***
Дай Юнь подумал о том, что с момента, как они отправились на Конференцию, старейшина Цунчжэ стал хмуриться все больше и больше. Не то чтобы его это портило — такое прекрасное лицо сложно чем-то испортить. Однако явно подмачивало его репутацию бесстрастного льдышки. — С ними все будет в порядке, — сказал он. — А? — Цин Юйдунь поднял на него глаза, глядя с непониманием. — Ну, с учениками твоими, — пояснил призрачный старейшина. — В порядке все будет, не стоит так волноваться. — А, да… — несколько рассеянно заметил тот. Он пребывал в редком для него смятении чувств и даже не заметил, что Дай Юнь сказал «учениками» вместо «ученика». Они сидели в беседке в резиденции Юньхэ. Чай перед старейшиной Цунчжэ давно остыл, но он продолжал бездумно крутить в руках пиалу. — Чэнь Цзяолун уже ушел в медитацию, чтобы благополучно перейти на следующую стадию совершенствования. Рядом с ним глава клана Дракона, все пройдет успешно, — немного помолчав, продолжил Дай Юнь. — А Эр Лан… Пальцы, держащие пиалу, еле заметно дернулись. К своему стыду, Цин Юйдунь осознавал, что волнуется за какого-то проходимца больше, чем за собственного ученика. — Жизни Эр Лана ничего не угрожает. Госпожа У лично осмотрела его раны. Единственное, что ему может грозить, — это отклонение ци из-за темной энергии. Но здесь мы ничем не можем ему помочь. Если он тверд духом и даньтянем, он скоро очнется. Старейшина Кунци внимательно наблюдал за лицом Цзисюаня. Он впервые видел, чтобы тот за кого-то волновался. А он очевидно волновался сейчас. Это было странно. Но, тем не менее, увлекательно. — Цзисюань! — раздался оклик со стороны. Цин Юйдунь повернул голову, увидев Чэнь Канлуна, который спешил к ним. — Вот ты где. Старейшина Кунци, — он сухо кивнул Дай Юню. Тот ответил тем же жестом. — Ты искал меня? — спросил мужчина. — Да. А-Цю, вероятно, не сможет участвовать в дальнейших боях, даже если очнется сегодня. Ему потребуется время на стабилизацию своей ци, — Дракон плюхнулся на свободный табурет и налил себе чаю. Сделав глоток, он поморщился. — Что за гадость? — Успокаивающий отвар, — безмятежно произнес Дай Юнь, в уголке его рта мелькнула насмешка. — А кто-то нервничает? — вскинул брови глава клана, непонимающе переводя взгляд с одного лица на другое. — Цзисюань, ты переживаешь за А-Цю? Брось, я же сказал тебе, что все пройдет успешно. Я направлял его своей ци, так что он может проснуться уже утром. — Я не нервничаю, — отозвался Цин Юйдунь, выражение его лица снова стало непроницаемым. — А-Цю давно было пора подняться на следующую стадию. Мне лишь интересно, что вызвало у него прорыв во время боя. — О, думаю, мой племянник не преминет тебе похвастаться, — хмыкнул Дракон. — А, кстати, — он будто бы только что «вспомнил», — что там с этим наглецом? — Эр Лан пока не очнулся, — равнодушно отозвался Цзисюань. Однако оба человека перед ним, хотя он этого и не замечал, внимательно наблюдали и изучали его. Один долгие годы, а второй только начал свой путь. — Он закрыл тебя от кинжала, — пиала в пальцах Дракона провернулась на столе и звякнула, застыв. Его губы дернулись от раздражения. — Его следует наградить. Ты… возьмешь его в ученики? — Чэнь Канлун уставился на Цин Юйдуня. — Не знаю, — просто отозвался тот. — Я обдумываю этот вопрос. Сердце Дракона екнуло. Он был в комнате Эр Лана, которого разместили в резиденции, вместе с Юньси, и видел, как тот выглядит. Когда с того бродяги сняли маску… Чэнь Канлуну тут же захотелось надеть ее обратно. Право, в глупой маске кота он выглядел намного лучше. — М-м-м, — протянул Чэнь Канлун, понимая, что он не может запретить Цзисюаню брать в ученики кого бы то ни было. По крайней мере, это не юная прекрасная дева. Зато юный прекрасный юноша. Впрочем, Цзисюаня на его памяти никогда не волновала красота — тем более, он был самым прекрасным человеком в этом мире. — А парень-то красавчик. Дай Юню захотелось хлопнуть себя по лицу. Либо глава