Белый кот старейшины Цунчжэ

Солнечные лучи мягко ложились за землю и серебрились в бликах воды. Утренний лес был тих и свеж, в воздухе витал аромат листьев, трав и цветов. Чэнь Цзяолун открыл глаза, глядя на лиственный потолок, мягко колышущийся над ним. Земля была теплой от потухшего костра, но на травинках выступили капли росы. Влажная свежесть витала и в воздухе. А-Цю сел, широко зевая. Его волосы от сна на земле превратились в воронье гнездо, и он потер лицо, чтобы скорее проснуться. Как обычно, он пробудился раньше всех — Хоу Пэн под боком еще беззаветно сопел, а вот Цай Хуэй, почувствовав шорохи, приоткрыла глаза. — Доброе утро, — глупо улыбнулся Чэнь Цю, увидев, что шицзе уселась. Она спала дальше всех, под деревом, но ее чуткий слух сразу уловил движение. Девушка хмуро кивнула, щурясь от солнечных бликов, играющих на ее лице. А-Цю заробел — даже только проснувшись, Цай шицзе была прекрасна, словно фея. Конечно, так было только в его голове. Цай Хуэй молча поднялась, направляясь к воде. Она умыла лицо, поправила корону на голове, привела в порядок свой короткий ханьфу и повернулась к дубу, под которым сидели старейшины. И встретилась взглядом с Дай Юнем. Цин Юйдунь тоже распахнул глаза, почувствовав, что ученики поднимаются. Цай Хуэй вопросительно приподняла брови. Дай Юнь как будто понял, что она хотела спросить, и кивнул. Девушка размяла шею и открыла рот: — Подъем! Подъем! — звонкий голос разнесся по поляне. Ученики с переменным успехом начали шевелиться, издавая разной степени недовольства звуки. А-Цю вскочил на ноги, жалея, что не догадался поднять учеников с Цай Хуэй. — Хоу шисюн, вставай. Мин шисюн, вставай, — он затормошил своих собратьев. Мин Дань взглянул на него зло из-под своего плаща, под которым он спал. Хоу Пэн повел себя как обычно — проигнорировал подъем. Однако сейчас они были не в комнате — острые глаза Цай Хуэй сошлись на нем, она прищурилась, направляясь к нему и бесцеремонно пихая в бок. — Поднимайся, — приказным тоном сказала она, не проявляя никакой нежности. Остальные ученики, завидев столь грубый способ подъема, поспешили подняться и отползти к воде, чтобы умыться. — Ну, шицзе, еще пять минуточек, — жалобно донеслось из-под плаща. Копна черных волос еще глубже закопалась в него. — Хоу Пэн! — грозно произнесла она. — Если ты сейчас не встанешь, я вылью на тебя ледяной воды. — Шицзе не настолько жестока, — донеслось из-под одеяла. А-Цю издал тихий смешок, переглядываясь с Мин Данем, который уже уселся, облокотившись на бревно. Его челка была в беспорядке, и он приглаживал ее рукой, низко опустив голову, но, встретившись взглядом с Чэнь Цзяолуном, слабо улыбнулся. — Чэнь шиди, — неожиданно произнесла Цай Хуэй, направляя гневный взгляд на него. — Ты же изучаешь технику Нефритового меча, — она не спрашивала, скорее, утверждала. — Помоги мне разбудить своего шисюна. — Но, шицзе… — неуверенно протянул А-Цю, глядя на спящего Хоу Пэна. — Тогда я сама, — она развернулась, направляясь к воде. — Хороший заклинатель одинаково способен повелевать всеми четырьмя стихиями, — бросила она через плечо, и это заставило юношу покраснеть — от злости и смущения. Он вскочил на ноги, направляясь за ней и обгоняя девушку. Подлетев к воде, он резко опустил в нее руку. Струя воды взметнулась в воздух и полетела в сторону Хоу Пэна, окатывая его с ног до головы. Мин Дань успел посторониться, но все равно оказался облит, как и еле тлеющий костер. Все в округе оказалось в воде, и ученики с визгом отпрянули. Он недовольно цокнул языком, осматривая свой промокший плащ. Хоу Пэн же взвизгнул и подскочил на месте. Он разразился гневными словами, стоя на поляне, и метнулся к А-Цю, который вытащил руку из воды и виновато на него посмотрел. — Я не думал, что ты так жесток, Чэнь шиди! — яростно вскрикнул Хоу Пэн, сталкивая стоящего на берегу Чэнь Цзяолуна в воду и валясь за ним. — Ай! — только и