Белый кот старейшины Цунчжэ

Может ли гнев ослеплять? Раньше Цин Юйдунь лишь размышлял об этом. Иногда, в детстве, он проводил часы, раздумывая над тем, какие чувства ему подарят те или иные события. Должен ли он злиться, как его шисюн, когда у него не получается какое-то боевое движение? Стоит ли радоваться новому мечу, подаренному Учителем? В последнее время он замечал в своем сердце отголоски чувств. Поначалу ему было любопытно: что принесет ему семечко лотоса в даньтяне? Как оно попало туда? Затем, когда с течением времени чувства стали крепнуть, он испугался. Его Учитель всегда говорил, что он счастливейший из людей, потому что лишен всех человеческих эмоций и не способен страдать. Цин Юйдунь не понимал этого: не то чтобы ему хотелось иметь их, но иногда он смотрел на окружающих его людей и не мог понять. Теперь понимал. Когда ослепляющая волна гнева пополам с болью поднялась в его душе, он почувствовал, как вспыхнули меридианы, только что опаленные Небесным Бедствием. Обида, гнев, попранная гордость — обо всем этом он только читал, а теперь наконец чувствовал. Его никогда не волновало, что говорят за его спиной, ему было плевать на прозвища, на то, что его называли льдышкой, — все это могло вызвать у него лишь равнодушную усмешку. Но сегодня, когда лучшие заклинатели мира вдруг ополчились против него, в нем проснулась странная, иррациональная жажда. Жажда мести. Найти того, кто подставил его, и отомстить. Заставить его страдать. Но вспышка гнева исчезла столь же быстро, как и появилась. Тучи над его головой разошлись, свирепый ветер утих. Цин Юйдунь открыл глаза и понял, что все на него смотрят: в их глазах он — тот, кто с детства считывал эмоции, — различил ненависть, страх, ужас и даже… зависть. Заклинатели с опаской наблюдали за ним из-за руин зданий. Цин Юйдунь прочистил горло, собираясь что-то сказать, но в этот момент он услышал крик: — Темные заклинатели! Он резко обернулся — над разрушенной Лхасой появился рой заклинателей на мечах. Только теперь их было больше, намного больше. Он поднял меч, собираясь отразить атаку, однако те промчались мимо него, будто не заметив. Сердце Цин Юйдуня упало. Он знал, что это значит. Он понимал, что подумают заклинатели. Он увидел мелькнувшие эмоции в глазах Мао Суна и Сюй Ина, которые стояли ближе всех к нему. Ему нечего здесь объяснять. Цин Юйдунь запрыгнул на меч и взмыл в воздух. — Предатель! Он сбегает! За его спиной послышался звон мечей, чьи-то крики боли и страха. Цин Юйдунь не оглядывался. Его Бин Жэнь вибрировал под ним, норовя сбросить, но он крепкой рукой правил меч подальше от Лхасы, в горы, скорее в горы. Подальше от заклинателей, от разрушенного города, от всеобщей ненависти. Он всегда жил праведно. Его Учитель рассказывал ему, как общаться с людьми, как заводить знакомства, но он не справился. Одна мысль — одно сомнение — и его тут же заклеймили демоном, тем, с кем он всю жизнь сражался. Все его прежние достижения перечеркнула черная стрела. Ш-шух! Погрузившись в свои мысли, он не заметил вспышку света. Боль разлилась по его спине, заставив покачнуться. После прорыва его силы и так были на исходе, поэтому он и решил сбежать. Удар исподтишка — удар в спину — застал его врасплох. Бин Жэнь резко рухнул вниз. Цин Юйдунь угасающим сознанием направил всю оставшуюся ци в меч, пытаясь его выровнять. Боль ослепила сильнее, чем гнев. Бин Жэнь стремительно терял высоту. Под ним была каменная гряда: острые скалы хищно распахнули объятья, чтобы принять в себя его падающее тело. Из ладоней Цин Юйдуня хлынул свет — он пытался остановить свое падение, но меч больше не подчинялся ему. Меч, его самый верный друг, потерял силу, хотя и старался изо всех сил. Человек камнем рухнул вниз и исчез за горным пиком. Заклинатели в Лхасе не увидели этого. Они сражались с темными культиваторами, которые, казалось, обезумели от черной ци. Никогда еще зло не было таким сильным, таким яростным и бесстрашным. Демоны сражались так, будто не заботились о жизни. Потому никто не заметил, кто выпустил тот луч света, ударивший предателю в спину. Никого это не заботило. Глубоко в горах Ни Цзань, медитировавший все это время, вдруг открыл глаза, и его лицо расплылось в широкой улыбке, когда его духовный кристалл засветился. Он медленно пошевелился, принимая сообщение, а потом неторопливо поднялся на ноги. Тяжелый подол халата волочился за ним, когда босоногий мужчина вышел из пещеры, в которой царил смрад смерти. Он посмотрел вдаль на раскинувшуюся под ним мертвую Лхасу, а затем всплеснул рукавами. — Охота началась, — пробормотал он.

