Белый кот старейшины Цунчжэ

Над разрушенной Лхасой сгустились тучи. Когда-то в этом городе часто сверкали молнии, когда монахи буддийского святилища получали просветление, однако сегодня все было иначе. Заклинатели посторонились, с ужасом поглядывая на бродящие тучи. Только что чистое, светлое небо вмиг потемнело, и пророкотал гром. Цин Юйдунь стоял на месте. Когда к нему подбежал Чэнь Канлун и схватил его за плечо, старейшина Цунчжэ вдруг поднял на него глаза. Всегда ледяные черные радужки на мгновение позолотели. Дракон отшатнулся, от неожиданности отпуская мужчину. В следующее мгновение в Цин Юйдуня ударила яркая молния. Ударная волна отбросила главу клана Дракона в сторону, и он пролетел по воздуху, врезаясь в покосившуюся балку. Хранители бросились врассыпную, стремясь оказаться как можно дальше от эпицентра Небесного Бедствия. — Цзисюань! — воскликнул Чэнь Канлун, но Цин Юйдунь уже его не слышал. Он впал в состояние, похожее на транс, но при этом обжигающее его со всех сторон. Каждая клеточка его тела вдруг завопила от боли, его пальцы дернулись, и стрела на каменном столе вдруг устремилась к нему. Мужчина резко выбросил руку, перехватывая ее. Бам! Вторая молния ударила в мужчину, заставляя его пошатнуться. Его волосы встали дыбом, а кожа засияла потусторонним светом. Белки его глаз исчезли, став полностью золотыми. Бам! Бам! Бам! — Это Небесное Бедствие такое свирепое, — пробормотал Сюй Ин, выглядывая из-за пролома в стене. — Демон, демон! — зашелестел кто-то рядом. Чэнь Канлун наконец выбрался из обломков и снова устремился к Цин Юйдуню, вокруг которого не осталось уже ничего, кроме выжженной травы. — Цзисюань! — Что за дурак, — выплюнул Сюй Ин. Его извечная улыбочка пропала, глаза помрачнели. Еще одна молния ударила в прямого как стрела заклинателя, и Чэнь Канлун снова отлетел. — Идиот. Он видел, как Дракон ударился головой и больше не поднялся. Глава клана Собаки перевел взгляд на старейшину Цунчжэ — у того горели рукава, а длинные волосы развевались во все стороны в порывистом ветре, но он все еще стоял. Сюй Ин не знал ни одного заклинателя, способного пережить Небесное Бедствие без бесчисленных амулетов и защитных заклинаний, без попыток скрыться и спастись. А мужчина перед ним как будто и не собирался никуда бежать. Это испытание было… таким странным… Бам! Бам! Бам! Бам! Бам! Целых пять молний подряд ударило в Цин Юйдуня, и вдруг черная ци вырвалась из стрелы в его руке, окутывая заклинателя. — Демон! Великий Демон! — крикнул кто-то. Сюй Ин чертыхнулся. Он выглянул и посмотрел в сторону дома, который еще стоял, и столкнулся взглядом с встревоженным Мао Суном. Рядом с ним съежился Линь Кэ. Черная ци вздымалась все выше, накрывая Цин Юйдуня куполом. Неподвижная фигура в центре Бедствия вдруг подняла голову, и из ее глаз полился золотой свет, вгрызающийся в темное облако наверху. Сюй Ин внезапно зажал уши руками, потому что прогремел оглушительный раскат грома, как будто молнии столкнулись с силой, им неподвластной. Он чувствовал, как разрываются от грохота его барабанные перепонки, как задрожала земля, как рухнул свод ворот вдалеке. Землетрясение? Сюй Ин изумленно открыл глаза и вдруг сузил их. Не обращая внимания на дрожь земли, он устремился туда, где без сознания лежал Чэнь Канлун. Глава клана Собаки, всегда выглядящий слабым и мягким, с легкостью потащил большое тело Дракона прочь от Цин Юйдуня. Спрятавшись за камни, он наскоро убедился, что Чэнь Канлун просто отключился от удара головой, и снова выглянул: казалось, будто Небесное Бедствие прекращалось. Странно — оно могло длиться несколько дней, даже неделю преследовать заклинателя, а здесь закончилось всего за десять минут?.. Но это в самом деле было так. Небеса будто сжалились над стойкой фигурой, которая не дрогнула от всех этих молний. Гром будто нехотя утих, молнии покружили высоко в облаках и растворились. Все стихло. Цин Юйдунь опустил голову. Его волосы медленно упали на плечи, а золотые глаза уставились на Сюй Ина. Тот вздрогнул, ощутив странную пугающую его силу. Неужели и впрямь это Великий Демон?.. Цин Юйдунь смотрел на него не отрываясь, но как