Белый кот старейшины Цунчжэ

Кот следовал за Цин Юйдунем и даже почти смог его догнать. Но не потому, что его навыки цингуна внезапно достигли уровня хозяина, а потому что тот был непривычно задумчив. Мао-Мао самому было что обдумать. Только что этот странный монах со знакомой ему ци, но которого он в глаза никогда не видел, с легкостью обнаружил его, хотя Цин Юйдунь даже не заметил. И эта история про души хунь… Что случилось с душами его хозяина? Мао-Мао неожиданно понял, что ничего не знает о человеке, за которым решил следовать. Он резко замер, прячась за изгибом крыши, потому что Цин Юйдунь остановился, застыв на месте и поднимая глаза в небо. Его вид был на редкость одиноким. Обычно вокруг Цин Юйдуня была ледяная аура, столь подходившая ему, но сейчас, в свете луны его фигура в светлых одеждах казалась не холодной, а… хрупкой. Как будто стоило сжать эту тонкую талию, и он сломается. Как будто его внутренний стержень, который восхищал всех окружающих, на самом деле был сделан не из стали, а изо льда — опасного, холодного, обжигающего, но хрупкого. Цин Юйдунь подпрыгнул, снова пускаясь в путь. Вскоре он приземлился перед постоялым двором и зашел внутрь. Кот замер на краю крыши, наблюдая, как его фигура исчезает в здании. Монах сказал, что Цзисюаню понадобится помощь в прохождении восьми страданий. Если Цзисюань пойдет этим путем, кто будет помогать ему? Этот мужлан с хмурым взглядом? Глупый А-Цю? Кот раздраженно дернул хвостами. Ну уж нет, этот лао-цзы не позволит! Кот прошел по карнизу, ища окно ученика хозяина, и, найдя его, обнаружил, что в комнате все уже легли спать. Он прошмыгнул в свой мешок и свернулся там клубочком, закрывая глаза. Но хотя вид его был мирным, в голове у него бродили совсем не безобидные мысли. Вроде того, что можно заставить Цзисюаня испытать все восемь страданий, если запереть его в каком-то месте…

***

— Боевая стойка, — скомандовал спокойный ровный голос. — Выпад, подсечка, выпад. Ученики, стоящие в несколько рядов в просторном дворе гостиницы, застонали про себя. Это был уже, наверное, сотый повтор упражнения с мечом. Начинало печь солнце, и с учеников, стоящих в стойке, градом катился пот. Тем не менее, ни один не смел жаловаться — черные глаза Цин Юйдуня остро наблюдали за ними. Сам старейшина Цунчжэ сидел в кресле, глядя на учеников. Рядом с ним, скрестив руки на груди, застыл темной скалой Дай Юнь. Хао Лэй с нечитаемым выражением лица сидел в соседнем кресле. Он пил чай, хмуро глядя на собственных учеников, которые под палящим солнцем посылали ему умоляющие взгляды. Но старейшина Хэхуа был здесь бессилен: если Цин Юйдунь хотел провести групповую тренировку, как он мог «отмазать» своих учеников? Однако он думал, что это будет что-то уникальное, что-то полезное — из секретных техник пика Цунчжэ, но вместо этого уже целый шичэнь ученики повторяли одни базовые упражнения за другими — без перерыва на отдых и без возможности вливать в мечи свою ци. — Выпад, удар, уклон, — звучал монотонный голос Цин Юйдуня. Его глаза были полузакрыты, и казалось, что он сейчас уснет, но стоило одному ученику опустить меч, как он резко вскинул руку, посылая поток ци, отчего рука ученика снова взметнулась вверх. Тот задрожал, не смея больше давать слабину, и сжал зубы. — Выпад. Цин Юйдунь замолчал, и ученики застыли на месте. А-Цю усмехнулся про себя. Да уж, его Учитель самый грозный. Посмотрите на этих неженок с пика Хэхуа — их одежды были