успел сказать тот, оказываясь под водой. Оба вынырнули, выплевывая воду. А-Цю открыл рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, но Хоу Пэн, при одном только виде его виноватого лица, уже громко расхохотался, чуть не уйдя под воду снова. Глядя на него, А-Цю тоже улыбнулся, а потом залился смехом. Со звуком смеха напряжение, повисшее в воздухе от столь жестокого пробуждения, рассеялось, ученики покатились от хохота, обсуждая, как нелепо выглядел шисюн, как забавно подскочил и какая мощная струя вылетела из реки по велению Чэнь Цю. Двое выбрались на берег, все еще хохоча. Цай Хуэй скрестила руки на груди, кончик ее губ дернулся, словно она сдерживала смех, но ее лицо не дрогнуло. Вместо этого она извлекла из кармана два талисмана и подошла сзади к юношам, хлопая их по спине. Талисманы вспыхнули светом, мгновенно высушивая их одежду и волосы. От одежды пошел легкий пар, от чего казалось, что два молодых человека сейчас загорятся. — Завтракаем и выдвигаемся, — раздался громкий голос Дай Юня, отвлекая всех от баловства. — Шицзе, может быть, в следующий раз все-таки просто дашь мне пять минуточек? — с хитрой улыбкой спросил Хоу Пэн, потягиваясь. Утреннее купание сделало свое дело — он полностью проснулся. — А не будешь провоцировать Чэнь шиди. — А может быть, в следующий раз ты будешь вставать нормально? — недовольно отозвалась та, проходя мимо них. — Спасибо за талисман, шицзе! — крикнул ей в спину Хоу Пэн, улыбаясь во весь рот. — Вот и нравится тебе ее дразнить, — буркнул А-Цю, когда она отошла на порядочное расстояние. Он уже корил себя за то, что поддался на провокацию и так опозорился. Наверняка Учитель его сейчас отругает (правда, Учитель никогда его не ругал, но разочарование в его глазах пугало А-Цю намного сильнее). — Очень нравится, — тут же отозвался Хоу Пэн, поворачиваясь к нему. — Я и тебе советую так поступать. — Шицзе все-таки старшая ученица секты, прояви хоть немного уважения, — после того, как он опозорился со столбом воды, Чэнь Цю хотел реабилитироваться в глазах Цай Хуэй, но та отошла слишком далеко, чтобы услышать его слова. — Это мой предел, — рассмеялся Хоу Пэн. Лагерь забурлил жизнью. Костер был безнадежно залит водой, поэтому ученики жевали остывшее мясо кабана, а затем принялись наполнять мехи водой, поить и седлать лошадей. Цин Юйдунь, замерший, словно статуя, под своим деревом, наконец поднялся на ноги. А-Цю тут же подскочил к нему: — Учитель, доброе утро! — он быстро сложил руки перед собой и поклонился. — Доброе, — кивнул тот. — Выспался? — Да, Учитель! На свежем воздухе отлично спится, — мгновенно отозвался Чэнь Цю. — А вы смогли отдохнуть? — Заклинателю моего уровня не требуется сон, — слегка улыбнулся Цин Юйдунь. — Да-да, верно, Учитель невероятно сильный, — закивал тот головой. Он отчаянно искал повода выслужиться, поскольку был уверен, что Учитель еще заведет тему про утренний «инцидент». — А-Цю, — холодные глаза под прямыми бровями уставились на него. — Ты что-то хочешь мне сказать? — Он слабо разбирался в чувствах и эмоциях, но взволнованность была написана на лице его ученика. — Что? Нет, — отмахнулся Чэнь Цю. — То есть, да, — он глубоко вздохнул. — Насчет того, как я разбудил Хоу шисюна… — А, ты про это, — медленно произнес Цин Юйдунь, и ученик вжал голову в плечи и уставился в землю, готовясь к взбучке. — Прекрасное движение, — неожиданно сказал он, и А-Цю в недоумении поднял глаза. «Что?» Меж тем, Цин Юйдунь продолжал: — Сила водной струи говорит о том, что ты скоро прорвешься на стадию Создания ядра. Но в твоих движениях слишком много импульсивности и злости. Поэтому ты не смог контролировать силу удара. Однако уже то, что ты столь легко заставил воду повиноваться, показывает, что концентрация твоя растет. Кроме того, капли разлетелись во вс… А-Цю слушал, в прострации глядя в серьезное лицо своего Учителя. Тот и в самом деле не ругал его, а