будто не видел. Затем он моргнул. Радужки мгновенно почернели, снова появились белки. Он разжал стиснутые в кулаки пальцы и со странно спокойным выражением лица приложил руку к груди — туда, где был его даньтянь. Ударная волна прокатилась по округе, разметая камни, обломки дерева и прочий мусор. Сюй Ин поспешно пригнулся. Чэнь Канлун рядом с ним вдруг со стоном зашевелился. Он медленно сел, хватаясь за голову. — Не вставай, — Сюй Ин тут же опустился рядом, держа за плечо и не давая ему подняться. Он нервно оглянулся на Цин Юйдуня — облако тьмы постепенно рассеивалось, и небеса очищались от туч. Заклинатель все еще стоял на месте, как будто молнии превратили его в каменную статую. — Где… Где Цзисюань? — Чэнь Канлун несколько мгновений сидел в оцепенении, пытаясь понять, что произошло. Наконец он поднял глаза на главу клана Собаки, и его взгляд потемнел. — Ты… Он попытался встать, но рука на плече удерживала его на месте. Глаза Дракона расширились — откуда в Псе столько силы, чтобы заставить его сидеть? — Пусти! — взревел он. Этот крик как будто заставил очнуться всех присутствующих. Цин Юйдунь медленно перевел взгляд за груду камней. Он опустил руку, и стрела, потеряв всю черную ци, упала на землю. Мао Сун первым осторожно выглянул из разрушенного здания. — Старейшина Цунчжэ? — позвал он неуверенно. — Да? — равнодушно отозвался Цин Юйдунь, поворачивая на него голову. Невероятная сила улеглась, теперь ничто не отличало его от прежнего Цин Юйдуня, если не считать того, что ни один из присутствующих заклинателей больше не мог почувствовать его стадию культивации. Это означало одно — старейшина Цунчжэ теперь был сильнее их всех. Уже давно никто не встречал заклинателя на уровне Преобразования души. Последним был Учитель Цин Юйдуня, который ушел в закрытое совершенствование, и никто не видел его уже тридцать лет. Другие старейшины, если и были, то прятались в своих сектах или культивировали за закрытыми дверьми где-то высоко в горах. Но Чэнь Канлун помнил эту мощь, которая исходила от Учителя его друга. И теперь она исходила от Цзисюаня. Чэнь Канлун наконец рванул, поднимаясь и сбрасывая руку Сюй Ина. Он широким шагом вышел из-за камней, направляясь к Цин Юйдуню. — Глава Чэнь, осторожнее! — крикнул кто-то. — Он может быть опасен! — Глава Чэнь! Чэнь Канлун не обращал на них внимания. Он подошел к Цзисюаню, но когда собирался сделать последний шаг и схватить его за рукав, невидимая преграда помешала ему. Дракон недоуменно нахмурился. Цин Юйдунь из-за невидимой стены смотрел на него так же спокойно и равнодушно, как обычно. Пожалуй, он выглядел лишь несколько растрепанным, а рукава его халата сгорели, обнажая белые руки, но в остальном казался невредимым. — Что за… — выругался Чэнь Канлун, пытаясь сделать еще один шаг вперед. — Цзисюань, это ты поставил барьер?! — взревел он, ударяя по нему кулаком. Однако его духовная ци не смогла его разрушить. Цин Юйдунь за преградой недоуменно поднял брови. — Нет, я… — Это я! — крикнул Мао Сун, выступая вперед. — Глава Чэнь, отойдите от предателя подальше! Боюсь, моих сил Небес недостаточно, чтобы удержать демона надолго! — Демона? — Чэнь Канлун гневно обернулся, глядя на Кролика. — Думайте, что говорите, глава Мао! — Мы все видели, как его окутала темная ци! Темная ци помогла ему прорваться! Он явно культивирует демонический путь! — крикнул Линь Кэ, выглядывая из-за спины Мао Суна. Лицо того было напряжено, а руки сложены в сложную мудру, удерживающую барьер. — Нет! Это же Цзисюань! Он не демон! — запротестовал Чэнь Канлун. — Вы сошли с ума? — Глава Чэнь, отойдите от предателя, — напряженно проговорил Мао Сун, на его лбу выступили капли пота. — Дэмин, отойди! — крикнула глава клана Лошади. — Глава Чэнь, осторожнее! — Какие у вас доказательства? — взревел Дракон, обнажая свои изогнутые сабли. Он размахнулся, ударяя по барьеру. — Цзисюань, скажи что-нибудь! Цин Юйдунь, стоявший за ним, хранил молчание. Клинки ударили о барьер, но даже пятисотлетний Дракон не мог бороться с Хранителем года. Это был закон Небес, которому подчинялись все Духи-хранители. И сейчас Чэнь Канлун возненавидел его. Цин