насквозь мокрые, а руки дрожали под весом мечей. Ха! Впрочем, А-Цю не смел слишком злорадствовать. Сам он был не в лучшем положении. Он тоже устал. Он глянул вбок на застывшего в стойке Мин Даня — его челка прилипла ко лбу, обнажая шрам, щеки покраснели от напряжения. Духовным оружием Мин Даня был веер, он редко использовал меч. Сейчас, держа один из одолженных у других учеников, он уже давно выдохся, его руки, не привыкшие к тяжести, дрожали, как у «неженок» с пика Хэхуа. А-Цю скосил глаза в другую сторону — лицо Цай Хуэй тоже раскраснелось, но на нем застыла мрачная решимость: она либо доведет дело до конца, либо упадет замертво. Ее меч замер без движения, словно зависнув в воздухе. Время тянулось, как смола. А-Цю подул себе на лоб, а затем сделал новый вдох, чувствуя, что рука начинает онемевать. Кто-то воскликнул, шумно звякнул о землю упавший меч. За первым сдавшимся последовал другой — мечи падали на землю вместе с учениками, которые от усталости не могли даже нормально говорить. Цин Юйдунь нахмурился, глядя на оставшихся учеников. Он с удовлетворением заметил среди них своего ученика. «Умей терпеть. Управляй своей физической силой. Держись до конца. Будь неподвижен, как скала, и текуч, как вода. Меч — это не только боевой навык, это сила духа». Он помнил эти слова с детства. Он помнил, как часами стоял в боевой стойке под надзором своего Учителя. Помнил, каким обжигающим казалось солнце летом и каким свирепым был ветер зимой. Помнил, каким тяжелым был тренировочный деревянный меч. — Отдыхайте, — наконец сказал он. А-Цю со стоном облегчения плюхнулся на землю, Мин Дань последовал за ним. Цай Хуэй опустила меч более грациозно, хотя ее рука побледнела, а лицо блестело от пота. Хоу Пэн, сдавшийся чуть раньше и ничуть не смущенный этим, похлопал А-Цю по плечу. — Твой Учитель уж больно суров, — шепнул он, глядя на прямую фигуру Цин Юйдуня на другом конце двора. — Неужели у тебя каждый день такие тренировки? — с ужасом спросил он и передернулся. Хорошо, что его Учитель был не так суров. Чэнь Цю закатил глаза, но не стал ничего говорить. Все равно его Учитель самый лучший. — Через час выезжаем, — разнесся голос Дай Юня по двору. Ученики застонали в голос — после такой «утренней тренировки» еще и ехать весь день в седле! Да у них руки отвалятся. — Поторапливайтесь, — добавил старейшина Кунци, глядя на них темным взглядом. Недовольные шептания прекратились. Ученики начали расходиться. А-Цю, сидящий на земле, наконец почувствовал себя немного отдохнувшим, когда почти все разошлись. Он поднялся и неспешно подошел к Цин Юйдуню. — Учитель, спасибо за тренировку, — он сложил руки перед собой и поклонился. Тот вскинул на него глаза. Почему-то Цзяолуну показалось, что он более задумчив, чем раньше. Было ли что-то, что занимало его мысли? Ученик понятия не имел — он даже не всегда мог угадать, с каким выражением на него смотрит Учитель. — Собирайся, — бросил он ему, а затем поднялся с кресла, уходя вместе с Дай Юнем. Старейшина Хэхуа уже давно ретировался со своими учениками. А-Цю поплелся за ними. Его руки совершенно не работали. Хотя он только что храбрился перед Учителем, больше всего ему хотелось лечь и стонать. Все-таки он был избалованным Дракончиком и пять лет на пике Цунчжэ никогда не истязал себя подобными тренировками, хотя тоже много тренировался. Вернувшись в свою комнату, он застал там Мин Даня и Хоу Пэна, которые без движения лежали на своих кроватях, притворяясь