Белый кот старейшины Цунчжэ

Остаток пути прошел без приключений. Ци теперь текла в теле старейшины Цунчжэ плавно и равномерно, поэтому он без всяких проблем удерживал корабль в воздухе. Он снова заперся в своей каюте, уйдя в медитацию. На этот раз, видимо, опасаясь, что с Учителем что-то случится, а кот снова окажется в нужном месте в нужное время, Чэнь Цзяолун напросился посидеть с ним. Разумеется, Юй Ху тоже был тут. Поскольку столик в небольшой комнатке был только один, да и все убранство каюты теперь пришло в совершенный хаос, Цин Юйдунь, недолго думая, запряг обоих своих учеников убираться. — Но, Учитель, разве, когда вы снова уменьшите корабль, он не вернется к прежнему виду? — спросил А-Цю, уныло глядя на перевернутые шкафчики, стол, раскиданные бумаги и прочий беспорядок. — Нет, — качнул головой мужчина. — Это не самое высшее по уровню судно, оно не способно самовосстанавливаться. — Он тоже с некоторой долей скепсиса уставился на беспорядок, размышляя о том, как шисюн будет недоволен уроном, нанесенным бесценному кораблю. — А… — протянул А-Цю, проглатывая слова о том, что в клане Дракона все духовные судна могли самовосстанавливаться после того, как уменьшались. — Чего встал, давай убираться, — толкнул его плечом Юй Ху, проходя к перевернутому шкафчику и поддевая носком сапога упавший свиток. — Сам-то… — пробурчал А-Цю, устремляясь к нему. Он не мог позволить, чтобы этот паршивый кот заслужил еще большую симпатию Учителя! Тот и так его спас! А что сделал он? Искал его целый день! Услышь об этом дядя, он бы устроил ему нагоняй. Однако вскоре энергичный Дракончик обнаружил, что убирается в комнате только он один, а кот старательно изображает бурную деятельность. Юй Ху просто переходил от предмета к предмету, рассматривал их, а затем оставлял ровно в том же виде, как и до этого, стоило А-Цю подбежать, чтобы все поправить. — Эй! — вскрикнул юноша, указывая пальцем на беловолосого. Однако затем, поняв, что смысла от упрека никакого не будет, обернулся к Цин Юйдуню. — Учитель! Он ничего не делает! — Тш-ш, — многозначительно приложил к губам палец Юй Ху. А-Цю мигом захлопнул рот — Цин Юйдунь погрузился в глубокую медитацию. Однако мгновение спустя Дракон снова рассвирепел — и почему ему замечание делает это паршивое животное?! — Да ты!.. — прошипел он ругательное слово, стараясь звучать не слишком громко, чтобы не потревожить мужчину. — Этот лао-цзы твой шиди, где же твоя братская привязанность? — всплеснул руками Юй Ху. — Учитель, он обзывается! Старейшина Цунчжэ распахнул свои прекрасные глаза. Холодный взгляд устремился на двоих учеников, один из которых расслабленно улыбался, а второй явно готов был начать драку. Цин Юйдунь почувствовал в себе желание глубоко вздохнуть. — Что случилось?.. — спросил он. — Юй Ху ничего не делает! — мигом пожаловался А-Цю. Юй Ху невинно улыбнулся: — Шисюн был так деятелен, я не хотел мешать ему помогать Учителю. — Да ты явно просто прохлаждался, уклоняясь от уборки! — обернулся к нему разъяренный Дракон. — Не прохлаждался, а восстанавливал силы, — кот лениво потянулся. — Я все-таки уже сутки не спал и не ел нормально… Сам понимаешь, по какой причине… — Он как бы мимоходом поправил воротник светло-зеленого халата, который удивительным образом был ему впору, хотя и шился индивидуально на старейшину Цунчжэ. — Это явные отмазки! — еще сильнее разозлился А-Цю. — Учитель, я… — Довольно, — отрезал Цин Юйдунь. — Выметайтесь оба. — Учитель! — На него