разбирал его выходку, как будто это была тренировка и они находились на пике Цунчжэ. Какое достоинство пика? Какое лицо? Учителю было важно лишь то, что его ученик «хорошо владел водной стихией». Он все слушал и слушал, плечи его опускались по мере того, как Цин Юйдунь критиковал форму его струи, силу ци, вложенную в нее, — и все это он заметил за долю секунды! — и глаза Чэнь Цзяолуна вспыхнули обожанием. Его Учитель действительно самый лучший! Под конец лекции А-Цю почтительно поклонился и поспешил наполнить мехи Учителя, чуть не сверзившись с берега, чтобы набрать самой чистой, самой прозрачной воды… Когда Чэнь Цю ускакал к воде, Дай Юнь подошел и вздохнул. Цин Юйдунь оторвал взгляд от спины ученика и переместил его на него, вопросительно поднимая брови. — Ты его разбалуешь, — неодобрительно отозвался старейшина Кунци. — Чем? — непонимающе отозвался старейшина Цунчжэ. Дай Юнь снова вздохнул, понимая, что втолковать этому льдышке, что огонь, с которым на него смотрит ученик, может расплавить даже ледник, невозможно. Может быть, так даже лучше. Цзисюань явно предполагал, что только что очень серьезно отчитал ученика за недостатки в его управлении водой. Но проблема-то была в том… что отчитывать его надо было за всю эту выходку… Глядя, как вздыхает Дай Юнь, Цин Юйдунь ожидаемо ничего не понял. Он слегка нахмурился, не понимая, как его лекция может разбаловать ученика. По его мнению, он был довольно жесток. Старейшины, размышляя каждый о своем, увидели, как к ним приближается Хао Лэй. Он прекрасно выспался в своей повозке и теперь был свеж и бодр. — Выезжаем? — спросил он, не здороваясь. — Да, — отозвался Цин Юйдунь, не обращая внимания на его грубость. Он посмотрел на Дай Юня, и тот ухмыльнулся. Улыбка его была мрачной: — Когда я успел стать у тебя личным глашатаем, Цзисюань? — спросил он, тем не менее, он повернулся, и его голос разнесся по всей поляне: — По лошадям! Когда все уселись, Цин Юйдунь махнул рукой, снимая заклинание. Ничего не изменилось, но теперь на поляне для посторонних неожиданно возникли сорок учеников и трое старейшин. Они выдвинулись в путь, возвращаясь на императорский тракт. Дай Юнь занял привычное место с одной стороны повозки Цин Юйдуня, а А-Цю — с другой. Казалось, что они сопровождают важную особу. Эта мысль заставила Чэнь Цзяолуна скривить губы от удовольствия — его Учитель был и вправду важной персоной. Дорога была мирной, тихой — в столь ранний час никого не было. Поля стояли светлые, покрытые свежей росой, сверкающей в утренних лучах. Ученики зевали, сгорбившись в седлах, лошади мерно ступали по дороге, поднимая пыль в воздух копытами. Они проезжали мимо деревень, где крестьяне с шумом и хохотом собирались на поля, мимо холмов, усыпанных соснами, которые торчали на вершинах искривленными стволами. Цин Юйдунь с любопытством выглядывал из-за занавески, в некотором роде жалея, что выбрал путешествие в повозке. Наверное, верхом было бы сподручнее рассматривать окрестности. Крестьяне, завидев их процессию, отступали с дороги и кланялись, принимая их, видимо, за богачей. — Долго еще до Сучжоу? — спросил Цин Юйдунь у Дай Юня. Тот взглянул на него и после некоторой паузы ответил: — Еще шичэнь, вероятно. — Мг-м, — отозвался старейшина, откидываясь на подушки и больше не заговаривая. А-Цю меж тем уже довольно долгое время кусал губы, думая, как бы завести разговор с Учителем, но ничего не смог придумать. Еще его все больше беспокоил кот. Последние несколько дней он вел себя до странности тихо, что было совершенно не в его характере. Они пробудут в Сучжоу целый день — это сказал Учитель, и молодой человек мог только предполагать, во что выльется поведение кота, когда он сможет размять ноги и улизнуть. Он в который раз пожалел, что поддался на шантаж. Правда, затем его взгляд метнулся на спину Цай Хуэй, которая ехала впереди, и он с новой силой укусил себя за губу. Чтобы кот