Первая стрела ранила какого-то прохожего в спину, он вскрикнул, нелепо взмахнул руками и упал ничком, дергаясь. Кровь хлынула из-под лопатки, пропитывая его простой халат, а затем мгновенно потемнела. Черная стрела как будто впитала кровь и вспыхнула черным пламенем.
Однако у Мао-Мао и Цин Юйдуня не было времени увидеть все это. Потому что навстречу им летели еще стрелы. С крыши соседнего здания стреляло двое. Бин Жэнь описал красивую дугу в воздухе, посылая волну ледяной ци в направлении изогнутого карниза. Стрелы разлетелись в стороны, превращаясь в пыль. Однако некоторые снова ранили людей, в ужасе разбегавшихся кто куда.
— Старейшина, они хотят поиграть издалека, — крикнул Мао-Мао с залихватской ухмылкой, как будто лучшего развлечения он и представить себе не мог. Он направил потоки ци в Ху Чжуа в своих руках, обеими руками вцепившись в рукоять. Меч вспыхнул белым, пробиваясь сквозь слой ржавчины.
— Держись ближе, — спокойно наказал ему Цин Юйдунь, складывая руки в печать. Его меч завис перед ним, а затем устремился к стрелявшим. Бин Жэнь рассек воздух, и послышался звон, когда лук нападавшего парировал удар. Старейшина метнулся вперед, заставляя свой клинок сражаться, а сам все ближе подбираясь к лучникам. Второй лучник спешно натянул тетиву, выпуская в него еще несколько стрел подряд. Мощный барьер Цзисюаня загудел, отражая их. Мао-Мао чертыхнулся и бросился за старейшиной Цунчжэ, который уже взлетел на крышу и перехватил рукоять Бин Жэня, лично вступая в схватку.
Кот занес Ху Чжуа, атакуя второго стрелявшего, чтобы тот не мог выпускать стрелы в Цзисюаня.
— Этот лао-цзы терпеть не может ударов со спины! — крикнул он, заставляя свой клинок вспыхнуть белым ледяным пламенем, похожим на Бин Жэнь. Цин Юйдунь невольно скосил глаза, глядя, как «Эр Лан» сражается. Он двигался… в точности, как А-Цю, только его техника была более сумбурной, более агрессивной и рваной. Его шаги были непредсказуемыми, его меч бил исподтишка. Фигура, закутанная в черное, вскрикнула, отступая. Человек в маске споткнулся об излом крыши, падая на спину, и покатился по черепице, сшибая плитку. Мао-Мао устремился за ним.
Противник же Цин Юйдуня был более искусен в ближнем бою. Отбросив лук в сторону, он выхватил из-за пояса два коротких меча, скрещивая их, чтобы парировать удар Бин Жэня. Затем он с боевым кличем бросился на старейшину Цунчжэ.
Цзисюань нахмурился — лучник как будто не осознавал, что во многом уступает ему. Он был совершенно не соперник старейшине Цунчжэ, но все равно самоубийственно бросился в бой. За три удара Бин Жэнем Цин Юйдунь победил его, выбивая кинжалы из рук. Он приставил меч к шее лучника, но прежде чем он успел спросить его, кто тот такой, тот захрипел, его пальцы резко сжались, и из глаз хлынула кровь.
— Стой! — вскрикнул Цин Юйдунь, но было поздно: лучник уже покончил с собой, раздавив пилюлю с ядом. Его тело перевалилось за край карниза и мешком упало на землю, вызывая новые крики людей. Он оглянулся на Эр Лана, который уже на земле сразил второго лучника и выпрямился, на его губах мелькнула самодовольная улыбка, когда он заметил взгляд старейшины Цунчжэ.
Тот проглотил слова «Не убивай его», увидев безжизненное тело. Старейшина Цунчжэ мягко вздохнул, опуская меч. Он спрыгнул с крыши, подходя к мертвецу и наклоняясь. Обшарив его одежды, он не нашел ничего, кроме небольшой черно-красной печати секты Цихэй.
Мао-Мао проделал то же самое со своим противником, извлекая идентичную печать. Его брови в недоумении сошлись под маской.
