Белый кот старейшины Цунчжэ

Пока один старейшина и один кот разбирались в своих запутанных отношениях, где-то в Лхасе атмосфера была гораздо мрачнее. В комнате — единственном сохранившемся зале поместья Вэй — собрались все Хранители. Они с мрачным видом сидели прямо на полу, бросая друг на друга хмурые взгляды. Многие были ранены, а Чэнь Канлун все порывался встать, но его постоянно удерживали на месте У Юньшань и Сюй Ин. От последнего Дракон мог отмахнуться, но не от Юньси, которая накладывала ему на лоб повязку. Голова главы клана Дракона все еще кровоточила, но уже не так сильно, а одна рука была на перевязи. Сюй Ин рядом с ним нервно поджимал губы, без следа вечной улыбочки. Наконец дверь распахнулась, и широким шагом вошел Мао Сун, держа в руках свою алебарду. За ним выглядывал Линь Кэ. Все головы обернулись к нему. Чэнь Канлун отмахнулся от руки подруги и поднялся. — Предатель не найден, — спокойно сообщил Кролик, качнув головой. — Мы не смогли найти никаких следов Цин Юйдуня после бегства с поля битвы. Однако то, что темные заклинатели отступили, когда он скрылся, дает нам право утверждать… — Он не предатель! — взревел Дракон, шагнув к нему. В окровавленной одежде и с повязкой на голове он выглядел почему-то еще более грозным, чем обычно. Мао Сун невольно сделал шажок назад, но затем выпрямил плечи и посмотрел на него в упор. Хоть Чэнь Канлун и был сильнейшим среди Духов-хранителей, но сейчас шел год Кролика, и Силы Небес были у Мао Суна. — Глава Чэнь, — осторожно начал Кролик, сжимая в руках алебарду и поднимая повыше подбородок. — Мы сможем убедиться в этом только тогда, когда… поговорим со старейшиной Цунчжэ. — Допросите, ты хочешь сказать? — оскалился Дракон. — Можно и так сказать, — безропотно согласился Мао Сун, не обижаясь на неуважительное отношение Дракона. — Это будет общий суд Великих сект и Кланов, это не мое решение. — Глава Чэнь, как вам не стыдно запугивать главу Мао?! — пискнул из-за его спины Линь Кэ. Остальные заклинатели зашептались, неодобрительно поглядывая на Чэнь Канлуна. Многим не нравилось высокомерное поведение этого клана, и теперь, когда старейшина Цунчжэ пал, для некоторых это оказалось шансом выплеснуть все недовольство на дружного с ним Дракона. — Как вы смеете?! — Все Хранители равны, почему вы притесняете главу Мао? Он нынешний глава Хранителей! У него Силы Небес! — Проявите уважение, в конце концов! — Может быть, вы тоже предатель и вместе с Цин Юйдунем… — Не смейте звать его по имени! — взревел Дракон, сжимая кулаки. — Кто вы такие, чтобы… — Глава Чэнь, — за его рукав аккуратно потянули, и Чэнь Канлун, отвлекшись, повернулся. Сюй Ин смотрел на него серьезными глазами. — Глава Чэнь, криком вы ничего не добьетесь. Успокойтесь, пожалуйста. — О, кстати, глава Сюй, — тут же обратился к нему Линь Кэ. — Мы как раз собирались попросить вас задействовать свое поисковое заклинание, чтобы найти Цин Юйдуня… Глаза Чэнь Канлуна налились кровью. Он яростно уставился на Сюй Ина, и тот отпустил его рукав. — Ищейка, — угрожающе прошипел Дракон сквозь зубы, — если ты активируешь заклинание… — Казалось, что он сейчас начнет выдыхать огонь через ноздри. Его ярость и ненависть были настолько ощутимы, что Сюй Ин невольно вздрогнул. Дракон был готов без колебаний отказаться от него ради Цин Юйдуня. Глава клана Собаки никогда не боялся Дракона, сколько бы боли тот ему ни причинил. Потому что он знал причины его поведения. И он никогда не таил обиды. Но сейчас, видя, как рьяно тот защищает любимого человека, готовый порвать все связи с миром заклинателей ради него, Сюй Ин почувствовал, как кольнуло в сердце. — Глава Сюй, прошу вас, вы самый лучший в поисковых заклинаниях, — мягко позвал Мао Сун. — Мы должны найти старейшину Цунчжэ. Быть может, он был ранен… и все это недоразумение. — Совсем недавно вы говорили не так! — снова вскрикнул Дракон. Он отвернулся от Сюй Ина и направился к дверям. — Плевать, что вы думаете. Я сам найду его и сам помогу. Он столько лет хранил Барьер, а вы… — В дверях он обернулся и кровавым взглядом окинул всех собравшихся. А затем стремительно вышел. — Глава У, свяжитесь со Второй госпожой Чэнь, — тут же приказал Мао Сун главе клана Лошади, расслабляя плечи. Присутствие Дракона его напрягало. — Сообщите ей, что произошло. Я не хочу раскола среди заклинателей, тем более сейчас, когда Барьер так слаб. Всем остальным предлагаю разделиться на две группы: одна полетит со мной к Барьеру, чтобы сохранить его безопасность на случай прорыва, другая — последует за главой Линем на поиски Цин Юйдуня. Надеюсь, — он многозначительно посмотрел на Сюй Ина, который глядел в сторону дверного проема, — что глава Сюй поможет нам в поисках несмотря на дружеские чувства. Сюй Ин перевел взгляд с двери на Кролика и слабо улыбнулся своей фирменной улыбочкой: — Разумеется.

