Белый кот старейшины Цунчжэ

Следующие несколько дней прошли без происшествий. Они в неспешном темпе пересекали страну. Жаркое лето вытемнило лицо А-Цю, его бронзовая кожа на фоне Цин Юйдуня казалась черной. Дай Юнь тоже загорел, став еще более темным, чем раньше. Девушки прятались в его повозке, стремясь сохранить белизну кожи и втайне завидуя старейшине Цунчжэ, который, казалось, мог ночью пугать своим видом заблудшие души. Цай Хуэй, например, было наплевать. Ее белая кожа тоже покрылась загаром, ее щеки стали выглядеть живее и ярче, и она высоко несла свою голову, глядя вперед верхом на лошади. А-Цю невольно наблюдал за ней, за ее точеной фигурой с прямой спиной, и когда Хоу Пэн ловил его за этим занятием, то начинал хихикать, подначивая товарища. Мин Дань решил проблему с солнцем просто — проезжая мимо крестьян, он выкупил у одного из них соломенную шляпу доули, и ее широкие поля теперь надежно скрывали его от солнца. Вскоре его примеру последовали и остальные ученики, потому что в разгар лета напекало до такой степени, что болела голова. Хоу Пэн обмотал голову какой-то тряпкой, выглядя нелепо и смешно, то и дело вызывая приступы смеха у окружающих своими кривляниями. Можно было без преувеличения сказать, что личный ученик И Чэня был самым популярным учеником в секте — и не из-за красоты, а из-за живости. А-Цю тоже то и дело посмеивался над его выходками, и лишь Цай Хуэй оставалась непреклонна, бросая на него испепеляющие взгляды. Хао Лэй откровенно скучал в повозке. Вскоре он забрал к себе несколько своих учеников, и от них целый день обычно не было слышно ничего. Цин Юйдунь тоже предпочитал молчать, медитируя или читая нефритовые свитки из своего мешочка-цянькунь. Дай Юнь же прочно занял место рядом с его повозкой, но он казался неприступной скалой. В своих темных одеждах призрачный старейшина, похоже, даже не беспокоился о жаре. Его лицо было серьезным, губы сжаты, а взгляд устремлен вперед. У него не было своих личных учеников, а те, что жили на пике Кунци, были низкого уровня и не могли поехать на Конференцию. Остальные же ученики опасались его и не заговаривали. В один из таких дней, когда солнце особенно палило, не утихая даже после полудня, Цин Юйдунь, выглянув в окошко, обнаружил, что Чэнь Цю уже язык свешивает от жары. Он взглянул на Дай Юня и произнес: — Сделаем привал, пока солнце не опустится чуть ниже. Дай Юнь нахмурился: — Если мы сейчас остановимся, то не успеем до темноты добраться до Сучжоу. — Заночуем в лесу, а завтра въедем в Сучжоу, — отозвался Цин Юйдунь, глядя на мокрую от пота спину своего ученика. У них заканчивалась вода, и ученики еще не практиковали инедию. Им требовались передышки и еда. Порой старейшина Кунци забывал, что все они еще дети и не могут путешествовать целый день верхом. — Хорошо, — наконец произнес Дай Юнь, пришпоривая лошадь. Он явно был недоволен, но не стал спорить. Цин Юйдунь был за главного в делегации Юньхэ. — Я поищу место для привала, — он ударил лошадь по бокам и помчался вперед, огибая остальных людей на тракте. Вскоре он скрылся за поворотом — там, где начинался лес и виднелись холмы. А-Цю придержал лошадь, подъезжая к повозке. — Куда направился старейшина Кунци? — полюбопытствовал он. — Поискать место для привала, — отозвался Цин Юйдунь, глядя в потное загорелое лицо Дракончика. — Мы не доберемся до Сучжоу сегодня? — с некоторым разочарованием в голосе спросил А-Цю. Он предвкушал прибытие в крупный город, чтобы прогуляться по нему и посмотреть на разные диковинки. — Завтра, — пообещал Цин Юйдунь. — Сегодня заночуем в лесу, — он устремил острый взгляд вперед за поворот дороги, но Дай Юня не было. Он снова перевел взгляд