не мог его шантажировать, ему нужно избавиться от повода. Чего он, в конце концов, боится? Ну да, шицзе была формально старше его на десять лет, но… Его «невеста», черт бы ее побрал, тоже старше его на пять. К тому же они заклинатели. Сейчас эта разница кажется большой, но через сто лет… что такое будут эти десять лет? Он пришпорил коня, преисполнившись внезапной уверенности в себе. В конце концов, он был Драконом! Духом-хранителем! Возможно, он даже получит Небесные силы! Кто знает — воля Владыки неисповедима. Он не какой-то там… простой ученик. Ему было чем гордиться. Да, он был не так талантлив, как Хоу шисюн, но при этом усерден и трудолюбив… Шицзе же эти качества и нравятся? Думая подобным образом, он поравнялся с девушкой, которая ехала впереди в одиночестве. Она скосила на него глаза, не поворачивая голову и ничего не говоря. — Шицзе, — выдавил А-Цю. Цай Хуэй повернулась к нему, приподнимая брови в немом вопросе. Чэнь Цзяолун, гордый и сильный Дракон, снова смутился, опуская голову. — Нет, ничего. Забыл, что хотел спросить, — он придержал коня, пропуская ее вперед. Брови Цай Хуэй взметнулись еще выше, но она не замедлилась, продолжая ехать в том же темпе, что и раньше. А-Цю вернулся к повозке Учителя, его лицо было густо-красным от стыда. — Трус, — донеслось тихое и насмешливое из его сумки на боку лошади. А-Цю чертыхнулся про себя, затягивая завязки потуже. Да, струсил, ну и что?! Дай Юнь, наблюдавший за ним со стороны до того, как он вернулся по ту сторону повозки Цзисюаня, вздохнул. Дети такие беспокойные и глупые. Они ехали еще шичэнь до того, как солнце поднялось высоко и впереди показались городские стены. Людей, попадавшихся им, становилось все больше. Широкие ворота с вышкой над ними стояли гостеприимно распахнутыми. Над проемом висела деревянная надпись — «Сучжоу». Городские стены вели в обе стороны и исчезали где-то в полях. Сучжоу был действительно крупным городом, стоящим на реке Тохэ. Здесь, на равнине, было особенно душно, и от городских стен, казалось, исходил жар. Множество людей стояло в очереди на въезд в город: крестьяне, торговцы с обозами, крытые повозки со знатью. Когда их делегация подъехала к городу, Цин Юйдунь отодвинул занавеску, глядя на очередь впереди. Какой-то мужчина в соломенной шляпе ругался со стражником из-за быка. Их крики разносились от ворот на всю округу. — Господин, я привел быка на продажу, вот же, тут черным по белому написано! — он тыкал стражнику в лицо какой-то бумажкой, а тот хмурился и грубо отталкивал его: — Ничего не знаю, в твоих документах написано: «Корова». Разве ж это корова? Сам говоришь, что бык! Крупный рогатый скот можно ввозить в город только по документам! Стоящие в очереди вытягивали шеи, сидящие в повозках недовольно выглядывали. Шепот разносился по очереди. — Кажется, придется задержаться, — заключил Цин Юйдунь, опуская занавеску на место. Спустя некоторое время стражник и крестьянин с быком, наконец, о чем-то договорились, и очередь продвинулась вперед. Солнце жарило в макушки, и людям не терпелось войти в город и спастись от зноя. От этого раздражение и суета росли, и ученики тоже ерзали в седлах, мечтая спешиться. Когда подошла их очередь, Цин Юйдунь привычным движением достал печать Юньхэ и протянул ее стражнику. — Секта Юньхэ? — спросил тот, поднимая на него глаза и внимательно рассматривая. У него было усталое опухшее лицо, но глаза на удивление острые и цепкие. — Верно, — кивнул Цин Юйдунь. — Сорок учеников и трое старейшин. Направляемся в Хэфэй. — Проезжайте, — махнул им рукой стражник, возвращая печать. Делегация въехала в город. Сучжоу был намного больше Тайаня у подножья гор Тайшань и в несколько раз больше Цзинина. Улицы были заполнены магазинами, лавками, уличными прилавками, ресторанами, торговыми домами, ломбардами, постоялыми дворами, чайными… Ученики, никогда не выезжавшие за пределы родной провинции, крутили