Юйдунь обвел взглядом недружелюбные лица людей, что смотрели на него. Многие присоединились к барьеру, который поддерживал Мао Сун. Он смотрел на своих бывших братьев и сестер по оружию, с которыми много лет защищал Нефритовый барьер, а теперь оказался за ним сам. — С чего вы решили, что он демон? Он просто прорвался на стадию! Это разве преступление? — орал Чэнь Канлун, ударяя по барьеру снова и снова. Его затылок кровоточил, и по лбу потекла струйка крови. — Цзисюань, скажи им, что это неправда! — На темной стреле его отпечаток души. Лишь создатель может оставить его! Эти черные стрелы истребили клан Овцы! Вэй Тяньсян погибла из-за них! Глава Чэнь, вы видели тела?! Кто-то высосал их начисто! Как без помощи духовной ци старейшина Цунчжэ смог скакнуть на целую стадию за месяц?! Если он руководит Цихэй, это все объясняет! И его скачки в совершенствовании, и неожиданные колебания Барьера! — раздавались со всех сторон обвинения, пытающиеся урезонить Дракона. Но тот не желал слушать. Налитые кровью глаза смотрели только на Цин Юйдуня. — Цзисюань. А-Сюань! Скажи им, что это не так! Скажи, что ты не предатель! — Барьер колебался, когда в прошлый раз старейшина Цунчжэ поднялся на стадию… — вдруг медленно проговорил Мао Сун. — Глава Чэнь, я не хочу обвинять никого попусту, но не хочет ли старейшина объяснить это совпадение? — Да, объясните! — Объясни нам, демон! Цин Юйдунь стоял безмолвно и неподвижно, будто все эти злые слова касались кого-то другого. Он прислушивался к внутренним ощущениям. Его даньтянь горел золотым огнем, своим духовным зрением он мог видеть, как растворяется в нем окончательно та подлая частица черной ци. Только что именно она срезонировала и привлекла к нему стрелу, а теперь, будто потеряв свою функцию, исчезла. Его даньтянь теперь ничего не омрачало. Он чувствовал невероятный прилив сил — кажется, он и впрямь скакнул на целый уровень, проскочив позднюю стадию Формирования души. Как это возможно? До сих пор он никогда не слышал о подобном… Но его размышления перебили крики. Он очнулся и увидел окровавленное лицо Чэнь Канлуна, который в панике смотрел на него. В его взгляде можно было прочитать боль, недоверие, тоску и… страх? Страх Цин Юйдунь теперь знал. Известна ему была и тоска. Почему они обвиняют его, вдруг подумал он. Ведь он ничего не сделал. Он всегда был верен своей клятве защищать этот мир, он всегда старался понимать и учиться понимать людей, понимать недоступные ему чувства. Он так много работал, чтобы заслужить свое место. Он никогда не задумывался об этом. Никогда не обращал внимания на то, что всегда был один, что люди обходили его стороной и опасались. Но теперь он видел. Они думали, что это гордость. Он же знал, что это равнодушие. Они думали сейчас, что он предал праведный мир. Они думали, что он уничтожил клан Овцы. Они думали… почему они так считали? Разве вырасти в силе — это не то, о чем мечтает каждый заклинатель? Разве это не была их цель? Да, он поднялся странно и неожиданно, но разве поэтому стоило заклеймить его демоном? Равнодушие в его душе вдруг поколебалось. Откуда-то из глубин его души подняло голову странное, неведомое ему доселе чувство. Он не знал ему названия, но оно вдруг обуяло его сердце и заставило меридианы вспыхнуть огнем. Цин Юйдунь закрыл глаза. Голоса вокруг как будто отошли на задний план. В спокойном озере его духовного сознания вдруг поднялась первая волна. Над головой заклинателей начали собираться тучи. Само небо отвечало на его зов, и теперь это было не Бедствие, которое должно было обрушиться на его голову. Это было Бедствие, которое ему — неожиданно — захотелось обрушить на них. Он не просил Небеса о Бедствии. Он никогда никому не отказывал в помощи. Он никогда не давал повода в себе усомниться. Он всю жизнь старался жить праведно. Бам! Молния ударила в барьер, созданный Духами-хранителями. Тот разлетелся на осколки. — Цзисюань! — услышал Цин Юйдунь знакомый голос. Но его зрение заволокли чувства, которых он не знал ранее. — Осторожнее, барьера больше нет! — закричал кто-то еще. Цин Юйдунь открыл глаза. Он нашел имя этому чувству. Гнев, всепоглощающий гнев.