— Что за нелепое нападение? Какие тупые самоубийцы, — сказал он довольно громко, обращаясь к старейшине Цунчжэ. Тот тоже нахмурился. Он оглянулся, увидев, что к ним уже спешат стражники из секты Линьцзи в голубых одеждах.
Нападение действительно было нелепым. В центре Хэфэя, где кругом была стража, а сам он находился посреди толпы. Вероятность ранить его была минимальна. Если он вообще был целью нападавших. Потому что, кажется, они просто пытались защититься. Но зачем вступили в бой? Почему просто не сбежали, увидев его?
Ученики секты Линьцзи окружили их, кто-то спросил, в порядке ли они. Другие встали барьером вокруг них, не давая любопытным зевакам подойти ближе. Один из мужчин в брони достал духовный кристалл, явно намереваясь связаться с Линь Кэ. Цин Юйдунь казался погруженным в свои мысли, он не моргая смотрел на тело перед собой.
Мао-Мао уставился на нахмуренные брови Цин Юйдуня. Прекрасное лицо того, казалось, помрачнело, но от этого не становилось менее красивым.
— Если вы будете хмуриться, старейшина, у вас появятся морщины, — неожиданно выпалил он. Цин Юйдунь моргнул, переводя на него взгляд.
— Что? — недоуменно спросил он.
— Морщины… а, не берите в голову, — легкомысленно махнул рукой кот. Затем его лицо вспыхнуло какой-то мыслью, и он расплылся в ухмылке. — Старейшина, это считается за поимку демонических заклинателей? — с каким-то намеком вкрадчиво спросил он, наклоняясь ближе к Цзисюаню.
Тот невольно сделал шажок назад.
— В какой-то степени, — осторожно ответил мужчина, не понимая, к чему ведет «господин Эр Лан».
— То есть я выполнил свою часть сделки? — улыбка кота стала еще шире, хотя, казалось, это уже невозможно.
— Сделки? — брови Цзисюаня взметнулись вверх. — А… — наконец понял он, к чему ведет этот наглейший человек. — Я… — Однако он вдруг замолчал, заметив боковым зрением внезапное движение. Один из ближайших к нему учеников Линьцзи сделал резкий шаг в его сторону. Цзисюань повернулся к нему, намереваясь услышать, что тот хочет сказать. Ученик открыл рот, но из него не вылетело ни звука. Его цицяо* начали кровоточить. Он захлопал ртом, как рыба, выброшенная на берег, и протянул руку, хватаясь за рукав Цин Юйдуня.
*Цицяо — семь отверстий (в голове человека: уши, глаза, ноздри, рот — органы восприятия внешнего мира; способности человека).
Тот удержался на ногах, когда ученик завалился на него. Стройные ряды Линьцзи пошатнулись, ученики с криками ужаса отпрянули, кто-то звал ученика по имени. Ноги у паренька подогнулись, и он рухнул на Цин Юйдуня, задыхаясь. Старейшина Цунчжэ подхватил его под руки и осел на землю, не обращая внимания на то, что его светло-зеленый халат теперь испачкан темной кровью. Ученик вцепился в него мертвой хваткой, поднимая красные глаза на мужчину. Он открывал рот, пытаясь что-то сказать, и Цзисюань наклонился ближе.
И в этот момент Мао-Мао что-то почувствовал. Темную ци, взметнувшуюся, как потревоженная змея. Он почти наяву увидел, как облако черного дыма обняло Цин Юйдуня.
— Нет! — не задумываясь, он бросился вперед, хватая старейшину за плечо и заставляя отпрянуть. Умирающий ученик на руках мужчины вдруг дернулся, и черный кинжал, который был зажат в его скрюченной руке, вошел в бок Мао-Мао, словно нож в масло. — Ай-я, — выдавил кот, болезненно кривясь. Реакция Цин Юйдуня была мгновенной — он выбил клинок из рук ученика, но когда он посмотрел на того, парень уже замер, его глаза, обращенные к небу, остекленели. Цин Юйдунь вскочил на ноги.
Мао-Мао сделал маленький шаг назад на дрожащих ногах, поморщился, выдергивая кинжал из бока. Кровь хлынула ему на ладонь, он прижал пальцы к ране. Кот побледнел как полотно.