***

Юй Ху шел через кусты куда глаза глядят. Уйти далеко все равно не вышло бы — для этого пришлось бы спускаться с горы, а потом подниматься кот не хотел. Каким бы заклинателем он ни был, в душе он оставался ленивым толстым котом. В его сердце клокотала обида пополам со злостью. Этот Цзисюань! Бесчувственный льдышка! Сколько сил он в него вложил! Этот лао-цзы столько времени пытался вызвать у него какие-то чувства, а что в итоге получил? Выговор! И из-за чего?! Из-за того, что он захотел быть ближе к хозяину! Отдал ему самое ценное, что у него есть, — свободу! Отдал добровольно! Еще и упрашивать пришлось! Паршивый ледяной старейшина! Вершина горы, на которой располагался охотничий домик, была небольшой и поросшей колючим кустарником. Кот устал продираться через колючки и плюхнулся на землю, обхватывая колени руками и отчаянно жалея себя. Он был слишком самоуверен, полагая, что бездушного старейшину могут растопить его горячие чувства. Юй Ху в злости впился ногтями в сырую землю. Это все тот старый лысый осел! Восемь страданий, как же! Разве в восемь страданий не входит привязанность?! Неужели это невозможно?! Юй Ху прижался лбом к коленям, впервые в жизни подвергая сомнению свои выводы. Он жестоко обманулся, полагая, что, став контрактным зверем Цзисюаня, будет ему ближе всех. Очевидно, это ничего не поменяло. Совсем ничего. Тот даже вспомнил его позже А-Цю, этой паршивой ящерицы. Для него Юй Ху был… никем. Кот тоскливо посмотрел на туманный пейзаж. Он получил столько статусов, которые привязывали его к мужчине: его кот, ученик, контрактный духовный зверь… Он всеми силами пытался создать между ними как можно больше нитей, как можно больше связей, но только что он понял, что все это ничего не значило. Теперь их связывал пожизненный контракт на крови, но он ни на цунь не приблизился к тому, что хотел. К Цзисюаню. Интересно, как называлось это желание быть к нему ближе? Юй Ху, хоть и был глуповат, но прожил долгую жизнь. Он немало побродил по людским городам и повидал много разного. Он видел человеческие узы, он даже как-то сунул нос в бордель. Быть может, это и было то, что люди звали любовью? Иначе откуда эта боль? Ничто и никогда не трогало душу Юй Ху до тех пор, пока он не встретил Цин Юйдуня. Да и эта ледяная статуя — как она могла тронуть его душу? Откуда возникла эта тяга с первых мгновений рядом? Коту казалось, что им суждено быть вместе. А если не суждено, то он вцепится так, что не отвяжешься. Благо зубы у него крепкие. Но если… если ему все это только показалось? Если на самом деле так не должно быть? Не совершил ли он ошибку, отдав свою душу Цзисюаню? Может быть, тот никогда не сможет понять его, никогда не почувствует ту же всепоглощающую тягу к нему. В груди Юй Ху горело яркое пламя, а в сердце Цзисюаня… застыл лед. Юй Ху видел его духовное пространство — ровная водная гладь, которую не могли поколебать никакие жизненные штормы. Он отверг любую попытку кота приблизиться. Он неоднократно отказывал ему в контракте. Он никогда не хотел связывать их. Он не понимал его чувств, его тяги, его пламени. Лед и пламя несовместимы. Это бесполезно. Лысый осел сказал чушь. Юй Ху уткнулся в колени, размышляя о том, что допустил ошибку. Он был зол: на себя, на Цзисюаня, на лысого монаха, на того, кто сделал Цзисюаня таким холодным. И все же… он не мог уйти. «Биань», — вдруг раздался голос в его голове через духовную связь контракта. Холодный и ясный — тот самый, который он больше всего любил. Но сейчас он не казался таким холодным, скорее, растерянным, как будто непонимающим. «Биань, ты где?» Юй Ху резко вскочил на ноги, размышляя, бежать ли ему прочь с горы или же… «Биань». Кот развернулся и бегом бросился обратно к хижине.