мертвыми. — Всего один час, — тоскливо протянул Хоу Пэн, увидев зашедшего А-Цю. — Чэнь шиди, твой Учитель настоящий зверь! — Учитель хороший, — упрямо отозвался тот, поджимая губы. Хоу Пэн вздохнул и отвернулся — спорить с этим фанатиком было пустой тратой времени, для него Цин Юйдунь был идеальным. А-Цю подошел к своему мешку и, обернувшись на парней, заглянул внутрь. Кот все еще спал. Чэнь Цзяолун подавил в себе желание ткнуть его в бок и разбудить, но понимал, что у паршивого животного вообще нет чувства самосохранения. Вчера он чуть не раскрыл себя и его и вообще потратил половину его денег! И Учитель подумал, что ему мало дает! Ему, выходцу из самого богатого клана духов-животных!! Подобный позор А-Цю еще надолго запомнит. Он представил, что сказал бы дядя, узнав, что над его племянником смеялись, что он слишком много потратил, да так, что решил сыграть в кости. Не будь он вчера в скверном настроении из-за кота, он бы не сел играть с Хоу Пэном, не проиграл бы тому кучу духовных камней, не напоролся бы на Учителя… Паршивый кот! В сердцах А-Цю покрепче завязал мешок, надеясь, что Мао-Мао задохнется. Час пролетел слишком быстро. Стонущие от боли в руках и ногах ученики уселись на лошадей, надменно смотрящие на всех ученики Хэхуа залезли в повозку к своему Учителю под завистливые взгляды всех остальных. Девушки тоже с облегчением погрузились в повозку старейшины Кунци. А-Цю тоскливо ухватился за луку седла, когда к нему приблизился Цин Юйдунь. — Утренняя тренировка была изматывающей? — спросил он. А-Цю уставился на Учителя, не понимая, какого ответа он ждет. Была ли это какая-то проверка? Нужно ли ему ответить честно или нет? Что на самом деле хотел узнать Учитель? — Изматывающей, ужасно изматывающей! — воскликнул Хоу Пэн со своей лошади, услышав вопрос и вызволяя Чэнь Цзяолуна из этого неловкого положения. — Старейшина, у меня так болят руки, что сейчас отвалятся! — Хоу Пэн, — прикрикнула на него Цай Хуэй, посылая испепеляющий взгляд. Тот тут же замолк, но, отвернувшись от старейшины Цунчжэ, сморщил лицо для шицзе. Та поджала губы, отворачиваясь. Брови Цин Юйдуня сошлись на переносице. А-Цю неуверенно кивнул. — Можешь поехать со мной, — неожиданно предложил Учитель, и А-Цю сначала подумал, что у него проблемы со слухом. С ним? Это значит в повозке? — О-о, Чэнь шиди, да ты везунчик, — послышался веселый шепот Хоу Пэна, совершенно не смущенного еще одним свирепым взглядом Цай шицзе. — Д-да, Учитель! Спасибо, Учитель! — боясь упустить возможность, А-Цю тут же выпалил ответ, так торопясь, что чуть не перепутал слоги. Цин Юйдунь еле заметно улыбнулся. — Тогда привяжи лошадь к повозке и забирайся, — он откинул полог повозки и залез внутрь. — Ох-х, хотел бы я, чтобы наш Учитель тоже был тут, — тоскливо протянул Хоу Пэн, за что наконец получил подзатыльник от подъехавшей к нему шицзе. Но А-Цю уже не было дела до его насмешек. Он потянулся за мешком на седле, но затем его рука замерла, и он мстительно ухмыльнулся. Нет уж, пусть кот «едет» вне повозки. А он посидит с Учителем вдвоем. Только вдвоем. Без всяких паршивых котов. Боясь, что Учитель передумает, он поскорее привязал лошадь сзади к повозке и забрался внутрь. Здесь было не слишком просторно, но и не тесно — только широкое сидение, на котором в позе лотоса сидел Цин Юйдунь, и пространство перед ним. Цин Юйдунь протянул ему подушку, предлагая сесть напротив. Ученик с готовностью разместился, прислоняясь