клана Дракона мазохист, либо он не знал, что еще и думать. Самый великий мечник их времени, могущественный пятисотлетний Дракон рядом со старейшиной Цунчжэ становился несмышленым подростком. — Да? — рассеянно переспросил Цин Юйдунь. Сам он не видел лица юноши. Как только он принес его в резиденцию и вызвал госпожу У, он ушел проверить А-Цю, которого также доставили в то же время. А потом возвращаться в комнату, где лечили больного, показалось ему дурным тоном, поэтому он остался в беседке, дожидаясь новостей. Чуть позже к нему присоединился Дай Юнь, и вот они уже три шичэня сидели здесь, пока ночь опускалась на Хэфэй. — Ты не видел? — изумленно спросил Чэнь Канлун. — Да не так уж он и красив. Этот Дракон явно лучше выглядит, — самодовольно ударив себя в грудь, сказал мужчина. — Глава клана, вам следует быть скромнее, — крошечная улыбка мелькнула в уголке губ Цзисюаня. Острым глазом увидев ее, Дракон счастливо хмыкнул, а затем притворно возмутился: — Какой еще «глава клана»? Где ты тут видишь главу клана? Дэмин! Дай Юнь еле удержался, чтобы не закатить глаза. Беспокоясь, что тупость передается по воздуху, он поднялся с места. — Доброй ночи, — сказал он, выходя из беседки. — Доброй, — раздалось ему вслед. Некоторое время мужчины в беседке молчали. Не в силах выносить тягостную тишину, как будто наполненную чем-то странным, Чэнь Канлун наконец сказал: — Завтра начнутся сражения между сектами и кланами. Жаль, что я не смогу сразиться с тобой, Цзисюань. — Ты можешь вызвать меня на бой в любое время, — посмотрел на него мужчина. Его глаза сияли в тусклом свете угасающего дня. И хотя в них по-прежнему был лед, этот взгляд казался Дракону самым теплым на свете. — Разве тогда я смогу похвалиться своим мастерством? — хмыкнул он, отводя взгляд. — Неужели великому главе клана Дракона нужно одобрение других? — брови Цин Юйдуня чуть поднялись вверх. Казалось, он дразнит его. «Только твое», — хотел сказать Чэнь Канлун, но, как обычно, проглотил свои слова. Вместо этого он неопределенно махнул рукой. — Я тоже пойду. Синши* хоть и не показывает, но сильно переживает за А-Цю. Пойду получу пару-тройку нагоняев непонятно за что, — он хохотнул, скрывая неловкость, и поднялся, руками расправляя складки на своем халате.*Личное имя Чэнь Сяньюй, матери А-Цю.
— Я схожу с тобой, — сказал Цин Юйдунь. Медленно идя за Чэнь Канлуном, он размышлял. Впервые на его памяти ему было тяжело бездействовать. В его душе бурлил какой-то беспокойный огонь, непонятно откуда взявшийся. Казалось, что кинжал пронзил не только Эр Лана, но и его самого задел, иначе как объяснить то, что уже несколько часов он сражался с бушующей ци внутри себя? Долгое время он сдерживал свой уровень совершенствования, но сегодняшние события чуть не прорвали его барьер. Он чувствовал себя так… странно. Как будто кровь была его, как будто рана была его, как будто… Эр Лан — это он. И еще это пронзившее его чувство… тревоги? Страха? Каким бы умным ни был Цин Юйдунь, когда дело доходило до чувств, его цзюэ-хунь отсутствовала, и он не мог определить, что ощущает. И между тем он понимал, что это неправильно: его ученик был в опасности, а он беспокоился о каком-то проходимце. Бумажные двери разошлись в стороны. Цин Юйдунь шагнул в гостевой павильон. Конечно, А-Цю нельзя было оставлять в общежитии, поэтому Цзисюань приказал разместить Драконов в пустующем павильоне. Посреди комнаты, освещенной несколькими свечами, в позе лотоса сидел А-Цю. Его лицо было бледным, а по лбу и шее катились бисеринки пота. Позади него в идентичной позе замерла Вторая госпожа Чэнь, прижимая ладони к спине сына. Она тоже выглядела бледной. — Синши, — окликнул ее Чэнь Канлун. Госпожа Чэнь открыла глаза и опустила руки. Она кивнула вошедшему Цин Юйдуню. — Его ци стабилизировалась, — пояснила она. — Я лишь помогаю ему быстрее восстановиться. — Ты перебарщиваешь, — поморщился Дракон. — А-Цю крепкий малый, он сам пройдет