*Напоминание: Биань (碧安) — лазурь + спокойствие, мир. Прозвище: Бихань (狴犴) — сказочный тигр, голову которого изображали при входе в тюрьму; миф. подземный пес.
Юй Ху фыркнул, прячась обратно за пазуху. Уважать эту ящерицу — еще чего! Но Учитель выбрал ему имя… Оно было лучше, чем у А-Цю, это уж точно. Поэтому он должен соответствовать ему. Хотя бы попытаться.***
Цин Юйдунь не сбавлял скорость и не разговаривал, пока они не пролетели северные горы и не оказались около смотровых башен. Стоило мужчине увидеть их, как он нахмурился, и Юй Ху, высунув нос, с любопытством посмотрел в ту же сторону. И вздрогнул от увиденного. Цин Юйдунь, почувствовав дрожь кошачьего тела, как будто успокаивающе положил ладонь ему на голову. Юй Ху выпучил свои голубые глаза, глядя на невиданное зрелище. Перед ним на плато перед ущельем возвышались башни из черного камня, мрачные и безликие. От каждого камня он чувствовал исходящую древнюю ци — ци их предков, может быть, самого Нефритового императора. По другую сторону ущелья разверзнулся ад из выжженной земли и красного неба. А посреди этого находился Нефритовый барьер, казавшийся таким бледным, таким слабым… Неспособным сдержать зло. — Мяу, — осторожно произнес кот, поворачивая морду к Цин Юйдуню. — Обратись человеком, — вдруг сказал тот. Его глаза прищурились, высматривая людей. Все казалось… слишком спокойным. Он махнул рукой, и Бин Жэнь расширился так, чтобы на нем могло поместиться два человека. Кот осторожно спрыгнул, и в белой вспышке на старейшину упал молодой человек в черных одеждах. — Учитель, — хмыкнул кот, обнимая его за талию. — Не дурачься, — оборвал его тот, отцепляя от себя. — На мече достаточно места, — холод в его голосе заставил кота выпрямиться. — Учитель, с вашим Барьером, кажется, что-то не так… — протянул Юй Ху, глядя, как рябит светло-зеленое полотно. — Разве тут не должно быть полно Хранителей? — Должно быть, — медленно отозвался Цин Юйдунь. Он приказал мечу снижаться. По мере приближения к земле все четче становились черные камни с написанными на них защитными заклинаниями и все мрачнее становилась атмосфера. Даже кот притих, не решаясь открывать рот. Вокруг стояла просто мертвая тишина. Казалось, что он слышит, как потрескивает светло-зеленая пелена. Все три башни выглядели безлюдными. Цин Юйдунь направил меч вниз, огибая центральную башню, и Юй Ху не удержался от потрясенного вздоха. Земля была усыпана трупами. Казалось, сам снег окрасился в красный цвет, оседая на оторванные конечности и изуродованные тела. Цин Юйдунь нахмурился сильнее. Он сделал небольшой круг, устремляясь к Барьеру. Они пролетели над серыми трупами демонов, с уродливыми отростками крыльев или корявыми ногами, мимо светлых одежд павших заклинателей. Спрыгнув с меча, старейшина Цунчжэ быстрым шагом приблизился к Барьеру и приложил к нему ладонь. Тот казался целым, но полотно все равно зарябило, когда Цзисюань коснулся его, проверяя своим духовным сознанием. Юй Ху спустился на землю вслед за ним, и Бин Жэнь, как послушный питомец, тут же устремился к своему хозяину, зависнув за его спиной. Потрясенный кот, который никогда в жизни не видел столько трупов, крутил головой, рассматривая диковинных демонов и убитых культиваторов. — Что здесь произошло? — спросил он, и его громкий голос разорвал напряженную тишину. Цин Юйдунь открыл глаза, убирая ладонь. — Я не знаю, — просто ответил он, поворачиваясь. — Пойдем. Мужчина быстрым шагом прошел мимо кота, направляясь к башне. Юноша поспешил за ним, не отрывая взгляда. Светлая фигура Учителя посреди побоища казалась… вестником смерти. Он шел вперед, невозмутимый и непоколебимый, как будто его черные сапоги не наступали в лужи крови, как будто в воздух не поднимался запах соли и железа. Как будто он был на своем пике Цунчжэ и ничто не могло смутить его уверенность и хладнокровие. Это было страшное зрелище, но при этом… невероятно прекрасное. Как будто сама душа мужчины не могла дрогнуть ни при каких обстоятельствах. Цин Юйдунь, кровь, снег и холод… Это казалось каким-то правильным сочетанием, каким-то… знакомым. Юй Ху невольно замедлил шаг, проходя мимо ученика в коричневом, — клан Кролика. Дальше лежал ученик в красно-золотом — тоже знакомые цвета, клан Дракона. Ученики из Линьцзи, Бэйюэ и других Великих сект. Впереди он заметил темно-зеленые одежды — ученик из секты Юньхэ лежал ничком, голова превратилась в кровавое месиво от удара каким-то тупым предметом. Нефритовая статуя вдруг замедлила шаги и остановилась над трупом. Юй Ху наблюдал, как Цин Юйдунь медленно наклонился, касаясь белыми пальцами спины безымянного ученика. В его фигуре скользнула грусть — неуловимая, почти незаметная, но пронзившая кота до самой глубины души, как будто это была его грусть, его тоска, его страдание. Он подошел ближе, ему хотелось убрать руку Учителя — от этой крови, от этой грязи, от этой унылой картины смерти. Он протянул ладонь и вцепился в белые пальцы. — Не трогай… те, — глухо сказал он. — Он уже давно мертв. — Надо будет сообщить И Чэню о гибели ученика из нашего клана, — равнодушный, холодный голос. Юй Ху вздрогнул, поднимая глаза. Лицо Цин Юйдуня было таким же невыразительным и безразличным, как и обычно, как будто не он только что… Взгляд холодных черных глаз остановился на пальцах, сжимающих его руку. Кот неловко убрал ладонь, ощущая холод на кончиках подушечек. Холод проскользнул и в его сердце, когда он вспомнил слова странного монаха: «У тебя нет цзюэ-хунь, из-за этого ты страдаешь недостатком эмоций и чувств. Ты не сможешь полюбить и не сможешь понять человечество». Сейчас, глядя в глаза нефритовой статуи, он вдруг понял, что это значит. У этого человека нет чувств, нет эмоций, нет сострадания. Он промолчал, убирая руку. Цин Юйдунь выпрямился и продолжил путь. Пройдя несколько шагов, он сжал руку в кулак — ту, за которую только вцепился Юй Ху. Тепло чужой ладони, эмоции в его голосе… и тупой укол — отголосок чужой боли — где-то там, где никогда не болело.