уставились две пары грустных круглых глаз. — Вон, — Цин Юйдунь махнул рукой, и дверь в каюту распахнулась. Обоих учеников подхватил порыв ветра и выставил за дверь. Та шумно захлопнулась. Двое юношей уставились на дерево, а затем переглянулись. — Это ты все виноват! — Кто просил тебя так громко возмущаться? Не отвалились бы у тебя руки от того шкафа! — А ты почему ничего не делал?! Разве справедливо? — Ой, нашелся тут борец за справедливость! Цин Юйдунь внутри каюты тяжело вздохнул. Он махнул рукой, и оба ученика заткнулись благодаря заклинанию молчания. А-Цю свирепо посмотрел на Юй Ху, развернулся и, взмахнув рукавами, которых у него не было, направился прочь. Юй Ху скорчил ему рожицу в спину, а затем с огорчением посмотрел на дверь. Он безмолвно вздохнул и направился в ту же сторону, что и А-Цю, — просто из коридора больше не было выхода. Цин Юйдунь наконец остался в тишине. Некоторое время он спокойно медитировал, но затем резко распахнул глаза. По правде сказать, он был не так спокоен, как выглядел. Перед учениками он сохранял лицо, но, оставшись наедине с собой, приложил руку к груди. Он чувствовал странные вещи, словно отголоски эмоций, — и даже как будто не своих. Если бы он знал, что такое эмоции, то, наверное, определил бы их как смятение. Он был в смятении. Это Небесное Бедствие, это видение, Учитель, странность Юй Ху… Эта непонятная белая ци, которая помогла ему прорваться, эти сердечные демоны, которых у него не должно быть, — ведь у него нет эмоций как таковых. Этот прорыв Барьера, подозрительно совпавший с его прорывом… Он не понимал, что происходит. Он вскинул голову на стук в дверь. — Это я, — сказал Дай Юнь. — Входи. Дай Юнь — весь в темно-синем, как какое-то темное пятно, — возник у дверей. Зайдя, он замер, рассматривая фигуру Цин Юйдуня. Здесь, в маленькой камере, старейшина Цунчжэ не подавлял свою ци, и вся комната была наполнена его энергией. — Ты в порядке, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал старейшина Кунци. — Да, — Цзисюань улыбнулся краешком губ, пытаясь выглядеть дружелюбнее. — Удивительно, но я совсем не чувствую прежнего упадка сил. — Ты стабилизировал свою стадию совершенствования, и теперь твоя ци не блокируется. — Дай Юнь сделал несколько шагов вперед, осматривая разгром в комнате, который пытались исправить ученики. — Твои ученики очень громко ругаются. — Думаю, им тяжело будет ужиться друг с другом, — вздохнул Цин Юйдунь. — А-Цю привык всегда получать свое, а теперь ему придется делить внимание со своим шиди. — Дракончику это на пользу, — качнул головой мужчина, усаживаясь на низкий пуфик около столика. — Клан Дракона славится самовлюбленностью и… — он бросил взгляд на Цин Юйдуня, — …пылкостью. — А-Цю действительно отдает всего себя своим эмоциям, — кивнул Цзисюань. Дай Юнь хмыкнул, никак это не комментируя. Очевидно, что он говорил совсем о другом Драконе, но старейшина Цунчжэ либо не понял, либо сделал вид, что не понимает. Что ж, возможно, это имело смысл в общении с этими огненными созданиями. — Однако я хотел поговорить с тобой о втором твоем ученике, — Дай Юнь не мигая уставился в лицо Цзисюаню. — И о том, как вы провели эти сутки. — Шиюэ, он… — Цин Юйдунь неожиданно замешкался, не зная, как объяснить то, что было в пещере. Он и сам не понял. Внезапно он почувствовал, что и не хочет рассказывать Дай Юню о том, что было в этой пещере. Эта мысль была такой странной, что он опешил. Ведь ничего не же произошло, но… — Цзисюань, он