— Ну теперь… точно заслужил… — ухмыльнулся он дрожащими губами. Затем его глаза закатились, и он рухнул бы на землю, если бы Цин Юйдунь не подхватил его.
***
А-Цю поднял клинок. Одежды его противника были такими яркими, что на них почти больно было смотреть. Он прищурился, изучая соперника. Шаолиньские монахи были полны сюрпризов. Неприятных сюрпризов, не из тех, что ему бы хотелось узнать в бою. Он наблюдал за всеми боями Шаолиня, но так и не нашел единой техники. Все они сражались разным оружием, все полагались на буддийские сутры, но Цзяолун не был с ними знаком. Честно говоря, его вообще никогда не интересовали эти лысые ослы.
Да и чем какой-то монах мог превзойти ученика клана Дракона? Самого сильного клана в мире?
Оказалось, было чем. Когда губы монаха зашевелились, его фигура, казалось, размылась — настолько быстро он двигался. Его цингун превосходил всех, кого знал А-Цю. Он парировал первый удар, но второй взмах шеста пришелся ему на поясницу.
Дракончик выгнулся, морщась от боли. Монах не остановился ни на секунду — его шест разил без промаха, и А-Цю пропускал половину ударов. Когда оружие Шаолиня ударило его по локтю, наверняка оставляя там большой синяк, в груди Дракона поднялась ярость. Проиграть бамбуковому шесту — какая нелепость! Какой позор! Он крепче перехватил свой меч, сосредотачивая дыхание. Третья глава техники Нефритового меча. Спокойствие разума и духовного сознания. Замедление. Душевное равновесие. Гармония с природной ци.
Он не понимал этих понятий. Дракон был стихией, постоянным движением. Когда Цин Юйдунь объяснял ему третью главу учения, он, конечно, кивал, говоря, что все понял, но на деле… это были лишь пустые слова. Зачем успокаиваться и замедляться в бою?! Что за глупость? Разве это поможет победить противника? Разве не надо двигаться как можно быстрее, предупредить его удары?
Видя, как быстро и ритмично двигается шаолиньский монах, А-Цю внезапно как будто прозрел. Буддийские техники тоже воспитывали спокойствие и гармонию.
Дракон сделал плавный вдох, собирая ци из окружающего мира и заставляя ее стать барьером между ним и шестом. Затем сделал медленный выдох, неожиданно чувствуя каждую частицу в воздухе. Он увидел, как губы монаха дернулись, как одной рукой тот потянулся к четкам на шее. Время как будто замедлилось. Дракон заметил каждую песчинку, взметнувшуюся в воздух от их сражения, каждую складку на лице молодого парня перед собой. Он уловил, как дернулось запястье того, и, предупреждая его следующий удар, направил туда меч. Бамбуковый шест и клинок столкнулись.
Время снова потекло как обычно. Но теперь А-Цю ощущал его отчетливее. Его удар оставил трещину на шесте. Монах сделал глубокий вдох и принялся с новой силой читать сутры, его движения ускорились. Но сейчас и Цзяолун мог поспевать за ним. Его цингун как будто стал быстрее — хотя, на самом деле, это время ощущалось чуть по-другому.
Он снова предупредил удар противника, и от столкновения с мечом шест переломился пополам. Монах разжал пальцы, и вибрирующее оружие упало в песок.
Парень замер, а затем сложил руки перед собой и поклонился.
— Спасибо за прекрасный бой, — сказал он глубоким спокойным тоном. По его лицу даже не пробежала тень. Он казался таким же безмятежным, как и раньше. А-Цю прищурился. Затем хмыкнул, перехватывая меч и складывая руки перед собой в кулак.
— Вы позволили мне победить.
Они направились к разным выходам, и А-Цю чувствовал, как будто каждый его шаг пульсирует силой. Он, казалось, пружинил над поверхностью. Его переполняла ци. Выйдя за пределы арены, он услышал восторженные крики. Подняв глаза к центральной трибуне, он увидел мать и дядю. Чэнь Сяньюй смотрела на него, но он не мог прочитать ее взгляд. Зато дядя восторженно махал ему рукой и показал большой палец. А затем перед глазами А-Цю все почернело, и он упал в обморок.
