапой. Он вскочил, преисполнившись яростью, и услышал шипение. Наконец продрав глаза, он увидел, что когти кота зацепились за тесемки его мешка-цянькунь и кот никак не мог выпутаться. Он хихикнул, прикрывая рот, чтобы не разбудить Мин Даня и Хоу Пэна. — Тупица, — прокомментировал он беззвучно, только шевеля губами. Кот зашипел с новой силой, яростно посверкивая на него глазами. У него и так выдалась не лучшая ночка — все время бегал за Цзисюанем, а тот ускользнул! Он был голоден, зол и не выспался. Беззвучно сотрясающийся от смеха Чэнь Цю наконец потянулся, чтобы освободить его, и кот все это время еле сдерживался, чтобы не исполосовать его когтями свободной лапы. Наконец под смех А-Цю он, освобожденный, шмыгнул в мешок, не желая больше видеть эту насмешливую рожу. Свернувшись в пространстве внутри мешка, Мао-Мао фыркнул и закрыл глаза. Ничего-ничего, скоро он станет таким сильным, что ни А-Цю, ни Цзисюань не смогут убежать от него. И тем более смеяться над ним! И этот противный старейшина Кунци тоже преклонит голову перед его могуществом.