не пытался навредить тебе, пока вы были в пещере? — спросил призрачный старейшина. — Нет, он… зажег костер, когда мое тело стало замерзать. — Выражение лица Цзисюаня стало сложным. Вернее, он думал, что хорошо владеет лицом, но Дай Юнь увидел, как нахмурились брови и поджались губы у мужчины. — А что? — тут же перевел тему Цин Юйдунь. — Я ему не доверяю, — нахмурился Шиюэ. — Уж больно рьяно он бросился тебя защищать и увозить с корабля. Ты тогда уже был в духовном пространстве и не знаешь, что происходило, — он кратко рассказал о моменте падения корабля. — Если бы это был А-Цю, у меня бы даже вопросов не возникло. Он тебя обожает. Но этот Юй Ху… откуда он взялся? Кто он такой? Почему ничего не известно о его клане? Отчего он привязался к тебе? И почему он так бросился спасать тебя? — Но ты же отпустил его, — заметил Цзисюань, изгибая бровь. По правде сказать, вопросы, которые задавал Дай Юнь, были действительно важными, но сам Цин Юйдунь не мог рассказать и объяснить Шиюэ, почему он принял Юй Ху как ученика. — Потому что у меня не было выбора, — еще сильнее нахмурился тот. Цин Юйдунь вскинул на него глаза, вглядываясь в лицо и с удивлением обнаруживая там признаки вины. Он учился читать по лицам столько лет и знал, как она выглядит. Старейшина Кунци винил себя за то, что произошло. — Ты не виноват, — удивительно мягко сказал Цин Юйдунь, стараясь, чтобы в его голосе сквозил не обычный холод. Он не мог похвастаться большим количеством друзей — их можно было пересчитать по пальцам, и несмотря на то, что одиночество его не тяготило, было что-то тайно приятное — хоть и мимолетное — в том, что о нем беспокоились. — Если бы ты ушел со мной, то ученики оказались бы в опасности. Юй Ху просто оказался в нужном месте в нужное время. — Теперь ты должен ему. — В глазах Дай Юня появилась тьма. Связь с призрачным клинком делала его более восприимчивым к духовным материям, и кармический долг нельзя было просто отпустить. — Значит, я тем более обязан взять его в ученики, — легко отозвался Цин Юйдунь. — Возможно, именно этого он и добивался. Как он пережил удар Небес? — спросил Шиюэ, его лицо было мрачнее тучи. — Я… — Цин Юйдунь осекся, понимая кое-что, — я не знаю. — Это очень подозрительно. Как юноша на стадии Создания ядра мог пережить Бедствие заклинателя стадии Формирования души? — Он сказал, что у него был защитный талисман, — нахмурился Цзисюань. — Какой защитный талисман выдержит Небесное Бедствие? Талисман небесного уровня? Откуда он у него? — не сдавался Дай Юнь. — Я… не знаю, Шиюэ, — вздохнул устало Цин Юйдунь. — Он кажется мне хорошим ребенком. — Ты никогда не ошибался в людях? — резко спросил старейшина Кунци, глядя на него свирепым волком. Цин Юйдунь вернул ему холодный взгляд. — До сих пор — нет, — отозвался он. — Ладно, — вздохнул тот, сдаваясь. — Просто будь осторожнее. Я ему не доверяю. Вся эта история с демоническим кинжалом, с Небесным Бедствием… он уже дважды подставился ради тебя. Почему? Что им движет? Цин Юйдунь отвернулся, уставившись в небольшое окошко корабля. Легкий ветерок залетал с улицы, взметая в воздух страницы книг. Корабль несся на полной скорости к горам Тайшань. — Думаю, я скоро узнаю, — наконец отозвался он после долгой паузы. — Спасибо за беспокойство, — он снова повернулся к мужчине и улыбнулся краешками губ. Изящная, тонкая улыбка скользнула по прекрасному лицу и исчезла. Дай Юнь поднялся, кивнул и покинул каюту. Цин Юйдунь остался в одиночестве.