Белый кот старейшины Цунчжэ

Цин Юйдунь лежал на кровати, пустым взглядом уставившись в потолок. Все его тело болело, но медленно и верно восстанавливалось, как у всякого заклинателя. Раньше, чтобы оправиться от подобных, кхм, ран, ему бы потребовалась пара дней, но теперь, всего за ночь он чувствовал себя гораздо лучше. Это и есть пресловутая сила культиватора Преобразования души? Несмотря на то, что он перекачал вчера все свои силы в Юй Ху, он все равно быстро приходил в норму. Он поднял руку, глядя на посиневшие запястья, — у его ученика и впрямь больше силы, чем мозгов. Но почему-то эта мысль в его голове пронеслась и ускользнула, без злости и гнева. Как будто… он совсем не чувствовал себя униженным и оскорбленным, как то приписывал ему Юй Ху. Вместо этого ледяной старейшина приложил руку к груди, слыша, как мерно и спокойно бьется его сердце. Он чувствовал… Покой? Нет, это что-то другое. Вчера было больно — боль такая, которую он никогда не хотел испытывать. Но за болью пришла крошечная искра удовольствия, которая пронзила его разум и сердце и снова сменилась болью. Это было так странно, что Цин Юйдунь на миг растерялся. К тому же он сам решил, что поддастся, — потому что Юй Ху совершенно обезумел и мог навредить своему совершенствованию, а он, как хороший Учитель, должен был направить его и помочь сохранить золотое ядро. Да, в этом и дело. Только в этом и дело. Что до незнакомых эмоций, которые трепетали в его душе, — рядом с мужчиной не было никого, кто бы объяснил ему, что это значит. Странно, но ему казалось, будто, несмотря на усталость, он еще никогда не чувствовал себя таким живым. Он мог различить легкую обиду, щепотку гнева, пронзительную боль, что-то теплое в глубине сердца и… беспокойство. Он покосился на вторую часть кровати, которая уже была пуста. А затем сел, морщась от боли в пояснице. Интересно… когда вернется его несносный ученик?

***

Юй Ху обернулся котом сразу же, как выскочил из хижины. Используя ци, он пролетел несколько ли и только затем остановился, тяжело дыша. Он опустил голову, глядя на лапы, — шерсть почернела, будто он окунул их в грязь. Он попытался стряхнуть грязь, но ничего не вышло. Шерсть оставалась черной как смоль. Юй Ху перестал обращать на это внимание. Он остановился на горном утесе, глядя вниз в пропасть. Завывал яростный холодный ветер, будто уже не осень, а снежная зима. Кот, кажущийся крошечным, дрожал на вершине скалы. Наконец он понял, что что-то не так, — ветер выл настолько яростно, будто хотел скинуть его вниз. Он обернулся человеком, вцепляясь пальцами в камень, и запрокинул голову — над ним собирались тучи, и хотя остальное небо было серым и безрадостным, над ним роились черные облака. Небесное Бедствие нашло его. Юй Ху глубоко вздохнул, радуясь тому, что успел сбежать от Учителя прежде, чем молнии настигли его. Так даже лучше. Так кажется, будто он сбежал не из страха, а чтобы защитить своего хозяина. Но это было не так. Он сбежал потому, что боялся отвержения. Потому что Цзисюань никогда не испытает к нему того же, что и он. Особенно после подобного. Потому что… любовь духовного зверя похожа на острые когти. Слишком мало времени он провел в облике человека, чтобы осознавать все свои чувства и действия. Но слишком много времени он наблюдал за людьми. Он смеялся над их слабостью, презирал за трусость и малодушие, закатывал глаза, когда они страдали и плакали. А теперь… он сам поступил как они. Тучи сгустились, и ударила первая молния. Он выдержал ее, сжав зубы. Совсем не больно. Не так больно, как причинить боль самому дорогому человеку. Ударила вторая молния — яростнее, ярче, чем в первый, будто Небеса видели его презрение к ним. Он стиснул зубы, стоя прямо, как стрела, и отказываясь подарить проклятым Небесам даже звук. Ярость Небес не так обидна, как равнодушие в глазах его хозяина. Молния ударила в третий раз, затем в четвертый. На пятый он не выдержал и взвыл — вой получился громким и жалобным, будто горные волки призывали луну. Затем все прекратилось. Он лежал на камнях совершенно без сил. Его одежда обгорела, а волосы стояли дыбом, но он был жив. Тучи рассеялись, и снова свинцовое небо нависло над горами. Сердечный демон все шептал и шептал ему на ухо, но он его не слушал: его даньтянь укрепился благодаря двойному совершенствованию, и этот мелкий демон не мог ему помешать перейти на ступень. Ну и что, что Учитель его не любит? Плевать. Ну и что, если хозяин ненавидит его? Плевать! Этот лао-цзы всегда был один. Он сможет преодолеть все препятствия в одиночестве. Он сможет вырвать из своего сердца проклятую привязанность и уйти. Раз это была ошибка, значит, он больше ее не повторит. Он зверь, а не человек. Ему не место среди людей. Ему не нужен никакой хозяин. Юй Ху с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, посмотрел назад. Он чувствовал, где его хозяин, — контракт надежно связывал духовного зверя и заклинателя. Он чувствовал, но он… слишком боялся возвращаться. Слишком опасался увидеть — нет, не презрение и ненависть — равнодушие. Будто ничего не произошло. Цин Юйдунь мог так поступить, это в его характере. В характере человека, который не умел чувствовать ничего, кроме долга. Он трус. Юй Ху с трудом отвернул голову и стиснул зубы. Секта Линьцзи, да? Значит, он полетит туда. Кот извлек меч из золотого ядра, вскочил на него и понесся прочь, растягивая тонкую нить между ним и Учителем, — растягивая, чтобы оборвать ее навсегда.