спиной к стенке повозки и вытягивая ноги. — Выдвигаемся, — Цин Юйдунь отодвинул занавеску и кивнул Дай Юню. Тот поехал вперед, направляя их делегацию. Повозка тоже дернулась и покатилась по мощеной дороге. А-Цю неожиданно занервничал — он редко когда бывал вот так наедине с Учителем, и от близости и тесноты повозки ему стало жарко. Обычно с ними всегда был глупый кот, или журавли, или кто-то из старейшин, или, по крайней мере, свободное пространство вокруг — роща, кабинет, поляна. Но здесь они были только вдвоем. Повозка мерно катилась по дороге с легким стуком. Не чувствуя никакого неудобства, Цин Юйдунь уже закрыл глаза и погрузился в медитацию. А-Цю понял, что впервые находится к нему так близко и так долго. Он не мог отвести глаз от прекрасного спокойного лица Учителя, рассматривая его черные ресницы, мраморные щеки, угловатые скулы, брови вразлет. — Хочешь что-то спросить? — послышался голос Цин Юйдуня. А-Цю вздрогнул, понимая, что заклинатель почувствовал его взгляд. — Н-нет, Учитель. Этот ученик просто задумался о том, как ему повезло, — А-Цю лучезарно улыбнулся. Цзисюань, открыв глаза, посмотрел на него. По правде сказать, спустя пять лет отсутствия, хоть для него не изменилось почти ничего, но для Чэнь Цю прошло много лет. В юности годы длиннее. Иногда Цин Юйдунь задумывался: сможет ли он понять своего ученика? Когда они разговаривали, то ему казалось, что он его понимает, но когда он смотрел на ученика издалека, тот выглядел совсем другим человеком. Как он злился, как смеялся, как остро отвечал на насмешки, какие отношения он строил с другими учениками секты — все это отличалось от отношения А-Цю к нему. А-Цю, казалось, рядом с ним надевал маску. Цин Юйдунь не был глупцом — он просто не понимал чувства, у него начисто отсутствовала эмпатия. Но за столько лет жизни с людьми он научился наблюдательности, научился притворяться, что ему не все равно, научился изображать чувства. Иногда он ощущал их слабые отголоски в груди. Так, ему почему-то не хотелось, чтобы ученик его ненавидел. — Учитель был сегодня слишком жесток, — вздохнул Цин Юйдунь, признавая ошибку. Не следовало давать такую жесткую тренировку ученикам. — Нет, что вы, это полезно для нас всех, — запротестовал А-Цю. На его лице была написана искренняя убежденность. — Да, тяжело, но в бою тоже непросто. Когда мы будем уничтожать демонов, никто не скажет: «Отдыхайте». Никто не прикроет нам спину, когда мы останемся в одиночестве. Никто не поможет, если наши руки не смогут больше держать меч. Духовная сила важна, но развивать физическую силу тоже важно, — слова А-Цю были наполнены верой. Цин Юйдунь вскинул на него глаза в удивлении. «Физическая сила столь же важна, сколь и духовная, Сюань-эр», — пронеслись в его голове слова. — Да, ты прав, — наконец проговорил Цин Юйдунь. — Оказывается, ты понимаешь меня лучше, чем я думал. Эти слова заставили сердце А-Цю забиться чаще от волнения. Неужели Учитель вправду это сказал? Он похвалил его за понимание истинных мотивов этой тренировки? — Помедитируй, — чувствуя, что ученик сейчас разразится неудержимым потоком восторгов, сказал Цин Юйдунь. — Да, Учитель, — гордо отозвался тот и уселся правильно, складывая пальцы в мудру. Он закрыл глаза, направляя потоки ци по своим меридианам. Цин Юйдунь некоторое время всматривался в его напряженное лицо, а затем еле заметно улыбнулся. Может быть, ему не стоит переживать, что они с учеником потеряли пять лет?