испытание. Женщина не ответила, только плотно сжала губы. — А-Цю смог поразить вас на Конференции? — спросил Цзисюань, глядя ей в лицо. — Что? — на ее лице мелькнуло раздражение, а затем брови сошлись у переносицы. — А. Я бы сказала, что он не опозорился. — Сестра, ты очень строга к А-Цю, — вздохнул Чэнь Канлун. По его тону было очевидно, что племянник был бесконечной темой споров между ним и сестрой. — Я его мать и могу воспитывать его как хочу! — резко отозвалась та. Глава клана поежился, бросая взгляд на Цин Юйдуня. — А-Цю отлично проявил себя во всех боях. Он не проиграл ни одного до сих пор. Он даже смог прорваться на следующую стадию совершенствования, — ровным голосом сказал тот. — Если это называется «не опозорить», то я готов согласиться с вами. Я по-прежнему считаю, что техника Нефритового клинка подходит А-Цю больше, чем огненные практики вашего клана. Совершенствуйся он дома, он бы уже столкнулся с внутренними демонами и отклонением ци. Всем известно, что огненные практики сильнее влияют на даньтянь. А-Цю очень активный мальчик, вы и сами это знаете. Чэнь Сяньюй поджала губы сильнее, ища слова, чтобы возразить, но не нашла их. В глубине души она понимала, что старейшина Цунчжэ прав. Ледяной клинок и правда лучше подошел ее сыну. Но гордость… Гордость от этого болела не меньше. — Что ж, раз вы так считаете, я, пожалуй, все же позволю А-Цю остаться в секте Юньхэ еще ненадолго, — сухим тоном произнесла она, глядя ему прямо в глаза. В ее зрачках, казалось, пылал огонь, готовый сжечь его, если он произнесет неверное слово. Чэнь Канлун с трудом поборол желание встать перед Цин Юйдунем. — Благодарю Вторую госпожу, — вместо этого Цзисюань поклонился, складывая руки перед собой. Затем он развернулся и вышел из комнаты. — Сестра, почему ты не можешь быть хоть чуточку помягче? — сокрушенно пробормотал Чэнь Канлун. — Почему я должна быть мягка с тем, кто забрал моего сына? — резко отозвалась та. Она вновь уселась позади А-Цю и приложила руки к его спине. — Не мешай мне. Словно получив амнистию, Чэнь Канлун развернулся на каблуках и поспешил прочь, однако на улице он уже не встретил Цин Юйдуня. Поведя носом, он недовольно уставился в сторону павильона старейшины Цунчжэ. «Ты его еще и в свою кровать положил», — подумал он со злостью, а после направился к кухне, намереваясь «одолжить» пару кувшинов вина, чтобы скоротать ночь. Цин Юйдунь стоял над Мао-Мао, который без сознания лежал в постели. На вид юноше было не больше двадцати лет, он казался ровесником А-Цю. Его лицо без маски было бледным и как будто скроенным из острых углов — резкие скулы, острый подбородок и острый нос, тонкие губы, сейчас плотно сжатые, белые брови, тоже угловатые, и длинные ресницы, обрамлявшие изгибы-полумесяцы глаз. Его серебряные волосы разметались по подушке, их концы как будто потемнели сильнее. Его сон был беспокойным, об этом свидетельствовало откинутое в сторону одеяло и пальцы, вцепившиеся в простыню. Он вспотел. Тот был обнажен по пояс, его бок был аккуратно перевязан, следов крови тоже не было. В целом, он выглядел просто как человек, которому снится кошмар. Цин Юйдунь некоторое время без всяких эмоций разглядывал Эр Лана. Если бы кто-то сейчас зашел (не дай Владыка!) в комнату старейшины Цунчжэ, то посчитал бы, что тот размышляет, как избавиться от трупа. Наконец Цзисюань как будто очнулся и присел на край кровати. Он положил ладонь на голую грудь юноши и закрыл глаза, направляя свою ледяную ци в пылающий от жара даньтянь Эр Лана. Темная ци, окутавшая его золотое ядро, отступила в панике, столкнувшись с чистой энергией старейшины Цунчжэ. А затем даньтянь как будто потянулся к знакомой ци, радостно принимая холод. Мао-Мао резко вздохнул, его пальцы вцепились в простыню. Внезапно его пронзил морозный, до боли знакомый лед, будто в сердце ударили колом. Он резко распахнул глаза, увидев прямо над собой два черных глубоких глаза. — Цзисюань…