Белый кот старейшины Цунчжэ

Юй Ху просыпался рывками: сначала ему снился приятный сон, в котором он обнимал своего хозяина. Тот был теплым и мягким, совсем не таким, как в реальности. Юй Ху никогда в жизни не было так хорошо, так приятно. Ему хотелось продолжать и продолжать, но в какой-то момент сон сменился. Вместо теплого тела он почувствовал, будто его руки в чем-то измазаны. Опустив глаза, он заметил, что они черные. Будто в саже. Юй Ху испугался и поднял глаза, но увидел лишь выжженную землю. Вокруг пахло лишь дымом и кровью. Его руки потяжелели, а на сердце стало тоскливо. Горизонт пылал красным, и повсюду на мертвой земле валялись обугленные тела. Казалось, будто по земле прокатился адский огонь. Не было ни одного живого человека, ни одного знакомого лица. Только посреди того, что когда-то было двором, был воткнут меч. Юй Ху несмело шагнул вперед, и клинок будто обиженно завибрировал, призывая себя взять. Вложив рукоять в руку, он узнал его — Ху Чжуа, его Тигриный коготь. Юй Ху пошел вперед мимо изувеченных тел — ему попадались трупы людей и трупы демонов, но все как один были мертвы. Он долго бродил по этому полю боя, пока не увидел коленопреклоненную фигуру в белом, которая не шевелилась. Склонив голову, фигура на что-то смотрела, и черные распущенные пряди свешивались вниз, волочась по грязной земле. Юй Ху несмело подошел ближе и услышал слабое дыхание: в месте, где не осталось ничего живого, оно звучало так ясно, что молодой человек вздрогнул. — Эй… — тихо позвал он. — Эй, с вами все в порядке? Фигура не ответила. Юй Ху подошел ближе, касаясь ее плеча, но его рука прошла сквозь нее. Кот испуганно отпрянул. Почему? Что происходит? Фигура между тем наконец пошевелилась и поднялась с колен, что-то держа в объятьях. — Цзисюань… — выдохнул Юй Ху, увидев ее лицо. Это был его Учитель, его хозяин. Это точно был он — но что это за место? Где они? И что у него в руках… Он попытался обогнуть Цин Юйдуня, чтобы заглянуть ему в руки, но тот надежно прятал свою ношу за пазухой, мягко поддерживая выпячивающий через халат комочек. Он ласково поглаживал комочек, и на его губах застыла горькая улыбка. Юй Ху смотрел как завороженный: он никогда не видел такую мягкость на лице ледяного старейшины. Сейчас от него совсем не исходила холодная аура, напротив, своим присутствием он будто согревал это бесплодное мертвое место. — Все будет хорошо, — услышал Юй Ху тихий шелест его голоса — ласковый теплый тон, который он никогда не слышал. — Все будет хорошо… Цин Юйдунь быстрым шагом пошел прочь, продолжая утешать кого-то. Напоследок он оглянулся и обвел скорбным взглядом выжженный двор. Его глаза мазнули по застывшему Юй Ху, но прошли мимо, совсем не заметив, словно его тут и не было. — Все будет хорошо… — прошелестел голос, а затем мир будто потемнел, обуглился по краям, и все вокруг возвратилось во мрак. Юй Ху открыл глаза и понял, что лежит на деревянной кровати в горной хижине. Он поморгал в потолок, не понимая, почему чувствует себя таким бодрым и полным сил, — энергия, казалось, бурлила в нем, угрожая вырваться наружу. Он прислушался к своему даньтяню и понял, что за ночь скакнул на целую стадию и достиг Зарождения души. А это значит, что его ожидало Небесное Бедствие. Но почему? Юй Ху лениво повернул голову, и его сердце похолодело, согнав с него все остатки сонливости. Рядом с ним с разметавшимися по кровати волосами спал Цин Юйдунь. Во сне он казался еще прекраснее и гораздо мягче, чем обычно, но не это повергло кота в такой ужас, что он спрыгнул с кушетки. Цин Юйдунь был голым. Более того, вся кровать была перевернута, а белоснежное тело старейшины покрывали многочисленные синяки и укусы, которые только успели затянуться. Но самое страшное было в том, что у его ног… на простыне были пятна крови. Прекрасный мужчина безмятежно спал, но его вид испугал Юй Ху до дрожи в коленях. Он еле сдержал крик, не понимая, что случилось. Неужели он… неужели они… Юй Ху окинул себя взглядом и осознал, что тоже голый. Более того, помимо крови его острый взгляд заметил застывшие белесые пятна, которые намекали на очевидное происхождение, а запястья Цин Юйдуня покрывали синие отпечатки пальцев, выглядевшие ужасно на тонкой белой коже. Юй Ху заледенел. Медленно, очень медленно в его голове начали вспыхивать воспоминания: как его позвал Учитель, как он разозлился, как неизвестный голос задурманил его мысли, как он… напал на своего хозяина и причинил ему ужасную боль. Он испачкал его, сделал грязным, растоптал эту прекрасную ледяную красоту, осквернил… Его звериное нутро вышло наружу, и он совершил непоправимую ошибку. Какой зверь нападает на своего хозяина? Молодой человек впился ногтями в ладони, сдерживая гневный вой. Он поднял руку, желая отвесить себе оплеуху, но затем испугался, что звук разбудит Цзисюаня. В его голове холодела только одна отчетливая мысль: бежать. Бежать как можно дальше отсюда. Юй Ху схватил свой мешочек-цянькунь и одежду, залезая босыми ногами в сапоги, и ринулся к дверям. Около них он обернулся, стискивая зубы так, что они заскрипели. Он не хотел. Он совсем не хотел, чтобы все так закончилось. Он не хотел причинять боль самому дорогому человеку в своей жизни. Он не хотел! Но он знал, что ледяной старейшина — человек без чувств — никогда не простит подобное. Он мог спустить ему с рук многое, но не такое. Он никогда… не посмотрит на него больше с этой прохладной улыбкой. Цзисюань, его хозяин, очнувшись, убьет его за то, что кот лишил его чести. Он всего лишь контрактный духовный зверь. Он даже не человек. Он зверь. И он поступил по-звериному. Он думал, что сможет научиться быть человеком, чтобы остаться рядом с ним, но он провалился. Он перешел черту, которую нельзя переступать. Боль пронзила маленькое сердечко кота, раскалывая его на части. Ногти глубоко вошли в его ладони, оставляя кровавые полумесяцы, — но эта боль ничто по сравнению с той, которую он причинил хозяину. Он недостоин оставаться рядом с ним после этого. Дверь тихо скрипнула, и Юй Ху исчез. Послышался хлопок, и в хижине снова воцарилась тишина. Спустя долгое время далеко в горах раздался скорбный вой, будто какой-то раненый зверь угодил в ловушку. Цин Юйдунь на кровати резко распахнул глаза и пустым взглядом уставился в бревенчатый потолок.