головами с такой силой, что кто-то мог забеспокоиться, что у них открутятся головы. Они восторженно показывали друг другу пальцами на какие-то диковинки, перешептывались и удивленно восклицали. Делегация медленно продвигалась по загруженным улицам. Торопились куда-то люди, зазывалы кричали у дверей лавок, ехали тележки, медленно шли понукаемые хозяевами волы, тянущие обозы, накрытые шкурами. Мелькали стражники верхом на лошадях и пешком, по двое, по трое патрулирующие улицы. Секта Юньхэ привлекала внимание. У них было сорок учеников — молодых, красивых юношей и девушек, в темно-зеленых одеждах секты, выглядящих презентабельно и представительно. Увидев, что на них смотрят, ученики приосанились, гордо смотря на зевак. Секта Юньхэ, все-таки, была одной из Пяти Великих сект, они были всемирно известны. Одна лишь мысль об этом наполняла сердца учеников гордостью. — Старейшина, — раздалось в ушах Цин Юйдуня. Это был голос Хао Лэя, усиленный ци, из повозки позади. — Я знаю отличный постоялый двор, давайте там остановимся. — Хорошо, — отозвался Цин Юйдунь. Повозка Хао Лэя обогнула его и поехала впереди, указывая путь. Цин Юйдунь доверял выбору старейшины Хэхуа — в конце концов, тот уже несколько раз путешествовал с учениками на Конференцию Великих сект и Кланов. Он был знаком с Сучжоу. Через некоторое время они остановились перед открытыми воротами большого постоялого двора в два этажа. Это было красивое деревянное здание с резными ставнями и изогнутой крышей. Оно не выглядело дешево, наверняка это была одна из лучших гостиниц Сучжоу. Дай Юнь посмотрел на постоялый двор и нахмурился. Понятно, почему путешествия старейшины Хэхуа всегда так дорого обходились финансам секты. Старик явно привык к лучшему. Хао Лэй с довольным кряком вышел из повозки и расправил плечи. — Прекрасный постоялый двор, — прокомментировал он вышедшему Цин Юйдуню. — Много комнат, не придется тесниться в одной, — он кинул многозначительный взгляд на Дай Юня, полагая, что тот поддержит его стремление жить по отдельности, так как был нелюдим и суров. Дай Юнь отвернулся. — Идемте, — с некоторым раздражением произнес Хао Лэй, ведя за собой остальных. К ним тут же подскочил работник, который очень быстро предоставил им комнаты и не преминул добавить (за один духовный кристалл чаевых), что в гостинице есть собственные горячие источники, которые «прекрасно подойдут уставшим от езды в седле господам». — Потрясающее обслуживание, — похвалил Хао Лэй, когда работник отошел что-то узнать у хозяина. В его голосе слышался явный намек на выбор Цин Юйдуня в Цзинине. Однако последний даже бровью не повел — ему были безразличны насмешки Хао Лэя. Проглотив раздражение, Хао Лэй махнул рукой ученикам, говоря следовать за собой к комнатам. — Подождите, — позвал Цин Юйдунь. Его спокойный голос разнесся по всему коридору. — Тут большой двор, завтра в пять утра проведем одну общую тренировку. Ученики давно не занимались. Старейшина, ваши ученики могут присоединиться по желанию, остальные должны быть обязательно. После этого он направился к своей комнате, не обращая внимания на горестные вздохи и тоскливые взгляды в спину. Выспаться не удастся… Они с завистью посмотрели на учеников старейшины Хэхуа, которые в свою очередь уставились на своего Учителя с мольбой в глазах. — В пять утра на тренировку, слышали же, что сказал старейшина Цунчжэ, — гаркнул тот раздраженно и, взмахнув рукавами, направился к себе, захлопнув дверь. Как бы ему ни не нравился Цин Юйдунь, пропускать его личные тренировки его ученикам… на пользу не пойдет. И даже он это понимал. — Сегодня все могут отдохнуть, только не разбредайтесь слишком далеко, — послышался прохладный голос Цин Юйдуня, которого уже не было в коридоре, но его слова достигли ушей каждого ученика. Расстроенные лица учеников чуть просветлели. Все-таки старейшина Цунчжэ был отличным сопровождающим! Вперед, в город!