***

Юй Ху еще никогда не летал так быстро. И так беспорядочно. Он понятия не имел, куда ему лететь. В секту Юньхэ его вел духовный журавль Цин Юйдуня, а сейчас… он мог полагаться только на свое чувство направления. Которое отсутствовало напрочь. В его груди росла тревога. Он не знал, почему она была такой сильной, что разрывала ему сердце, но ему казалось, что Цзисюань в опасности. В такой большой опасности, что может… может умереть. Юй Ху подгонял Ху Чжуа, ругаясь на проклятый кусок ржавого металла, но это не помогало. Он все еще летел бесцельно. Наконец Юй Ху замер в воздухе. Он устал и измучился от тревоги, оказавшись где-то в горах. Под ним простирались пики и скалы, а разреженный воздух мешал дышать полной грудью. Слезящимися от ветра глазами он огляделся. Кругом не было ни души — ни деревушки, чтобы спросить, где он находится, ничего, кроме молчаливых камней и свистящего ветра. Кот сглотнул. Как ему отыскать хозяина? Между ними не было контракта, чтобы он мог найти его по связи душ, он устал и измучился, ночь прошла и наступило утро, а он все еще не нашел Цин Юйдуня. Затем он сделал глубокий вдох и выдох. Он погрузился в духовное пространство, всем сердцем желая найти его. Найти своего Учителя, своего хозяина, своего… Найти сейчас, когда ему отчаянно нужна помощь. Пусть даже кот не сильно мог помочь, но он хочет быть рядом в эту минуту страданий. Его даньтянь мерцал золотом, ровно и ярко. А затем Юй Ху вдруг почувствовал, как в груди кольнуло. Он всегда мог отыскать его, где бы тот ни был. Он сможет. Юй Ху развернул Ху Чжуа и понесся вперед. Ветер засвистел в ушах, сильно ударяя ему в грудь и лицо, но он не обращал на это внимания. Солнце поднялось из-за горизонта, разгоняя ночную тьму. Теплые лучи коснулись его плеч и спины, черных кончиков белых волос. Кот начал снижаться. От усталости у него подкашивались ноги, но он вливал остатки ци в меч, чтобы тот летел ровно. Третья глава Нефритового пути: спокойствие разума и духовного сознания. Замедление. Душевное равновесие. Гармония с природной ци. Если он сможет черпать больше ци из гор, то он не упадет. Он не упадет. Юй Ху снижался кругами, чувствуя, как дрожат колени. Внизу под ним были лишь скалы и редкие кустарники — голая земля, голая опасность. Он все снижался и снижался, чувствуя, что Цин Юйдунь где-то рядом. Он полетел медленнее, внимательно глядя вниз. Когда он увидел расщелину в камне, его сердце екнуло. «Здесь». Юй Ху, недолго думая, нырнул в нее: казалось, будто когда-то в камень ударила молния и расколола гору на две части, образовав естественную пещеру. Глубокую, как колодец, в который кот все погружался и погружался, пока не достиг дна. Сюда не доходили лучи утреннего солнца, и только тонкая полоса света наверху тускло блестела над его головой. Юй Ху поднял ладонь, заставляя вспыхнуть пламя на руке. Он научился этому, подсмотрев у Цин Юйдуня. Но если у того пламя было светло-зеленым, то у Юй Ху горело красным, как настоящий огонь. Неровный свет выхватил фигуру, лежащую на влажной земле, и меч, блеснувший от пламени. — Цзисюань! — крикнул Юй Ху. Он спрыгнул с меча, забыв о нем, и помчался со всех ног к лежащей фигуре. — Цзисюань! А-Сюань! А-Сюань! — Он сгреб бездыханную фигуру в охапку, с размаху приземляясь в грязь на колени. Кот поднял дрожащие пальцы к носу мужчины. Слабый, еле заметный теплый воздух обдул его пальцы. Юй Ху задрожал, стискивая Цин Юйдуня в объятьях и только тогда замечая что-то липкое. Он поднял огонек над собой и увидел кровь. Кровь была повсюду: она заливала влажную землю, меч и спину Цзисюаня, насквозь пропитав его обугленные, некогда светло-зеленые одежды. Ее было столько, будто все тело Цин Юйдуня было в ранах. Он был похож на небожителя, упавшего с Небес. Будто падшее божество лежало на руках у Юй Ху без сознания и… умирало. Кот взвыл не своим голосом: — А-Сюань!