Белый кот старейшины Цунчжэ

Когда Цин Юйдунь вернулся в комнату, Юй Ху уже спал, раскинувшись на кровати и посапывая. Некоторое время старейшина стоял над ним, размышляя о словах монаха, а затем снова уселся за чайный столик и погрузился в медитацию. В мгновение ока наступило утро. Кот потянулся, вырываясь из сна. Он потер глаза, перевернулся на живот и безошибочно нашел глазами Учителя, который сидел в позе лотоса на подушке в другой части комнаты. Цзисюань был погружен в медитацию. Подумав о вчерашних словах мужчины, кот осознал, что и впрямь не уделял времени культивации, занимаясь лишь тем, что гонялся за Цин Юйдунем. Все разы, когда он культивировал за это время, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Юй Ху нахмурился, размышляя о том, что противная ящерица А-Цю наверняка только этим и занимается на пике Цунчжэ. Конечно, природный талант помог Юй Ху подняться до средней стадии Создания ядра, но ведь и Дракон не отставал. Кот ужаснулся при мысли, что этот мальчишка опередит его. В конце концов, коту было больше двухсот лет! По крайней мере, так он полагал. Может быть, за все эти годы он накопил ци и теперь сможет легко прорваться на высшие стадии? Что, если он сможет догнать Цзисюаня?.. Кот облизнулся, представляя, что было бы, стань он на равных с Учителем. Тот бы не смог им командовать. А кот бы смог… От неограниченных возможностей во рту Юй Ху собралась слюна. Он шумно сглотнул, и в этот момент Цин Юйдунь открыл глаза. — Проснулся? — спросил он. — Доброе утро, — хриплым со сна голосом проговорил Юй Ху и тут же прочистил горло. Он подтянул свое длинное тело, ставя ноги на пол. — Мудрейший сказал, что Ичунь чист, так что мы отправимся дальше с помощью поискового заклинания главы Сюя, — проговорил Цин Юйдунь, элегантно поднимаясь на ноги. — Собирайся, позавтракаем и отправляемся. «То есть этот лао-цзы не полетит домой?» — уныло подумал Юй Ху, натягивая сапоги. Вместе с Цин Юйдунем он покинул комнату и вышел в коридор. Там они столкнулись с главой Сюем, который выскочил из соседней комнаты. Увидев их, он на мгновение оторопел и даже шагнул назад, но затем быстро натянул на лицо неизменную улыбку, запахиваясь поплотнее в свой халат. — Доброе утро, — улыбнулся он. Его лицо было бледнее, чем обычно, и кот подозрительно посмотрел на проем двери, который закрывал собой Сюй Ин. Неужто Дракон так рассвирепел вчера, что измывался над бедным Псом? Однако за широкой спиной главы Сюя ничего не было видно, а тот, заметив, куда смотрит ученик, плотно прикрыл дверь. — Глава Чэнь уже проснулся и тоже скоро спустится. — Доброе утро, — отозвался Цин Юйдунь, совершенно равнодушный ко всем этим взглядам и выражениям лиц. Он прошел вперед и спустился по ступеням вниз. Бросив еще один взгляд на застывшего у дверей Сюй Ина, Юй Ху скривил губы и поспешил за ним. Сюй Ин двинулся следом. Шэнсэн Сюань уже сидел внизу, будто и не уходил. Перед ним лежала доска с разложенной на ней партией. Все трое уселись рядом, и Сюй Ин поднял руку, подзывая официанта. Наблюдательный кот мельком заметил иссиня-черный синяк под локтем главы клана Собаки. Но тот уже опустил руку, и синяк скрылся в рукаве. Дракон еще и руки распускает? Это же с какой силой надо ударить, чтобы на теле заклинателя поздней стадии Зарождения души остался синяк? Однако мысль эта быстро покинула ветреную голову, когда перед Юй Ху поставили миску с кашей. — Что это? — скривился он, вяло поддевая ложкой плавающие в ней зеленые ростки сои. — Каша, — хмыкнул Сюй Ин, видимо, считая ученика нерадивым ребенком. — Я не ем овощи, — фыркнул Юй Ху, отодвигая кашу. — Можно я закажу мясо? — он повернулся