на Чэнь Цю. — Вам же жарко? — словно сомневаясь в ответе, спросил он. — Что вы, Учитель, мне совсем не жарко, — тут же парировал А-Цю и на автомате вытер пот со лба. Подумав о своем нелепом поведении, он рассмеялся. На его звонкий смех обернулись ученики, недоумевая, что мог смешного сказать старейшина Цунчжэ. Он вообще человек? Цин Юйдунь приподнял уголки губ в ответ. — Передай остальным, что мы остановимся в лесу, — сказал он, опуская занавеску. — Хорошо, Учитель, — кивнул А-Цю, хотя Цин Юйдунь уже не видел его, и припустил вперед, радуясь скорой возможности отдохнуть и остудиться. Ученики загалдели, передавая новости и стряхивая с себя дремоту от жары. Когда новости дошли до повозки Хао Лэя, тот нахмурился. Ему не нравилось ночевать в лесу — для респектабельного старейшины это было словно пощечина. Ему уже, в конце концов, не двадцать лет, его старые кости, хоть он и был заклинателем высокой стадии, ломило от жесткой земли. И он любил спать с комфортом, несмотря на то что сон ему был почти не нужен. Однако видя, как обрадовались другие ученики (его лишь нахмурились, понимая настроение Учителя), Хао Лэй не стал ничего говорить. Очевидно, его все равно бы не спросили. Эта мысль заставила его крепче сжать зубы, и в его глазах мелькнула злость. Вскоре послышался топот копыт и появился Дай Юнь. Он резко остановился около повозки Цин Юйдуня и возвестил: — Впереди чуть поодаль от дороги есть горная речка. В тени леса. Отличное место для стоянки. — Туда и направимся, — донеслось из повозки. Ученики, слышавшие слова старейшины, тут же ускорились, мечтая побыстрее въехать под сень деревьев и спешиться. Многим не терпелось напиться воды из ручья и что-нибудь съесть. Дай Юнь выехал вперед, направляя их. Через десять минут они были на месте. Это было живописное местечко: здесь узкая горная речка резвилась между камнями, наполняя воздух прохладой и серебристым звоном. Деревья, сплетаясь кронами, нависали над рекой, давая тень. Земля была покрыта травой, густой земляной запах поднимался от нее. Ученики принялись привязывать лошадей и, галдя, располагались. Они разминали затекшие тела, ахали и охали, кляня седла. Многие сразу же направились к реке, наполняя свои мехи водой, а другие зачерпывали воду ладонями и хлебали так. Хоу Пэн, сверзившись с лошади, со вздохом снял с головы свою бродяжническую повязку. Он посмотрел на ручей, хитро глянул на А-Цю, который привязывал лошадь, и пока Цай Хуэй снимала с седла поклажу, с громким улюлюканием устремился к ручью. Ученики бросились врассыпную, когда Хоу Пэн забежал в воду, плюхаясь на живот и разбрызгивая воду во все стороны. Послышались вопли и смех, юноши поспешили присоединиться к нему, чтобы сбросить с плеч летнюю жару. Цин Юйдунь как раз спешился, из-под ресниц глядя на это буйство. Он посмотрел на Дай Юня, но, кажется, тот тоже не знал, что делать в подобной ситуации. — Пусть набесятся, — заключил он наконец. Цай Хуэй, которая уже вовсю краснела за своего шиди, еле заметно выдохнула. Кажется, старейшины не злились на выходку Хоу Пэна. С другой стороны, никто никогда не злился на Хоу Пэна! И это ее раздражало еще больше. Она недовольно скрестила руки на груди, глядя, как ученики резвятся в воде. Девушки отошли поодаль, хихикая и уворачиваясь от брызгов. Хао Лэй был не настолько благодушным, когда выбрался из повозки и обнаружил это безобразие. Он и так пребывал не в самом добром расположении духа, а увидев, как ученики, растеряв все свое благородство великих заклинателей, дурачатся в реке, он аж побелел. — Это что такое? — громогласно провозгласил он, подходя ближе. Но неосторожный всплеск воды чуть не окатил его с ног до головы. Ученик, случайно