к Цин Юйдуню. Тот медленно и грациозно, маленькими ложечками ел кашу из миски. Оторвавшись на мгновение, он взглянул на миску Юй Ху и кивнул. — Молодым надо есть больше овощей, иначе они никогда не вырастут! — тут же сказал Сюй Ин, пододвигая кашу обратно к коту. — Тем более, утром есть мясо вредно. — Кто это сказал? — без всякого уважения к одному из великих Хранителей, спросил хмурый Юй Ху. — Жри что дают, — раздалось у него за спиной. Юй Ху закатил глаза, узнав голос Чэнь Канлуна. — Хватит транжирить деньги своего Учителя. — Да мясо-то стоит всего ничего… — пробурчал кот, но все же пододвинул к себе миску, без энтузиазма макая в нее ложкой. Он зачерпнул каши, обходя стороной зеленые ростки. Дракон между тем удовлетворенно плюхнулся на место рядом с Цин Юйдунем и улыбнулся ему, совершенно игнорируя всех остальных: — Доброе утро. Тот кивнул, не отвлекаясь от каши. Юй Ху проигнорировал его, а Сюй Ин и бровью не повел, что его оттеснили в сторону. Шэнсэн между тем собрал камни и убрал их в мешочек-цянькунь. После этого он повернулся к Сюй Ину: — Глава Сюй, рассчитываю на вас. Сюй Ин кивнул, и только благодаря тому, что Цин Юйдунь ввел его в курс дела до этого, Юй Ху понял, о чем речь. Теперь поиск демонической ци будет на главе клана Собаки. Остаток завтрака прошел в тишине. Чэнь Канлун не ел, лишь потягивая чай и поглядывая на старейшину Цунчжэ. Тот же, съев половину миски, отставил ее, и Юй Ху посчитал, что он тоже может прекратить есть. Сюй Ин выел все до последней рисинки, чем заслужил презрительный взгляд Дракона. Не поведя и бровью, он поднялся и одернул рукава. — В путь?

***

Секта Цихэй никогда не считалась особо процветающей. Отчасти потому, что демонических заклинателей в мире не жаловали. Отчасти потому, что Хранители надежно охраняли Нефритовый барьер и не давали демонической ци просочиться. В последнее время этих праведников развелось даже слишком много — на недавнюю Конференцию собралось больше пятисот этих вонючих даосов и буддистов. Но Цихэй продолжала стоять, как и сотни лет до этого. Никакие силы Небес, никакие Нефритовые императоры не могли поколебать ее основание — служение Великому Демону. То, что технически это был не демон, а падший небожитель, великий Небесный полководец Гуань Шэн, лишь укрепляло дух и веру демонических заклинателей. Они служили правому делу — возвращению великого бессмертного на его законное место — Нефритовый трон. Кто сказал, что Великий Владыка лучше генерала? По какому праву тот сидел на троне? По какому праву он изгнал Гуань Шэна и его последователей за Барьер? По какому праву они томились там в отравляющих их миазмах и плодились друг от друга, деградируя и становясь все меньше похожими на людей? Барьер слабел — это факт. Старикан на троне ослаб после той давней битвы. Поговаривали, что он и вовсе умер и Нефритовый источник скоро опустеет. Что ж, секта Цихэй, верно служащая своему повелителю, будет ждать того часа. А до тех пор она затаится, она впитает в себя всю тьму этого мира, все подарки своего Великого Демона, все, что он по крупицам отдавал взамен на души. Демоны живут долго. Сильные заклинатели тоже. А Ань Фэй была сильным заклинателем. Темные силы питали ее даньтянь, клубясь непроглядной тьмой и наполняя ее радостью. Черные кинжалы на ее поясе поглощали каждый проблеск света. Ее прекрасная миниатюрная фигурка стояла на выступе скалы, глядя на далекие огни города. Между скал за ее спиной виднелась неглубокая пещера, но такая темная, что хоть глаз выколи. Она неподвижно смотрела вниз на укладывающийся спать город. Горная тропинка вилась от ее ног вниз к городским воротам. Наконец вышли последние путники, и городская стража принялась закрывать ворота. По дороге к горам двигалась фигура. Она как будто с трудом переставляла ноги, а длинный плащ, укрывающий ее со всех сторон, волочился по земле следом. Ань Фэй ждала. Фигура свернула к скалам, вскидывая темный зев капюшона, и неторопливо начала подниматься. За спиной Ань Фэй послышались шаги, и рядом появился Жань Цин. — Глава, может, я спущусь? — предложил он, нетерпеливо глядя на еле ковыляющую фигуру. — Замолкни, — отрезала та, неотрывно наблюдая, как фигура поднимается. — Все готово? Жань Цин оглянулся — его зоркие глаза оглядели лежащую груду тряпья на полу пещеры. — Да. — Тогда ждем. Спустя половину шичэня фигура наконец приблизилась к выступу. Увидев Ань Фэй, она медленно подняла костлявую руку ладонью к ней и сгибая два крайних пальца. Женщина почтительно сложила руки перед собой и поклонилась. — Мы ждали вас. — Я голоден, — голос из-под капюшона был каким-то глухим, как будто звучал глубоко из-под земли. — Прошу вас, — не распрямляясь, Ань Фэй указала на пещеру. Фигура скользнула мимо нее. Жань Цин посторонился, пропуская человека к груде тряпья. Та пошевелилась, будто что-то предчувствуя. Это оказалась семья крестьян — отец, крепкий сухой мужчина, усталая женщина и маленькая дочь, все связанные намертво духовной веревкой. Жань Цин отвернулся, когда фигура наклонилась, вцепляясь в горло мужчине. Тот издал испуганный, гортанный крик, но он быстро затих. Женщина истошно закричала, и Ань Фэй накрыла пещеру заклинанием тишины. Фигура отпустила сломанную шею мужчины, и он упал, обмякнув на полу. Человек снял капюшон — под ним были черные с проседью волосы и борода. Помолодевший лет на тридцать Ни Цзань уверенно запустил пальцы в живот несчастному, проходя сквозь плоть, будто это было масло. С хлюпающим звуком он извлек сияющее семечко и тут же проглотил, не дав ему померкнуть. Женщина завывала от ужаса, пытаясь отползти, но тягаться с заклинателем не могла. Вскоре и она упала на пол, а ее душа оказалась съедена. Последним остался ребенок. Щуплая, недоедающая девочка лет десяти большими глазами молча смотрела на гибель отца и матери. Она не плакала, не хныкала, и когда старец приблизился, она подняла на него глаза. Ни Цзань расплылся в улыбке. — Хорошая душа, — мягко, почти нежно сказал он. Голос оставался глухим, подземным. Жань Цин почувствовал, как его пробила дрожь. Рядом с ним невозмутимо стояла Ань Фэй, наблюдая за кровавым жертвоприношением. Ни Цзань опустился на колени перед ребенком. — Хм, ведь убивать детей — зло? — тихо бормотал он себе под нос. Голос становился все тоньше и отчетливее. — А довести меня до подобного — разве не зло? — повысил он голос, и тот звонким эхом отскочил от стен. — Довести небожителя до такого — разве не зло?! И кто из нас теперь виновнее? — крикнул он. Стены задрожали от мощи его темной ци, которая вырвалась и окутала девочку. Когда тьма отступила, на ее месте остался лишь пепел. Ни Цзань поднялся — годы сошли с него, будто вода. Молодело лицо, исчезала борода, чернели волосы. Длинные черные пряди упали на плечи, веки приподнялись, косматые брови снова стали черными. Когда он обернулся, Ань Фэй упала на колени: — Мой Владыка! Жань Цин поспешно грохнулся рядом, больно ударившись о камень. — Мой Владыка! Ни Цзань поднял руки, глядя, как иссохшая плоть вновь наполняется жизнью, как в мышцы возвращается юношеская сила. Он выпрямился, и его спина хрустнула, позвонок за позвонком, и он встал прямо, снова высокий и статный, каким был в молодости. Он согнул и разогнул кулаки, а затем повернулся к Ичуню, мерцавшему огнями внизу. — Нам пора.