плеснувший в сторону старейшины Хэхуа, испуганно вжал голову в плечи. — П-п-п-простите, старейшина! Этот ученик не хотел! — это был еще совсем мальчишка, лет шестнадцати, с круглым невинным лицом, искаженным чистым ужасом. — Старейшина, пойдемте, нам надо поставить охранный барьер вокруг лагеря. Пусть дети резвятся, — на плечо возмущенному Хао Лэю, который уже открыл рот, чтобы отчитать ученика, легла большая ладонь. Дай Юнь бросил предостерегающий взгляд на ученика и повел недовольно хмурившегося Хао Лэя к краю их импровизированного лагеря. — Я все равно накажу тебя, — прошипел тот, оборачиваясь на ученика, но тот уже нырнул под воду, спасенный старейшиной Кунци. В глазах учеников страшный призрачный старейшина только что завоевал несколько очков. Трое старейшин принялись создавать защитный барьер с помощью заклинаний. Вскоре весь берег был надежно укрыт непроницаемым куполом, и снаружи его было невозможно ни услышать, ни увидеть секту Юньхэ. Хао Лэй вытер пот со лба и вздохнул: — Лучше бы мы продолжали путь до Сучжоу. — Ученики устали от жары, — произнес Дай Юнь, опережая Цин Юйдуня, который уже открыл рот и тут же захлопнул его. Он лишь кивнул. — Не все ученики могут ехать в повозке старейшины, — с насмешкой добавил он, и злость Хао Лэя, только успокоившаяся, снова подняла голову. — Что ж, остановимся сегодня в лесу, — только и отозвался он, не решаясь вступать в конфронтацию с Дай Юнем. Тот был не только сильнее и выше его, но и явно знал парочку грязных трюков со своими призрачными сущностями. Хао Лэю не хотелось с ним связываться. Он коротко кивнул и отошел к своей повозке, отдавая распоряжения по устройству лагеря. — Не провоцируй старейшину Хэхуа, — произнес Цин Юйдунь, когда они остались вдвоем. — А что сделать, если он сам напрашивается на провокации? — спросил Дай Юнь, приподнимая бровь. Его лицо все еще было суровым, но в нем виднелась откровенная насмешка. Цин Юйдунь издал тихий смешок и не стал продолжать этот разговор. Он вернулся к своей повозке и обнаружил возле нее несчастного Чэнь Цзяолуна. — Вам помочь с чем-нибудь, Учитель? — спросил Чэнь Цю, но в его голосе не было радости. Его взгляд не отрывался от реки, где Хоу Пэн, наслушавшись подначиваний юношей, брызгался в девушек под оглушительный визг последних. — Нет, пока нет, — губы Цин Юйдуня дернулись от того, как А-Цю очень хотел быть хорошим учеником и не осмеливался позорить Учителя, но разрывался от желания тоже искупаться. — Отдохни. Я позову тебя, если ты понадобишься. — Спасибо, Учитель! — просиял Дракончик. Он быстро поклонился, скинул сапоги возле своей лошади и, на ходу снимая верхнее одеяние, спрыгнул с берега в воду под свист учеников. Цин Юйдунь некоторое время наблюдал, как ученики секты Юньхэ, отбросив свое обычное достоинство, резвятся в воде, как обычные дети. Поверхность реки серебрилась в лучах солнца, и веселые крики и визги оживляли лес. Он подумал, что остановиться в лесу было отличным решением, и, довольно кивнув самому себе, достал циновку и уселся под сенью дуба в позу лотоса и закрыл глаза, решив почитать. Однако звуки веселья отвлекали его, и он то и дело поглядывал на реку. В его взгляде были смешанные эмоции, и если бы кто-то сейчас смотрел на него, то подумал бы, что Цин Юйдунь словно чем-то расстроен. Надо же, неужели старейшина Цунчжэ умеет расстраиваться? Может, и в нем есть что-то человечное? К сожалению, некому было заметить эту тонкую эмоцию в его по обыкновению равнодушном лице — Дай Юнь отправился с учениками за хворостом, Хао Лэй в принципе старался смотреть на старейшину Цунчжэ поменьше, А-Цю плескался в воде, а Мао-Мао… как обычно, все проспал в мешке А-Цю.